Dogs of the Military

Соуп вздрогнул, наверное, в третий раз за последние десять минут, когда ледяные ветры России легко пробивались сквозь стены их убогого убежища. Уже не в первый раз он тихо проклинал Макарова за то, что тот, возможно, специально планировал нападение в один из самых холодных дней в и без того морозной стране. Не помогало и то, что всякий раз, когда его взгляд падал на своего спутника, тот казался совершенно удовлетворён минусовой температурой. Впрочем, Гоуст редко показывал внешне, что происходит за его маской. Обычно молодой сержант не имел ничего против таких перерывов во время миссий, ведь это было наиболее удобное время для того, чтобы настроиться на боевой лад. Конечно, отмораживание сисек в плохо изолированной хижине разрушало всякое подобие спокойствия, которое он старался находить в такие моменты. Сейчас в его голове надёжно держалась одна мысль: "Сколько минут пройдет, прежде чем я умру от переохлаждения?". Возможно, он слегка драматизировал. С минуты на минуту люди Макарова должны были прибыть на территорию, за которой они следили со своего наблюдательного пункта. Нет ничего лучше хорошей драки, чтобы вновь оживить свои конечности. С минуты на минуту. По связи раздался голос Прайса. На секунду Соуп обрадовался его лёгкому стуку зубов. По крайней мере, он был не одинок в своих страданиях. Любая радость была быстро уничтожена тем, что сказал капитан: — Так, команда, похоже, цель прибудет только через полчаса. Соуп встретился взглядом с Гоустом. Сквозь маску было видно, как тот нахмурил брови. Гоуст потянул руку к своей рации, но Соуп опередил его: — Полчаса?! Он никогда бы не признался, что в его голосе прозвучал лёгкий визг. — Приятно знать, что твои уши всё ещё функционируют, сержант. Да, полчаса. Они ушли позже, чем рассчитывала наша разведка. Прайс явно не был доволен ситуацией, и обычно Соуп отступал, услышав жёсткий тон своего капитана. Но и обычно он чувствовал свои пальцы на ногах. — Прайс, это же чистая, блять, Балтика! Когда прибудут люди Макарова, у них будет только одна проблема: где разместить наши трупы в качестве новых красивых ледяных скульптур для этого проклятого места! — Соуп, никто из нас этому не рад. Найди способ согреться и придумай, как себя отвлечь. Обычно у тебя это хорошо получается. Рядом с ним Гоуст хихикнул, на что Соуп наградил его серьёзным взглядом, ответив при этом: — Очень смешно, сэр. Сомневаюсь, что мои вдохновляющие речи смогут наколдовать обогреватель. — Может быть, и нет, но моё сердце точно бы согрелось, если бы ты перестал ныть. Это заявление было сказано с изрядной долей раздражения. — Понял, сэр. Он отключил связь и тяжело вздохнул. — Ты заслужил это, Джонни. Соуп никогда не понимал, как Гоусту, самому невозмутимому засранцу из всех, кого он знал, удавалось всегда казаться довольным, когда они оказывались в таких дерьмовых ситуациях, как эта. Под маской казалось, что его глаза искрятся весельем. — Ты, ублюдок. Тебе не холодно? — вставил он в завершение к его словам, по телу пробежала ещё одна дрожь. К его досаде, мужчина просто пожал плечами. — Призракам не бывает холодно. — О, ну тогда это всё объясняет. — Мы не можем все дрожать только потому, что немного холодно, Соуп. — Это не «немного холодно, Соуп», — он передразнил низкий голос напарника, — это пиздец как холодно, Гоуст. Я ненавижу этот ёбанный холод. — Ты из Шотландии, — парировал Гоуст. — В Шотландии сыро и серо! Это не арктическая экспедиция, как это ужасное место. — Хм. Соуп начал