Безумный кролик

— Ши-ши-ши, — безумие шелестом стелилось по дому Тсунаеши. Мама с утра ушла за продуктами, прихватив с собой детей, Реборн не появлялся со вчерашнего вечера, занятый всякими важными переговорами. Он только и делал, что болтал с кем-то с самого окончания Конфликта Колец, и Тсунаеши никак не мог признаться себе в том, что скучает по надоедливому бесцеремонному репетитору. По правде сказать, Реборн и Саваду звал на переговоры, но тот упирался всеми руками и ногами, и в кои-то веки репетитор согласился с тем, что пускать юного наследника на встречу с настоящими мафиозными донами это слегка чересчур. Цвело и пахло прекрасное воскресное утро, ребята в кои-то веки решили остаться у себя и заняться своими делами вместо того, чтобы разносить на камешки город во главе с миниатюрным ужасом в шляпе и обряженным в одни семейники Тсунаеши. Даже еды в холодильнике хватало для того, чтобы обложиться вкусняшками с головы до ног и торчать весь день перед телевизором или валяться на полу, лениво листая мангу. — Ши-ши-ши, — это было слишком хорошее начало для того, чтобы все остальное пошло так же, в сонной неге блаженной лени, тишине, покое и одиночестве, не правда ли? — А кто у нас тут остался без охраны? Такой маленький милый зайчик, сейчас принц покрошит его на мелкие кусочки. — Б-бель… Б-бе-бельфегор! — наконец, выговорил Тсуна, попятился назад, все еще вооруженный тяжелым подносом, уставленным мамиными вкусностями, ожидаемо наткнулся пяткой на порожек. — Хиии! — Ши-ши-ши! — рассмеялся Бельфегор. — Так зайка не против? Зайка уже сам себе соуса добавил? Зря, глупый бедный зайка, принц признает только один соус: кровь! Тсунаеши сидел на заднице, с головы до ног залитый всякой разной едой. Кажется, на самой макушке красовалось картинно разбившееся сырое яйцо. Ступни медленно прилипали к полу: им достались пирожные, и теперь сахарная тюрьма грозилась навсегда припечатать ноги Савады к деревянным половицам. Отстранённо юноша подумал о том, в их доме отродясь не было порожков, и он просто споткнулся о собственную же скинутую вчера сумку — во что значит, по-настоящему везучий человек… А ведь день был таким прекрасным… Бельфегор раскинул руки в стороны, и над ним веером принялись крутиться его ножи, предвещая скорую гибель своей жертве. Лица искажала безумная ухмылка. — Принц не позволит тебе уйти безнаказанным, ши-ши-ши! Принц хочет крови! Твоей крови! Ши-ши-ши! Тсунаеши смотрел на это все с отчаянием обреченного в глазах, а затем подумал, что ему не хватает искренности. По идее, он ведь должен был тут бегать, умолять о пощаде, пытаться выпрыгнуть в окно и вообще всячески переживать. А он лишь смотрел на того, что раньше наводил на него страх одним своим видом, и не чувствовал ничего, кроме жгучей обиды за испорченный день и… Стоп! Он не чувствовал ничего, гиперинтуиция молчала, а это значило, что либо Бельфегор на самом деле не желает его убивать и вообще нападать на него… Обдумав этот вариант, Тсунаеши отбросил его, как нереальный: принц выглядел так, будто бы был готов нападать на весь мир просто потому, что он был недостоин его королевского высочества. Вторым пришедшим в голову Тсунаеши вариантом был тот, при котором Бельфегору попросту не удастся на него напасть. И то дело: принц уже довольно долго раскручивал свою леску и ножи, вот только находились они в доме, в закрытом помещении. Наверное, ожидалось, что стены разрежутся на мелкие кусочки, прямо как в школе, но тут его высочество ждал жесточайший облом. Савада подозревал, что здесь не обошлось без репетитора-киллера Реборна, но под простой деревянной обшивкой дома внезапно оказались металлические пластины, с которых леска попросту соскальзывала, о которых она рвалась и запутывалась. — Ши-ши-ши, — неожиданно для себя Савада издал этот дикий, звук, а затем расхохотался по-настоящему, наблюдая за тем, как принц беспомощно барахтается в коконе из собственной лески, только чудом избегая ранений. Его ножи обрамляли чуть вытянутое к подбородку лицо, словно диковинное украшение. — Ну, и кто тут теперь маленький кролик? Я вижу, ты сам себя подал к обеду и даже уже со столовыми приборами. Не переживай, мне всего-то и нужна твоя кровь! Ши-ши-ши! Принц опешил и уставился на Тсуну. Челка сползла с высокого лба, и оказалось, что у Бельфегора на удивление красивые глаза теплого карего оттенка, которые делали его лицо совершенно другим, напрочь стирали образ кровавого безумца. Лишь спустя пару минут, Тсунаеши понял, что пялился, смущенно потупился и дернул ногой, щедро покрытой кремом. А потом расхохотался. Просто так, от всей души, потому что чувствовал: еще немного — и его разорвёт на части. Нет, в самом деле, разве это было не смешно? Пришедший по голову Савады принц запутался в собственной паутине из лески и ножей и заблокировал весь проход. А Тсуна сидел перед ним, грязный, мокрый и неприятный, и никуда не мог от него деться. — Хей, ты чего? — удивился и даже словно бы забеспокоился Бельфегор, удивительно прекрасный сейчас, похожий на запутавшуюся бабочку. Саваде очень хотелось освободить его, но он понимал, что случится тогда, а потому мог только истерично смеяться. — С тобой все в порядке? В голосе принца звучало искреннее участие, и Тсунаеши рассмеялся еще сильнее. Наверное, он все-таки здорово двинулся головой, когда падал, потому что то, что он видел, никак не могло быть реальностью. — Савада? — осторожно поинтересовался принц, и в этот самый момент двумя резкими взмахами избавился от лески, притянул Тсуну к себе. Тот всхлипнул. — Ты же вроде собирался меня убить? — сквозь слезы прошептал Тсунаеши и в тот же момент заткнулся почувствовав чужие губы на своих. — Нет, не хотел, глупый кролик, — хихикнул принц. — Я хотел тебя поймать и съесть, а для этого есть много разных способов.