***
— Мисс Льюис, вы готовы? — Иза, невысокая темноволосая женщина, работающая гувернанткой в доме Алфи вот уже как несколько лет, осторожно заглянула в комнату гостьи. Она выглядела взволнованной, что насторожило Миру. — Да, я лишь возьму свое пальто. — Она ступила ближе, делая вид, что собирается обойти гувернантку и проскользнуть в открытую дверь, но остановилась в паре сантиметров перед этой изящной, даже в сравнении с Мирой миниатюрной женщиной. — Все в порядке? — Почему вы спрашиваете? — Вы выглядите взволнованной. — Мирабелла, — холодные, шершавые ладони накрыли её руки, сложенные лодочкой, — берегите себя. — Мистер Соломонс вам что-то рассказал? Вы знаете, куда мы отправляемся? Тонкие черные брови изогнулись, делая загорелое худое лицо сострадательно-жалостливым. — Мистер Соломонс никого не посвящает в свои дела. Но городские сплетники хорошо знают, что происходит от самого Лондона до Манчестера. Те люди, к которым вы едете, могут быть очень опасными. — Кто они? — Я… — Мирабелла! Раскатистый басистый голос Алфи заставил обоих содрогнуться. Иза отступила, пропуская девушку вперед. — Постой, Иза. Они итальянцы? Это люди Сабини? — Мирабелла Льюис! — Не заставляйте его ждать. На ходу укутываясь в шерстяной шарф, Мирабелла выбежала из комнаты, едва ли не свалившись с ног от столкновения со скалоподобной грудью Соломонса, что ждал её у выхода. — Тебя только за смертью посылать, пташка.***
Всю дорогу Мирабеллу гложило подлое чувство тревоги, надвигающейся беды, которую она не могла избежать, ведь была прикована обязанностями к Алфи, а он, в свою очередь, шел уверено навстречу поджидающим опасностям. Являясь источником многих проблем, Соломонс выглядел самоуверенным и готовым принять любой удар, который противник в теории мог нанести. Из его разговора с Авраамом в машине Льюис поняла не многое, ведь говорили они на иврите, но уловила несколько знакомых имён. Вполне возможно, что на грядущей встрече она сможет поговорить с Томасом или Артуром, ведь те должны присутствовать. — Прежде чем мы зайдём внутрь, ты должна запомнить несколько простых правил, — Алфи шел впереди, говоря к Мире не поворачиваясь, — ты должна оставаться на том месте, на котором я тебе сказал. Ты слушаешь только то, что говорю тебе я, не пытаешься заговорить ни с кем из этих ублюдков. Ведешь себя тихо, и… Снег захрустел под его ногами, когда Алфи наконец соизволил посмотреть на подчиненную через плечо, указательным пальцем приказывая внимательно слушать следующее. — …не берешь никакой предложенный тебе алкоголь. Да, Мира? — Больше никаких указаний не будет? Он повернулся всем корпусом, сощурившись, пристально всматриваясь в раскраневшееся от мороза лицо девушки. Более ни единого слова произнесено им не было, но Мира поняла его безмолвие, смиренно кивнув в знак согласия. — Хорошая овечка — послушная овечка. Шагай, милочка. Многозначительно вздохнув в ответ на брошенную им фразу, Льюис нехотя пошагала следом, к металическим помпезным воротам, где их уже встречали вооруженные солдаты в незнакомой ей форме.***
— Господь милостивый… Одного лишь потрясения ей, видать, было мало, и судьба подкинула ещё одно. Мирабелла прежде видела, как проходят самые горячие вечера в «Гарнизоне» и мест рядом с ним, но то, на что она смотрела сейчас, не могло сравниться ни с чем ранее увиденным. Полуоголенные мужчины и раздетые женщины сливались в одной волне экстаза внутри задымленного помещения. Отовсюду доносились стоны, вздохи и крики с просьбами о продолжении, звуки ударов и громких шлепков. Присутствующие говорили на незнакомом Мире языке, и как бы она не прислушивалась к их речи, разобрать ничего не могла. Замешательство и смущение затмили разум несчастной и она, встав столбом, плавно развернулась лицом к стене, не думая о том, насколько глупо это может выглядеть со стороны. — Мистер Соломонс, спасибо, что почтили нас своим присутствием, — заговорила одна из женщин, совершенно не смущенная происходящей вокруг вакханалией, — мистер Шелби прибудет через полчаса, а пока, я могу вам предложить выпить и… — взгляд незнакомка увела в сторону, намекая на компанию одной из девушек, — немного расслабиться. — Щедро, — без капли интереса бросил в ответ, — но я приехал не веселиться. — Что насчет вашей… — Дела не терпят