суббота, 8 октября
Арсений проснулся рывком и, широко распахнув глаза, жадно вдохнул воздух. Он чувствовал себя так, словно только что вынырнул из ледяной воды, в которой его пытались утопить. Ему что-то снилось, но сон уже ускользал, оставив в сознании лишь смутную тревогу и непонятные блёклые образы. Судя по яркому солнечному свету, бившему по глазам, уже был полдень. Значит, он пережил ночь. Арсений потёр глаза и тревожно огляделся. Комната была небольшой, но стильной и хорошо обставленной. Выкрашенные в белый стены, гармонично подобранная мебель, недешёвый телевизор на стене. Вокруг царила чистота, гармония и порядок. Сам Арсений лежал на широком диване. Он был укрыт одеялом, под головой — подушка, значит, он вполне осознанно устраивался тут спать, хоть и не помнил этого. Неподалёку, перед журнальным столиком, сидел Миккель. Он смотрел пустым взглядом на экран смартфона и периодически что-то на нём пролистывал. Похоже, мысленно он был далеко от этого места. Сердце тут же тревожно сжалось. Похоже, Миккель вовсе не отдыхал. Его бледное лицо казалось застывшей восковой маской, а под льдисто-голубыми глазами залегли тени. К тому же, на нём была всё та же одежда, что и ночью: белая рубашка и тёмные джинсы. Арсений невольно признал, что Миккель всё-таки красив. Недаром девчонки вздыхали по нему. К тому же, он оказался вполне неплохим человеком. Пришёл на помощь и даже позволил выспаться. — Что такое, нравлюсь? — с коротким смешком спросил Миккель, так и не оторвав взгляд от смартфона. Стало ясно, что он уже давно заметил чужой пристальный взгляд. Арсений тут же скривился. Настроение моментально испортилось. — Ага, мечтай, — раздражённо ответил он. — Где я? — В моей квартире, — ответил Миккель таким тоном, словно это было очевидно, а не догадаться мог лишь конченый идиот. Арсений раздражённо отбросил одеяло и вскочил на ноги. Ступни обожгло холодом — и на мгновение, это жуткое ощущение напомнило о прошлой ночи. — Господи, как холодно! — поёжился Арсений. — Ты что, совсем чокнутый? — Если замерз, лезь обратно под одеяло. Сонный морок окончательно рассеялся, и в памяти всплыли обрывочные образы прошедшей ночи — вроде бы, Арсений послушно собрал какие-то вещи в рюкзак и последовал за Миккелем в неизвестность. Он хоть дверь-то запер за собой? Разбитую вазу, наверное, тоже не прибрал… — Мне нужно вернуться домой, — отчаянно прошептал Арсений и всё-таки влез обратно на диван. — Боже, родители меня убьют… — Если успеют добраться до тебя раньше, чем иное, — едко усмехнулся Миккель. — Я серьёзно, — протянул Арсений. — Вчера… Боже, я вчера запаниковал и не осознавал, что вообще делаю! Они вернутся, увидят погром… — Одна разбитая ваза? — скептически хмыкнул Миккель. — Брось, они это переживут. Но Арсений его не слушал и уже во всех красках представлял масштабы родительского гнева. — Ещё и эти царапины в ванной, они ведь глубокие, что родители вообще подумают… Небось, решат, что я под кислотой какой-то был… Миккель, наконец, оторвал взгляд от своего смартфона и посмотрел на Арсения. Во всём его облике явно считывалась насмешка — мол, нашёл из-за чего париться. — Что? — не выдержал Арсений. — Может, тебе мать с отцом всё и спускают с рук, но мне — нет! Да никакие монстры... Во взгляде Миккеля промелькнуло что-то странное, и Арсений тут же осёкся. Чуть сбавив тон, он повторил: — Как бы то ни было, какого хрена в твоей квартире холодно как в морозильной камере? Миккель закатил глаза. — Нужно было связать тебя и оставить на съедение, — безжалостно выдал он. — И тебя родители не отругали бы, и себя бы избавил от