«I won't find no sleep
Until you're passing on
Whatever makes you weak
Makes me feel so strong»
05/2008
В кабинете Аманды Гласк сейчас непривычно тихо — не слышно ни монотонного гула включенного компьютера, ни гомона со стороны приемной. Настенные часы показывают уже половину второго ночи, и Аманда уверена, что в офисе давно уже не остается никого, кроме неё. Она перебирает небольшую стопку документов и то и дело сравнивает между собой графики. За последний год на рынке закрепляется всего несколько компаний, готовых тягаться с корпорацией «Гласк Фарма» на рынке Соединенных Штатов. Аманда насчитывает целых три — все остальные находятся в совсем другой весовой категории. Ей интересно, сможет ли мистер детектив связать смерти кого-либо из совета директоров любой из этих компаний с её отцом. Она пытается посмотреть на ситуацию его глазами и приходит к выводу, что это покажется ему крайне подозрительным. Мистер Эл может быть кем угодно, но он определенно не дурак. Если она попробует избавиться от кого-нибудь сейчас, спустя всего неделю после разговора с отцом, то лишь подставит саму себя. Аманда Гласк считает, что ей нужно составить расписание и всё-таки начать действовать так, как с самого начала предлагает ей Рэм. Она готова совершить несколько показательных убийств во благо лос-анджелесского филиала своей корпорации, но лишь с одним условием — ни одна из этих смертей не принесёт существенной выгоды ей самой. Она складывает документы обратно в картотеку и делает несколько понятных лишь ей одной пометок в ежедневнике. Всего лишь цифры. Свет в её кабинете наконец-то гаснет. Ей остаётся лишь надеяться, что она умеет расставлять ловушки лучше, чем мистер детектив умеет их избегать. А о том, что её отец обычно слишком уверен в себе, чтобы замечать капканы под своими ногами, она знает уже давно.***
В кабинете Рейнарда Гласка сегодня слишком шумно — то и дело разрывается от звонков телефон, а со стороны приемной постоянно слышится звонкий голос его секретаря. Сейчас, в самый разгар рабочего дня, ему хочется лишь пару минут тишины, чтобы позволить себе сосредоточиться. Он пытается с головой погрузиться в аналитику и составить план на ближайший месяц, однако в сознание то и дело вырываются совсем другие мысли. Ему не даёт покоя последний звонок дочери — он редко ошибается в людях, и считает, что не стоит ждать от неё ничего хорошего. Эта сумасшедшая девица обводит вокруг пальца одного из самых стабильных его партнеров и буквально выкручивает руки ему самому, заставляя работать на неё. Он уверен, что за её издевательскими приказами скрывается нечто большее, чем просто желание задеть его за живое. Рейнард никогда не мог сказать, что творится в её голове. Не может и до сих пор. Их образ мысли кардинально отличается друг от друга, и он и по сей день уверен, что он, в отличие от неё, способен мыслить трезво. Аманда руководствуется эмоциями и живущими в её голове демонами, в то время как он опирается лишь на сухие факты и холодный расчет. И даже если она побеждает его однажды, это не значит, что он проигрывает. Просто их партия ещё не окончена. Составленный им график не внушает доверия. Как ни крути, а их американские активы действительно падают и отыграть это падение ему не удаётся уже шестой месяц подряд. Рейнард тяжело выдыхает и вносит коррективы в почти законченный план. Аманда звонит ему для того, чтобы показать, что его план не работает. Эта мысль вихрем проносится в его голове, заставляя на мгновение рассредоточить взгляд. Неужели она и впрямь показывает ему, что его попытки пошатнуть её положение через этого мальчишку не увенчаются успехом? Ерунда. Он уверен, что никто в здравом уме не захочет оставаться рядом с его дочерью, зная о том, что она из себя представляет. «Я досконально изучил дело господина Роудса», — эти слова смущают его ещё тогда, когда он слышит их по телефону. Кем нужно быть, чтобы адекватно воспринять подобную информацию? Рейнард уверен, что тот мог бы даже не просматривать само дело — достаточно взглянуть на фотографию преступника в момент его заключения. Этот Миками либо безнадежно влюблён в его нестабильную дочь, либо