Убитые любовью выделяются в толпе.
Liya Movadin
Отгоняя подальше тяжёлые мысли, Чимин пытается встать, пока Юнги еще в душе. Поясница и все, что ниже пояса немедленно отзывается непривычной болью. Охнув от неожиданности, юноша осторожно выпрямляется и отправляется во вторую ванную. Надо поскорее убираться отсюда. От мысли, что Мин скоро выйдет и как-то ещё нужно смотреть ему в глаза, становится не по себе. Чимин так бесстыдно стонал под ним, но что ещё хуже, просил тепла и ласки. Те самые, что были намного важнее всякого физического наслаждения, и те, что Юнги дать ему не сможет. Регулируя воду в душевой, Пак удивленно смотрит на внутреннюю сторону бедер, и со смятением обнаруживает на себе потеки чужого семени. Покраснев до кончиков ушей, парень испытывает омерзение к самому себе, как есть шлюха, не иначе. Стоя под душем, он с остервенением тер кожу докрасна, не жалея, в тщетной попытке смыть с себя позорное слово, что намертво въелось под кожу. Вот и долгожданный первый раз с Юнги, желанный, горячий и грязный… Юноша старается думать об этом, не как о бездушном сексе, но отвращение к себе только росло. Получил удовольствие с тем, кого хотел, но горькое послевкусие не даёт покоя. Все воспринималось бы иначе, если бы… это пресловутое «если бы» содержит в себе слишком много значений, которые разрушают все надежды на корню. Копать глубоко в их случае, всегда болезненно и опасно. Когда кожа уже буквально скрипит от чистоты, оборачивается в махровый халат, Чимин обнаруживает Юнги, курящего у открытого окна. Блондин стоит спиной к юноше. Нестерпимо хотечется спросить, о чем же он думает. Может уже жалеет, что затащил младшего в постель? Конечно, у Мина были любовники куда более опытные, не то, что Чимин. Юнги есть с кем сравнить его, с тоской думает парень. Кое-как справившись с самоуничижительными мыслями, шатен вновь скользит взглядом по Юнги. В конце концов, сейчас рядом с ним именно Чимин, а не кто-то другой. Блондин одет только по пояс, и это позволяет разглядеть часть спины, расписанную татуировками. Мин разрисовал тело похлеще, чем Ханыль в своё время. Провести бы рукой по этим рисункам и расспросить, что означает каждый. Юноша готов слушать всю ночь напролёт, лишь бы узнать хоть какие-то крохи из жизни бывшего возлюбленного. Хотелось бы продлить этот момент единения ещё ненадолго, и пусть он начался только с секса. Желание дотронуться столь сильно, что Чимин даже с лёгкостью представляет, как напряглось бы жесткое и жилистое тело под его пальцами. Неловко потоптавшись на месте, парень смущенно кашляет, привлекая к себе внимание. —Мне ехать домой? — осторожно спрашивает юноша, а изнутри тихим шёпотом, порывисто выдыхает: оставь до завтра, пожалуйста. И не за тем просит, чтобы вновь овладел, а чтобы просто побыть подольше рядом. Юнги может не только бить словами, но и быть нежным, заставит поверить, что все возможно. За то, чтобы ещё раз примкнуть к его спине и обнять, Чимин пол жизни бы отдал. Блондин выбрасывает окурок в окно и медленно оборачивается. Тёмный холодный взгляд проходится по юноше и задерживается на голых ступнях. Шатен краснеет и отводит взгляд. Юнги с голой грудью заставляет пуститься сердце вскачь. Все по-новой, Чимин в него окончательно и бесповоротно. Старший какое-то время молчит, будто не может решить для себя, оставить Чимина рядом или отпустить. —Иди, — все же бросает он, стараясь игнорировать, как мило и одновременно сексуально выглядит парень в огромном халате. Соблазнительные губы распухли, глаза горят, внизу все скручивается узлом и немедленно отзывается в порыве — взять и вновь присвоить. Эта ранка на губе манит, хочется провести по ней языком и опуститься к шее. Прихватить нежную кожу губами оставить на ней еще больше своих следов. Фантазия ведёт все дальше и только приложив большие усилия, удается остановиться и отвернуться от парня. Куда бы не бросил взгляд Юнги, в младшем его цепляло все. Чимин неожиданно чувствует глубокое разочарование. Юноша почему-то думал, что Мин его не отпустит сейчас. Юнги был прав, когда говорил, что Пак преувеличивает свою ценность. Если бы шатен узнал, что творилось в голове старшего, то