головняка. Арсений зло уставился на него в ответ. — Хотя, иное наверняка подавилось бы тобой, — подвёл итог Миккель. — Не знаю, что насчёт иного, но меня уже тошнит от твоей рожи, — не остался в долгу Арсений. Они, наверное, вконец разругались бы, но в этот момент у Миккеля зазвонил смартфон. Тот глянул на экран, нахмурился и ответил: — Слушаю, — он немного помолчал. — Да, — вновь замолчал и нахмурился ещё сильнее. — Нет, я ведь уже сообщал, взял в работу новое проклятье, третьего ранга. Арсений прислушался к разговору — ничего неясно, но Миккель, судя по всему, не шутил, когда заявил, что занимается охотой на подобных существ. Значит, существовали и другие охотники? Как это вообще всё устроено? Чуть успокоившись, Арсений с неохотой признал, что Миккель прав: необязательно торопиться домой. Ещё только суббота, а родители должны вернуться в понедельник. Если Миккель разбирается в этих монстрах, то, может быть, уже этой ночью всё закончится? — Да, я прочёл отчёт, — ледяным голосом Миккеля можно было бы, наверное, останавливать лесные пожары. — И не понимаю, какое это имеет ко мне отношение! Арсений задумчиво почесал затылок. Похоже, у Миккеля проблемы с другими охотниками… — Почему я должен следовать этим тупорылым правилам? От них никакой пользы. А может, и наоборот, у охотников с ним проблемы. — Я уже занят расследованием, я не могу, — он помолчал совсем немного и недовольно добавил: — Да, третьеранговым! Потому что! Не знаю, передай дело Лизе, да кому угодно, только отстань от меня уже! Казалось, в комнате стало даже ещё холоднее. — Если по этой причине от меня уйдёт третьеранговый, всю ответственность возложу на тебя, — рявкнул Миккель, сбросил звонок и уставился на замершего Арсения. Арсений, словив его яростный взгляд, запаниковал и не придумал ничего лучше, кроме как брякнуть: — Я голодный. — Ты буквально минуту назад утверждал, что тебя тошнит, — напомнил Миккель, но выражение его лица всё-таки смягчилось. — Что найдёшь в холодильнике, всё твоё. — А ты? — моментально стушевался Арсений. — Ты что, не голоден? — Нет. Арсений с трудом сдержался, чтобы не выдать в ответ рифмующуюся дурацкую присказку.ⵈ━══════╗◊╔══════━ⵈ
В холодильнике нашлась упаковка яиц, помидоры, увядшая зелень и сиротливо затаившийся в боковом отделении пакет с прокисшим молоком. Вздохнув, Арсений проверил морозилку и выудил оттуда упаковку с брокколи. Негусто. — Чем ты вообще питаешься? — спросил Арсений и тут же получил ответ на свой вопрос, открыв навесной шкаф. Там были аккуратно выставлены коробки с лапшой быстрого приготовления, а на полке выше — банки с пивом. Впрочем, теперь у него возникли другие вопросы. — Как ты выжил с такой диетой? — воскликнул Арсений и глянул через плечо на Миккеля. — У меня желудок отвалился бы уже через неделю! Миккель пожал плечами. Весь его вид выражал сплошное безразличие. — Мир несправедлив, — возмущенно пробормотал Арсений. — Юра тоже постоянно одни дошираки жрёт, и ничего. А почему так? А чёрт его знает! Одним всё, другим ничего. Одни могут хоть гвозди переваривать, а мне — будь добр, соблюдай здоровый образ жизни. Наследственность, чтоб её! Одни могут цеплять красивых девчонок, а я — только проклятья! Издевательство! И, словно этого мало, у меня ещё и аллергия на чёртов арахис! Арсений замолчал и опёрся локтями на кухонную столешницу. За этот короткий всплеск эмоций тут же стало стыдно. Он даже на аллергию умудрился пожаловаться, господи, что на него вообще нашло? Почему природа одарила его столь длинным языком? Арсений украдкой покосился на Миккеля. Он ожидал, что Миккель как-то