Простите, я... кто?!

А в душе у Бартемиуса-старшего был полный раздрай. Барти с силой пнул ножку стола. Побег его сына... чтоб его... на работе повлек за собой для него очень крупные неприятности. Во-первых, ему пришлось заплатить существенный штраф, а во-вторых, выслушать несколько разносов, его чудом не уволили. Поиски пока что не увенчались успехом. Беглец как сквозь землю провалился. А Крауч каждый день пролистывал газеты и запрашивал информацию у авроров на предмет всяких подозрительных происшествий, а также замеченного где-то за кем-либо подозрительного поведения, но было глухо. Никого не убили, не похитили, не пытали, никто не вел себя так, будто он что-нибудь скрывает. Точнее, нет, такие бывали, но увы, это всё оказывались мелкие мошенники и воришки, но ничего не было, что было связано с младшим Краучем. Старшего это ещё больше злило. Как злила его и собственная мягкотелость. Не надо было и вовсе оставлять сыну палочку. Надо было ещё больше ограничить его свободу. Зря он поддался тогда на те уговоры Амелинды, ох, зря… Хотя он и любил её, здесь он должен был проявить твердость. Но что теперь делать... Тут у Бартемиуса Крауча-старшего в голове промелькнула мысль о том, что, возможно, его сына уже и нет в живых. Ну и пусть, если так. Лучше не иметь сына вовсе, чем такого. А если он всё же найдется, то он будет сидеть в тюрьме. Ну а может быть, и дементор даже его поцелует... Крауч устало откинулся на спинку кресла. Его стали одолевать воспоминания. Ему вспомнился тот самый суд. В зале суда стояла мёртвая тишина, которую нарушал лишь тихий плач Амелинды. Они с женой уже знали, кого сейчас им предстоит увидеть здесь, и кого ему предстоит сегодня отправить в Азкабан, самую жуткую тюрьму из всех ему известных. Туда, где заключённые вскоре после того, как они оказались в камере, если и не умирали, то точно сходили с ума из-за воздействия дементоров. - Введите их всех, - приказал Крауч-старший, и его голос отдался гулким эхом по тихому подземелью. Дверь в углу зала суда отворилась, и туда вошли четыре человека под конвоем шести дементоров. Кто-то из присутствующих там обернулся и поглядел на мистера Крауча. Иные перешёптывались. Дементоры посадили всех четверых в четыре кресла с цепями, которые стояли на полу подземелья. Толстяк Рудольфус Лестрейндж безучастно смотрел на Барти Крауча; а его брат Рабастан, который был постройнее и более нервный, стрелял глазами в толпу; Беллатриса Лестрейндж - это жена Рудольфуса - с копной тёмных волос и тяжёлыми веками сидела в опутанном цепями кресле, будто на троне; четвертым же арестованным был его девятнадцатилетний сын, который как будто бы окаменел. Он дрожал, спутанные волосы спадали на побледневшее лицо. Амелинда закачалась на сиденье взад-вперёд, плача в платок. Крауч-старший встал. Он посмотрел на всех четверых с ненавистью и с презрением. - Всех вас сегодня доставили сюда, на Магический судебный совет, - чётко проговорил он, - для суда над вами за столь гнусное и вопиющее преступление… - Отец, - начал Барти. - Отец... прошу тебя... пожалуйста... - …о подобных которому редко кто слышал в этом зале суда, - закончил Крауч громче, чтоб перекрыть голос своего сына. - Мы уже слышали все свидетельства против вас. Вы все четверо обвиняетесь в похищении аврора Фрэнка Лонгботтома и его супруги Алисы и подвергании обоих заклятию «круциатус», поскольку вы решили, будто они знают, где ныне находится ваш пропавший владыка, Тот-Кого-Не-Называют… - Отец, я не делал этого! – вскричал закованный в цепи юноша. – Я тебе клянусь, я не делал этого. Я прибыл туда позже, послушай, у меня была с ними назначена