не травил бы себя подобными мыслями. То, как юношу кидает в мыслях из стороны в сторону страшно беспокоит. Прошлёпав к креслу и подняв с пола разбросанную одежду, Пак снова скрывается в ванной комнате, чтобы спокойно одеться без прицела чужого внимательного взгляда. Глаза пощипывают от подступающих слез. Парень яростно утирает их тыльной стороной руки, злясь на свою слабость. Ему уже восемнадцать, он совершеннолетний и думал, что спокойно обойдётся без человеческого тепла и дальше. Думал, что отдавать всю любовь и нежность Дану достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым. Человеку всегда чего-то не хватает для счастья? Парень считал себя вполне самодостаточным человеком, но сейчас понял, как был не прав. Прямо сейчас хочется вернуться к старшему и показать, что Чимин не просто бездушное тело. Сказать о том, что снова хочется жить и быть любимым. Только какой в этом смысл? Юнги предсказуемо разозлится пуще прежнего и не поймёт. Когда замечает яркую метку на шее в отражении зеркала, то расстраивается еще больше. Осунувшееся лицо и глаза, поблескивающие от слез завершают печальную картину. В номере горит один ночник, видимо Юнги уже лёг спать. Чимин проходит мимо, стараясь не смотреть на большую кровать, где лежал под старшим и забывал, как дышать. Когда за парнем бесшумно закрывается дверь, Юнги решает заказать в номер ещё больше спиртного, чем обычно. Иначе не выдержит и приволочет его назад. Отчего-то эта ночь, будто оставляет новый рубец на сердце поверх незаживающих старых. Близость была восхитительной и превзошла все ожидания и на какой-то миг, парень почувствовал себя обновлённым и живым. Однако эта иллюзия быстро растаяла, безобразная реальность вновь ворвалась в сознание и вернула с небес на землю. Впереди ждёт привычная бессонная ночь. Но сначала нужно срочно связаться с Джиненом. Спустившись в холл-приёмную, Чимин с ужасом видит Джинена. Бывший друг сидит вразвалку на диване у ресепшена и говорит с кем-то по телефону. Неужели он даже не уезжал отсюда? Рука сама тянется к вороту куртки, и парень наглухо застегивает замок до конца, пряча все ярче расцветающий алым цветком засос на коже. Юноша делает вид, что не замечает Чана, и быстро направляется прямиком к двери. Однако брюнет сразу же завершает разговор и кидается на выход вслед за Паком. —Чимин! — кричит вдогонку друг, и ему приходится ухватить шатена за локоть, — подожди, я должен отвезти тебя домой. —Я сам дойду, — сгорая от унижения, зло выпаливает парень, — отпусти руку! Джинен ослабляет хватку, но не отпускает полностью. —Не глупи, сейчас уже не ходят автобусы и далеко не май месяц, — как можно мягче говорит Чан, — поехали, я правда беспокоюсь о тебе. —Почему? — ядовито спрашивает Чимин, — это потому, что я ещё нужен Юнги для мести? Или в тебе проснулись старые дружеские чувства? Почему ты вообще, все ещё здесь? Почему ты видишь мой позор? Брюнет хмурится и глубоко выдыхает, призывав себя к терпению. Чимин нападает, потому что чувствует себя уязвимым в этой ситуации. Внимательно присмотревшись, Джинен замечает блестящие от слез глаза. Сердце захлестывает сострадание, и первое, что приходит на ум, это то, что Юнги вновь поднял на него руку. —Я все ещё здесь не для того, чтобы ты почувствовал себя хуже, Чимина. Он просто никому не доверяет, — решает признаться Джинен, Пак и так уже сломлен, незачем ещё больше заставлять его чувствовать себя плохо. —Что? — вдруг теряется Чимин, не ожидая услышать такое. —Юнги не доверяет тебя своей охране, — поясняет бывший друг, — поэтому, пока я не найду надёжного человека, тебе придётся меня потерпеть. Ошеломлённый юноша ничего не понимает. Юнги же сам говорит, что не важен ему. Откуда вдруг такое беспокойство? —Что произошло, раз он так забеспокоился? —Есть такие, которые не держат язык за зубами и до хера себе позволяют, — мрачно отвечает Чан. Чимин невольно вспоминает, как сидел на коленях у Юнги и тому было куча свидетелей. Показав всем своё отношение к юноше, Мин теперь вдруг злится на своих людей. Сердце внутри воет ещё громче, что же ты, всё не привыкнешь, кто ты сейчас такой… Все верно, и на людей Мина нет смысла