Чайная церемония

«Мне не нужен твой проклятый чай из цветущей вишни».

Выражение обиды на лице Земо стоило того, что он разбил чашку с горячим чаем. Когда Баки разжал кулак, окровавленная и обожженная кожа уже заживала, но никакие кинцуги не смогли бы сделать эту реликвию снова целой. Сэм спустился по роскошной лестнице их еще более роскошного убежища, насвистывая мелодию, и заглянул в гостиную, чтобы попрощаться с Баки и их одержимым чаем надзирателем. Его улыбка превратилась в несколько ласковую хмурость. — Баки, перестань разбивать чашки этого парня, у него почти ничего не осталось. Земо, ты его не переубедишь, так что хватит тратить время. Я люблю чай, а он нет. Нужно ли нам снова смотреть это видео?. — Конечно, нет, — чопорно ответил барон, смахивая невидимые пылинки со своей перламутровой рубашки. — Будь осторожен на разведке, Сэм. — Буду. Вы двое ведите себя хорошо, иначе… Баки не был настолько любопытен, чтобы спрашивать о «иначе». На самом деле, единственное, на чем он мог сейчас сосредоточиться, это язык тела барона. Земо излучал гнев, но в нем было нечто большее, чем простое раздражение. Когда за Сэмом закрылась дверь и их глаза встретились, Баки забыл, как дышать. В гневе Земо чувствовался голод. Его было так много, что Баки был уверен, что утонет в нем. Тепло залило его тело, словно эти пронзительные карие глаза имели VIP-доступ к его паху, и, возможно, так оно и было — его член налился достаточно быстро, чтобы вызвать у него дрожь. Когда волна вожделения пронеслась мимо его сердца, он почувствовал, как затвердели его соски, нетронутые под тонкой тканью рубашки. Его горло сжалось, когда глаза Земо опустились ниже, а затем еще ниже, принимая все доказательства долгой сухости Баки. Но дело, конечно, было не только в этом. Случаи перепихнуться были редкими, но не беспрерывными. Если бы Баки когда-нибудь смог выкинуть Земо из головы настолько, чтобы подумать о ком-то еще, он бы уже давно намочил свой член. Вместо этого он превратил проливание чая и разбивание причудливых чашек в хобби, пристрастившись к пламени возмущения, пылающему в глазах Земо, подпитывая огонь непредсказуемого будущего, порожденного их опасной общей историей. — Ты не должен был этого делать, Джеймс. Знакомые слова, произнесенные с твердостью и совершенно новым жаром, щелкнули выключателем в глубине его сознания. Он выпрямился на диване, каждый дюйм его тела покалывало под пристальным взглядом барона. — Что ты собираешься с этим делать, а? Он звучал задыхающимся, нуждающимся, но он не мог вызвать в себе слишком много самоуважения, когда Земо смотрел на него с таким напряжением. Многослойный огонь в этих карих глазах ударил его, как пощечина. В них была потребность, не совсем такая, как у него, но похожая, сопоставимая. Замечательно зазубренный кусочек, подходящий к головоломке его испорченного разума. — Я собираюсь преподать тебе урок, Джеймс, — На губах Земо мелькнула слишком знакомая ухмылка. Его левая рука опустилась на бедро, пальцы в перчатках заиграли на рукоятке его любимого ножа. — Если ты можешь справиться с последствиями своих действий, встань и закрой глаза. — И что потом? Земо только выгнул бровь в ответ на вопрос. Чувствуя, что идет прямо в ловушку, но не в силах удержаться, Баки поднялся на ноги. После недолгого колебания он закрыл глаза. Звук обнажаемого клинка он узнал бы где угодно, но не стал реагировать. Что бы ни хотел Земо в этот момент, он не хотел его зарезать, в этом Баки был абсолютно уверен. Он потрясенно вздохнул, почувствовав, как рубашка разошлась посередине. Его глаза распахнулись, вызвав неодобрительный взгляд, но Земо без паузы опустил нож еще ниже. Баки не пытался остановить его, даже когда кончик лезвия