просто не в себе. Зная о её способности строить из себя святую, он склоняется к первому варианту. Он смутно припоминает их личную встречу, но тогда он не замечает в том ничего необычного, кроме этого отвратительного сходства с серийным убийцей. Он стирает несколько уже закрепленных в таблице пунктов и начинает переписывать их заново, внося коррективы. Работа с цифрами и графиками помогает ему структурировать собственные мысли. Даже если Аманде удаётся убедить в наличии у себя каких-то чувств не только Джерарда, но и этого прокурора, то остального это не меняет — к последнему она наверняка привязывается сама. И он уверен, что его исчезновение из её жизни так или иначе выбьет её из колеи. Нет ничего хуже убитой горем женщины. Особенно такой. Рейнард готов спорить на остаток своего состояния, что после этого она отойдет от дел, если вообще останется жива. Он усмехается себе под нос. — Мистер Гласк, — секретарь заглядывает в его кабинет. — Мистер Джонсон просил сообщить, что ваша сегодняшняя встреча отменяется. — А о причинах он не сообщил? — Он отказывается от контракта, — её звонкий голос звучит даже несколько жалко, будто в отказе клиента виновата именно она. — «Скай Лайт» предложили ему более выгодные условия. Он всего лишь прикрывает глаза и шумно выдыхает. — Спасибо, Эмили, — почти добродушно произносит он. Эмили коротко кивает и выходит из кабинета, с глухим стуком захлопнув за собой дверь. Сейчас Рейнард даже не может сказать, кто раздражает его сильнее — Аманда или эти скользкие типы из «Скай Лайт», срывающие ему уже третью сделку подряд. — Убил бы, честное слово, — вслух ругается он и вновь принимается за план. Построенный график уже не кажется ему хоть сколько-то удачным. Рейнард Гласк считает, что никогда не опустится до убийства, но напоминает себе, что между заказным убийством и убийством, совершенным собственными руками, есть огромная разница.***
Рэм с мрачным спокойствием смотрит за тем, как человек по имени Рейнард Гласк делает пометки в планировщике, прежде чем уйти прочь из его кабинета сквозь ближайшую стену. Он не видит её, точно так же, как и расположенные в кабинете камеры, зато она — она видит достаточно. Её до сих пор тошнит от большинства людей.***
На Лос-Анджелес уже опускается ночь, когда Рейнард Гласк наконец-то возвращается в свою квартиру. Он живёт в ней уже много лет, точно так же, как живёт здесь когда-то его отец, как до него живёт его дед. Каждая вещь здесь хранит в себе память, за исключением одной уже несколько лет как запечатанной комнаты — той самой, где до своего шестнадцатилетия живёт его единственная дочь. Туда, в отличие ото всех остальных помещений, он за последние девять лет ни разу даже не заглядывает. Проходит мимо двери и упорно делает вид, что той не существует. Внутри — лишь уже видавшая виды кровать, стол и от пола до потолка исписанные изображениями красных лилий стены. Находиться там сродни пытке — каждый раз, рассматривая эти неумелые рисунки, ему кажется, что он всматривается в самые мрачные глубины собственной души. Видит все свои недостатки. Рейнард Гласк до сих пор говорит себе, что его вины в этом нет. Девочка упивается своими демонами безо всякого его участия — в том числе и когда рисует. Он оплачивает её лечение в те годы, а значит делает достаточно. Он считает, что полностью исполняет свой отцовский долг. Полностью, лишь с небольшой поправкой на то, что самым гуманным с его стороны должно стать избавление её от страданий, в том числе душевных. К сожалению, он оказывается непозволительно слаб и пускает ситуацию на самотёк в надежде на то, что сумеет передать её в другие руки. Помнит ещё, что пока Аманда окончательно не взрослеет в нём ещё теплится надежда на то, что она сойдётся с кем-нибудь из его конкурентов и поможет ему прибрать к рукам их активы. Сколько лет проходит, а он до сих пор не понимает, где сворачивает не туда и кто так пагубно на неё влияет. В то, что это влияние — результат её постоянных визитов в тюрьму, он так и не верит. В его картину мира не вписывается осужденный серийный убийца, способный выступать ориентиром для девочки-подростка. Рейнард считает, что сам