Только друг у друга

Высокие пятиэтажные сталинки стояли рядом друг с другом, не предоставляя даже вариантов, куда я могла бы сбежать. Такие серые и гнетущие, они словно бы падали на меня. В какой-то момент показалось, что пошёл дождь, но на деле: просто мокрую одежду начало продувать холодным ветром. Ещё одну ночь на улице моё тело явно не выдержит, а душа скоро и вовсе завопит от этих накопившихся эмоций. Час от часу не легче: сегодня ночью обещают грозу. Потрескавшийся асфальт, в трещинах которого спрятались лужи; содранная краска на стенах зданий, где обустроились магазины продуктов и техники с нелепыми вырезками; привкус крови сухих губ, которые напоминали эту серую дорогу – из всего этого складывались мои будни. В кармане осталось две тысячи рублей, на которые мне явно не прожить оставшуюся жизнь. Иногда мне снова мерещились тёмные стены маленькой комнаты дома, где в угоду божьей или дьявольской воли родная семья испускала мою кровь для очередного призыва. Они никогда не остановятся в поисках, а сил на перевоплощения совсем не осталось. В руках блестел охотничий нож, к которому, как мне казалось, я уже во всю приросла. Мне пришлось завернуть в один из удушающих пространство дворов–колодцев. С крыш капало после дождя, а лужи сияли каким–то грязным и мутным блеском. Я уселась близ выхода из двора: тёмная арка с покрытыми облезлой краской воротами. Длинные и завязанные в хвост прямые шатеновые волосы доходили до поясницы, так и предлагая, что пора оставить их в прошлом. Пальцы дрожали, но решимости было больше. Звук, словно ножом ткань отрезали. Доходящие теперь до нижней челюсти волосы мотались перед самым лицом, что пришлось убрать их за уши. Немного пошатнувшись, я наконец-то встала с земли и отряхнулась, а вот перед глазами будто бы крутились вертолёты. В эту же минуту виски загудели, в глазах потемнело, а в горле пересохло – снова приход духов. Между трещин асфальта показалась чёрная слизь, из-под которой вылезала рука бледно-синего цвета. А вот и высунулась русая голова с переломанной челюстью и носом – кровавая кукла, которая всеми брошена и забыта. Сердце сжалось будто бы, а в глазах начало плыть. Я достала бутылку воды из ранца и принялась её жадно пить, обливая попутно своё лицо. Женщина тридцати лет в миг оказалась передо мной, цепляясь за ноги, пыталась подняться и придушить меня, судя по всему. Опять началось: – Отпусти меня, – кряхтел голос, – Мне надо вернуться домой. Из-под мёртвой плоти пальцев начали выходить чёрные когти, что я всё-таки решила попятиться назад, но врезалась в стенку. Темные мошки перед глазами и звон в ушах, ноги не держали. Упаду. Точно упаду. Воздуха будто бы стало не хватать, отчего я начала сама кряхтеть, подобно этому призраку. Колени рухнули со всей силы на землю, а крики духа отдавались головной болью. В глазах окончательно потемнело, а сознание отуманивалось. Всплыли воспоминания: Лужа крови под маленькими ступнями и молящая женщина на коленях перед глазами. Она просит. Нет, она вопит, чтобы я показала ей дочь. В руках фотография и осколок большого зеркала, которое когда-то весело на втором этаже дома моей бабушки. А теперь я вижу мутную речку, в которой квакали лягушки, прерывая, словно восход, жёлтого палящего солнца между соснами и лиственницами. В руках моих самодельная деревянная уточка, какую мне так хотелось пустить по воде в свободное плаванье. Я моментами то приходила в сознание, то опять проваливалась во