коснулся его члена. Слова «какого хрена» образовались на кончике его языка, но Земо не дал ему времени их произнести. — Я куплю тебе одежду, которая будет лучше сидеть на тебе, — сказал барон совершенно серьезно, как будто это и было причиной недоумения Баки. Он столкнул с плеч Баки то, что осталось от его рубашки, а затем с соблазнительной эффективностью снял с него испорченные штаны. — Теперь на все четыре, если можно. Часть Баки хотела рассмеяться над смелым предложением Земо или, может быть, выйти из комнаты, слегка отшлепав его, потому что как он посмел, но разочарование было таким крошечным, и его было страшно легко игнорировать. С руками, которые дрожали от сильного желания, Баки опустился на колени и оперся на обе руки. Он не был в таком положении уже очень давно, но удар кнута или трости никогда не приходил. В эти дни, вспомнил Баки с дрожью во всем теле, он раздевался по собственной воле, и единственная боль, которую он испытывал, была той, которую он хотел. — Спокойно, — промурлыкал Земо. — Мне это нравится. Баки понял, что задыхается, но закрыть рот оказалось невозможно. Его смущение усилилось еще больше, когда он почувствовал, как голые пальцы протащились по позвоночнику, медленно обводя каждый его бугорок. Когда Земо успел снять обувь? И, что еще важнее, когда барон успел взять в руки новую чашку чая? Земо присел позади него. Баки издал жалобный звук, почувствовав, как фарфор прижимается к его заднице. Земо медленно потер чашку вверх и вниз по его щели. Она была пуста, но от нее исходил сильный аромат свежего чая из цветущей вишни, так что у барона наверняка был поблизости чайник. Баки попытался взять себя в руки, хотя был уверен, что сейчас ему это не нужно. «На каком языке я должен говорить, Земо, я не хочу никакого чертова чая…» Нож, которым Земо разрезал его одежду, мелькнул у него перед глазами. Баки успел только широко открыть рот, прежде чем Земо просунул лезвие мимо его губ, достаточно глубоко, чтобы Баки рефлекторно поймал его зубами. Вкус чужой слюны на стали — и знание того, что Земо тоже держал клинок вот так несколько минут назад — пронзило его до самого члена. — Это приятная случайность, поскольку ты ее не заслужил, Джеймс. Чай для меня, — отпустив рукоятку ножа, Земо двумя пальцами в перчатках раздвинул его щеки, просунув чашку в щель. — Однако ты будешь держать чашку, как и мой нож. Оставайся неподвижным и не теряй силы, иначе я промахнусь. Земо еще немного повозился с чашкой, пока тонкая дуга ручки чашки не уперлась в его ребро. Мысли Баки закружились в голове. Он так много мог бы сказать, если бы этот проклятый нож не затыкал ему рот. Он мог бы выплюнуть его, но с какой целью? Как бы унизительно это ни было, ему нравилось, когда лезвие было именно там, где оно было, почти так же, как ему нравилось, когда Земо играл с его задницей таким окольным путем. Барон закрепил рукоятку на месте несколькими поворотами, от которых член Баки потек на ковер, а остальная часть его жаждала чего-то в заднице. Баки издал невнятное «Земо» вокруг лезвия. — Так приятно служить, не так ли? Как ты думаешь, почему мне нравится проводить так много времени на кухне? — Я тебе не гребаная чайная тарелка, — Баки так и хотелось огрызнуться на барона, но из его рта вырвался лишь прерывистый стон, а может, всхлип. Его член был настолько твердым, что причинял боль, но он не осмеливался дрочить — взгляд Земо на него запрещал это. Собственно говоря, он вообще не двигался. Когда Земо еще немного поиграл с чашкой, из его щели вытекло еще больше спермы, доведя Баки до полусмерти. Когда барон заговорил дальше, он не стал укорять его за беспорядок, который он устроил на ковре. — Очень хорошо, Джеймс. Не двигайся, и, что еще