Жена якудза

      Успокоиться удалось только после того, как в моторном отсеке заработали двигатели, и огромный лайнер двинулся куда-то прочь от берегов Японии. Шум, сначала оглушавший, вскоре превратился в фоновый звук, на который не обращаешь внимание, но именно он помог Сакуре наконец прийти в себя и прекратить плакаться ками. Индра был прав, её текущее положение — результат её выбора, и нужно уметь смиряться с последствиями.       Сакура дёрнула руками и ногами и с облегчением отметила, что у неё есть некоторая подвижность, которую Ооцуцуки, к счастью, не заметил, а ведь её агрессивное поведение помогло бы ему обнаружить дефект в затягивании стяжек. Изуна после свадьбы выделил время на обучение невестки некоторым премудростям преступной жизни, говоря, что всякое может случиться, и Сакуре для её же блага нужно уметь себя защитить. Как будто в воду глядел и знал, что когда-нибудь какой-нибудь конкурент Мадары решит её похитить и связать. Одним из таких уроков стал урок с верёвками.       «Максимально напряги мышцы, когда тебя будут связывать. Когда ты их расслабишь, то у конечностей появится больше подвижности. Дождись благоприятного момента, чтобы предпринять попытку к освобождению. Скрывай, что ты смогла освободить руки или ноги, иначе в следующих раз узлы могут оказаться более каверзными».       Что ж, она оказалась толковой ученицей. Только вот они учились на верёвках, теперь же её конечности держали пластиковые стяжки, это было надёжнее. Сакура всячески старалась высвободить руки, но выигранного пространства оказалось недостаточно. Память услужливо подкинула ещё один способ освобождения, рассказанный Изуной — вывернутые больше пальцы, якобы так рука в петлю лучше проскользнёт. Подумав, она всё-таки решила оставить такой способ на крайний случай, да и как тут вывернешь палец, если запястье кое-как поворачивается в пластиковой петле.       Глаза привыкли к полумраку, создаваемому лампой-фонарём, и девушка закрутила головой, надеясь увидеть что-нибудь, что угодно, что поможет в её бедственном положении. Но моторный отсек был набит различными аппаратами, гудёж поднимался до самого потолка, а стена, на которой в специальных зажимах были закреплены инструменты, нужные местным работникам, была чертовски далеко. Сакура оценила это расстояние как от Японии до Северного полюса. Нечего и мечтать, чтобы добраться до туда и каким-то образом применить развешенное добро.       Между ней и ближайшими механизмами, обеспечивающими работу корабля, было не менее двух метров, использовать их для чего бы то ни было тоже не представлялось возможным.       Взгляд прошёлся по полу и уткнулся в лужу масла, которую разлил неаккуратный монтёр. Чёрное озерцо располагалось в каком-то метре от неё, и Сакура по отражавшимся на поверхности бликам поняла, что пятно свежее, не высохшее, как многие из окружавших её пятен. Это был единственный шанс.       Порадовавшись, что здесь так шумно, девушка, стиснув зубы, начала раскачиваться из стороны в сторону на стуле. Один раз она уже чуть не брякнулась в присутствии Индры, значит, должно получиться и сейчас, когда зрителей нет. Резкие движения то влево, то вправо наконец заставили её завалиться набок.       Плечевой сустав да и всё плечо взорвались болью, которая сотнями иголок вонзилась в тело. Сакура сдавленно застонала, в носу противно закололо, а слёзы вновь обожгли глаза. Предплечье по ощущениям будто перерубило в том месте, где спинка стула прижала его к полу. Оставалось только надеяться, что кости не сломаны. Даже пальцы скрутило от боли, которая стальной манжетой обняла всю руку. Ноге повезло гораздо больше, хотя косточка лодыжки тоже неприятно зудела от удара.       Полежав несколько минут неподвижно, Сакура шмыгнула носом, стиснула зубы и, неловко елозя по полу, как странного вида насекомое, морщась каждый раз, когда в левой руке разгоралась боль, поползла к пятну масла, помогая себе носком кеда. Тонкая летняя рубашка не спасала кожу руки, и девушка чётко представила, какие на ней останутся ссадины и потёртости.       Процесс шёл чертовски медленно. Периодически в глазах темнело, будто кто-то убавлял яркость и без того тёмного окружающего мира. Тогда Сакура останавливалась, закрывала глаза и глубоко дышала, давая организму время восстановиться. А потом вновь приступала к продвижению к луже масла, пока та наконец-то не оказалось за её спиной. Кисти скреблись об пол, пытаясь нащупать желанную чёрную жидкость. Затем прилагалось ещё усилие, и ещё, и ещё… Пока пальцы с наслаждением не коснулись холодного вязкого масла.       «Спокойно, спокойно…» — уговаривала себя не торопиться Сакура, хотя от напряжения уже сводило скулы.       