съязвит, но тот отчего-то решил промолчать — хотя посмеяться тут было над чем. Арсений покачал головой и вскрыл упаковку с брокколи. Плевать. Он будет решать проблемы по мере поступления — и прямо сейчас, если он не приготовит относительно нормальный завтрак, собственный желудок сожрёт его быстрее, чем потусторонний монстр. С таким набором продуктов он вполне мог сделать фриттату — или, скорее, пародию на неё. Через двадцать минут, когда фриттата уютно шкворчала на сковородке и была почти готова, Миккель склонился над Арсением и, глядя через его плечо, спросил: — Что за зелёная хрень? — Это не хрень, это брокколи. — У меня такое было в холодильнике? — искренне удивился Миккель. — Если душнить насчёт деталей, то в морозилке. За завтраком разговор заладился — настолько, насколько это было возможно, в случае, если собеседник был невыносимым, как Миккель. Хоть тот и сказал ранее, что не голоден, отказываться от порции фриттаты не стал. По его словам, проклятье, которое получил Арсений, было редким, неприятным и малоизученным. Существо будет возвращаться каждую ночь, пока не получит своё. И оно последует за жертвой куда угодно — в любой дом, город и даже страну. Остановить его сложно, но всё же, способ есть. — Расклад такой: ты помогаешь мне найти ублюдка, который создал проклятье, а потом забываешь обо всём этом дерьме и продолжаешь беззаботно прожигать свою жизнь, — сказал Миккель. Арсений скривился. Наблюдать за Миккелем со стороны было интересно, но, оказалось, иметь с ним дело напрямую — дело утомительное. Он раздражал до такой степени, что на мгновение захотелось добровольно влезть в пасть той твари, лишь бы больше не слышать его надменного тона. — Ты всегда был таким говнюком? — Всегда, — отрезал Миккель. Но, по крайней мере, фриттату уплетал с аппетитом, и на том спасибо. Правда, куски брокколи цеплял на вилку с таким видом, словно несчастное растение ему задолжало, как минимум, несколько миллионов — но всё же ел. — И сколько вас таких? — Арсений задумчиво покрутил вилку. — Ну, в смысле, охотников? Такое чувство, что… Эм… Не то чтобы я хотел подслушивать, но ты же разговаривал прямо при мне… Такое чувство, что у вас есть целая организация? — Да, — спокойно подтвердил Миккель. — Тогда почему… — Арсений задумался, подбирая слова. — Почему вы не рассказываете всему миру об этой опасности? Почему про таких, как ты, не рассказывают в новостях? Если бы я знал… — Это была симпатичная девчонка, да? — вдруг ухмыльнулся Миккель. — Та, от кого ты подцепил проклятье? — Ну да, — опешив от резкой смены темы, пробормотал Арсений. — Думаю, даже если бы ты знал про проклятья, всё равно бы на неё клюнул, — ухмылка Миккеля стала ещё шире. — Разве что, впоследствии быстрее бы осознал, с чем имеешь дело. — Откуда тебе знать, — огрызнулся Арсений, но без особой уверенности в голосе. В глубине души он осознавал: Миккель прав. — В общем-то, поэтому мы и таимся в тени. Если позволить подобной информации свободно распространяться, станет лишь хуже. Только представь себе мир, в котором каждый человек знает, как проклясть кого-то, — проговорил Миккель. — Знает, как незаметно вложить в обычный бумажный конверт проклятье, вызывающее медленную и мучительную смерть. Представь, что малолетняя шпана, вместо того, чтобы разрисовывать стены граффити, сможет призвать потустороннюю тварь. Просто так, шутки ради. — Звучит жутко, — согласился Арсений. — Это было вкусно, вот что по-настоящему жутко, — сказал Миккель. — Серьёзно? — вскинул голову Арсений, глядя, как Миккель невозмутимо встаёт из-за стола с опустевшей тарелкой. — Только-только