промедления. Напор столь грубой непробиваемости вынудил хозяйку вечера сдаться. Сменившись в лице, она кивнула, указывая Алфи на одну из дверей. — Но прежде вы должны пройти проверку. Мы очень дорожим содержимым нашего хранилища и стараемся обезопасить его всеми доступными методами. — Если содержимое того стоит, конечно же. — Прошу, мистер Соломонс. — Мира, — он обернулся, держа обе руки на рукоятке трости. Увидев то, насколько Льюис растеряна, прокашлялся, привлекая внимание девушки к себе. — Моя подопечная очень впечатлительная и нежная, поэтому огради её от всего этого… содома, пока я буду рыться в ваших брюликах. — Она может провести это время с пользой и удовольствием для себя. Шагнув ближе, Алфи наклонился, едва ли не коснувшись губами темного завитого локона у её лица. — Если не хочешь лишиться своей белоснежной кожи, которую я с тебя сниму этой же рукой, ты отведешь её в ебаную комнату подальше отсюда и запрешь надежнее, чем имперское хранилище, — проговорил шёпотом, после звучно промычал, смотря куда-то сквозь пронзительно и долго, пока глаза цвета темного шоколада без тени страха смотрели на выговаривающие искусные угрозы губы, прикрытые аккуратно подстриженными усами, — ни я, ни Томас растлению этой благочестивой девицы рады не будем. Понимаешь о чем я, а? Отклоняясь, Соломонс словил на себе внимательный изучающий взгляд. Княгиня одарила еврея кокетливой улыбкой, прежде чем ответить. — Будьте уверены, мистер Соломонс.***
— Когда мужчины руководят всей твоей жизнью жить, верно, очень тяжело, — княгиня провела гостью в одну из комнат на верхнем этаже, следуя просьбе Алфи, — он вам хорошо доплачивает за полное подчинение? — Это моё рабочее время, поэтому я просто выполняю то, что мне говорит мистер Соломонс, — Мира была рада сбежать из зала, полного опьяненных и обнаженных людей, да и говорить с незнакомой желанием не горела, ведь та не казалась ей хорошим собеседником. Льюис все никак не могла узнать акцент, с которым говорила женщина, однако спрашивать её об этом не хотелось. Одно только радовало: Шелби тоже будут здесь вскоре. — Я бы могла подождать снаружи. — Не могу позволить вам мерзнуть на улице. — Открыв дверь, она пропустила Миру вперед, открывая той вид на помпезного вида спальную комнату, к счастью Льюис, пустую. — Я знаю таких мужчин, как он. Полное поглощение личности женщины, желание обладать, как вещью… это звучит очень интригующе, когда дело касается любовных утех. Весь контроль они берут на себя, а тебе остается только лежать и получать удовольствие. Не мое пристрастие, но видимо для вас… — Спасибо за уделенное время и комнату. Я ценю это. — Дайте мне знать, если вам что-то понадобится, Мирабелла. Уверяю, встреча не затянется.***
Полчаса длились, по ощущениям, целую вечность. Мирабелла ходила из угла в угол, она успела рассмотреть каждый завиток на изящных багетах подрамников с туманными пейзажами, тончайше расписанные фарфоровые вазы и свежие цветы, раставленные по всем полкам и столам. Может ли Алфи делать сейчас то же самое, что и эти люди в зале? Раздеться, позволить себя одурманить дымом и ласками? Нет, он не из тех, кто станет терять контроль на чужом поле игры. Отдаться в руки кому-то подобному этой женщине — Мирабелла уверена, что этого не произойдет. И что её вынуждает думать об утехах Соломонса? Сколько вопросов, но так мало ответов. Злость на саму себя из-за подобных мыслей заставляет раздраженно выдохнуть и легонько пнуть ножку стула. К чёрту эти размышления, это вовсе не её дело; скорее бы все закончилось и она смогла провести вечер в компании блокнота и ручки. Возможно, бокала вина после увиденного. Стук Миру отрезвил и она бросилась к двери, надеясь увидеть за ней если не Соломонса, то кого-то из Шелби. — Ох, ты меня напугала, милая! В спальню ввалилась женщина с трубкой во рту, со съехавшей бретелькой лёгкого платья, порядком потрёпанная и явно нетрезвая. — Ты что это здесь, одна? — Я жду кое кого. И… Вы, верно, ошиблись дверью. — Нет-нет, эту спальню княгиня обещала нам. Софья! Поди сюда! Замешательство сменилось испугом, и успокаивала себя Мирабелла только тем, что обошлось без компании незнакомых ей мужчин. Призрачная надежда на то, что с женщинами договориться проще, ещё теплилась в груди. — Мистер Соломонс очень занят. — она