Ей всё казалось, что скоро появится кто-то из людей Индры или он сам, и тогда о побеге можно забыть. Индра сможет шантажировать Мадару как его китайской душонке заблагорассудится, а становится разменной монетой в игре двух мафиози ей не хотелось. Вырвавшись отсюда, она смогла бы склонить чашу весов в сторону Мадары, который и так вынужден играть на чужой территории с установленными врагом правилами.       Запястья, вымазанные маслом, начали выскальзывать из браслетов-стяжек. Стоило одной освободиться, как со второй стяжка скатилась, словно ненужное украшение. Сакура с радостью выдохнула и тут же приподнялась, стараясь давить желание застонать от боли.       Первым делом она проверила целостность костей левой руки и с облегчением диагностировала только сильный ушиб и ожидаемые ссадины по передней поверхности предплечья. Может, рентген покажет трещину, но главное, что сейчас рука в рабочем состоянии. Теперь стоило заняться ногами. Пластик не так легко было порвать, потому Сакура постаралась расцепить стяжку. Бегунок не желал поддаваться, и девушка, едва не плача от обиды, до красноты в пальцах и боли в ногтях дёргала стяжку. Однако всё было напрасно.       Госпожа Учиха снова закрутила головой, ощущая, как каждая клеточка тела пульсирует в такт быстро бьющемуся сердцу. Взгляд упал на стену с инструментами, о которой она напрочь забыла. Те же призывно блестели металлическими частями, закреплённые специальными крючочками, и ждали, когда ими воспользуются. Теперь расстояние до них не казалось Сакуре таким большим.       Смахнув капли пота со лба, она стиснула зубы и встала на колени, которые заныли от твёрдого пола. Ноги скрутило неприятным ощущением, но оно быстро нивелировалось при одной только мысли о том, что какой-нибудь острый инструмент освободит её. С бьющимся об ягодицы стулом, чьи ножки противно скребли по полу (спасибо ками, двигатели шумели так, что Сакура не услышала бы и собственный крик), она ощущала себя улиткой, вынужденной тащить дом-раковину.       До стенда с инструментами получилось добраться быстрее, чем до масляного пятна, и глаза тут же нашли необходимый инструмент — кусачки. Висели они не шибко высоко, однако даже здесь госпоже Учиха пришлось напрячь каждый мускул, чтобы приподняться с колен и сдёрнуть с крючочков нужный инструмент.       Два щелчка, и Сакура с удовольствием растёрла голени, а потом медленно поднялась. Тысячи мурашек забегали по ногам, и ей пришлось потратить драгоценные минуты для того, чтобы кровь вновь начала циркулировать. Паникующая часть её мозга верещала, чтобы она прекратила топтаться, потому что именно сейчас Индре позарез понадобится её увидеть или один из его придурков захочет спуститься и посмотреть на пленницу. Но другая часть её сознания властно велела паникёрше заткнуться.       Оглядев стену, девушка остановила свой выбор на внушительном молотке-гвоздодёре. Уверенности прибавилось, как только удобная резиновая рукоятка с выемками под пальцы легла в руку. В условиях отсутствия пистолета молоток казался ей манной небесной.       Однако всплыли воспоминания с лекций по травматологии, где на фотографиях преподаватель показывал открытые черепно-мозговые травмы. Запомнилась фотография с таким же вот молотком-гвоздодёром в черепе доставленного в приёмный покой бедняги. Молоток будто приклеенный торчал из темечка.       Такое оружие имеет свойство застревать, а значит если противников будет больше одного, существует вероятность, что её молоток застрянет в черепных костях, и она останется безоружной.       Потому когда Сакура с молотком в руке направилась к лестнице, ведущей из моторного отсека, сзади под рубашкой торчала отвёртка, заткнутая за край джинсов.       После случившегося с семейкой Сарутоби Сакура ещё долго оглядывалась, когда выходила на улицу, чувствуя себя зайцем, окружённым гончими. Было страшно, что Кейсуке вместе с дружками прирулит из провинции и затащит её в свой пропахший дымом и виски джип, снова отвезёт в загородный коттедж, принадлежавший его деду, и вся история повторится. Только Мадара не придёт на помощь во второй раз, не бывает таких совпадений. Настоящее чудо, что он вообще появился в тот вечер, когда Кейсуке решил, что дочка Харуно станет неплохим дополнением к долгам деда.       Кожа уже не горела от прикосновений смазливого парня, да и воспоминания перестали её мучить. Всё-таки не случилось самого страшного, и несмотря на нанесённые её семье оскорбления, Сарутоби остались живы. Но привычный мир Сакуры дал трещину, через которую она вдруг увидела нечто другое, скрытое за пеленой безопасной жизни.       Зло существовало, да, его было много. Плохие люди жили и творили не менее плохие вещи — она знала это и раньше из ежедневных сводок новостей по телевизору, в газетах, в Интернете. Но впервые девушка столкнулась с плохими людьми, оказалась участницей плохих событий, увидела своими глазами, как вершилось иное правосудие.       