Anima mia

По среди комнаты стоял силуэт. Её силуэт. Я мигом приняла сидячее положение на диване и, спросонья, шёпотом спросила: – Что-то случилось? Вам плохо? – моё сердце начало отбивать бешеный ритм. То ли от быстрого пробуждения, то ли от испуга, я сама ещё не могла понять. В ответ я услышала тихий дрожащий голос: – Мне холодно, – она обнимала себя в попытке согреться. Но этого было недостаточно, учитывая то, что на ней была лишь одна длинная фиолетовая футболка. Елизавета Константиновна медленно подошла ко мне и села на край дивана. Она сжималась от холода в комок как замерзающая кошечка, хотя в комнате была комфортная температура. Я сразу приобняла её. Она сильно дрожала. Дрожь была такой явной, что была заметна даже при тусклом свете фонаря. Я сидела, обняв её, и мне становилось чуть спокойнее на душе. Самое страшное позади, она здесь, со мной, с ней все хорошо. Сердце уже было не так сильно слышно. Однако Карипова не переставала дрожать, я сжала её пальцы, а они как лёд, даже холоднее обычного. Меня стали одолевать сомнения, что делать: пойти разбудить Сергея и пусть он поможет своей жене, или же разрешить ей побыть со мной. Я не знала, как будет лучше, но в душе понимала, что я не хочу ее отпускать, хочу, чтоб она осталась со мной. Сейчас меня ни капли не смущала вся ситуация, мне лишь хотелось позаботиться о ней, «Учитель биологии как-то говорила, что после употребления большого количества алкоголя человек может начать мёрзнуть. Это происходит, потому что сосуды расширяются, а кровь ненадолго разжижается», – начала я вспоминать. – «Тааак, я не совсем уверена, что это сработает, но пусть ляжет под одеяло.» Я чуть отодвинулась от нее, на что она тут же повернулась лицом ко мне. – Елизавета Константиновна, лягте сюда, к стенке, – я откинула одеяло, приглашая лечь рядом. Её дыхание было рваным, а движения очень медленные. Она аккуратно забралась, стараясь сохранить как можно больше тепла. Не отпуская её ни на секунду, я помогла ей улечься. Затем сама легла рядом, укрыв нас тёплым, приятным на ощупь одеялом. Она повернулась на бок, лицом к стене, продолжая дрожать. Я же обняла её за талию и прижалась к ней, чтоб согревать ещё и теплом своего тела. Карипова положила свою руку поверх моей, но я сделала так, чтоб моя оказалась сверху. «Так вам будет теплее. Дорогая моя, засыпайте, всё хорошо.» Вдруг, неожиданно для меня, наши пальцы переплелись. Кто из нас это сделал, я не знаю, но во мне это зародило большую волну тепла. Сжимая её холодные пальчики, я чувствовала внутри себя счастье, умиротворение, спокойствие… за неё. С ней все хорошо. Мы попытались заснуть. Через некоторое время прерывистое дыхание Кариповой замедлилось, стало равномерным и спокойным. Я заметила, что она перестала дрожать. Тут и я сама немного успокоилась. «Фух, всё прошло. Лишь бы ей не стало хуже.» Сна у меня не было ни в одном глазу. Я приподнялась на подушку, подперев голову рукой, и сделала глубокий вдох. «Anima mia, мне горько осознавать, что это всё случилось с вами… Ревность мужа, предательство дочери, ваша неверность и совесть… Вы очень хорошая, я знаю, но вы просто запутались. Я и представить не могу, каково со всем этим справляться? А к чему были те ваши слова про мужа? Сергей знает про вашу интрижку с Юрием Сергеевичем или это всё пьяный бред?» – я задавала вопросы, будто она могла сейчас на них ответить. «А поступок дочери.. зачем она это сделала? Карипова говорила что-то про увольнение. Та вообще подумала, каково матери будет узнать о её выходке… И муж.. капал на нервы сколько.. Никто из них не задумывался о чувствах Елизаветы Константиновны. Господи, они не достойны этой женщины!» – мои размышления прервал шорох рядом со мной. Преподаватель повернула ко мне голову и хриплым шёпотом спросила: – Ты не спишь? – я удивилась, но запах алкоголя был не столь сильный. – Нет. – Что такое? Из-за меня? – Нееет, – тихо протянула я, – мне наоборот спокойнее, когда вы рядом со мной, – и слегка сжала её руку. Она повернулась на спину, продолжая смотреть на меня. Мне показалось, что её взгляд был всё ещё затуманенный. Я отпустила её руку, чтоб поправить одеяло. Укрыв её, я невольно потянулась, чтоб убрать прядку черных волос, которая так неудобно лежала у неё почти на глазах. Заправив её за ухо, я заметила, что женщина, закрыв глаза, немного потянулась за моей рукой. Сейчас Карипова ещё больше была похожа на кошечку, которая