важнее, не разбей чашку. Баки не составило труда разбить большую часть фарфоровой коллекции Земо, но хрупкая чашка, расположенная между его щеками, которая нагревалась, пока барон наливал в нее горячий чай с нелепо рискованной высоты? Баки не осмелился разбить ее, и не потому, что получить кипяток на свою дырку было бы чертовски больно. Он просто… не хотел. Может быть, дело было в похвале, которая добавила еще один слой тепла к его вожделению и заставила его дорожить чаем, наполняющим чашку? Ему так хотелось, чтобы Земо надавил ногой на ручку чуть глубже, наливая в чашку еще больше чая. Или выбросить чашку совсем и заменить ее пальцами в перчатках, а может быть, ввести пару из них в его отверстие без предупреждения. Чай оказался плохой смазкой, но боль его не беспокоила. Земо даже не пришлось раздеваться. Ему просто нужно было ослабить шнурки своих нелепо модных черных брюк, снять член и засунуть его в… Земо поставил одно колено на пол и потянулся к груди Баки, чтобы взять его член. Баки, не задумываясь, сжал свою дырочку и почти — почти — раздавил полную чашу, которую держали его щеки. — Такой восхитительно влажный, — промурлыкал барон, пальцы в перчатках двигались вверх и вниз по его длине с рассчитанным давлением. Он отставил пустой чайник в сторону. — Если ты сможешь сохранить чашку нетронутой, я освобожу тебя. В этот момент Баки пообещал бы барону мир или два. Рука в перчатке была просто райской, она крепко и идеально обхватывала его член. Все еще полностью одетый, Земо дрочил его со спокойной уверенностью, влажное скольжение кожи, намазанной предварительно, посылало разряды удовольствия по позвоночнику. Баки старался не шевелиться, он действительно старался, но по нему пробегала дрожь от нарастающего удовольствия. Чашечка немного сместилась, затем снова. Его отверстие судорожно сжалось вокруг тонкой ручки, и на мгновение он испугался, что она сломается, но фарфор остался цел, и чашка осталась на месте. Земо ускорил темп, каждое движение за член Баки было более агрессивным и напористым, чем предыдущее. Баки стонал вокруг лезвия любимого ножа Земо, громко и сладострастно, борясь с инстинктивной реакцией своего тела разбить еще одну чашку. Мускулами своей задницы он мог сокрушить металл, возможно, даже вибраниум, а фарфор был гораздо более хрупким… Он уставился на свои руки, разрывающие дыры в ковре. О нет. Он должен был оставаться неподвижным, он должен был… Первая капля чая пролилась и стекала по задней поверхности его обнаженных бедер. Вкус крови наполнил его рот, когда он порезал щеку о лезвие. Нож упал на ковер с тихим стуком, который, казалось, отозвался эхом в глубине его костей. — Я. — смущение скрутило его нутро, но рука, все еще работавшая над его членом, держала его на грани. Стыд и возбуждение было невозможно разделить. Глаза жгло от непролитых слез, но это не было похоже на обнажение слабости или проигрыш в той игре, в которую они играли. Не тогда, когда он чувствовал только запах нарастающего возбуждения Земо. Не тогда, когда он чувствовал себя таким могущественным, когда его опускали на ступеньку ниже. — Простите, я уронил… — Твоя главная задача — сохранить чашку в целости, — приятно сказал Земо, как будто эта чайная церемония была традиционной, и в ней не участвовал какой-нибудь буквальный засранец. — Я чувствую, как тяжело…— его хватка жестоко — чудесно — сжалась вокруг члена Баки. —… ты стараешься быть хорошим для меня. Баки кивнул бы, но он не хотел проливать еще больше чая или рисковать сломать ручку после того, как так долго был хорошим. Кусочек фарфора, застрявший в его ободке, был худшей дразнилкой, но он мог это сделать, он хотел этого, это было так приятно… — Вот так, — теплое дыхание Земо