что–то бессознательное. Мне показалось, что тело дрожало в какой-то горячке, и в один миг оно будто бы парило, проходя препятствие в виде лестничных ступенек. В носу был запах хлорки, а воздух влажный и душный. Послышался звук дверного скрипа. Ватные ноги зашагали прямо, а потом рухнули куда-то вниз вместе со всем туловищем. Лихорадочная дрожь в теле, кислорода опять стало по ощущениям в сто раз больше, чем было ранее. Я попыталась открыть глаза, но яркий свет ударил в них, что пришлось зажмуриться, чтобы постепенно привыкнуть. Послышался картавый и задорный голос: – Привет, – увидев наконец-то свет, я заметила, что передо мной сидел абсолютно белёсый парень с бегающими туда–сюда глазами. – Ты в обморок на улице упала. Не мог пройти мимо, – красный с узорами ковёр на стене, бежевые обои – я всё стала оббегать взглядом, – Что с тобой приключилось? – Где я? – тело перестало трястись, внутри всё сжалось, и я стала оглядываться. – Ты у меня дома, – он улыбнулся, – Не дёргайся. – Успокоил, – в моём голосе послышался сарказм, попыталась приподняться, но снова рухнула на твёрдый диван, хотя после месяца уличной жизни это казалось самой мягкой кроватью; парень пододвинулся ко мне поближе, а я дёрнулась назад и косо поглядела на него; пальцы похолодели, а дыхание сбилось, – Кто ты? – Я Дима, – ответил белокурый парень. – Понято, – я полезла в карман, чтобы ухватиться за нож, – И что случилось на улице, Дмитрий? – Это я у тебя должен спросить, – холодные белоснежные руки прикоснулись к моему лбу, – Что с тобой? Просто ты сидела на земле за воротами, – я отодвинулась, а Дима убрал руку и стал следить за моей, которая была в кармане, – Тебя трясло, не мог оставить девочку в беде. – Ты следил за мной? – Нет, не совсем, – он взялся за белые и такие мягкие на вид волосы, – Слушай. Я пошёл в магаз, чтобы купить деду ряженку с таблетками. И вот прусь я, – начал изображать руками ходьбу, – Туц–туц. И вижу, заворачивая в свой двор, тебя. Ну, мне показалось, что явно что-то не то. Решил подождать, а ты и вовсе – рухнула и трястись начала, а я тут живу. – Понятно, – я потёрла глаза руками, и опять подметила, что у парня были ресницы цвета снега, – Чёрт, а кто ещё на улице был? Видел кто–то, что ты меня к себе занёс? – Только я, – над моей головой показалась чужая, – Пришлось лично помогать тебя затащить. Не бойся, мышонок, по кругу пускать не будем, – его мягкая рука коснулась моей щеки, что я шелохнулась, пододвинувшись к альбиносу, – Вот тебе и ИНЭРГИЯ вернулась, – приятный голос подчеркнул предпоследнее слово, улыбнувшись, – Тебя кто-то преследует? – А ты ещё кто? – тело моё дрожало, но голос стал строгим. – А меня можешь звать Евгеном, – а у этого кадра были волнистые тёмно-каштановые волосы по самую грудь, разной длины. – Да–да, Женёк он, – поправил Дмитрий, после чего его друг прикусил губу и положил голову на подлокотник дивана. – Спасибо, – голубые глаза стали сверлить меня, хлопая густыми чёрными ресницами, – А тебя как зовут? – Подожди-подожди, не так быстро. Мне надо кое-что понять для начала. – Господи, Милка, не беси душу, – Евген потянулся и взял меня за руку, – Не будь капризна. – Чего? – я прищурила взгляд, из-за чего темноволосый парень с еле-еле заметными веснушками заулыбался сильнее. – Ну как, – приподнял рукав моей клетчатой рубашки, – Вся же в пятнах, – тонкие пальцы коснулись моего лица, – Даже лицо. – Удобно, – я сразу вспомнила детские прозвища из начальной