в те годы является для дочери отличным примером и единственным, кто может решать, куда и как должна идти её жизнь. — Нашёл, конечно, о чём задуматься на ночь глядя, — он разговаривает сам с собой, стоя перед зеркалом в ванной комнате, и ерошит свои короткие волосы. В них давно уже пробивается седина, хотя ему всего-то сорок шесть лет. — Давно пора с этим покончить. Удивительно, но в этом доме, за исключением много лет закрытой на замок комнаты, нет ни единого признака того, что когда-то Рейнард Гласк не живёт один. Из фотографий — лишь его собственные, из картин — только те, что когда-то дарят ему же в подарок или те, какие он вырывает на аукционах прямо из рук других коллекционеров. Он сам вовсе не коллекционер, ему всего лишь нравится побеждать. И ему плевать на то, что подобные победы — всего лишь блажь. Он может себе её позволить. Мог. Сейчас ему приходится поумерить непредвиденные расходы. Ему и впрямь хочется раз и навсегда покончить с их с дочерью противостоянием — сделать так, что она никогда уже не оправится от своих травм. Такие люди не могут восстать из пепла дважды. Ему жаль, что он не может связаться с Кирой. Этот человек — неважно, кто он на самом деле — кажется ему идеальным вариантом. Аманда ничем не отличается от преступников — её методы не вызывают доверия, к тому же, она долгое время общается с опасным серийным убийцей. Рейнард считает, что её убийство ничем не будет отличаться от расправы этого маньяка над всеми остальными. Ему жаль, что никто не знает, кто такой этот Кира и где его искать. Тем не менее, опуститься до обращения к простым наемным убийцам он не может. Для него это не сделка с совестью, но марать руки лишь из-за того, что он проигрывает первый раунд? Нет. Есть методы куда более действенные. Следующим утром Рейнард Гласк оформляет сразу несколько курьерских доставок в пределах Токио и довольно усмехается себе под нос. Открыв ящик рабочего стола в своём домашнем кабинете, он натыкается на длинный, распечатанный список имен и не понимает, откуда тот берётся — он не просто не знает, чьи эти имена, но и не помнит за собой привычки заводить подобные списки. Ещё раз пробежавшись глазами по списку, Рейнард пожимает плечами и бросает бумагу в корзину. Расположенная за стенкой книжного шкафа камера фиксирует каждое его движение.***
Над Токио уже несколько часов как поднимается солнце, когда Аманда Гласк заходит в свой кабинет на двадцать седьмом этаже высотного здания и едва ли не кашляет от навязчивого аромата лилий. Ей хочется открыть все окна разом, лишь бы не чувствовать этого удушливого запаха, от которого её периодически подташнивает. — Что это? — она выглядывает из кабинета и обращается к своему секретарю. Она уверена, что та понимает её и безо всяких уточнений. — Утренняя доставка, мисс Гласк, — тут же отзывается девушка. — Имя отправителя не указано, я проверила несколько раз. С курьером тоже никаких сообщений не передавали. Мне унести цветы? — Не стоит, — Аманда хмурится. — Я сама. Букет из множества желтых тигровых лилий красуется на журнальном столике около дивана. Она не представляет, кто может подарить ей цветы — у Теру уже много лет как нет такой привычки, а мистер Койл едва ли станет пользоваться такими примитивными методами в их затяжной игре. К тому же, тот всегда подписывается, а в приложенном к цветам конверте лишь пригласительный билет на одну из художественных выставок последних лет. Аманда терпеть не может художественные выставки. В ней нет тяги к искусству. И лилии она тоже недолюбливает. Подарок находит своё место в мусорном ведре — к счастью, в самом отдаленном от её кабинета. Комбинация из выбранных цветов и билета наводит её лишь на мысли об отце. Он единственный может похвастаться таким отвратительным вкусом и неудачной ставкой на её поклонников. Она готова поспорить, что таким образом он пытается продолжить гнуть свою линию — выставить её бесчувственной тварью, готовой разбивать сердца несчастных мужчин. Её отец часто судит людей по себе. Аманда надеется, что не наступает на те же грабли, когда отправляет ему небольшой подарок. Его, в отличие от лилий, доставляют вовсе не курьером.