потирать руки в перчатках, пытаясь согреться. Он чувствовал на себе взгляд Гоуста и на секунду ожидал, что тот сдастся и проявит к нему хоть какое-то сострадание. За этой мыслью тут же последовало то, что Гоуст встал и вышел из комнаты. — Ублюдок, — пробормотал Соуп. Вот тебе и сострадание. Он свернулся калачиком, сохраняя остатки тепла в своем теле, и подумал о том, чтобы снова поболтать с Прайсом, просто чтобы отвлечься, даже если капитан может убить его за это. Он не услышал возвращающихся шагов и чуть не подпрыгнул, когда что-то мягкое было брошено ему на колени. Его руки автоматически потянулись к пистолету. Затем он узнал фигуру и расслабился. — Гоуст? — Одеяла, — прозвучал грубый ответ. И конечно, в его руках теперь было несколько уродливых вязаных одеял. — Ох, спасибо, — он закутался в них и холод мгновенно стал казаться менее пронизывающим. — Где ты взял их, лейтенант? К его удивлению, крупный мужчина, казалось, колебался, прежде чем что-то ответить. — Я принес их. — Я… прости, что? — Ну, я знал, что это будет не совсем пляжная поездка, поэтому я захватил тёплое снаряжение. — Подожди, захватил? — его осенило. — Эти уродливые одеяла твои? Соуп не смог сдержать ухмылку, которая растянулась по лицу. — Заткнись, сержант. — А мне казалось, что призраки не мёрзнут, сэр? — Я заберу одеяла обратно и брошу тебя в замёрзшее озеро. — Ага. Тем не менее, он не смог удержаться от смешка, в то время как Гоуст ворчал. Затем, к полному восторгу Соупа, лейтенант сложил ещё одно одеяло, которое обернул вокруг себя. Предупреждающего взгляда из-под маски было достаточно, чтобы рот Соупа был плотно закрыт. Это не помешало ему запечатлеть в памяти комичный образ: Гоуст в полном военном снаряжении, хмурый, укрытый, возможно, самым уродливым одеялом, которое Соуп когда-либо видел. Возможно, холод был не так уж плох. Сраные одеяла, возможно, и не давали Соупу отморозить конечности, что он очень ценил, но это не означало, что ему было комфортно. Молчание всех остальных членов его команды означало, что ничто не отвлекало его снова ненавидеть снег и ледяной ветер. Судя по тому, как Прайс говорил ранее, Соуп мог бы поспорить, что он был такой же сосулькой, как и он сам. С момента прибытия Газ ни разу не вступил в разговор, хотя обычно был почти таким же разговорчивым, как и он сам. Вероятно, это означало, что Газ тоже сейчас отмораживает себе яйца. А Гоуст, при всём своём стоицизме, по-прежнему был укутан в одеяла рядом с ним. Соуп решил, что все они будут рады отвлечься, как и он сам. Поэтому он взял инициативу в свои руки, как делал это уже много раз, и нажал кнопку на своей рации, чтобы все могли его услышать. — Итак, какой собакой я бы был? Коллективный стон трёх других мужчин только заставил уголки губ Соупа поплыть вверх, переходя в его фирменную улыбку. — Видите ли, — начал он рассказывать, упорно игнорируя взгляд, который в этот момент посылал ему Гоуст, — нас часто называют военными псами, и я не могу не задаться вопросом, к какой породе собак принадлежу я? Вопрос повис в тишине на несколько секунд, но Соуп знал, что попал в точку. Холод уже отступил на второй план, он почти слышал, как думают его товарищи по команде. — Наверное, я бы сказал, какая-нибудь ёбнутая дворняга, — первым ответил Газ, немного быстрее, чтобы хотелось Соупу. — Ха-ха, очень смешно, Газ. Я… — Нет-нет, он прав, — Прайс прерывает. — Я пытался остановиться на самой надоедливой собаке, но даже не подумал о том, чтобы совместить эти два слова вместе. Хорошая