злиться. —Поехали, — безжизненно бросает Пак и покорно садится в автомобиль. Первую половину пути висит тягостное молчание. Только свернув на светофоре, Джинен бросает короткий взгляд в зеркало на заднее сидение и решается на вопрос: —Юнги ударил тебя, да? Пак с удивлением смотрит в зеркало, встречаясь с чужим внимательным взглядом. —Нет, — растерянно отвечает он. —Я просто подумал… неважно, — отмахивается брюнет, гадая, почему же друг плакал. Чимина о таком не спросишь, слишком колючий и ранимый сейчас, с досадой думает брюнет. —Вы надолго здесь? — раз Чан сам начинает разговор, Пак решает воспользоваться этим и задать волнующие его вопросы. —Не знаю, но Юнги явно настроен остаться здесь подольше. Почему-то его ответ успокаивает шатена. Казалось бы, какая ему разница, наоборот, возможно младшему было бы проще, если бы Мин уехал. Тогда бы перестал надеяться, что когда-нибудь Юнги полюбит и изменит своё отношение к нему. Звучит как сказка, но с возвращением старшего, в голову вновь лезут глупые мысли и надежды. —Я ещё вчера хотел спросить тебя, — холодея изнутри, начинает Чимин, — если ты следил за мной… —Я не присматривал лично. За тобой наблюдал мой человек, сказал, что работаешь в магазине, но я не уточнял в каком именно. Круглосуточных в нашем районе достаточно. Так же я не смотрел на твои фото, просто не решился. Внутри все противилось. В отличие от Юнги, я вижу больше. Пак замер, казалось даже дышать перестает. Все ждёт обвинений в свой адрес. —И знаю тоже больше, — звучит, как выстрел в тишине. Бывший друг сказал это с особым нажимом. Знает, конечно, знает. —Скоро Юнги узнает и тогда, помоги нам всем Боже, — вздыхает брюнет, больше не отвлекаясь от дороги. —Почему ты не рассказал ему? — поражённо спрашивает юноша. —Ты не видел его тогда, — качает головой брюнет, мрачнея от воспоминаний, — тебе повезло не увидеть. Я думал, что после того, как он зарубит всех оставшихся людей Раона, то потом вернётся и убьёт тебя. Юнги был не готов к такой новости. Без раздумий отнял бы малыша у матери и поквитался бы с тобой ещё раз. Но он не будет жить, если что-то сделает тебе в порыве гнева. Наступила гнетущая тишина, и шатен отворачивается к окну. По груди медленно расползается чёрная дыра. Юнги прошёл через весь этот кошмар из-за него. Последствия всю жизнь будут мешать жить и Юнги и Чимину. Хотел подробности из жизни — получай. Нравится? —Я должен поблагодарить тебя за то, что ты скрыл правду о Дане, — едва слышно шепчет Пак. —Дан? — недоуменно переспрашивает Джинен, — разве его так зовут? —Его полное имя — Даныль. Мы с Исоль, коротко зовём его так. —Я помню, что оно созвучно с именем отца, — грустно говорит Чан, — очень красивое имя. Кто выбирал? —Я. —Даныль потрясающий, — продолжает Чан с восхищением, и все понимают, что он имеет в виду и внешнее сходство с отцом. В салоне жарко, но Чимин ежится, будто от ледяного ветра. Зябко обхватив себя руками, он со страхом думает о будущем. Если Юнги отнимет смысл его жизни, то как же Исоль? И Чимин не будет жить, просто будет незачем. —Что мне делать, Джинен? — в отчаянии спрашивает Пак, забыв, что они давно не друзья. —Когда Юнги узнает, в первую очередь убьёт меня, — криво улыбается брюнет, — и это будет заслуженно. Надеюсь, моей крови ему хватит. Оба конечно понимают, что не хватит. Джинен будет на разогреве прежде, чем в его руки попадёт шатен. Увидев, что только ещё больше встревожил Чимина, спешит объясниться. —Чимин, — как можно уверенней, произносит Джинен, — все эти годы мне тяжело было балансировать между вами, но я не выбираю ничью сторону. Поэтому в любом случае, мне придётся ответить перед ним. Однако я всегда буду на стороне Даныля. И ребёнку нужна любящая мать, а Исоль именно такая. Юнги его дядя, но как бы он не полюбил племянника, маму никогда не заменит. Поэтому я постараюсь сделать все, чтобы мы обошлись малой кровью. —Спасибо, — с благодарностью смотрит на Чана, — спасибо, что ты за Дана. И вот уже тайна Чимина и не тайна вовсе. Хотя семья Пак в принципе перестала общаться практически со всеми в районе, тайны как таковой, ни для кого не было. Невозможно скрыть столь очевидные вещи. Достаточно только взглянуть на малыша и все становится на свои места. И все же Пак оберегал, как мог. Занавес в его тщательно лелеемый маленький мирок медленно раскрывается для тех, кому знать и нужно и опасно. А дальше, Джинен прав, помоги им Боже.***