отдала бы всё за минутную ласку. Я же не смогла противиться, да и не хотела, и прикоснулась ладонью к её щеке. Я почувствовала, как внутри меня начинало всё трепетать. После такого испуга за её жизнь.. я поняла, что не смогла бы без неё… Каждый день просыпаться с осознанием того, что я больше не послушаю её лекции, не поговорю с ней, не услышу её смеха. Просыпаться и понимать, что мне некого и нечего больше ждать, что я её больше не увижу. Я поняла, что до безумия люблю эту женщину. В этот момент мне так хотелось поцеловать её, прикоснуться губами к её нежной шее, хотелось просто её обнять и не отпускать. Никогда. Но тут я вспомнила свой ужасный поступок: – Простите.. – я плавно повернула её лицо к себе, она открыла глаза и посмотрела на меня, – простите меня за то, что посмела поднять на вас руку. Она аккуратно достала свою руку из-под одеяла, прикоснулась к щеке, которую я тогда ударила, и опустила глаза. «Я очень сожалею, правда.. но я не знала, что мне делать.» Тут она подняла на меня свой взгляд и этой рукой прикоснулась к моей щеке. Её рука была такой теплой и нежной, что ещё раз подтвердило, что ей лучше. Я повернула голову и поцеловала её ладонь. Мы продолжали молча смотреть друг на друга. Затем Елизавета Константиновна осторожно провела большим пальцем по моим губам, очерчивая круг. Я вмиг перестала дышать, мне было одновременно и приятно, но и страшно. «Что вы делаете…» Невольно я опустила свой взгляд на её немного приоткрытые губы, она медленно потянулась ко мне. Тут моё сердце начало бешено колотиться. «Я не… не должна…» Переметнув взгляд на её глаза, а затем опять на губы, я вопреки здравому смыслу немного склонилась над ней. Меня так тянуло к ней, я просто не могла сопротивляться. Наши движения были очень плавными. Я почувствовала, как она слабо потянула меня на себя. Я уже чувствовала её теплое дыхание с уловимой ноткой алкоголя на своих губах. Мы снова посмотрели друг другу в глаза. Теперь я видела.. видела, что её взгляд был ясным. Я была уверена, что это была она, а не алкоголь. Закрыв глаза, я попыталась послушать разум. Однако я снова вспоминала её на перилах и свой испуг. Я будто снова пережила тот момент, поэтому решила больше не противиться чувствам. Я плавно поддалась вперёд и трепетно накрыла её тёплые губы своими. Она, без замедления, начала отвечать. И в этот момент внутри меня что-то перевернулось. У меня тотчас закружилась голова и по всему телу прошла слабость, и я буквально почувствовала, как наши отношения студента и преподавателя рухнули. Елизавета Константиновна аккуратно переминала то верхнюю, то нижнюю мою губу, периодически подсасывая и едва ощутимо покусывая их. Понимание того, что она тоже хотела этой близости, сводило меня с ума. В этот момент я думала только о ней, и несмотря на послевкусие алкоголя, у меня возникало большое желание углубить поцелуй. Я зарылась рукой в её распущенные черные волосы и всё сильнее притягивала к себе. Я понимала, что хочу большего. Будто прочитав мои мысли, женщина начала медленно проникать языком ко мне в рот. Она всё делала аккуратно и неспеша, давая мне возможность обдумать и решить, хочу ли я этого. Сплетая свой язык с её, я понимала, что хочу. Я почувствовала, как её рука легла мне на талию и поползла вверх по спине, ещё сильнее притягивая к себе. Чтоб немного перевести дыхание, мы прервали поцелуй. Я же, мельком посмотрев ей в глаза, отвела взгляд и сжала губы. «Чёрт! Что я наделала!!» Я не смела смотреть на неё, после того, что только что сделала. По факту я просто перечеркнула всё моё уважение к ней, как к преподавателю. Заметив это, Елизавета Константиновна прошептала: – Лисунь… Посмотри на меня. Я сделала глубокий дрожащий вдох и посмотрела ей в глаза. Они были кристально-серые, и даже темнота не могла этого скрыть. Карипова спокойно лежала и смотрела на меня, и только учащенное дыхание выдавало её состояние. Я смотрела в её глазах и не могла оторваться. Чувства к этой женщине переполняли меня. Я все же люблю её. Последние месяцы были в смятении, я уважала ее как преподавателя, но рядом с ней дыхание останавливалось, мои глаза были прикованы только к ней, а всё вокруг замирало. Как же всё расцветало внутри меня, когда я ловила её взгляды, когда видела её улыбку.. «Нет! Я б никогда себя не простила, если б не сделала это! Я не жалею!» И нам не нужно было ничего говорить и объясняться. Нет. Мы просто обе этого очень хотели. Мы лежали и любовались друг другом, не проронив ни слова. Но моя память не давала мне покоя: она снова и снова относила меня к мосту. Я снова вспоминала её слезы.. крики.. все те ужасные слова, которые она говорила.. и.. то, что собиралась сделать.. Собрав остатки самообладания, я неуверенно начала: – Елизавета Константиновна, на мосту вы.. – я не знала как об этом сказать, – ..