школы. – Что? – приподнял выразительную чёрную бровь вверх. – Настолько сильно не хочешь, чтоб путали с Евгенией, поэтому вычурности добавил? – М–м–м, – он натянул уголки губ вверх и раскрыл широко глаза, – Понятно. – Молодец, – Дима похлопал меня по плечу, – Схватила его за больное. А сейчас скажи, – взгляд серых глаз стал резко серьёзным, – Что приключилось-то у тебя? И что мне делать? За окном шёл дождь, причём такой силы, что шум стоял во всей комнате. Где-то вдали слышались раскаты грома, и пестрила молния. Рука Дмитрия дрожала, но глаза не моргали. Я молча разглядывала белые густые ресницы, а затем взгляд вернулся к Жене. У него был прямой длинноватый нос, яркие и естественно-бардовые губы с выразительной формой, чёткие скулы. Дима казался намного мощнее Жени, у которого плечи были шириной с мои. Ехидная улыбка и охотничий взгляд голубых глаз заставил окончательно меня перестать искать поддержку в его лице. – Дим, – альбинос вздохнул, вынуждая меня тем самым продолжить, – Из дома сбежала, – даже не соврала, – От собственной семьи, – практически. – Боже, тогда слезодавилку не начинай, мы люди взрослые, такое не катит, – Женя отхлебнул газировку. – Тогда попробуй сдержать слёзки, а то я сомневаюсь в твоей зрелости. – И теперь тебя они ищут? – белокурый парень задал вопрос, перебив мою ссору с Евгеном, я кивнула, – Понятно. Можешь рассчитывать на нашу помощь. Ты планируешь дальше двигаться куда-то? – Э–э–э, – Женя перелез к нам на диван, отчего я услышала, как мелочь в его бежевых галифе зазвенела, – Во-первых, на нашу? Я согласия не давал. Во-вторых, с чего бы нам, – он остановился, широко раскрыл глаза, убрал тонкими пальцами волосы за уши, заблестели золотые серёжки, – Димас, ну нет. Раевский, – голос из бархатно-ласкающего стал строгим и грубым, – Ты не посмеешь, – в интонации было кокетство, надеюсь, что я не стану участником любовного треугольника. – Что не посмеет? – мне пришлось влезть, но Женя уже не слушал меня. – Раевский, – он потянулся через меня и взял Диму за воротник жёлтой рубашки в чёрную клетку; как сильно изгибается этот змей, – Не посмеешь. А ну, – Женя шлёпнул его ладонью по щеке, – Приди в себя и быстро эту мысль убрал, – что за золотистые гвоздики в ушах? – Так, – я пролезла между ними и отодвинула Евгения рукой, – Объясните теперь вы. – Уже месяц ищу повод, чтобы отправиться в свободное плаванье, – альбинос смотрел мне прямо в глаза. – Тьфу, – Евген схватился руками за волосы, медленно сползая на пол с дивана, – Брехня. – Женёк. – Что? Я Женя уже на протяжении семнадцати лет. Ну это глупо, Дим Димыч, – он встал с пола, а затем сел на письменный стол, который был неподалёку от окна, положив нога на ногу, – Это идиотизм. Ты свой фатализм убери. – Эй, – Дима встал, и пошёл в сторону друга, а я уже поняла, что нахожусь в игноре, поэтому достала шоколадный батончик из ранца с бутылочкой воды и принялась к трапезе, пока голубки выясняли отношения, – Слез, живо. – Нет. – Слез быстро, – Женя принял лбом такой же лобовой удар от Димы, – Мы только неделю назад говорили, что пора валить из этого Питера. Тебя самого семья достала же твоя. – А–а–а, – длинноволосый парень оттолкнул друга, – Это ты, – тыкнул пальцем в грудь, – Придумываешь, друг мой. А то я не знаю, что в твоей голове крутится побег к той самой семье, от которой ты мне предлагаешь бежать. Ты на что меня подписываешь, Раевский? – нога Жени судорожно тряслась, – Давай, бросай