Джинен привозит парня домой и ни в какую не соглашался подвезти до работы. В итоге, было решено, Чаном конечно, что его человек доработает смену до конца, как и условились сразу. Чимин представил себе лицо Инсома, когда утром увидит вместо него огромного парня за крошечной для его габаритов кассой. Когда юноша возвращается домой, в прихожей его встречает удивлённая сестра. —Что-то случилось? —Потом расскажу, — снимая куртку, бросает Чимин, — почему ты не спишь? Это я потревожил? —Нет, просто заработалась. Ещё и Дан снова был какой-то беспокойный. Вечно спрашивает и ищет тебя, — ворчит сестра, — все думаю, зачем ему мать, если есть ты. Парень невольно улыбается, а девушка застывает. Ее глаза прикованы к шее брата и, не сразу опомнившись, страшно смущенная, отправляется на кухню. —Будешь кофе? — доносится оттуда. Парень рассеяно прикладывает ладонь на след. Чертов засос, даже Исоль неудобно, что говорить о нем. —Нет, спасибо. Я спать. Теперь остается не только врать сестре, но и еще стыдливо избегать, чтобы предотвратить лишнюю неловкость. Чимин знает, что у девушки уйма вопросов. Конечно, в их семье не принято было открыто говорить о близости. Все уважали личное пространство каждого, но для Исоль это было непостижимо, хоть она и принимала выбор брата. Ещё когда Чимин и Юнги были подростками, надеялась как и Джинен, что парни перерастут это. Но изо дня в день видя, как младший перестал воспринимать жизнь и сузил круг людей вокруг себя до нуля, поняла, что здесь не только пожирающее чувство вины, но и прощание с возможным счастьем. Его счастье — это Мин Юнги. Они ведь воссоединились, тогда что с Чимином? Все подозрения, что брат обманывает сестру, только подтверждаются. Схватив кружку с кофе, Исоль направляется в комнату Чимина. —Можно? — тихо стучится сестра в приоткрытую дверь. Чимин сидит на кровати и смотрит в пустое пространство перед собой. Парень даже не переоделся. Неподвижный, словно обесточен. —Конечно, — кивает и переводит немного потерянный взгляд на сестру, словно был взят врасплох. —Чимина, если Юнги все знает, то почему не приходит к племяннику? — переходит сразу к делу Исоль. Юноша прикрывает глаза, выражая крайнюю степень усталости. Парень устаёт от лжи, которой буквально окружает себя. —Ещё не готов, — шелестит он, — дай ему время. Сестра кривится, ни капли ему не поверив. Поставив кружку на комод, присаживается рядом. —Я не слепая, дорогой. Расскажи мне, что происходит? — участливо шепчет она. —Ты себе придумала то, чего нет. Все нормально. Что можно рассказать из того, что сейчас происходит в его жизни? Куда ни кинься — всюду грязь. Последнее, чего он хочет, это увидеть боль в глазах Исоль. С неё достаточно непрекращающейся тоски и печали по Ханылю. Сюда осталось добавить только переживания за Дана и всё, нервный срыв обеспечен. Чимин смотрит на сестру, что с каждым днём становится все прекраснее. Сияющее ангельское лицо, мягкий и добрый характер. Это не Чимин запер себя в четырёх стенах, а Исоль. На девушку многие смотрят с восхищением, но это абсолютно ее не волновало. В этом, как и во многом другом, парень хорошо понимает сестру. Невозможно перестать любить по одному лишь щелчку пальцев. Какая разница, идеален твой любимый человек или нет, рядом или далеко, сердцу не объяснишь, что того или иного человека нельзя любить. Исоль ни за что не отпустит Ханыля. Чимин не хочет отпускать Юнги. Это у них семейное — любить Минов несчастливой любовью и страдать в разной степени. —Послушай, — он мягко хлопает по чужой руке, — я расстроен, потому что мы немного повздорили с Юнги. Ничего особенного. Пожалуйста, не забивай себе голову ненужными мыслями и не расстраивайся. Ещё раз заглянет в уже недоверчивые грустные глаза и постарается убедить. А Чимин? Чимин снова будет таять в чужих руках. Глаза из карих превратятся в чёрные. Голос сорвётся до хрипов. Бери, Юнги. Если гореть, то только с тобой…