Айзек, пожалуйста!

— Это мерзость! — Фу, гадость! — Противно-то как… Айзека, казалось, знобило. Везло тем, кому так казалось, потому что Стайлз прекрасно был осведомлён о том, что Айзека на самом деле не просто знобило, а не хило так трясло от едва сдерживаемого гнева. — Успокойся, пожалуйста, — взмолился Стилински шёпотом. — Никому не станет лучше, если ты прямо сейчас разорвёшь их всех на куски. — Мне станет, — справедливо возразил Айзек с задней парты, и Стайлз даже не нашёлся с тем, что ответить. Потому что это даже не было блефом или чрезмерной наигранностью. Отнюдь. Айзеку Лейхи действительно стало бы гораздо лучше, разорви он прямо сейчас всех здесь на куски. Ну, кроме Стайлза, разумеется. Потому что, как бы… Какое право они имели высказываться? Какое грёбаное право они имели на то, чтобы банально задумываться о чём-то таком, как то, что вылетало из их ртов? Как смели они, жалкие, беспомощные, ни на что не способные… — Айзек, пожалуйста! — ещё более отчаянно, чем в прошлый раз, взмолился Стайлз, и оборотень правда постарался себя одёрнуть. Похоже, он доставлял Стилински неудобства. А это было едва ли не последнее, чего он хотел в своей жизни, поэтому надо было постараться. Контролировать свои глаза, рычание, когти. Желательно — ещё и эмоции, но если эмоции уж совсем никак не получается, то хоть глаза, рычание и когти. Но как же сложно, матерь божья! Если те же волки, чья сущность в себе так сильно напрягала Айзека, чувствовали все эмоции также обострённо, то Лейхи был готов в благоговении преклонить колени. Как они вообще выжили, эти животные? С учётом более слабого разума и склонности к агрессии… Впрочем, вероятно, у волков не было таких раздражительней, что сейчас доводили юного оборотня. Волкам не приходилось изо дня в день выслушивать нелицеприятные комментарии в свой адрес. Вокруг волков не было кучи тупых человеческих людишек. Волков никто не заставлял писать контрольные. Айзек завидовал. Сильно. Ведь, как оказалось со временем, волчья сущность не только облегчала жизнь, даруя фактическую неуязвимость и скорость реакции, но ещё и существенно мешала. Да, конечно, обострённый слух, зрение и нюх — это прекрасно в большинстве случаев. Но не тогда, когда… — Айзек, пожалуйста-пожалуйста! Мне правда надо хорошо написать английский! — Стилински восклицал шёпотом и не оборачиваясь, прекрасно зная о том, что Лейхи услышит его в любом случае. Оборотень крепко сжал зубы. Эти мерзкие людишки не имели абсолютно никакого права вторгаться в их личную жизнь. Они не смели оценивать их отношения. Им точно не стоило так негативно высказываться в сторону его любимого человека и его любви к нему. Эти идиоты даже представить себе не могли, какую великую вещь на самом деле оценивали своими «фу» и «противно». Даже вообразить не смели, что для волка значит любовь его человека. Им всем было невдомёк, что Айзек уже жизни своей не представлял без Стайлза. — Я постараюсь, — свистяще выдохнул Лейхи, отчаянно пытаясь не зарычать. Конечно, людишки говорили тихо и, будь он сам человеком, никогда бы не услышал. Но, вот ведь проблема: человеком он не был. И всё то, что эти недалёкие индивидуумы тихо обсуждали за его спиной, прекрасно слышал. И это раздражало. О, это раздражало… Айзек выпустил когти, впиваясь ими в ладонь и чуть отводя руку в сторону. Не хватало только накапать кровью на уже начатую контрольную. Стайлз не хотел, чтобы Айзек рвал гадких людей на части, и он не мог не прислушаться к желаниям любимого человека. Кем бы он был, если бы не прислушался? — Я тебе вечером всё компенсирую, хорошо? Сделаю какао и яблочный пирог… — затараторил Стайлз, кожей ощущая изменившейся настрой волка. Айзек нежно улыбнулся, разглядывая спину и склонённую вниз голову своего человека. Не было необходимости его – Айзека – благодарить. В конце концов, что он за партнёр такой, если Стайлзу нужно умасливать его, только бы он никого не убивал? Однако Айзек Лейхи не будет возражать или как-то осложнять Стайлзу жизнь своими «не нужно». Айзек Лейхи будет наслаждаться заботой любимого человека, в каком бы амплуа она ни подавалась.