встреча... Папа, не отдавай меня им… Умоляю, папа, не отправляй меня в Азкабан. Хотя бы выслушай меня... - Вы планировали вернуть к власти Того-Кого-Не-Называют и вернуться к образу жизни, полному насилия над другими, который вы вели, пока он был силён, - продолжал мистер Крауч, - посему прошу суд… - Мама, мамочка! – возопил Барти, и Амелинда начала всхлипывать ещё сильнее. Её всю трясло. – Мама, останови его. Мамочка, я не делал этого, не делал, это не я! Всё, что я хотел, это разузнать у Фрэнка и Алисы, как... - Теперь же я прошу суд, - прокричал Крауч-старший, - поднять руки, если вы, как и я, также считаете, что эти преступники заслужили пребывание в Азкабане на пожизненный срок! Все сидевшие справа волшебницы и волшебники подняли руки в унисон. Все зааплодировали с выражением дикого торжества на лицах. Барти-младший застонал. - Нет! Мама, нет! Это не я, это не я, я не делал этого, нет! Не отправляйте меня в Азкабан! Мамочка, ну скажи ему. Я же только... А дементоры уже проскользнули в зал. Трое спутников Барти спокойно поднялись со своих кресел; Белла Лестрейндж посмотрела на Крауча и прокричала: - Так знай, Крауч, что Тёмный Лорд воспрянет! Брось нас в Азкабан; мы его дождёмся! Он воспрянет вновь и придёт за нами, и тогда он пожалует нас больше, чем всех других своих последователей! Лишь мы остались ему верны! Только мы попытались отыскать его! Барти-младший пытался вырваться из лап дементоров, но их холодная, изматывающая сила уже начинала воздействовать на него. Толпа тем временем с каким-то первобытным злорадством глумилась над ними, кто-то вскочил на ноги. Беллатриса гордо вышла из зала, но Барти всё ещё продолжал сопротивляться. - Я твой сын! – кричал он Краучу. – Я же твой сын! - Ты мне больше не сын! – крикнул мистер Крауч, выпучив глаза. – Нет у меня теперь сына! Амелинда громко ахнула, затем она вдруг соскользнула с сиденья. Она от шока лишилась чувств, но Крауч-старший был в таком состоянии, что даже не заметил этого. - Уведите их прочь! – завопил Крауч дементорам. – Уведите их, пусть они сгниют в Азкабане! - Папа! Я ни при чём! Нет! Нет! Папа, пожалуйста, послушай, я хотел маме помочь, я не виноват, я... Умоляю, я просто хотел с ними встретиться, я пришел и меня сразу арестовали... Отец, выслушай же меня! Папа... После суда Бартемиус уже мало что помнил. Какие-то улочки... темный и не слишком опрятный бар, стаканы огневиски, он выпивает их один за другим... подходит женщина... они заводят разговор... Потом они с ней знакомятся поближе, куда-то идут... Он сидит на краю дивана, она стоит перед ним в одном нижнем белье... Проснулся он тогда впервые в своей жизни не в своей постели. А спустя где-то месяц вдруг выяснилось, что Виолетта Николсон, новая знакомая Барти, ждёт ребенка. Но Амелинда, которой он тогда честно признался в случайной измене, не стала из-за этого сердиться на мужа: наоборот, она сказала, что это, должно быть, к лучшему. Ведь как знала Амелинда, скоро её не станет. После того, как Барти посадили в тюрьму, Амелинда ещё больше сдала. Он не мог видеть страдания жены. Именно она его и уговорила тогда провернуть всё это, с обменом её на Барти... Они входят в камеру, он и Амелинда. Барти тут же бросается обнимать маму... они с матерью выпили Оборотное зелье, и вот отец и сын Краучи уходят, а она остаётся там, в камере Азкабана, в облике своего сына, и понимая, что не выйдет уже оттуда... Напоследок Амелинда, прощаясь с ними, сказала мужу: - Женись на ней. На Виолетте. Я ведь вижу, что она хороший человек. И я знаю, она и... ваш ребенок не дадут тебе окончательно опустить руки. Подошел срок, и родилась Тадия. К