тараторила быстро и сбито, напором заставляя Миру пятиться вглубь комнаты. — Постой, постой. Он просил передать сообщение… — Да, сообщение от Алфи чертового Соломонса! — хохоча прокричала вторая, закрывая за собой дверь. — Он позволил немного расслабиться. Сожалеет, что был так ограничен и несправедлив с тобой, голубка. Здравый рассудок поверить в это не позволял. Мира нахмурилась, смотря на незнакомок с очевидным недоверием. — Он был очень упрям, но, — Софья повисла на плече Миры, поднося трубу к её рту, — разрешил «пташке» маленькую шалость. — Я не думаю, что стоит… Прошу меня простить, я должна уйти. — Ты что, — рука закрытая атласной перчаткой легла на щеку, обращая внимания Миры, — хочешь впасть в немилость своего начальника? Расстроить Алфи? Конечно же нового прокола нервы Мирабеллы бы просто не вынесли. Соломонс чаще всего вел себя очень непредсказуемо, но поверить в это сообщение от него давалось с трудом. Упрямо отпираясь от поднесенной трубки, Мирабелла умоляюще смотрела на одну из неожиданных компаньонш. — Я не хочу, чтобы ты попала в неприятности. Соломонс не выглядит как человек, который привык шутить… ты ведь послушная, верно? Он это в тебе любит. О, милая, доверься мне, я вижу таких насквозь! — Попробуй, это всего-лишь табак. Зажатая между двух Мирабелла таки поддалась, делая первую затяжку. Содержимое действительно имело запах сигар, но казалось почти безвкусным. Прокашлявшись под задорный женский смех, она села на кровать, с надеждой посмотрев на дверь. — Я такая невежа, совсем забыла представиться. Меня зовут Марьяна, — брюнетка, вошедшая первой, взяла Миру за руку и переплела пальцы со своими, — ну как, совсем ведь не страшно? — Тебе ведь не нравятся женщины, да, Мира? — залепетала Софья на ухо, наваливаясь на худое плечо, вынуждая Льюис покоситься и в итоге лечь. — Хочешь увидеть мужчину, ангел? Под тихое мурлыканье Марьяна поднесла конец трубки к пухлым приоткрытым губам снова, и только после второго глотка дыма Льюис ощутила на себе эффект «табака». Сразу после она убедилась в том, что там вовсе не простая трубка, однако никогда не вкушавший подобные вещества организм девушки поддался их влиянию едва ли не моментально: ноги обмякли, приглушённый свет в комнате стал казаться невыносимо ярким, отчего она зажмурилась, глубоко вдыхая. — Это наше любимое развлечение, — шептал над ухом кто-то из них, — ещё немного, Мира, и ты сможешь увидеть кого-то очень особенного. Чужие пальцы нахально пробежались вдоль груди, зацепившись за завязки на тонком корсете, нетерпеливо и суетливо пытаясь избавиться от шнуровки. — Кого ты видишь, Мирабелла? Замычав сквозь сомкнутые губы, она с большим усилием приоткрыла заслезившиеся глаза, видя лишь размытый силуэт над собой и чувствуя в районе живота небольшую тяжесть. — Назови имя, дорогая. — Как его зовут? Дымка окутала лица, смазывая их, растирая по полотну темно-коричневых оттенков спальной комнаты. Голоса стали затихать, слышаться далеким отлунием; её настойчиво просили назвать имя, а она не видела перед собой никого, пока клок дыма не стал рассеиваться, принося дивное покалывание в кончиках пальцев. Мирабелла произнесла что-то неразборчивое, но голосовые связки совсем не слушались, не производя ни одного из желаемых звуков. В одно только мгновение после очередной попытки проморгаться и смахнуть слезы, девушка наконец смогла различить черты лица говорящего. — Алфи… — Мира, — проговорила Софья в губы поддавшейся ей и размякшей от дурмана гостьи, склоняясь для поцелуя, которому та и не собиралась сопротивляться. — Ты работаешь слишком много, дорогая, твоя работа преследует тебя даже в постели, — зазвенела тонким голоском Софья, наглаживая белые плечи. — Кто бы сомневался, ха? — Пошли вон, обе! Крик ударил по барабанным перепонкам молотом, и Мира скривилась от боли, уходя от нежности. — Ебаные шлюхи! Авраам, выведи их нахуй! Авраам! Чья-то горячая, грубая рука сжала её предплечье и рывком подняла с горизонтального положения, выдергивая из совершенно другой реальности. Мирабеллу накрыло тошнотой, ей немедленно захотелось вдохнуть свежего воздуха, но идти сама она не могла, ведь её грубо волокли за собой по узкому, как подземный тоннель, коридору. Фоном звучали вопли и ругательства, сыпались проклятья и угрозы, все отдаляясь и отдаляясь. — Ублюдки сраные, ебаные русские, — не унимался голос рядом, и на одну единственную, ничтожную попытку уйти от болезненного сжатия руки её обладатель отреагировал очередным толчком, вжав пальцы сильнее. — Даже не думай рыпаться, Мирабелла. Он натурально рычал ей в лицо, одержимый злобой, что сокрушалась на её несчастную голову. — Мне больно, — просипела с трудом. — Я покажу тебе, что значит больно. — доведя секретаршу до машины, он вновь дёрнул её на себя, и та, подобно тряпичной кукле, качнулась в его сторону. — Обломаю все твои ебаные крылышки, милая. Полезай внутрь. — Пожалуйста, отпусти. — Живо!***