нам удалось завязать нормальный разговор, но нет, тебе нужно всё испортить и как-нибудь оскорбить меня! — Это был комплимент, вообще-то. Арсений устало потёр лицо ладонями. — Ты всегда такой нервный, или это стресс от столкновения с потусторонним? — уточнил Миккель, положив тарелку в раковину. — И то, и другое. Арсений хотел было добавить «и ты ничем не помогаешь», но вовремя прикусил язык. — Послушай, — побарабанил пальцами по столешнице Миккель. — Мне нужно уехать, есть ещё одно дело, но попроще, чем твоё. — Так, — тревожно протянул Арсений. В первое мгновение он подумал — вот и славно, Миккель не самый приятный в общении человек, от таких нужно отдыхать. А потом вспомнил уродливую чёрную пасть и пронзительный крик, и пальцы тут же заледенели. — Обещаю, я вернусь до темноты, — серьёзно сказал Миккель, заглянув в его лицо. — Подожди, сколько сейчас вообще времени-то? — растерялся Арсений. — Где мой смартфон вообще? Чёрт, я теперь как рассеянный с улицы Бассейной… — Полтретьего, — глянув на наручные часы, сообщил Миккель. — Где ты оставил свой телефон, не знаю, может быть, в моём пальто? Ты вчера не хотел с ним расставаться. Впрочем, неважно. Можешь посмотреть телевизор, книжки почитать… Не знаю, думаю, найдёшь себе занятие по душе. — Полтретьего? Но сейчас ведь не лето, и темнеет рано… Куда ты поедешь? Как долго тебя не будет? — Арсений, — твёрдо проговорил Миккель. — Успокойся. Я сказал, что вернусь до темноты, значит, так и будет. Арсений вздрогнул. Миккель впервые назвал его по имени — и это ощущалось как-то странно. Непривычно. — Ладно, — пробормотал он и опустил взгляд.ⵈ━══════╗◊╔══════━ⵈ
После того, как Миккель собрался и уехал, предварительно выудив из кармана своего пальто смартфон Арсения, в квартире тут же стало тихо. И тревожно. Арсений полистал ленту соцсетей. Юра хвастался, что пойдёт на свидание с симпатичной первокурсницей, Света скинула очередную подборку мемов... В голове не укладывалось, что для кого-то жизнь шла обычным чередом, в то время как в этот самый мир пробирались жуткие существа. Иные, как назвал их Миккель. И ведь Арсений мог прожить целую жизнь, так и не соприкоснувшись с этим ужасом — но наткнулся на Карину. Или же, она наткнулся на него. «Надеюсь, ты там не киснешь после неудачного свидания? Заходи в гости, угощу яблочным пирогом» — прилетело сообщение от Светки. Арсений встряхнулся. Точно, нужно было подумать о еде — похоже, Миккель был тем ещё трудоголиком, который забывал о сне и еде. Ответив Свете, что сегодня не получится, Арсений заказал доставку продуктов на дом. К счастью, на его студенческой карточке ещё оставались деньги. Потом Арсений проверил свой рюкзак — хоть он и был не в себе ночью, набор вещей оказался поразительно логичным и полезным: зубная щётка, сменная одежда, зарядка от смартфона, ключи и бумажник. Но при этом, Арсений со стыдом осознал, что приехал в квартиру Миккеля в его же пальто — то есть, собственной верхней одежды с ним не было. Почему белобрысый придурок не вытряхнул Арсения из своего пальто и, более того, спокойно пошел в осенний холод в одной рубашке, было непонятно. Возможно, память Арсения услужливо скрывала какие-то щекотливые подробности, заставившие Миккеля смириться с этим. После этого Арсений решил осмотреться в квартире получше. Миккель сам сказал, что можно все смотреть — и пускай пеняет на себя, раз никаких запретов не озвучил. В стеллаже не оказалось ничего интересного: книги, несколько нелепых сувенирных статуэток — видимо, подарки, выкинуть которые у Миккеля не поднялась рука — и пустой ежедневник. После этого