почему? – я почувствовала как та дрожь внутри меня вновь проявляется, а на глазах наворачиваются слезы. Это не та тревога, что бывает перед экзаменом, не та, что мы чувствуем, отправив важное сообщение, она тяжелее. Но она лишь продолжала молча смотреть на меня. – Почему? – повторила я дрожащим голосом, пытаясь успокоиться. Женщина пальчиком аккуратно вытерла единственную слезу, которая потекла по моей щеке, и виновато произнесла: – От отчаяния... – её голос сорвался. – Не плачь, дорогая... я здесь, я жива. – сказала она шёпотом, всматриваясь в мои глаза. Затем Карипова с едва заметной улыбкой добавила: – Девочка моя... – она притянула меня к себе и вовлекла в ещё один поцелуй. Но он уже был более страстным. Она полностью взяла ситуацию в свои руки, а вернее губы. Казалось, что этим поцелуем она пыталась стереть все наши воспоминания обо всем, что случилось на мосту и просто забыться. Её язык смело и на этот раз уже более требовательно проник в мой рот, исследуя каждый миллиметр. Поддавшись её напору, я отпустила все свои переживания и просто наслаждалась этой женщиной. Своей рукой она начала поглаживать меня по спине, с каждым разом опуская её всё ниже и ниже к краю моей футболки. Её движения были ласкающие, но не принуждающие. Я положила свою руку ей на шею, затем провела по ключицам. Каждый миллиметр её кожи, к которому я прикасалась, будто пылал. Её груди я коснуться не посмела, поэтому моя рука спустилась ниже по плечу, а затем плавно перешла на её талию. Я начала поглаживать её, изредка заходя на бедра. Она никак не пресекала мои действия, что несомненно радовало меня. Наши поцелуи приятным теплом расходились по всему телу. Лёгкое головокружение и эйфория всё ещё не отпускали меня. Создавалось такое чувство, будто я тоже накануне выпила алкоголя и сейчас не в силах себя контролировать. Но я была трезвой. Это она, она меня доводила до такого состояния. Раньше я никогда не испытывала подобного ни с одним моим бывшим. С трудом оторвавшись от её пленительных губ, я начала прокладывать дорожку поцелуев к шее. О ней я мечтала не меньше. Саму шею мне следовало целовать осторожно, чтоб не осталось следов, хотя это было очень сложно. Я подсасывала, кусала её нежную кожу, ласкала языком. Я получала невероятное удовольствие от прикосновений к этой женщине. Я столько думала о ней, а теперь Елизавета Константиновна передо мной... она подо мной, в моих объятиях.. такая.. желанная, чувственная. Когда же я стала более настойчиво ласкать её шею, с её губ начали слетать стоны. «О Господи, женщина, что ты делаешь со мной??» Я продолжала свои действия и буквально таяла от её звуков. Я была готова слушать их вечно. Карипова запустила свою руку в мои волосы и прижимала меня к себе, требуя, чтоб я не останавливалась. Её стоны становились всё громче. Тут я вспомнила, что мы не одни в квартире. Дверь была закрыта к Сергею, но всё могло произойти. Оставив последний поцелуй на её нежной шее, я быстро переключилась на губы, чтоб сорвать с них последующий стон. Прервавшись, я тихо произнесла: – Чччч... Ваш муж может услышать.. «Ваш муж может услышать… Господи, что я говорю!» На что она так мило улыбнулась, медленно потянулась к моему уху и томно прошептала: – Поняла, крошка, – и, поцеловав меня за ушком, добавила, – буду тише... – и сама принялась ласкать мою шею. «Ооо, бог мой…» Она страстно впивалась в кожу, похоже совсем не задумываясь о последствиях. Но мне было плевать. Я получала невероятное удовольствие от её ласк. Она целовала, кусала и зализывала следы в качестве извинения, и так снова и снова. То с одной стороны, то с другой. Её рука уже свободно блуждала у меня под футболкой, нежно очерчивая разнообразные фигуры на теле, но избегая прикосновений к бюстгальтеру. Она не делала ничего похабного, и ничего, что могло бы посягнуть на мою волю и желания. Потом Елизавета Константиновна перешла на ключицы. Она страстно целовала их, ласкала языком, и, мне кажется, целенаправленно оставляла следы... чтоб запомнить эту ночь. Я сдерживалась изо всех