Она испугалась. Господи, да она была в ужасе, когда Кейсуке, скулящего и извивающегося, поставили перед ней и оябуном на колени, а Яхико, рыжеволосый якудза, прижал к тонкой шее парня нож! Испугалась Мадары, несмотря на то, что он был её спасителем, рыцарем, спасшим от банды тупоголовых драконов, а потом увёзшим маленькую слабую принцессу на железном коне в отчий дом.       В тот вечер оябун не отходил от неё ни на шаг, не позволил никому из своих людей охранять или сопровождать её. Даже Обито, который уже был знаком с Сакурой, даже Изуне, любимому братцу, которому доверял, как самому себе. Словно Мадара знал — только рядом с ним ей было не так боязно за свою жизнь.       Это тоже было правдой, как и её страх. От мужчины исходила аура уверенности и силы. Девушка, ощущавшая себя как никогда слабой и раздавленной, тянулась к нему, мечтая скрыться в тени его широкой спины, пока властный голос лидера преступного мира Японии распоряжался, что делать с Сарутоби и их немногочисленной охраной.       И тем не менее, когда Учиха вёз её домой, она боялась его. Мозг не мог сопоставить образ благочестивого мужчины, за которым она следила для Тобирамы, и личность главаря мафии, использующего пистолет вместо указательного пальца и последнего аргумента в разговоре.       До сего дня Сакура видела Мадару как овеянного мрачными тайнами богатого человека, который занимался какими-то сложными государственными делами и немного баловался нарушением закона. Якудза же всё-таки. Из украденных с ноутбука Изуны документов, в которые она, не удержав любопытства, сунула нос, Сакура узнала, что компания Мадары, «Tsukuyomi Indastris» — меценат во многих сферах страны.       Просидев ночь за ноутбуком с открытыми в Гугл Хром двадцатью вкладками, Харуно выяснила, что среди организаций, которым приходили суммы от «Tsukuyomi Indastris», были и фонды по борьбе с раком крови, по разработке вакцины от ВИЧ, по гуманитарной поддержке пострадавших от стихийных бедствий… Около десяти фондов, и ежемесячные отчисления. Не говоря уже о том, что Учиха был патроном её собственного университета.       Потирая сонную физиономию и зевая до хруста в височно-нижнечелюстных суставах, Сакура смотрела на украденные документы для жаждущего посадить оябуна Тобирамы, на добычу которых она потратила сегодняшний (или вчерашний?) вечер. Не надо было заканчивать полицейскую академию, чтобы понять — это не то, что ждёт от неё Сенджу.       Ему, наверное, хотелось, чтобы в документах было прямо указано что-то вроде: «Я, Мадара Учиха, продал за границу около тонны кокаина», или «Список крышуемых мной и моими парнями организаций», или «Те, кого убили в прошлом месяце», а скобочках рядом красным цветом «План не выполнен!». Но здесь такого не было, и девушка, уставшая от шпионских игр, уже представляла недовольную мордень полицейского. Так что пошёл-ка ты в задницу, хрен седовласый.       Усталые, покрасневшие от недосыпа и напряжения глаза просматривали фонды, в которых Мадара проходил или как анонимный спонсор, или под собственным именем. На сайтах, где его личность была известна, писали короткие статьи-благодарности, в которых не скупились на хорошие слова в сторону якудза, едва не застрелившего Хирузена Сарутоби, когда тот попытался заявить, что Сакура насильно хотела женить его бедного внучка на себе, оттого и прыгнула к нему в машину. Девушка читала статьи и не знала, правильно ли она поступает, правильно ли поступает сам Сенджу. Она ничего не понимала.       Случайно открыла фотогалерею на одном из сайтов, не обратив внимание на его название, и увидела вдруг Учиху Мадару вместе с братом в окружении нескольких детей, лысых, худеньких, с пластиковыми трубочками в маленьких носиках. Сердце так сильно застучало, что Сакура даже проснулась и выпрямилась, во все глаза глядя на фотографию пятилетней давности судя по дате в правом углу.       Мадара, в белом медицинском халате, был, как и обычно, серьёзен. Мальчишка, стоявший рядом, схватил его за палец, и ладонь мужчины покровительственно обняла ручку ребёнка. Изуна в сантаклаусовском колпаке на голове и красной шубе с белыми отворотами одарил фотографа очаровательной улыбкой. На его коленях сидела девочка, натянувшая короткую бороду Санта Клауса на себя, предварительно стянув её с Изуны. Дети тоже улыбались, и если улыбка Изуны ещё могла быть наигранной, сделанной специально для журналистов, то счастливые лица детишек, державших в руках машинки и мягкие игрушки, уж точно нельзя было назвать фальшивыми.       «Рождество для детей онкологического центра: они подарили счастье малышам» — такой заголовок был у статьи, когда Сакура нашла соответствующий выпуск газеты в Интернете. Пробежалась глазами и, закрыв ладонями лицо, тяжело выдохнула.       