Трость стучала по полу. Мало того, что ему пришлось говорить с имперскими крысами, которые ему связали руки, так ещё и принадлежащее Соломонсу бесцеремонно подложили под двух шлюх, пытавшихся обесчестить Льюис. Льюис. Чертова Льюис сидит рядом с опущенной головой, и ему хочется взять её за волосы, чтобы окунуть в ледяную воду, услышать раскаяние и мольбы. Пальцы сжимаются на рукоятке, зубы стискиваются. Авраам молчит, и верно делает, ведь Соломонс сейчас все равно что бомба замедленного действия. Накрывшая её волна расслабления никак не отпускает, а образ Соломонса стоит перед глазами. Он не исчезает, не выветривается, и сколько бы она не закрывала глаза, Алфи не покидает её. Тошнота проходит благодаря свежему прохладному воздуху, но состоянию в целом это никак не помогает. Удерживаемая за плечо, она заходит в дом, где их никто не встречает. С неё срывают пальто, толкают к стене, в которую она больно впечатывается спиной. — Ты думаешь, мне проблем не хватает? — Алфи близко, непозволительно близко. Его присутствие давит на каждую клеточку тела, дыхание обжигает, оставляя раскаленные отпечатки на коже. Она запомнит это надолго, и также долго не сможет смотреть ему в глаза; но Соломонс, будто услышав её, берет за щеки и поднимает голову девушки на себя. — А, Мира? Смотри на меня. — Мистер Соломонс… — Смотри на меня. Это всё, что ты можешь сказать? — Они сказали, что это было сообщение от вас… я не… — М? — он смотрит в её затуманенные глаза и не может не верить. Мягкая, томно глядящая, очаровательная в своей беспомощности перед ним Мирабелла не может быть виновной. Она звала его, пока демонессы пытались вытрясти из неё душу, звала его по имени, и под дурманом, судя по всему, видела именно его облик. Алфи смягчается, уводит руку за шею, смотрит на почти расшнурованный корсет. Не добрались, не успели. Он пришел вовремя, вырвал своё из воровских клешней. Пока он ведет внутренний диалог и раздумывает над тем, как расправиться с виновным, расплавленная под влиянием неведомого вещества девушка приподнимается лишь немного, и сама, господь помилуй её душу, дарит ему их первый поцелуй. Неподвижный, запечатывающий, полный обаятельной невинности поцелуй, и Алфи даже не закрывает глаза. Он смотрит и все, чего хочет, так это разорвать её на части и выбросить из головы, забыть, растворить в пыли прошлого. Влезла под кожу без разрешения, хлопает непорочно чистыми глазами, напоминая ему обо всем том, что он совершил, немо осуждая, разговаривая с его демонами, глубоко сидящими внутри. Его желание сжать её так сильно, чтобы услышать болезненный писк, почти что берет верх, но Алфи лишь касается шеи, отстраняясь после внезапного порыва нежности. — Иди к себе. Та все ещё стоит на месте, и снова не слушается. Непослушание выводит Соломонса из себя, но он боится сломать её, поэтому тянет более плавно, подталкивая в сторону новых апартаментов подчиненной. Она ступает в правильном направлении, неровно, но изящно, и Алфи снова ловит её в свою хватку. Тянет обратно, чтобы повторить ею начатое, что грозится обернуться для них обоих постоянным. Мира врезается в его грудь, смотрит на руку, на которой точно останется синий след от сжатия, и в следующий момент вновь чувствует его губы на своих. Поцелуй короткий, деликатный, но не лишённый страсти. Соломонсу тяжело разжать пальцы, но он знает, что ещё не время, и провести ночь с Мирой сейчас, когда она в таком состоянии, будет позорно для него самого. Нет, она попросится к нему сама, и разум ее будет чист. — Ступай. Подталкивает, но придерживает, потушив всю разгоревшуюся столбом пламени злость, уступая место столь нехарактерной ему заботе.