работа, Кайл. — Спасибо, сэр. Рядом с ним Гоуст задумчиво хмыкнул в знак согласия. — Ребята, — Соуп попытался вложить в свой голос немного обиды, чтобы скрыть свое веселье, — я пытаюсь начать правильное упражнение на расширение нашего кругозора, пожалуйста, отнеситесь к этому серьезно. Газ хмыкнул. — Как именно это расширяет наш кругозор? — Хм-м... — Соуп ломал голову в поисках подходящего ответа, — сплочение команды? Прайс, ты должен меня поддержать, ты всегда за такие вещи. — Конечно, сержант. Не знаю, как я не заметил важную сторону этого вопроса, — Прайс звучал немного бодрее, чем раньше. — В таком случае, почему бы нам не начать с того, чтобы рассказать нам, какими собаками являются все остальные? Так мы сможем получить представление о... кхм... «упражнении по сплочению команды». Соуп решил не зацикливаться на явном сарказме в конце фразы капитана, поскольку он уже с энтузиазмом обдумывал вопрос. Он мог пойти разными путями, мог попытаться вспомнить самые уродливые породы собак, известные человеку. Внезапное желание получить честный ответ поразило его, поскольку в голове у него уже сложился довольно чёткий образ. Не то чтобы он когда-либо признался бы в этом, но эта мысль посещала его не в первый раз. — Ну, капитан, с вами всё просто, — начал Соуп. — Правда? — Вы знаете этих огромных ирландских волкодавов, которые выглядят как старики? Уголком глаза Соуп увидел, как Гоуст покачал головой, как он всегда делает, когда не хочет признавать, что ему нравится семантика Джонни. Газ хихикнул. — У них даже борода ваша, сэр! — Хех, должен признать, ты не далёк от правды, сержант, — задумчиво сказал Прайс. — Хотел бы я, однако, так же хорошо чувствовать себя на холоде, как эти собаки. Соуп искренне разделял это мнение, хотя бездумная болтовня уже начала оказывать желаемый эффект. Он не упомянул, что на самом деле застрял между двумя породами собак для Прайса. И раз он всё ещё пытался снова показать себя с хорошей стороны, то слова о шнауцерах казались опасными. — А что насчёт меня? — интерес в голосе Газа удивил Соупа. Думается, это была не полная чушь, когда он назвал это сплочением команды. — Ох, чел, ты точно лабрадор. У тебя даже такое же тупое выражение лица, как у них, когда ты счастлив, — сказал он, уже ухмыляясь, когда Газ возмущённо зашипел. — Нихера! — Помнишь прошлую неделю, когда в кафетерии подавали тапас? Не хватало только виляющего хвоста, я никогда не видел тебя таким счастливым, — Соуп не добавил, что счастье Газа в тот момент было настолько восхитительным, что полностью компенсировало ужасную миссию, с которой они тогда вернулись. — В детстве у меня был жёлтый лабрадор, — с нежностью добавил Прайс, — назвал его Баттер. Мои родители были не слишком довольны этим: они пытались назвать его Рекс, Клык или что-то в этом роде, но он откликался только на Баттера. Самое доброе существо, которое я когда-либо знал. Он сворачивался рядом со мной, когда на улице было холодно. Остальные молчали, пока Прайс предавался воспоминаниям. В его тоне чувствовалось, что он раскрывает им секрет — собака явно была близка его сердцу. Соуп всегда считал, что капитан неравнодушен к собакам, учитывая, как он любил пристраивать бездомных. — Думаю, быть лабрадором не так уж плохо, — тихо признал Газ. — Я согласен. Взгляд Джонни пал на Гоуста, который оставался подозрительно тихим последние несколько минут. — Итак, лейтенант. — Осторожнее со словами, сержант, — Гоуст сузил глаза. По крайней мере, казалось, что он смирился с тем, что