деда, который тебя приютил из питомника, – интересные у них отношения. – Алло, – я прикрикнула, накрошив на диване батончиком изо рта, – Обсудили? – они посмотрели в мою сторону и замолчали, я сделала глоток воды, привкус пластика, – Разорались, петухи. Кудах–тах–тах. Может вы со мной поговорите? Один уже меня проклял с ног до головы одним только взглядом, а другой нарёк судьбой. Если моё появление вызвало у вас такую бурю, то обсудите со мной? Смотрите. Это легко, – я встала, – Меня зовут Лена, мне девятнадцать лет. Я сбежала из дома и меня ищут, но быть найденной не хочется. Не бойтесь, по новостям моя моська не будет крутиться, меня ищут самолично. Я держу путь туда, где я буду подальше от прошлого. Хотелось бы ещё разобраться в паре вопросов, но это не принципиально. Упростила? – Ну и старуха, – Женёк прикусил губу, – Дим, мож она дочь мафиозников каких–то, поэтому с помощью полиции её не ищут? Может нам их вызвать? – Дим, скажи своей подруге, чтоб он перестал так много смотреть сериалов. – Жень, – серые глаза засверкали в свете лампы люстры, – Замолчи. – Класс, – он сел на стул, – Лена, быстро назови своё полное ФИО. – Может тебе ещё сплясать? – Супер, – Женю качнулся в сторону, – Она точно мафиозница какая–то. – Понятно, – я залезла в ранец, достала валерьянку, – Лови, – кинула в сторону Евгения, – Успокоишься. Парни, я не хотела вам доверять изначально, но вы за эти полчаса убедили меня, что таких идиотов в качестве шпионов никто б не послал. – Вот именно, – Дима смотрел на меня, – Кроме как послать, – улыбнулся, – С нами делать нечего. – Ясно, – голубоглазый парень кивнул, – Мы умрём. Классно помогли. Сделали добро – теперь можно и в гроб. – Боже, завались уже, – Дима подошёл и стал держать рот своему другу рукой, – Продолжай, Леночка. – Боголюбова Елена Павловна, – я посмотрела в сторону Жени и кивнула, – Надеюсь, что тебе легче, – он начал гуглить с закрытым ртом, а я закатила глаза, – Могу и сама рассказать, – Женя вскочил, оттолкнув друга, а затем стал тыкать в лицо ему экраном телефона, – Началось. – Это же фамилия. Чёртовы сектанты. – Жень, – Дима посмотрел на него строго и пренебрежительно, – Замолчи. – Ясно, понял. Оставлю вас, – со всей силы он ударил телефоном по столу и покинул гостиную; ну и истеричка. – Дим, – в моём голосе появилась лёгкая дрожь, – В моих планах свалить в другой город. – В моих тоже. – Как у нас много общего. Повод объединиться, да? – А что случилось-то в твоей секте? – Ну, – в горле запершило, грудь будто бы сдавило, дышать становилось труднее, – Кошмар был. Не хочу говорить об этом, уж точно не сейчас. – Хорошо. Тогда смотри. Я сейчас деду скажу, что ты моя одноклассница, ночевать негде, поругалась с семьёй. Поняла? – я кивнула, – Отлично. Будем несколько дней готовиться к масштабному побегу, а потом удерём, сев на поезд, а, может быть, и раньше. И заодно с Евгеном договоримся. Дед может бухтеть много и лезть не в своё дело, контролировать всячески, поэтому ты лишнего не болтай. – Как быстро события текут. – А ты как хотела? Если б я был тормознутым, то ты и дальше б валялась на улице. На Женю не обращай внимание, он хороший. Даже лучше меня, поверь. – Не думаю. – А ты не думай, – Дима положил руку на мою ключицу, – Чувствуй, – из моих глаз пошли слёзы. Слишком невыносимым и долгим казалось моё, на деле короткое, путешествие: много серых домов, безразличных лиц и холодного ветра. Руки дрожали и немели, а слёзы не могли