Арсений сунул нос в широкую тумбу. В одной полке были несколько коробок от смартфонов, зарядные устройства, переходники и прочее. В другой оказались стопкой сложенные квитанции: электричество, газ, вода… Арсений фыркнул и закрыл полку, дёрнул третью — и она не поддалась. — Да ладно, — удивлённо выдохнул Арсений, сердито подёргал ручку, но полка словно застряла намертво. Присмотревшись повнимательнее, Арсений увидел начертанный рядом с ручкой маленький символ. Простой, но изящный и ровный, выведенный чьей-то твёрдой рукой. Возможно, это ничего не означало… Но, возможно, это было что-то вроде магии. Или проклятья. Чёрт знает, какой терминологией пользовались охотники. Арсений прикусил губу, на мгновение вспомнив странные символы на той дьявольской кухне, куда его заманила Карина. Но, если его заманили люди, значит ли это, что охотники вроде Миккеля — группировка, которая в первую очередь сражалась с людьми, которые обладали такими же способностями? А уже потом — с монстрами? Арсений ещё раз дёрнул ручку и сердито вскочил на ноги. Если так подумать, может, он вовсе оказался в центре какой-то магической войны? В конце концов, Миккель так и сказал: ему нужен тот, кто создал проклятье, а иное его волновало уже в последнюю очередь. Хотя, например, самого Арсения совсем не радовала перспектива вновь встретить Карину и того чокнутого мужика. Главное, чтобы иное перестало открывать порталы в стенах его дома, а с задетой гордостью он уже как-нибудь справится. Содержимое платяного шкафа отчего-то показалось Арсению самым интересным, пусть, отчасти, что-то такое он и ожидал увидеть. Одежда была педантично рассортирована по цвету: ряд белых рубашек, следом — чёрных, завершала эту монохромную процессию красная рубашка. Чёрные джинсы, светлые брюки, несколько светлых свитеров. На нижней полке в ряд выстроились коробки и однообразная обувь. Казалось, Миккель не признавал существование ярких цветов, и из-за этого красная рубашка выделялась, как яркое знамя. Схватив одну коробку наугад, Арсений открыл её, ожидая увидеть обувь. Но там, неожиданно, оказались какие-то бумаги и фотография. Арсений заинтересованно склонился над фотографией. Странно. Во всей квартире он не видел ни одной фоторамки и подумал было, что Миккель вовсе не любил фотографироваться. Но на этой фотографии, определённо, был именно он. Существенно младше — навскидку, ему здесь было лет четырнадцать — и чуть растерянный, словно фотограф неожиданно выскочил из-за угла. Рядом с Миккелем был какой-то немолодой мужик с широкой ухмылкой. На отца, вроде бы, не похож — темноволосый, темноглазый, да и вообще, словно слеплен из совершенного другого теста. — Надо же, а у него волосы были короче, — рассеянно пробормотал Арсений и повертел фотографию, но подписей с обратной стороны не было. Он глянул на стопку документов, присмотрелся — верхним в стопке лежало… Свидетельство о смерти Коршунова Александра Александровича. Арсений пошатнулся и едва не упал. В глазах на мгновение помутнело. — Я не хотел, — торопливо прошептал Арсений, хотя извиняться, вроде как, было не перед кем. — Чёрт. Он осторожно сложил всё как было и торопливо захлопнул шкаф. Посмотрел на часы — время текло невыносимо медленно. Арсений запрыгнул на диван, укутался в одеяло и попробовал посмотреть телевизор. Вскоре стало ясно, что смотреть нечего — даже несмотря на то, что каналов было больше пятидесяти. К тому же, сосредоточиться на чём-то оказалось сложно: Арсений словил себя на том, что смотрит на экран и не осознаёт происходящее. Мысли постоянно возвращались к Миккелю — кто такой