тому времени мистер Крауч успел и овдоветь, и, конечно же, второй раз жениться. И для жены и дочери он купил отдельный дом, где они все и жили теперь. К сыну он за весь день наведывался лишь на пару минут - проверить, убедиться, что Барти на месте и ничего не натворил, и чтобы обновить заклинания. И в тот день он тоже передал Барти завтрак, отправился на работу, как обычно... и вдруг спустя некоторое время получил сигнал, что защита дома была взломана. Затем, пока он объяснил аврорам, в чем дело, пока ему поверили, пока собрали группу, и пока на месте разбирались, что к чему - его опального отпрыска уже и след простыл. *** А Барти-младший жил себе всё это время под другой внешностью, под другим именем, и он вообще ничего подозрительного, ну уж и тем более криминального не делал. А соседи Хоупов думали, что Барти - просто знакомый или дальний (а может, и не очень дальний) родич Хоупов, что приехал к тем погостить. А связать тихого, дружелюбного и любящего детей и прикорнуть после вкусного обеда Дэвида с жуткими событиями двенадцатилетней давности никому попросту не приходило в голову. Тем более что никто, включая даже его же собственного отца, не знал о его способностях метаморфа. Если бы кому-то это было известно, то тогда уж, разумеется, проверки бы велись гораздо более тщательно. Но вот именно, что "если бы"… — Опять здесь про этого младшего Крауча, — И Сэмми положил папину газету, которую он решил полистать из любопытства, на стол. — Ну, того, который из тюрьмы сбежал. Просят проявлять особую бдительность. Он очень опасен… По слухам, он пытал людей, уже человек двести довёл до безумия. Только посмотрите, какой злобный и дикий у него взгляд, так что надеюсь, его скоро посадят. Барти, ахнув, выронил чашку на пол. Это он-то довел до безумия двести человек?! Да даже если и посчитать несправедливо приписанные на его счет пытки Лонгботтомов, тех было всего двое! Злобный взгляд?! Барти глянул в газету поверх плеча Сэмми. Нет, взгляд был не злобный, скорее испуганный и в шоке, но если люди уже убедили себя, что взгляд у него злобный, то он и будет казаться им таким. — Не волнуйся, Дэвид, — успокоила его Елена, истолковавшая, конечно, это всё в том смысле, что тот боится нападения описанного преступника. — Его сейчас ловит чуть ли не весь Аврорат. И скоро его поймают, и он опять окажется там, где ему быть и надлежит... Что это там у тебя такое, Джулия? — повернулась она к дочке, которая настойчиво дергала маму за подол юбки и звала её, и девочка протянула своей маме лист бумаги, что был ярко разрисован цветными карандашами. — Это зайчик, — заявила малышка, показывая матери свой рисунок. — Ты нарисовала зайку, да, дочка? — ещё пару минут Елена с умилением разглядывала на её рисунке что-то длинноухое и с четырьмя лапками. — Ты у меня умница. Очень похоже получилось. Только у зайки хвостик не такой, он не длинный, а круглый. Джулия взяла карандаш и сделала тонюсенький хвостик существа на рисунке покруглее. — Вот теперь это у нас точно самый настоящий зайчик. (Елена тактично умолчала пока о том, что зайцы, как правило, не бывают зелёными и с фиолетовыми хвостами). А ты у нас просто молодец. (Она поцеловала дочь в макушку). А что зайчик у нас тут делает? — Он идёт в гости, — ответила маме девчушка. — К плюшевому мишке. У него ведь сегодня день рождения. А ещё мишка пригласил обезьянку. — Понятно. Наверно, наши зайчик и обезьянка подарят мишке подарок, а потом они все вместе будут пить чай с медом? — Ага. Ещё они вместе будут кушать шоколадный тортик. Со взбитыми сливками, тоже шоколадными. — Думаю, они прекрасно проведут время, — улыбнулся Барти.