остановиться, отчего Дмитрий застыл в удивлённом молчании. А в голове то и дело прокручивались мысли, которых был вагон и маленькая тележка. Как я скучала по живым прикосновениям, мягким и дружелюбным. Очень сильно захотелось обняться, вцепиться руками и не отпускать, но старалась сдерживаться из последних сил, чтобы не выглядеть странной. Глаза срочно стали искать отвлечение во всём: книжные полки, покрытые пылью; сервант, в котором стояли гранёные стаканы; плазменный телевизор с приставкой и кучей дисков на ней. Я почувствовала запах хозяйственного мыла и кофе. Еле-еле приглушённый свет иногда мигал, а один кусочек обоев свисал под потолком – приятно от такой простоты. Вдох и выдох. Дима передвинул мне руку на плечо, а я кивнула, что со мной всё в порядке, после чего он пошёл в спальню к деду. А я же подошла к окну, чтобы открыть его – нужно больше кислорода. Прохлада тут же залетела в дом, благодаря ей мне всегда становилось спокойнее. Двор-колодец, который сужал внизу пространство будто бы ещё сильнее, а наставленные друг на друга машины и вовсе не давали разгуляться не только детям, но и взрослым. И тут я потянулась к ранцу, чтобы в очередной раз в нём покапаться. Среди кучи бумажек, пенала и еды лежал мой дневник и фотки, уложенные в прозрачном файлике. Рука сама потянулась к снимкам. Чёрно-белая фотография с пожелтевшими краями, на которой была девочка с короткой стрижкой и чёлкой. Тёмное платьице и белый фартук, она смотрит прямо в объектив камеры, слегка улыбаясь. Я провела пальцами по её лицу, сдерживая слёзы, как вдруг из-за спины к подоконнику подошёл Женя. – Чего грустишь, Милка? – А тебе чо надо? – я быстро сунула всё назад в ранец и положила его на пол, – Опять поржать подошёл? – он быстро заблокировал телефон в своей руке, на котором, по-моему, была открыта сводка новостей – неужели про убийство знает? – Ужас, – его руки на подоконнике, а лицо полностью повернуто к улице; какой же у него профиль, словно из картинки, – Хорошая картинка сложилась у тебя обо мне. Лен, а как ты вообще решилась на этот шаг? – какой шаг? Чёрт его драл, о чём именно он говорит? – В смысле? – сглотнула слюну. – Бросить их. – Либо я, либо они, – сказала, как отрезала. – Краткость – сестра таланта. А если более развёрнуто? – Либо ты существуешь жизнь, которую не хочешь, которая губительна для других, – я ударила кулаком по подоконнику, из-за чего Евген даже дёрнулся, – Либо ты спасаешь других. – Себя. – В первую очередь – себя, – я пристально смотрела ему в глаза, – А кто меня спасёт, если не я сама? – Я–ясно, – он отвернулся, наклонив голову в сторону окна, – Тяжело, наверное. – А разве бывает легко? Когда тело болит, то с ним что–то не так. Когда болит душа, то что-то не так с жизнью. – Ёлы–палы, – Женя начал теребить цепочку со значком на шее, – Какой ты тяжёлый человек. Блин, – ударил себя слегка по губам, – Прости. Но я вообще имел в виду, что тяжело бросать близких. То есть, вы же всё равно семья, что бы ни случилось. Привязанности, – он поднял голову наверх и схватился рукой за затылок, – Это же очень тяжело перешагнуть. – Да, но не сложнее, чем дать перешагнуть через себя. – Димас от меня не отстанет, – улыбка, – Нам придётся подружиться, – протянул руку, – Давай ещё раз. Я Евген. – Извини, Геша, – я наклонилась к подоконнику, – Жму руки только близким. – Много кого оставила там? – Так, – сердце стало стучать будто бы в ушах, – Тема закрыта. Евгений сжал губы, поправил