щекотало ухо Баки, слова были сильно акцентированы и наполнены вожделением. — Идеально. Иди за мной. Наслаждение пронеслось сквозь Баки, как ураган, потрясший его до глубины души. Внезапная пустота напротив его отверстия могла бы разрушить его оргазм, если бы Земо не схватил его за волосы, чтобы направить его внимание в другое место. — Наполни его, Джеймс. Баки в беспомощном возбуждении уставился сначала на чашку, которую Земо поставил под ним, пораженный видом руки в перчатке, нацелившейся на чай. Из его щели толстыми полосами вырывались струи, каждая из которых падала в прозрачную жидкость со слабым плеском. Через мгновение чай стал непрозрачным, бледно-молочно-белым. Запах возбуждения Земо приобрел аппетитную интенсивность. С запозданием Баки понял, что барон все еще не кончил. — Ты… Что бы он ни собирался сказать, он забыл, когда Земо отпустил его член, чтобы поймать каплю кончи, которая вот-вот прольется на ободок. После этого барон продолжал тереть фарфор большим пальцем, скрывая и раскрывая позолоченные цветы вишни. Затем он взял нож и вылизал лезвие по всей длине. Баки, казалось, целую вечность смотрел на кровь на губах Земо. Его кровь. — Не так уж трудно было быть хорошим, правда, Джеймс? С озорной улыбкой Земо поднес чашку к губам и сделал большой глоток, вертя лезвие ножа между двумя пальцами. Околдованный, Баки отвел взгляд от рук барона и стал наблюдать за своим горлом, ожидая, что оно вот-вот заклокочет, и чувствуя возбуждение от этой перспективы. Земо не сглотнул. Вместо этого он полностью опустился на ковер, уперся кончиком ножа в подбородок Баки и наклонил его вверх. Через мгновение на месте лезвия оказалась рука Земо. Барон погладил его по подбородку и челюсти, а затем схватил его за затылок в собственнический захват. Губы Баки разошлись в резком выдохе. Неужели он только что достиг кульминации? Он мог поклясться, что снова был близок к этому. Когда рука в перчатке Земо сжала его затылок, его бедра застопорились. С громким криком Баки кончил снова, только на этот раз не было удобно расположенной чашки. Все его лицо горело. А глаза Земо еще никогда не были такими темными. Баки облизал губы. Попытался заговорить. — З…емо. Земо захватил его рот в грязном, влажном поцелуе. Баки поперхнулся от неожиданного глотка чая. Жидкость была еще теплой и немного горьковатой из-за того, что в ней было так много привкуса цветущей вишни. Губы Земо скользили рядом с его собственными. Они были горячее ада, а сочетание нот цветов, кончи, слюны и крови намекало на рай. Баки изо всех сил старался вернуть поцелуй, удерживая все, что ему было дано. Как только Земо отстранился, Баки закрыл рот и сглотнул. Барон убрал нож в ножны и поднялся на ноги, не сводя глаз с горла Баки. Он высунул язык, чтобы облизать собственные губы. — Манеры всегда будут вознаграждены, — руки Земо в перчатках спустились ниже, чтобы погладить выпуклость на его собственных брюках, пальцы запутались в шнурках. — И ты, Джеймс, заслуживаешь награды. Баки набросился на него. *** Два часа спустя Сэм обнаружил их сидящими вместе на лучшем диване в убежище. Земо сейчас было трудно ходить, потому что Баки постарался трахнуть его на всех доступных поверхностях, пока слово «чай» не исчезло из лексикона барона, но Сэм, должно быть, пялился по другой причине. А именно, их одинаковые халаты и чашки с горячим чаем. Если только дело не в расслабленной, довольной улыбке, которую Баки не мог подавить, как ни старался? — Да, Сэм? Хрипотца в голосе Земо восхитила Баки. Ему всегда нравилось, когда в постели — или у стены, или перегнувшись через прилавок, как главное блюдо, а не как повар, — партнер вокал, а Земо был крикуном. В общем-то, это было к лучшему, что Сэм ушел из