Грани ответственности

      «Я отсосал своему начальнику и бывшему научному руководителю».       Вейлон едва не лишил несчастную розу последних листьев, бездумно уставившись в одну точку.       «Я отсосал Джереми Блэру. А ведь мне с ним работать».       Ножка цветка переломилась в пальцах.       «Блять…»       — Вейлон! Что с тобой сегодня? Сука, не порти цветы, уже третья роза в мусорку…       Его напарник и по совместительству наставник Ларри Эльсон сердито выхватил ножницы из подрагивающих пальцев. Он был младше Вейлона года на два, но статус флориста со стажем давал ему право командовать Парком как новичком, причем часто на повышенных тонах. Вейлон воспринимал его абсолютно спокойно, и можно сказать даже, что за эти неполные три недели они здорово подружились.       — Завались. — хмуро бросил Вейлон выкидывая бесполезную розу к другим. — Я нечаянно.       — Ты нечаянно, а потом мне начальница пизды вставит, что за тобой не усмотрел. — Ларри (или Лар, для друзей) туго затянул ленточку на очередном букете и отложил в сторону. — И уволит еще к тому же.       По правде говоря, Лар не был таким уж блюстителем порядка. Сегодня был будний день, посетители почти не заглядывали, поэтому в перерывах между букетами Ларри часто бегал «курить», периодически утаскивая с собой и Вейлона. Последний ненавидел вонь его сигарет, поэтому радовался, что чаще они уходят просто продышаться после цветочной химии или перекусить.       — Да забей, ты что, забыл как она тебя поймала за курением в рабочее время? И хоть бы слово сказала. — Парк вздохнул и принялся за следующий цветок, стараясь сильно не вредить. — Можно подумать, ты ее боишься.       — Да в том-то и дело! — Ларри хитро ухмыльнулся, вальяжно облокачиваясь о прилавок. — Я ей просто нравлюсь, вот она и держит меня тут.       — Не выдумывай. С каких пор такие как ты стали нравится теткам за сорок? — Вейлон рассмеялся, но быстро закашлялся (горло все еще болело). Ларри и правда меньше всего походил на «любимчика пожилых мамми» — со своими неровно стриженными волосами и дурацким узором из змей, выбритым на висках и затылке.       — Кто бы говорил. — Ларри бросил в него черенком от очередной розы. — Чего ты такой печальный уже второй день, что тебя гложет-то?       — Не знаю. — Парк вздохнул. Еще бы ему сейчас рассказывать, что он, оказывается, гей и сосал у мужика. Он даже мог себе представить реакцию приятеля на такое — тот бы сразу решил, что это шутка, а потом высмеял в любимой манере. — Просто не по себе. И горло болит.       — Ну, сидел бы дома, раз болит. — Эльсон принялся копаться в телефоне, забыв про букеты. — Но че-та мне кажется пиздишь ты, Парк, пиздишь как дышишь. Выкладывай, я никому не скажу и смеяться не буду, поверь.       Вейлон наградил его долгим, очень усталым взглядом. В нем читалась такая отрешенность, что Лар отстал, пожав плечами. Он сосредоточился на цветах, молча складывая их в композиции. Но его болтливая натура не смогла долго сдерживаться.       — Это как-то связано с той милашкой, что один раз за тобой заходила? — Ларри явно понравилась Лиза, которая действительно однажды пришла за Вейлоном на работу перед прогулкой. — Расстались?       — Мы и не встречались. — Парк поправил очки тыльной стороной ладони. — Если хочешь, можешь сам к ней подкатить, я думаю, ты ей понравишься.       — Серьезно?       — А почему бы и нет? — Вейлон усмехнулся, припоминая с горечью, как долго ему пришлось просидеть у Лизы дома, когда ее снова накрыло воспоминаниями об аборте и Лукасе. Она не могла спать и думать от дикого одиночества, Вейлон чувствовал себя последним чмом, оставляя ее утром, пусть даже Хардин сама уговаривала его не прогуливать работу. — Я думаю, ей будет только лучше. Только если я, блять, узнаю, что ты ей навредил… — Парк картинно перехватил пальцами длинные ножницы и щелкнул ими в воздухе. — Отрежу и хуй, и яйца. Понял?       Ларри засмеялся, и разговор пошел легче. После пяти часов в торговом центре стало более многолюдно и о разговорах пришлось на время забыть. Вейлон снова погрузился в свои невеселые мысли, с тревогой рассматривая проходящих мимо людей — не мелькнет ли среди них знакомая фигура? А вдруг Блэр решит рассказать об этом кому-то? Может он уже растрепал всей «Маунт Мэссив», что Вейлон Парк — пидор, и что общаться с таким человеком себе дороже. Но с другой стороны, он сам ему предложил отсос — значило ли это, что Джереми и сам гей? Вейлон запутался окончательно.       — Пойдем сегодня куда-нибудь? Отвлечешься хоть от своих страданий. — Ларри уже готовился закрывать магазинчик, пока Вейлон безуспешно пытался отмыть руки от цветочной химии.       — Не, пожалуй, полечу сегодня горло.       — А… Тогда давай, выздоравливай. И дай номер этой своей Хардин, попробую с ней сговориться.       Когда рабочий день был окончен, Вейлон поспешил домой. Он с тревогой рассматривал проезжающие мимо машины, людей, выискивая в них Джереми Блэра — парня не на шутку встревожили слова о том, что тот знает о квартире. И дрочке. Но если со вторым он мог просто угадать, пытаясь задеть подчиненного, то с первым было куда сложнее — Вейлон ведь не говорил супервайзеру свой адрес, а значит есть основания полагать, что тот следит за ним, пользуясь руководящим положением. Парк бы не удивился, будь у Блэра такие связи, которые позволяли бы ему приглядывать за каждым, кто будет ему нужен. И от этого становилось только страшнее. Не ждут ли его за очередным углом?       Написала Лиза. Вейлон дернулся, проверил, заперта ли дверь, и, наконец, открыл переписку:       Парк       что за дела       Это ты дал мой номер своему ебнутому напарнику?       8:15 p.m.       Вейлон улыбнулся, ненадолго отвлекаясь от тяжелых мыслей. Может, он действительно хорошо поступил, попытавшись свести Хардин и Эльсона. По крайней мере, он перестанет испытывать вину перед Лизой, видя, как она стремиться возродить что-то между ними, действуя на все той же волне тянущего одиночества и печали.       а ты попробуй с ним потусоваться, он норм       я тебе честно говорю, он хороший😉       8:17 p.m.       Мог бы блять и спросить для начала.       8:17 p.m.       извини       8:17 p.m.       Ответа не последовало, Лиза уже была не онлайн. Вейлон вздохнул, оглядываясь на окно, чувствуя, что не может быть сейчас спокойным. Сейчас, когда шок от содеянного прошел, он начал анализировать и додумывать, а это — первый шаг к тревожности. Вейлон не мог найти себе применения — то включал ноутбук, то музыку, то открывал, то закрывал шторы и даже пытался ужинать, но кусок в горло не лез. Парень сидел на крошечной кухоньке, прислушиваясь к шуму машин снаружи, и вдруг, на каком-то странном подъеме снова схватил телефон. Нужно было позвонить Блэру и разобраться, наконец, с этой ситуацией. Потому что так можно было себя хрен еще знает до чего довести…       Но храбрости хватило только на то, чтобы отыскать номер в списке контактов. Парк тупо уставился в «Jeremy Blaire» в середине экрана и несколько секунд пялился на это имя. Нет, звонить точно не выход. Это создаст еще больше неловкости. И с чего он вообще взял, что для Блэра это хоть что-то значило? У Вейлона было уже четкое ощущение того, что Джереми из тех, кому так просто «перепихнуться» на одну ночь, не мучаясь потом угрызениями совести.       В итоге, Парк принялся быстро строчить СМС, наплевав уже и на позднее время, и на всякое мнимое «приличие» — тревога была слишком велика, чтобы дальше молчать о ней.       Здравствуйте. Извините, сэр, но я могу не думать о том, что случилось. Могу я попросить вас…       А что попросить? Забыть? Успокоить? Парку казалось, что попроси он хоть что-нибудь здесь — он будет выглядеть как посмешище. Но рискнуть стоило. Тем более, что этим он покажет свою смелость — решился на такой неуютный разговор.       …объяснить, почему так произошло и что будет дальше?       9:51 p.m.       И тут же отправил, чтобы не передумать. Мгновенно об этом пожалел, но было уже поздно — оставалось только ждать реакции. Вейлон уже успел настроиться на то, что Блэр не ответит, но, как ни странно, короткая вибрация оповестила о сообщении:       странно что ты только сейчас об этом спросил       10:01 p.m.       И через секунду:       и почему ты пишешь мне неужели просто позвонить сложно?       10:01 p.m.       Вейлон рассеяно уставился в одну точку, думая, что ответить. По этим сообщениям сложно понять, что сейчас думает Блэр. Раздражен ли он, смеется, или что?       Или что?       — На что я вообще, блять, рассчитываю? — громко спросил он у пустой кухни. Ответом стало лишь приглушенное ворчание машин на улице. — Что за бред вообще?       Парк уже успел поверить, что этим все и закончится, но еще одно СМС заставило его вздрогнуть:       Завтра после работы жди.       10.07 p.m. ***       На следующий день Вейлон не мог сосредоточиться на работе, хотя упорно делал вид, что он крайне занят. Разгружал и опрыскивал цветы, подрезал черенки и подметал мусор, даже один раз подменил Ларри на кассе, пока тот бегал курить. За работой Парк пытался скрыть свое волнение и странную стыдливость перед вечерней встречей, которая надвигалась неумолимо быстро. Обычно, их рабочий день в магазинчике длился безбожно долго, будто время как на зло растягивалось, отдаляя желанный час, когда можно пойти домой. Сегодня же Вейлону искренне хотелось, чтобы вечер никогда не наступил (одновременно с крайним нетерпением, которое побуждали в нем некоторые особенно интимные воспоминания, от которых мгновенно начинали розоветь скулы), однако время летело неумолимо быстро — едва они открыли магазинчик и выслушали несколько указаний хозяйки, как уже наступил обед. Парк обнаружил себя сидящим в подсобке, неспособным хотя бы попробовать тот сандвич, который ему принес Эльсон.       — Так вот, я ей и говорю… — Лар все разглагольствовал об из с Лизой разговоре. — Давай завтра в семь, около нашего торгового центра. А она мне: «Иди погуляй с тем идиотом, который тебе мой номер дал, придурок!» И это после того, как я ей полчаса распинался об этом сраном концерте!       Ларри попытался пригласить Лизу на концерт, но та, ожидаемо, «временно отшила» его. Временно, потому что не запретила звонить и писать, но гулять наотрез отказалась.       — Слушай, может ты ей еще раз напишешь? Спроси, может она передумала?       — Отвали, а? — Вейлон вздохнул, окончательно откладывая еду. — Разбирайтесь сами, не маленькие уже.       Эльсон фыркнул и притворился, что в его телефоне происходит что-то невероятно интересное. Но спустя всего каких-то десять минут все-таки не выдержал:       — Да что, блять, с тобой такое? Ты можешь перестать вести себя как говно и объяснить по-человечески, что с тобой происходит и какого хрена ты уже который день такой грустный? Расскажи уже, может я чем помочь смогу.       Голос Эльсона был действительно заинтересованным и напористым. Вейлон окинул приятеля оценивающим взглядом. Интересно, что он хочет услышать? О том, что Парк разрывается между страхом потерять выгодное место работы и желанием присесть на член начальника? Или о том, что он боится даже думать о том трупе и тех ужасах, которые его ждут в «Маунт Мэссив»? Да, тот самый труп насильника все еще не выцвел с обратной стороны сетчатки его глаз, преследуя иногда в кошмарах. Но психика так устроена, что даже это умудрилась сгладить, превращая в задымленное временем воспоминание.       — Ну… С отношениями проблемы. — нехотя выдавил из себя Вейлон. — Серьезные.       — А… Ну тогда я тебя могу понять, брат. — на лице Ларри не появилось ни тени обычной насмешливой улыбочки. — Ты только помни, что выстилаться пластом перед ними не стоит, а то они из тебя коврик для ног сделают. Чтобы там не происходило, просто о себе заботься, ок? Ты у себя один, а эти… Эта… А кто она, кстати?       Вейлон притворился смущенным, отвел глаза. Он понял что и так сболтнул слишком много, но по крайней мере Эльсон перестанет доставать глупыми вопросами. А еще, Парк очень надеялся, что тот не увидит сцену после работы, когда к его коллеге подойдет мужчина средних лет и скорее всего усадит в свою машину. При хорошем раскладе. При плохом — просто выскажет в лицо все что пожелает и больше они не увидятся.       — А это уже личное… Извини, не могу рассказать больше.       — Ладно-ладно… — Лар остался неудовлетворенным, но ему все-таки хватило такта не продолжать. — Собирайся давай, пора поработать.       Прошло несколько часов. Вейлон волновался все больше — он раз за разом проигрывал в своей голове момент встречи, пытаясь хотя бы мысленно отрепетировать, что и как скажет, но естественно, ни один из его выдуманных сценариев не подтвердился.       