Коршунов? Миккель всё-таки Моховцев, значит, не родственник? И вообще, Миккель точно успеет вернуться? Если не успеет, то что делать? Арсений не чувствовал в себе готовности столкнуться с тем существом в одиночку. Положение спас приехавший, наконец, курьер. Арсений, довольно напевая себе под нос, разобрал продукты и перекусил печеньем. Теперь, в квартире было достаточно продуктов, чтобы не умереть голодной смертью. Он убил ещё некоторое время, приготовив на ужин курицу с лапшой в соевом соусе. Ароматный запах готовой еды поплыл по квартире, и довольный собой Арсений вернулся в комнату, под одеяло. А потом, он заметил кое-что и удивился, как мог не заметить это пятно с самого начала. Тёмное, подозрительной формы, на самом верху — возле стеллажа. Арсений пару секунд размышлял, почему оно кажется таким знакомым. А потом испуганно дёрнулся, глянул в окно — день клонился к закату, но ещё было светло. Иное ведь не могло начать пробираться в светлое время суток? Миккель говорил, что это невозможно. Тогда что это? Какое-то другое пятно? — Ты мной подавишься, — пообещал Арсений, вспомнив злую шутку Миккеля, и пододвинул стул к стеллажу. Пятно было высоко, так что ему не хватило бы роста, чтобы рассмотреть его как следует. Поднявшись на стул, Арсений выдохнул. Пятно было совершенно другим — словно кто-то развёл огонь прямо в воздухе и опалил стену. Ничего общего со странной, плесневой структурой «портала». Арсений протянул руку и осторожно, одними кончиками пальцев, ощупал пятно — сухое. А затем вздрогнул, услышав, как в дверном замке с лязганьем провернулся ключ. От неожиданности потеряв равновесие, он попытался зацепиться за стеллаж — болезненно ударился локтем — и мгновенно осознал свою ошибку, но уже ничего не мог исправить. Не удержавшись, он стремительно полетел со стула на пол. Дурацкий модный стеллаж — кто вообще делает такие стеллажи? — покачнулся и с оглушительным грохотом рухнул вниз, вспарывая острым краем обивку дивана и погребая под собой стул. Книжки веером разлетелись по полу, сувенирные фигурки разбились… Арсений ошарашенно уставился на совершенный погром. В коридоре рывком распахнулась дверь, и через мгновение в комнате показался Миккель — не сняв ни обувь, ни пальто; настороженный, как хищный зверь, и готовый атаковать. Он окинул помещение взглядом, а затем уставился на Арсения. — Что случилось? — отрывисто спросил он. — Оно приходило? Сейчас, днём? Арсений осторожно приподнялся, потёр ушибленный локоть и задумался. Ужасно хотелось солгать и свалить всю вину на потустороннее чудовище, как на обычного домашнего кота, но… — Нет, — вдруг покачал головой Миккель, и его напряженные плечи расслабились. — Оно не приходило, так ведь? Хоть в его тоне и была вопросительная интонация, Арсений понял: тот знает наверняка. — Эм, нет? — смутившись, пробормотал Арсений, и уткнулся взглядом в пол. Должно было прозвучать утвердительно, но отчего-то вышло с вопросительной интонацией. — Это, в общем-то, я… Мне, правда, очень жаль. Наступившая тишина была звенящей и неуютной. Арсений слепо смотрел в покрытый светлым ламинатом пол. Он не мог поднять голову и посмотреть, каким стало выражение лица у Миккеля — слишком боялся. В воображении тут же замелькали картины одна страшнее другой — Миккель выставляет его за дверь с ядовитым пожеланием «Да чтоб ты сдох!», Миккель связывает его и с мстительной улыбкой дожидается темноты… — Ты хоть не поранился? Арсений, удивившись, вскинул взгляд. Миккель смотрел на него насмешливо и колко, но совсем не кровожадно. — Ты не злишься? — опасливо уточнил Арсений. — Скорее, удивлён, — ответил