ему не повезло, что его не исключили из этого разговора. — А ты непростой, — признал Соуп. У него уже был готов ответ, но он колебался, поскольку Гоуст находился достаточно близко, чтобы протянуть руку и свернуть ему шею. — Может быть, какая-нибудь большая немецкая овчарка? — размышлял Газ. — Определенно большая собака, — добавил Прайс. — Немецкий дог? Гоуст всё ещё выжидающе смотрел на Соупа. — Это твоя игра, Джонни. Какая я большая и страшная собака? — его глубокий голос словно грохотал в мозгу Соупа, и на этот раз он вздрогнул не от холода. Ну что ж, поехали. В любом случае, жизнь была переоценена. — На самом деле вы не собака, сэр. Вы — кот. Он подумал о бездомной кошке, которую иногда видел бродящей по окрестностям в Глазго, в те немногие разы, когда он возвращался домой в свою пыльную квартиру. У неё была сердитая морда, и поначалу она не раз шипела на Джонни. Однако он просто не мог не попытаться подружиться с этим существом, и прошло на удивление немного времени, прежде чем кошка начала приветствовать его мурлыканьем. Она по-прежнему презирала большинство людей и часто вела себя недовольно, если Соуп протягивал к ней руку, чтобы погладить. Но, тем не менее, она последовала за ним домой. Он убедил свою милую пожилую соседку оставлять еду для бедного существа, пока его не будет дома. Он даже заплатил ей за это, хотя она настаивала, что не возражает. Когда он вернулся на базу, Гоуст, как всегда, молча стоял рядом с ним, мрачный, с ужасными шутками и нежными взглядами, которые он, казалось, приберегал только для Джонни, и он наконец понял, кого напоминала ему эта кошка. Даже сейчас, когда Гоуст ещё больше сузил глаза, он выглядел точно так же, как та кошка, после того как он сказал ему, что у неё закончился тунец. — Кот. — ... да, сэр. Газ и Прайс внезапно притихли. По крайней мере, у них это лучше получалось под градом пуль. Удивительно, но лейтенант предпочёл не душить его, а задумчиво склонил голову набок. — Мне всегда нравились коты, — тихо признался он, Соуп почувствовал, что под его словами скрывается что-то более глубокое. Скорее Саймон признался в этом, чем Гоуст, и сердце Соупа странно подпрыгнуло от этого. Затем глаза под маской сузились, — они полные придурки. Соуп рассмеялся над этим, в груди разлилось тепло. — Слава Господу, — раздался по связи голос Прайса, — я уже был уверен, что нам придётся продолжать миссию без Соупа. — Если бы это был я, то Гоуст точно бы меня прикончил, — сказал Газ, в его голосе явно слышалась обида. — Я сохраню ему жизнь до тех пор, пока миссия не закончится, — проворчал Гоуст, хотя он всё ещё смотрел на сержанта с нежностью. — Ну, хорошо, что всё улажено. Спасибо, что расширил наш кругозор, Соуп, — пошутил Прайс, — но враги уже в пяти минутах, так что возвращайтесь на позиции. Ты со мной, Баттер. — Баттер?! — закричал Газ за секунду до того, как связь оборвалась. Соуп и Гоуст хихикнули. Это казалось менее обжигающим, чем раньше. Отдавая Гоусту одеяла, Соуп с любопытством посмотрел на него, что не осталось незамеченным. — Что? — Хм-м, ты так и не сказал, что я за собака, — признался Джонни. Когда Гоуст схватил его за плечо, он вдруг почувствовал тепло. — Это легкий вопрос, Джонни. Я знаю ответ с тех пор, как ты начал это «упражнение». — Правда? Хоть он и не мог видеть лицо Гоуста, ужас всё ещё поднимался в желудке Соупа, поскольку он инстинктивно знал, что под маской скрывается дерьмовая ухмылка. — О-о да. Дрожа под одеялом, непрерывно тявкая... Ох, твою мать. — Ты чихуахуа.