белую футболку, пододвинулся ближе и наклонился над подоконником. Запах диких лесных ягод напомнил мне о летних деньках в деревне, когда всё казалось приятной сказкой, где есть только я и весь мир на ладони, где каждый незнакомец был мне другом. Было намного проще и легче, когда тебе пять. Я повернула голову, чтобы ещё раз взглянуть на Женю. У него были просто безумно бледно–голубые глаза, он повернул голову в полуанфас. Внутри что-то защемило, стало неумолимо тоскливо. В этих глазах я видела что-то до боли родное и потерянное. И тут эмоция. На миг во взгляде Евгеши читалась жалость, отчего меня будто бы протрезвило. – Не надо на меня так смотреть, понял? – Как? – Вот так, – я карикатурно изобразила жалость. – Как на человека, – он твёрдо произнёс, – Я посмотрел на тебя, как на человека. Что тебе не нравится? – раздражение в интонации? Быстро он переобулся. – Я тебе собачка безногая, что ли? – поддержу это напряжённое настроение. – Ясно, – он усмехнулся, – У тебя явно большие проблемы с головой. – Вышел, – я схватила его за футболку и повела к выходу из гостиной, – Рада знакомству, – швырнула вперёд, что он не успел и супротивиться процессу, – Покеда, – я закрыла двери. Ноги подкосило, отчего тело спустилось вниз, прямо на пол. Этот взгляд, эти волосы, такие же черты лица – он будто бы её мужская копия. В голове словно прозвучал её тон: – Ещё раз, Елена. Какой ужас. Так. Это просто воспоминания. Хватит призывать прошлое, Лена. Оно осталось там. Вдох–выдох. Смотри в окошко, дыши воздухом. Вдруг из-под ковра высунулась рука, из-за чего внутри всё сжалось, а дыхание сбилось. Стук. В дверь постучали, и видение пропало. Послышался голос Димы: – Чувствуй себя как дома, – такой тёплый, – Но не забывай, что ты гость. Пожалуйста, открой дверь, – я еле-еле встала и отворила дверь, – Вот, – он сунул мне поднос красного цвета с клеёнкой, на которой были кружка чая и тарелка с рисом и котлетой. – С–спасибо. – Я зайду? – он заметил мой бегающий взгляд, – Не парься. Женёк психанул и ушёл. Он терпила, но не настолько. Лен, ты больше его так не трогай, а то он треснет. – А я будто бы боюсь, – стала с наслаждением уплетать рис, по которому ещё растекалось масло, – Пусть бьёт. – Ладно, но он и ужалить может языком. Ты можешь просто не нарываться? Он нам ещё нужен. – Чем нужен? Как вы вообще подружились? – Ага, – он закатал рукава и наклонился всем телом вперёд в мою сторону, сидя на стуле впереди и упираясь локтями в колени, – Ты не должна меня посчитать психом же, верно? – Что? – Я знаю, что ваше братство, – прикусил язык, – Или как вы там себя называете… – Святая Сторожевая Башня Свидетелей Божьих, – я перебила его. – Ага, ССБСБ. Ну и звание вы придумали себе, ребята, – усмешка, – Ладно. Вы же там, ну–у… – Ближе к делу, Дим, – я положила поднос и также двинулась вперёд, – Связываем мир мёртвых и живых, да. Слушай, но я не хочу никого призывать сейчас. Сил нет, понимаешь? – Оно мне и не надо, Лен. Ты же спросила, почему мы подружились с Гешей. Он единственный, кто захотел общаться с парнем в школе, который слышит голоса. – Погоди. Так ты… – Да, – теперь меня перебивают, – Я медиум, а не шизофреник. И все очень любят поживиться именно на этом пласте, потому что сертификаты легче всего получить, ведь доказательной базы особо и нет, а значит за деньги можно принять человечка. – А я спирит. – Чего? – Да. – Ты реально вызываешь флешбэки, которые видят все? – я кивнула, – Ого, и ты