Миккель и неторопливо приблизился к Арсению. На ламинате остались грязные следы от его ботинок. — Обычно мою квартиру громили потусторонние монстры или, на худой конец, чернокнижники, а тут, обычный человек. Должен признать, ты проделал отличную работу и посрамил бы любого монстра. Арсений почувствовал, что краснеет. Что за дурацкая особенность организма — он мог покраснеть и от смущения, и от злости, и от стыда. И прямо сейчас он ощущал весь спектр этих эмоций. — Дай руку посмотрю, — Миккель присел перед ним на корточки. Арсений послушно вытянул руку и чуть вздрогнул, ощутив прикосновение чужих холодных пальцев. Потом посмотрел прямо в сосредоточенное лицо Миккеля, заметил на его щеке царапину и впервые задумался, как давно вообще Миккель живёт посреди этого кошмара. — Всё в порядке. Обычный ушиб, — сказал Миккель и, словив взгляд Арсения, усмехнулся: — У тебя глаза как у маленького перепуганного щенка. — Как давно ты этим занимаешься? — спросил Арсений. — Как вообще становятся охотниками? Миккель отвёл взгляд в сторону. — Я стал охотником семь лет назад, — после долгой паузы ответил он. — Но я был, скорее, исключением из правил. — Семь лет назад? Ты охотишься на всю эту потустороннюю дрянь с двенадцати лет? — ахнул Арсений и, покачнувшись, едва не упал на задницу. — Серьёзно? — Почему с двенадцати? — удивлённо моргнул Миккель. Потом на его лице проявилось понимание: — Мне двадцать два, придурок. Или ты думаешь, существует закон, запрещающий поступать в вуз после определённого возраста? Странная, почти расслабляющая атмосфера, возникшая, когда Миккель ощупывал руку Арсений, тут же растаяла. — Сам ты придурок! — обиженно выпалил в ответ Арсений. — Надо же, щеночек кусается, — хмыкнул Миккель, щёлкнул Арсения по носу и выпрямился. Арсений даже не успел перехватить его руку — Миккель был чертовски быстрым. Неужели любой человек мог выработать такие жуткие рефлексы, сражаясь с потусторонней нечистью? — Объясни мне, — уже из коридора донёсся голос Миккеля. — Что ты пытался сделать? — Какая разница, — пробормотал Арсений, тоскливо посмотрев на пострадавший диван. Лежать на нём было очень удобно. Жаль, что он не выдержал испытание стеллажом. — Я имею право знать, во имя чего погибла мебель в моей квартире, — сказал Миккель. С этим было сложно спорить. — Мне кое-что померещилось, — признался Арсений. — Я знаю, это глупо, но там, возле стеллажа, пятно… Миккель вновь зашёл в комнату, но уже разувшийся и без пальто. Мрачно осмотрел собственные грязные следы на полу, потом глянул на то самое пятно возле стеллажа и вздохнул: — Я настолько привык к нему, что даже и не подумал, как сильно это может тебя напугать. — Ты… Ты тоже был проклят каким-то существом? Каким-то огненным монстром, что ли? — Ну, проклинает не это существо, — пожал плечами Миккель. — Видишь ли, проклинать могут лишь люди. Арсений зябко повёл плечами. Он уже догадывался об этом, но услышать подтверждение было… Неприятно. — Значит, вы, охотники, не сражаетесь с нечистью? Вы сражаетесь… С другими людьми? — Чёрт, — пробормотал Миккель и помассировал переносицу. — У меня есть целый список претензий к нашим старейшинам, но никогда не думал, что запрет на создание обучающих пособий однажды войдёт в их число. Было бы гораздо проще швырнуть в тебя книгой, чем выслушивать тысячу и один вопрос. — Запрет? — тут же поинтересовался Арсений. — Вот, об этом я и говорю, — устало махнул рукой Миккель. — Слушай, давай поужинаем? На кухне чем-то божественно пахнет и, на самом деле, это единственная причина, по которой я готов простить тебе погром.