В голове не было никаких мыслей, кроме одной.       «Я должна вырваться из лап этого седеющего копа. Не будет долгов, не будет его ультиматумов».       Глаза заслезились, то ли от прочитанной статьи, то ли от усталости, но мозг быстро нашёл решение, где взять деньги. Совесть шевельнулась, что за медицинскую помощь не берут таких взяток, но Сакура жёстко её придавила. Она заплатит отцовские долги, взятые как раз-таки из-за неё, вырвется из лап Тобирамы, в которые попала по своей вине, и расскажет всю правду Мадаре.       «Я должна была с самого начала пойти к нему. Он бы помог, но теперь мне придётся решить всё самой».       За шторами уже светало, и её маленькая комната уже купалась в предутренних сумерках. Завтра, а точнее уже сегодня она последний раз сходит в участок, покажет эти документы, чтобы Сенджу отстал от неё хотя бы на несколько дней, а потом отправится к Мадаре. Всё ему расскажет, потому что будь он хоть самим дьяволом, врать ему она больше не могла.       Но как оказалось, оябун улетел в Китай и будет только через неделю. Так сообщила милая девушка на ресепшене, и Сакура, почувствовав себя немного опустошённой, в волнении закусала губы. Но мозг, проспавший от силы часа три на лекциях в университете, тут же выдал новое решение: нужен Изуна. Этого вечно весёлого и несколько придурковатого братца Мадары она видела рядом с оябуном регулярно и подозревала, что если кому и доверят управление компанией, так это ему.       Его она прождала несколько часов на ступеньках на улице, потому что Обито-истеричка-в-штанах-Учиха не позволил ей встретиться с сайко-комон клана. Изуна предстал перед ней уже не добряком, обворожительным похитителем дамских сердец, а таким же суровым и страшным якудза, как и его старший братец. Как ни странно, он помог, и Сакура, окрылённая, решила, что теперь все беды закончились. А то, что придётся перестать думать о Мадаре… Придётся смириться и не вякать.       Но теперь, глядя на суровое лицо лидера преступного синдиката, на котором сменялись тени и отблески уличных фонарей, когда он вёз её домой к родителям, Харуно понимала, что оставалась ещё одна проблема. Что она должна к нему чувствовать? Что думать? Как относится к человеку, которого она видела и жестоким бандитом, и дарящим игрушки больным малышам?       «Ты ведь тоже не всегда добрая девочка. Иногда ты настоящая стерва. Вспомни, как ты оторвала подол платья Коюки, когда наступила на него. У неё была свадьба, на секундочку, и благодаря тебе вся родня увидела её кружевные труселя и чулки с подтяжками. И не важно, что эта сучка рассталась с твоим лучшим другом. Ты буквально опозорила её перед всей церковью».       На глаза снова накатили слёзы. За этот вечер Сакура плакала раза два или три точно, и, казалось бы, сколько может генерировать секрет её слёзная железа. В груди было тяжело, и воспоминания дней, которые она провела в коттедже Сарутоби, ушли на задворки сознания. Душа разрывалась, потому что Мадара, опасный якудза, нравился ей, может быть она даже немножечко была в него влюблена и очень сильно благодарна за всё, что он сделал для неё. Потому что несмотря на напугавшие её выстрелы, избиение старика Хирузена и его внучка, её чувства не изменились. Она боялась, да, но этот страх… Он был каким-то иным.       — Мадара, — позвала она его осипшим голосом. Но Учиха всё равно её услышал и бросил короткий взгляд на пассажирку.       — Говори.       В мозгу уже сложился небольшой абзац из благодарностей за спасение, но с языка слетело совершенно другое:       — Я следила за вами для Сенджу Тобирамы.       Его руки чуть сильнее сжали руль, в тишине салона скрипнула кожа. У автомобиля замигал желтым левый поворотный габарит, и оябун свернул на другую улицу. За ними повернуло ещё несколько машин, в которых размещались сайко-комон и другие якудза.       — Я знаю. Изуна рассказал мне.       Опоздала. Сакура поджала губы, сглатывая.       — Мне жаль, что вы… Ты узнал не от меня.       — Мне тоже, — ответил Мадара. Глубоко вздохнул и продолжил: — Ты могла обратиться ко мне с самого начала. Почему не пришла?       — Испугалась за отца. Тобирама, он…       — Умеет нагнать жути, но правда в том, что половина его слов — сотрясание воздуха. Он комиссар префектуры, но его власть ограничена законами и правилами. Следуя им, он уже одиннадцать лет пытается поймать меня, забывая, что я тоже закончил юридический с отличием и знаю все лазейки.       — Ого… — не удержалась Харуно и тут же смутилась. — То есть… Это здорово.       — Спасибо? — усмехнулся Мадара. И лёд, стоявший между ними весь вечер, начал таять. — Тобирама упёртый, не оставит тебя в покое.       — Он считает, что мы с тобой… С вами… Шаннаро… — выругалась Сакура, заставив Мадару снова растянуть губы в небольшой усмешке. То, что она ругается, хороший признак.       — С тобой. Думаю, человек, который видел мои внутренности, может сказать мне ты.       — Д-да, с тобой… — Язык, её худший на свете враг, который в одних ситуациях не мог прекратить болтать, а в других прилипал к нёбу и скручивался в узел, начал заплетаться. Но Сакура постаралась взять его под контроль. — Да, Тобирама считает, будто мы с тобой связаны какими-то отношениями. Из-за того, что кто-то видел нас в палате вместе.       — Это логично. Если человека навещают в больнице и приносят ему домашнюю еду, то он не безразличен навещающему.       Щёки обжёг румянец, и Сакура, отвернувшись к окну, очень обрадовалась, что они едут в полумраке. Мадара, заметив, как сильно интересуется девушка тёмным пейзажем за окном, по-доброму усмехнулся, и эта усмешка смягчила жёсткие черты его лица, разгладив хмурые морщинки.       — В последнее время Сенджу стал доставлять много неприятностей семье. Пора уже решить эту проблему.       Сакура дёрнулась будто от электрического разряда и обернулась к Мадаре, широко раскрыв глаза.       — Ты… Убьёшь его?!..       — Он и так ищет смерти, кидаясь грудью на амбразуру, — хмыкнул Мадара, помахав кистью. — Поэтому я сделаю ему одолжение, если застрелю.       — Пожалуйста, пообещай, что он не пострадает! — выпалила Сакура. Холодный страх сжал ледяной хваткой желудок. Ей снова стало страшно, но уже за жизнь надоедливого копа, а ещё больно укусила вина. Благодаря ей оябун теперь готовился мстить. — Он просто выполняет свою работу!..       Лидер мафии нахмурился, прищурившись. Отпустив руль одной рукой, он полез в пальто за пачкой сигарет, губами вытащил одну и, убрав пачку во внутренний карман, чиркнул дорогой зажигалкой. Пламя на короткое мгновение осветило лицо мужчины, и Сакуре в жёлтом отсвете оно показалось жутким оскалом ёкая. Он злился, что она влезла в его оябунские дела? Холодный страх сковал теперь и грудную клетку, забираясь иголками в гулко стучащее сердце.       — Ты не можешь требовать с меня никаких обещаний, — жёстко ответил Мадара, затягиваясь. — Мои дела тебя не касаются.       Девушка не нашлась, что сказать, потому откинулась на сидение, снова боясь этого человека. Лёд, начавший было таять между ними, опять начал расти, разделяя их. Ей вдруг стало грустно и обидно неизвестно за что. Они друг другу никто, даже не любовники. Всего лишь знакомые, которые несколько раз пересекались то на научных конференциях в университете, то на паре благотворительных вечеров, билет на которые доставал ей Сенджу.       Они даже раз потанцевали по её инициативе, потому что Тобирама постоянно вдалбливал в голову своей неумелой шпионке, что следует как можно чаще крутиться возле Учихи. Эти пять минут танца под нежную, мягкую мелодию заставляли сердце девушки сжиматься и стучать о рёбра, даже когда она уже лежала дома, в маленькой съёмной квартире, под мягким одеялом и вспоминала, вспоминала, вспоминала…

      Как он кружил её по небольшому залу, выложенному мраморной плиткой. Как взметался подол её тёмно-синего платья с покрытым бисером корсетом — её платье со школьного выпускного. Как бережно, но сильно держала его рука её талию, прижимая к крепкому телу, не позволяя ей отстраняться дальше, чем необходимо для танца. Как смотрели его глаза, глубокие, безумно загадочные, потому что весь он сам был одной большой тайной для её любопытного сердца. Как мягким движением поправил он бретельку платья, и жест его не нёс в себе ни капли похоти или страсти.

      Ей следовало молча ехать остаток дороги, но разве её язык мог лежать спокойно на дне полости рта?       — Многие из тех, кто перешёл тебе дорогу, поставлены на место?       Несколько секунд слышался только тихий шелест сгорающей сигареты.       — Многие. Я защищаю клан, доверившийся мне. Я защищаю себя. Иной раз лучшая защита — нападение. — Мадара медленно выдохнул дым, задумываясь. Хорошо, что дорога была практически пустой. — Не оправдываю свои поступки этим, но причина кроется в обеспечении безопасности семьи Учиха.       — Неужели нет другого способа?.. — Вопрос прозвучал как жалобная просьба, заранее обречённая быть неуслышанной.       — Может и есть, — отозвался Мадара. — Но те, которыми пользуюсь я, самые эффективные.       Перед глазами промелькнули сцены сегодняшнего вечера. Если бы не приехавшие раньше оябуна Обито и Яхико, Кейсуке Сарутоби удовлетворил бы своё похотливое влечение. И что, разве кто-нибудь из них разговаривал с внуком Хирузена? Да Обито чуть не забил парня насмерть, пока Яхико, более хладнокровный товарищ, не оттащил орущего благим матом напарника.       А если бы Мадара не достал из плечевой кобуры пистолет и не уткнул дуло ко лбу старика Хирузена, осознал бы этот «папин старый друг», что его внук похитил человека и пытался его изнасиловать, но никак не наоборот?       