дома именно тогда, когда ушел. При всем том, что Земо любил играть в игры и указывать, что ему делать, он также любил, когда его избивали до полусмерти. — Что случилось с ковром? Он выглядит… грязным, — Сэм жестом указал между ними двумя на стопку папок. — И что более важно, вы оба пьете чай. Это параллельная вселенная? Мне нужно беспокоиться о ком-то из большой тройки? — Просто Джеймс очень придирчив к тому, как приготовлен его чай, — Земо сделал глоток чая, одной рукой поправляя воротник полуночного синего халата Баки. Если бы Баки пил цветочный чай, который он начинал ценить, он бы выплюнул его на себя — или повернул голову набок и сделал бы Земо совершенно новый вид лица. Не то чтобы барон возражал. Возможно. Баки еще не нашел ни одного извращения, которого бы не было у Земо. — А кто-то, — сказал он с пронзительным взглядом, — суетится, когда его задница… Сэм поднял свою свободную руку с выражением лица на полпути между облегчением и паникой. — Мне не нужно это слышать. Или знать, что случилось с ковром. Серьезно, я рад, что вы двое уладили свои… чайные разногласия. Я буду наверху, если понадоблюсь, — как только он завернул за угол, он повернул голову и сузил глаза на них. — Не трахайтесь на этом диване. — Никто никого не трахает, — ответил Баки со своим лучшим невинным лицом, возможно, наименее убедительным в его ограниченном репертуаре. Земо скользнул одной рукой по левому бедру Баки и по-хозяйски сжал его. Как только Сэм скрылся из виду, Баки отставил их чашки в сторону, бережно относясь к фарфору, и схватил блуждающую руку в перчатке, чтобы прижать ее к своей промежности. Он напрягся в тринадцатый раз за день и с наслаждением наблюдал, как зрачки Земо снова и снова расширяются. — Жаль, что ты пока не можешь снова стать твердым, а то я бы спросил, не хочешь ли ты немного сменить обстановку, — он и раньше испытывал сильное искушение, но возиться с Земо и смотреть, как его маленькая тугая дырочка пытается принять его всего, было…отвлекающе. В конце концов, он разорвал модные штаны Земо в клочья руками, слишком нетерпеливый, чтобы использовать нож. — Ты уже хочешь, чтобы тебя снова трахнули, да? — Я… не против. То, что в голосе Земо прозвучал уклон, было всем подтверждением, в котором нуждался Баки. К тому времени, как он усадил барона на колени лицом к коридору, тот уже дрожал, а великолепный аромат его пота и мускуса подсластил возбуждение. Баки сдвинул отвороты их халатов настолько, что головка его члена протиснулась мимо набухшего ободка, который он лизнул ранее. — Теперь ты не сможешь закричать, — промурлыкал он в ухо барона, задевая зубами мочку. Рычание нарастало в его горле, когда расслабленная, но все еще тугая задница Земо запульсировала по всей длине его члена. Он посасывал синяк на шее Земо, пополняя свою коллекцию. — Ты можешь быть хорошим для меня, или я должен засунуть что-нибудь тебе в рот? — Может быть… — Земо не нужно было напрягаться, поскольку Баки использовал свою повышенную силу, чтобы заставить его подпрыгивать на своем члене совершенно без усилий, но он все равно напрягался. Это было мило. — Может, тебе стоит… надеть на меня маску. При этой мысли руки Баки набили синяки на бедрах барона. Как бы ему ни нравилось слушать, как Земо теряет свой чертов разум, в этой мысленной картинке было что-то необыкновенно притягательное. Он попытался вспомнить, где оставил свой костюм Зимнего солдата. Слишком далеко. И слишком близко к Сэму. — В следующий раз, если ты этого заслуживаешь. Это были единственные слова, которые он успел произнести, прежде чем потерял сознание от удовольствия, когда Земо засосал три металлических пальца в рот и сжал их вокруг своего члена. На следующее утро в убежище не было чая.