сил, чтоб не застонать во весь голос, но всему приходит конец: – Елизавета Константиновна... аах.. я.. не могу больше с.. ах.. – она продолжала покрывать меня поцелуями, – пожалуйста.. остановитесь, – мой голос срывался на стон почти на каждом слове. Эта женщина доводила меня до исступления. Но я совсем не хотела, чтоб она прекращала. Её поцелуй были сравни неземным ласкам. Или же я настолько без ума от неё. Она отвлеклась от моей шеи и перешла на губы. Получая огромное удовольствие от того, до чего меня доводит такая мелочь, как её поцелуи, она улыбнулась и прошептала мне прямо в губы: – Извини, – а затем страстно поцеловала, заглушая этим любые звуки. Тут у меня немного начали затекать мышцы, поэтому я отстранилась и, откинув одеяло, приняла более удобное положение. Я села, подтянув одну ногу под себя, и обернулась. Я хотела удостовериться, что дверь к Сергею всё ещё закрыта. – Что случилось, крошка? – тихо спросила женщина. Я повернулась обратно к ней: – Всё в порядке, – я замерла, рассматривая её. Черные локоны, беспорядочно лежащие на подушке, уже слегка припухшие от поцелуев губы и… глаза. О, эти бесстыжие глаза! В них так и хотелось утонуть. Она же молча продолжала смотреть на меня. Одна её рука лежала на моей талии под футболкой, а второй она взяла меня за руку. Время будто остановилось. Я бы хотела навсегда остаться в этом моменте. Я, она и больше никого. – Какая же вы красивая, – неосознанно прошептала я. Карипова слегка улыбнулась, я же переплела наши пальцы, и пользуясь доминирующей положением, завела эту руку ей за голову и снова припала к её губам. Нам было абсолютно безразлично всё во круг. Мы просто наслаждались друг другом. Но через некоторое время осознание реальности медленно начало возвращаться ко мне. Из последних сил, я прервала поцелуй и, наклонившись к её уху, произнесла: – Нам нужно выспаться, – и поцеловала её в щеку, на что она, как в бреду, прошептала: – Как скажешь – и опять начала ласкать мою шею. «Господи, ну вот как такой женщине говорить "нет"??» Но я всё же взяла себя в руки, отстранилась и сказала: – Елизавета Константиновна... Я не хочу прерывать это блаженство, но надо, надо выспаться. Особенно вам, – я сделала акцент на последнем слове, чтоб хоть как-то донести смысл сказанного, и погладила её по щеке. Она нежно поцеловала мои пальцы и посмотрела мне в глаза. Улыбнувшись, Карипова одобрительно кивнула. Я снова легла на диван, укрыла нас одеялом и устроилась у неё на плече. Она наклонилась ко мне, я немного приподняла голову, чтоб поцеловать её в последний раз. Этот поцелуй был самым долгим и нежным. Потом наконец, обнимая друг друга, мы заснули. *** Утром я проснулась от какого-то движения на диване. Открыв глаза, я увидела, что Елизавета Константиновна уже проснулась. Она встала и оглядывается по сторонам. Я тоже поднялась, положила руку ей на спину и спросила: – Что такое? Вам плохо? – она покачала головой и спросила, потирая виски: – Почему я здесь.. а ты.. что вообще было? – мне стало не по себе от этого вопроса. – Ну как.. Вам стало холодно, и вы пришли сюда, – она отрицательно махнула головой, – таак... – протянула я. «Да ладно, ну а...» – А мост, что случилось на мосту, помните? – она всё так же отрицательно махала головой, теперь уже потирая глаза. – А что вы помните? – Ммм, разговор с мужем… Потом я вышла на улицу… В магазин и.. эм. Всё, больше ничего... А почему.. почему ты у нас дома, и что… – услышав эти слова, я обомлела. Мой мир рухнул. Всё, что дальше она говорила, я уже не слышала. «Вы ничего не помните. НИЧЕГО! Значит я ошибалась.. и.. и это действительно был алкоголь! Она не осознавала всего того, что произошло этой ночью. Вот это действительно был пьяный поступок! Для нее я всё та же студентка, не более. Но она для меня… И эта ночь… Нет..» – я сильно стиснула зубы. Мне стало так обидно и больно, что я еле могла сдерживать слезы. Обида раздирала меня изнутри. Я не знала, что ей ответить. Я просто легла обратно на подушку и закрыла глаза руками. «Не плачь! Алиса, не плачь! Пожалуйста, не плачь!!!» – повторяла я себе. Как же я хотела заснуть и снова проснуться, но уже с той женщиной, которую целовала несколько часов назад. Сделав глубокий вдох, я постаралась успокоиться. Я убрала руки от лица, поднялась и спокойно, стараясь скрыть дрожь в голосе, сказала: – Мы вам расскажем, не переживайте... «но, к сожалению, не всё». – закончила я мысленно фразу.