И тут же вспомнилось, как её отец пытался по-хорошему убедить Кейсуке, что он рассчитался с долгами, и его дочь не имеет никакого отношения его делам. И чем всё кончилось? Его избили, довели мать до истерики, а её, Сакуру, всё равно выволокли из дома.       Да святой ками, она что, всегда шла путём дипломатии и проглатывала обиды?! Кизаши своим строгим воспитанием пытался поставить её в рамки, но как бы ни был он суров, как бы сильно не наказывал её, натура девушки не менялась. Пряталась на какое-то время, а затем выбиралась на белый свет, чтобы надрать задницы — кулаком и словом — ещё кому-нибудь.       — Мадара.       — М? — затянулся последний раз якудза и выбросил окурок в окно.       — Спасибо за всё, что ты сегодня сделал.       — Так уж и за всё?       Впереди показалась освящённая огнями гостиница «Золотой карп» — детище её деда, Шуджи Харуно, доставшееся в наследство её отцу. За ней находился небольшой дом, в который семья Харуно переехала после смерти старика, пока дочь доучивалась последний год в старшей школе.       — Да, — выдохнула девушка и, сделав глубокий вдох, преодолела страх.       Её ладонь легла на руку оябуна, державшую рычаг переключения передач, и сжала, стараясь каждым касанием передать свои мысли, чувства. Мадара перевёл на взгляд на пассажирку и встретился с серьёзными глазами Сакуры. В темноте они отливали малахитом, и Учиха вдруг увидел в их глубине что-то… Что-то непривычное…       — За всё.       Когда поздно вечером Мадара добрался до своей квартиры, принял душ и улёгся на большую двуспальную кровать, он всё ещё размышлял над этим. Глядя в потолок и видя перед собой лицо студентки, которую он спас, бросив свои сегодняшние дела, оябун вдруг понял, что увидел в её глазах.       Понимание.       План был прост. Нужно забраться на перила, постучать молотком в дверь и спрятаться за ней. Дверь открывается во внутрь, как раз в нужную сторону. Когда один из охранников откроет её и зайдёт внутрь, дождаться, пока он, держа пистолет наготове, медленно спустится в машинное отделение, а его напарник (они же вдвоём её тут пасут, верно?) останется в дверях, тоже готовый стрелять чуть что.       Пока первый будет выяснять, почему стула и пленницы нет, второй должен из любопытства податься внутрь, оказаться спиной к ней, и вот тогда она наброситься на него и вонзит отвёртку ему в шею. Может быть даже несколько раз.       И пока тот будет захлёбываться кровью и возможно стрелять в воздух, она прикроется его телом от первого китайца, который тоже явно попробует её застрелить. Патроны рано или поздно кончатся или он просто побежит к лестнице. Тогда она толкнёт второго, тот с грохотом покатится вниз, перекрыв своим телом и без того узкую лестницу.       И пока сыр-бор, она выскочит из машинного отсека, захлопнет тяжёлую дверь, крепко её закроет и осторожно будет пробираться по коридорам лайнера на палубу. Коридоров много, все одинаковые, но несколько опознавательных знаков она запомнила, жаль только, что не было возможности оставить хоть какую-то метку.       Когда она выберется на палубу, то нырнёт в воду. Обязательно «щучкой» или «солдатиком». Как учил папа в детстве. И обязательно не забыть раздеться: кеды, джинсы к чёрту. Шлюпку брать опасно — слишком заметно, да и спустить её та ещё проблема.       Нужно только выбрать борт без охраны, чтобы её прыжок остался незамеченным. Лайнер всё ещё движется, значит, стоит приложить усилия, чтобы отплыть подальше. Схватить круг? Проклятье, а в какой стороне берег, куда ей плыть? Вряд ли они отплыли далеко от берега Японии. Корабли постоянно приплывают в токийские порта, постоянно курсирует береговой патруль, её найдут достаточно быстро. Наверное…       А теперь не струсить.       Сглотнув, Сакура сделала первые шаги по лестнице, ведущей из моторного отделения. Сердце колотилось, как бешенное, а голову уже начали разрывать сомнения. А если их окажется трое? А если никто не станет спускаться вниз? Ведь могут просто обернуться и застрелить её. Нет, не застрелят, ранят — она нужна Индре живой. Но тогда уже ни о каком побеге не будет и речи…       Оказавшись на маленькой площадке, Сакура забралась на перила и, стараясь с них не соскользнуть, уцепилась за торчащую из стены железку, напоминающую крюк. Снова сглотнула, ощущая, как пересохло во рту. Она боялась до ужаса. И понимала, что нельзя сбежать по-другому.       Вентиляционная шахта, которую так любят режиссёры триллеров и боевиков, была высоко и довольно узкой, чтобы можно было ей воспользоваться. Пара дверей, которые были здесь, оказались запертыми, и ни удары по ним, ни толчки всем телом не принесли результата. Оставалось только пробиваться здесь.       «Снова испачкаешь руки в крови».       «Испачкаю, если это спасёт мою жизнь и жизнь Мадары», — заткнула свою невовремя проснувшуюся совесть Сакура.       Некстати вспомнился и оперный театр, после которого она получилась почетное звание в семье Учиха. Ане-сан. Все думали, что она спасла Мадару, но на самом деле они спасли друг друга. Просто для мафии убийство ради оябуна считалось доказательством верности. А то, что именно Мадара вынес её из огня, задыхаясь, подволакивая простреленную голень, ушло на второй план. Как и пистолет с двумя патронами. И почему про него так удачно забывали…       Вытащив молоток, Сакура приготовилась со всей силы стукнуть по металлической двери, но вдруг сквозь шум двигателей услышала, как она открывается. Сердце ухнуло в пятки, и девушка ближе прижалась к стене, балансируя на гладких хромированных перилах. План тот же, убеждала она себя. Просто теперь он будет с элементом неожиданности для этих дуболомов.       Дверь распахнулась. Желтый свет полосой ворвался в полумрак машинного отделения, а уже потом зажглись под потолком лампы, освещая всё помещение. Сакура зажмурилась, крепче держась за крюк, и взглянула на вошедшего. Длинноволосый парень, не похожий на тех амбалов, что были на берегу вокруг Индры. Тем лучше, легче будет его убить.       Тот взглянул на то место, где должна была находиться пленница, и удивлённо вскрикнул. Быстрыми шагами бросился вниз по лестнице, как и планировала Сакура. Молоток всё ещё был у неё в руке. Да, лучше было бы отверткой, но менять оружие времени не было.       Следом за пареньком забежал второй охранник, вытаскивая пистолет. Держа его на изготовку, тот осматривался. Открытая дверь хорошо закрывала собой Сакуру, но для нападения необходимо больше пространства. Медленным движением ноги она начала толкать дверь, закрывая её. В этот момент длинноволосый бросился к стулу, валявшемуся возле стенда с инструментами. А дуболом с пистолетом сделал шаг на первую ступеньку.       «Пора!»       Набрав в грудь побольше воздуха, она прыгнула на спину мужчине и замахнулась молотком-гвоздодёром. Тот с хрустом вонзился в череп, брызнула кровь, и что-то белое, похожее на кусочки жира, полетело на пол. Мужчина глухо ухнул, опустил пистолет и поднял руку к голове.       Отскочив от противника, Сакура тут же пнула его под ноги, и тот со стоном покатился по лестнице. Она не знала, смертельным ли был удар, оставаться и выяснять не хотела. Жалела только, что не получилось забрать пистолет, ну и тэнгу с ним. Сакура развернулась к двери и тут раздался выстрел.       Сквозь гул двигателей раздался чей-то вопль, но Сакура его не услышала, потому что вопила сама, зажимая рану на груди трясущейся ладонью. По белой рубашке растекались кровавые пятна. От боли затуманился мозг, ноги начали подводить. Захотелось сесть, а лучше лечь. Но усилием воли девушка заставила себя сфокусироваться на охраннике, что стоял в дверях и целился в неё.       «Третий… — пронеслось в голове, и Сакура чуть не расхохоталась. — Планировщица хренова, их трое…»       Она отступила, скорее инстинктивно, чем с каким-либо умыслом. Очень не нравилась пушка, целившаяся ей в голову.       — Не шевелись, сука, застрелю! — угрожающе рявкнул китаец с сильным акцентом.       Тут сзади её подхватили крепкие руки, буквально сгребли в охапку, и кто-то закрыл её собой.       — Опусти долбанную пушку, дерьма кусок!       Сакура от неожиданности вцепилась в руку своего «спасителя», оказавшегося первым, кто спустился в машинное отделение.       — Тебе запретили стрелять в неё! Как ты объяснишь её рану господину?! Он открутит твою безмозглую башку с такой силой, что та будет лететь до самого Китая!       Голос казался очень знакомым. Чистый японский, совсем без акцента. Может оттого и ощущался близким.       — Дрянь завалила Яо! — убирая пистолет, огрызнулся стрелок. — А мне стоять прикажешь и ждать, пока и мне прилетит?!       — Индре-сама будешь об этом рассказывать! Её приказали привести, и в таком виде я должен её показать?! Пошёл прочь, пока я сам тебя не застрелил.       — Полегче с выражениями, мамкин сосунок, думаешь, подмазался к боссу, так теперь я не смогу добраться до твоей тощей шейки? — Стрелок скривился, но всё же отошёл от двери.       Её спаситель к ней обернулся, и Сакура увидела, что он в чёрных очках. Вспомнилась фраза из одного сериала, что солнечные очки в помещении носят или слепые, или кретины. Он подтолкнул её к выходу, девушка быстро выскочила в коридор и прислонилась к стене.       В глазах мутилось, но она заставила себя осмотреть рану. Дырка в рубашке была ниже наружного конца ключицы, и девушка тут же прикинула, что могла повредить пуля. Лёгкое, связки плеча, сосудистый пучок, возможно кость… Чёрт, а на вылет ли она прошла? Или болтается теперь где-то в теле?       