член семейства ССБСБ. – Да, знаю, что звучит не очень. – Всё, – он улыбнулся, – С Евгеном переобщалась? Что за пессимизм? Всё нормально будет. Пей чай, пока тёплый, – указал пальцем на поднос, – Раз у нас такие откровения, то могу раскрываться. Спрашивай. – О, – я отхлебнула крепкий и такой засахаренный чаёк, – А почему у тебя глаза дёргаются? – Серьёзно? – Ты дал свободу вопросам. – Нистагм, – прищурился, – И это всё? – А у меня витилиго. Все мы дефектные, кроме Евгения. – Ты его плохо разглядела. – Ха, – ура, буду теперь обсуждать Женю с Димой, всегда хотела подружку – Так зачем тебе бежать? – Хочу найти свою семью. – А дедушка? – Он меня из детского дома забрал. – И чем он не семья? – удивилась я. – Это другое, Лен. Да и свободы от него нет. – Ок-ок. Женя прав, – улыбка сама нарисовалась на моём лице, – У нас большие проблемы. Я бегу от родных, а ты наоборот. – Ты позже меня поймёшь, как поживёшь тут. Женя тут вообще не к месту, он просто угорает надо всем, что меня вводит в нервяк. – Тогда, – я отвела глаза, – Может мы вдвоём? – Боюсь, Леночка, что если я тут оставлю его одного, то он быстро по желанию отца окажется в армии, а потом проживёт всю жизнь, как ему скажут. Ему нужно уйти с нами, чтобы он понял, что всегда есть выбор. – Хочешь научить его возможности выбора без предоставления того самого выбора? – я прикрыла рот рукой и засмеялась. – Радикальная проблема требует радикальных решений. Если его жизнь не перевернётся с ног на голову, то он помрёт, не побыв самим собой. Я мягко улыбнулась и продолжила трапезу, видимо, он реально дорожит Женей. В какой-то момент в комнату зашёл мужчина шестидесяти пяти лет: волосы седые, морщинки на лице, сутулая спина и очки. Он был в свитере, а в руках держал одеяло и подушку, предназначенные для меня. От него пахло крепким чаем и мылом. Дима достал из шкафа спальный набор, который был близ серванта. Я с разрешения направилась в ванну, чтобы принять душ. Тёплые капли стекали по телу; я так скучала по домашнему комфорту. Пришлось использовать мужской набор для душа. Чугунная ванна местами пожелтела, а краска на плитке словно имела какие-то трещины. В щётке для спины торчали темноватые волосы, отчего ком подступал к горлу. Я опустила голову вниз и заметила, что синяки покрыли почти всё тело. Глаза стали рассматривать собственное отражение в блеске серебристого крана. Широкая кисть с длинными пальцами схватила меня за шею. Слёзы накатились сами собой, и я медленно присела на корточки. Плач сливался с водой из-под крана, а из-за его шума я позволила себе тихо поскулить, обняв руками собственные ноги. Окно в гостиной продолжало быть открытым, откуда уже влетали капли дождя. Мой новый знакомый уложил подушку и постелил для себя одеяло на полу, уступив мне диван. Дотянувшись ногой и лёжа, он выключил свет. Закрыв глаза, я вновь увидела лицо Жени, голубые пронзительные и осуждающие глаза. Внутри снова что-то дрожало, отчего мне не хотелось его больше видеть вообще. Закрытый левый глаз начал дёргаться, а к рукам вернулся тремор. Давно не виделись, тревога. Бегу от семьи, Дим? Если бы только в этом была моя цель. Мурашки прошлись по телу, из-за этого я с головой укуталась в одеяло, убрав подушку вниз и обняв её ногами. Глаза закрылись сами по себе, а вот и сон, в котором были светящиеся во тьме голубые глаза и звериный оскал, аромат резких женских духов и длинные пальцы, указывающие на ошибки. Замах бледной ладони вверх. Удар.