Плечо взрывалось от боли, внутри будто дрожал каждый орган, да и в целом ей стало холодно — последствия кровопотери и болевого шока. Рот наполнился металлическим вкусом, и, сплюнув, Сакура, похолодев, увидела кровь. Ками, лёгкое, этот огрызок китайской триады повредил ей лёгкое!..       — Я отведу её в каюту. — Длинноволосый китаец помог Сакуре подняться, а потом небрежно толкнул её дальше по коридору. — Нужно обработать рану. Сообщи господину, что случилось.       — Что? Почему я?!       — Потому что благодаря твоему профессионализму я теперь вынужден заниматься дыркой в её плече, — отрезал длинноволосый и махнул Сакуре. — Иди вперёд. Бежать не думай. Всё равно скрыться не получится.       Вдвоём они направились по коридорам, обшитым деревянными панелями. Освещали их изящные светильники с необычными плафонами. Картины с ничем не примечательными сюжетами периодически мелькали в её боковом зрении, но Сакура не обращала на них внимание. Теперь её не беспокоило даже внутреннее кровотечение. Сознание, мутившееся, сосредоточилось только на словах мистера Солнечные-очки-в-помещении. Индра захотел её видеть. Для чего? Неужели их с Мадарой сделка уже свершилась, и он проведёт обмен?       «Я убью его, а ты отправишься вместе со мной в Китай».       О ками… Попрощаться с мужем прежде, чем она полностью окажется в его власти?       — П-Послушайте… — нарушила молчание Сакура, поворачиваясь к парню. — Не нужно ничего обрабатывать. Отведите меня к Индре. Я… Я расскажу, что сама пыталась сбежать, что я во всём виновата! Только отведите меня к нему!       — Исключено. Не заставляй меня применять силу, шагай вперёд.       — Пожалуйста! — взмолилась Сакура дрожащим голосом и схватила его за лацкан пиджака. За этими очками она не видела, возымели ли какое-то действие на него её слова. Губы незнакомца были невозмутимо поджаты. — Мне необходимо увидеть Индру! Если он позвал меня, значит, это очень важно!       — Уж не ради него ты сбегала? — исказила усмешка губы её «спасителя». — Не стоило так утруждаться и рисковать здоровьем, за тобой непременно прислали бы.       — Нет, я… — Девушка сглотнула, стараясь собрать в кучу весь свой словарный запас, чтобы убедить этого парня выполнить приказ лидера триады. Ей это казалось, как никогда нужным и важным. — Если там мой муж, он хочет его убить, я должна… Попрощаться… Спасти…       Язык болтал какую-то несусветицу, вместо слов уже вырывалась каша, которую парень, очевидно, не разобрал. Он цыкнул, взял её под здоровый локоть и потащил за собой. Сакуре осталось только подчиниться и стараться не отставать. Глаза затуманились от накативших слёз, но она попыталась их сморгнуть и строптиво шмыгнула носом.       «Не дождёшься, чёрт патлатый, моих слёз».       По короткой лестнице с широкими ступенями они поднялись на этаж выше, прошли ещё один коридор и остановились у двери. Распахнув её, парень втолкнул пленницу внутрь, зашёл сам и, закрыв дверь, тут же принялся возиться с замком — не поддавался язычок, а запереться изнутри ему было необходимо.       Сакура тут же оглядела комнату. Вот где её должен был держать Индра, говоря о комфортной поездке! Каюта уровня люкс с удобнейшей мягкой кроватью, телевизором, широким иллюминатором, наполовину прикрытым шторой, и собственной ванной. На тумбочке даже стоял чей-то ужин — что-то похожее на рис под овощным соусом, а у постели плотно набитая спортивная сумка. Но самым важным из всего Сакуре показалась стоявшая рядом стеклянная бутылка. Вино, сакэ, может вода, непонятно — стекло темное.       — В мои планы не входило, что тебя ранят. Не волнуйся, здесь есть аптечка, и мы…       Сакура, не слушая ничего, быстро подбежала к тумбочке на трясущихся ногах, схватила бутылку и бросилась с ней на подручного Индры, стоявшего к ней спиной.       Опоздала буквально на секунду, потому что молодой человек обернулся и схватил её за руку, крепко сжав. Сакура не медлила и, размахнувшись, лбом ударила парня по носу. Зубы щелкнули, голову прострелила такая боль, что на короткое мгновение в глазах потемнело. В кино, конечно, о последствиях этого приёма умолчали.       Парень застонал и осел. Хватка ослабла. Сакура высвободилась, ощущая себя неповоротливой, раскачивающейся во все стороны неваляшкой. Однако она не позволила пальцам разжаться на горлышке бутылки и замахнулась своим стеклянным оружием, но тут парень поднял руки, защищая голову, и вскрикнул:       — Сакура, стой!.. Стой! Это же я!..       — Кто я? — язвительно осведомилась она, не опуская своё грозное оружие. — Дед Ханасака? Врач Хашимото?       Тут на пол полетели парик и сломанные очки, и парень повернулся к ней лицом, всё так же держа руки для защиты. Сакура, ахнув, опустила бутылку. Та всё-таки выскользнула из ослабевших пальцев, стукнувшись об пол.       — Саске!..