Тот, кто не выходил у него из головы весь день, также не чувствовал себя собранным целиком и полностью. Но это не было связано с какими-либо психологическими проблемами или мыслями. Причиной была сегодняшняя погода, в горах было неспокойно — с севера гнало темные грозовые тучи, воздух был сильно разряжен, ведь приближалась гроза. Атмосферное давление сходило с ума, от того Джереми становилось все хуже, ведь он был метеозависимым. Виски беспощадно ныли, спасало только обезболивающее и возможность провести этот день без особенных потрясений. В «Маунт Мэссив» сейчас был редкий момент тишины, когда конкретно его, Блэра, участие не требуется и можно было лежать, матеря проклятую грозу. А ведь она еще даже не начиналась.       Однако, гроза была десятой мыслью сейчас. Вейлон Парк. Этот чертов пройдоха. Что же он натворил, идиот, зачем же согласился на игру с огнем? Теперь супервайзер был не просто уверен в своих догадках — он воспринимал их как истину, и не собирался останавливаться на достигнутом. Если Парк решил, что сможет написать пару жалобных СМС и просто соскочить, он сильно ошибается. Хотелось его распробовать. Хотелось сделать с ним такое, о чем этот мальчик и мечтать не смеет, хотелось пригвоздить его, растерзать, вынуть душу и откусить от нее огромный, окровавленный кусок. Самый лакомый, самый вкусный кусочек из всех.       Джереми прикрыл глаза, вспоминая запах, которым так ярко пахла его машина, после того случая. Это были цветы, ибо Парк знатно ими провонял в своем магазинчике, запах сигарет, который Блэр уже едва различал, настолько он был ему привычен, разогретой от трения кожи автомобильных сидений и… Сексом. Этим терпким, необычным, неуместным в сознании, но таким желанным запахом, осознать который удается только в минуту физической близости. Чем-то настолько интимным, что может существовать только между двоими и окутывает до самых кончиков пальцев. И вся эта какофония запахов смешалась в единый, который, казалось, способен лишить Джереми рассудка и заставить отдаться садистскому желанию и удушить Парка прямо на собственном хуе. О да, отчего-то фантазия о мертвом, но еще теплом теле студентика снова взяла верх, и Джереми не собирался ей сопротивляться. Хотелось видеть, как стекленеют эти прозрачные глазки, а изо рта выплескивается кровь вперемешку со спермой…       Стук в дверь заставил Блэра дернуться и резко сесть. В глазах немного потемнело, супервайзер осознал, что успел задремать. Унявшаяся было боль в висках снова принялась беспощадно долбить, отзываясь гулом в ушах.       — Ну что там еще? — недовольство в его голосе переполнилось угрожающими нотками. За окном, будто в ответ, прогрохотало. В стекло ударили косые капли дождя.       — Сэр? Это информатор. Разрешите?       — Входи.       Дверь приоткрылась, и в проеме показалось круглое лицо и все те же запуганные глаза.       — Ну, и чем ты сегодня меня «порадуешь»? — Джереми сделал в воздухе «кавычки» на слове «порадуешь» и с вызовом откинулся на спинку дивана, уже считав по лицу, что новости очень плохие. Информатору явно страшно было об этом говорить. Он стоял сжавшись, что при его объемной фигуре создавало ассоциации с печеным яблоком.       — Мистер Блэр, это касается Ричарда Трагера.       Супервайзер напрягся. На лбу пролегла складка, которая тут же сделала его старше, а льдистые глаза сузились.       — Ну и?       — Я слышал, как Полин с Полом обсуждают его. Сложно было разобрать, но кажется, они подозревают его в чем-то и собираются взять под контроль… Сэр, я не уверен, но похоже, они всерьез возьмутся за «Маунт Мэссив»…       — Этого и следовало ожидать…       Блэр не удивился. Как только стало известно, что к супер засекреченному проекту будет подключена Полин, он сразу осознал, что о спокойной жизни можно будет забыть.       — Ну и в чем же его подозревают?       — Я пока не знаю, сэр. Все слишком сложно. — и тут же, чтобы смягчить начальника, добавил: — Но как только они переместятся сюда на постоянной основе, я смогу докладывать больше.       — Ладно. Пойди и передай мистеру Трагеру от меня, что если он не перестанет быть неосторожной мразью, я лично его убью.       На лице информатора застыл немой вопрос. Фигура в форме печеного яблока приняла совсем уж жалкий вид.       — Да шучу я, блять. Слушай и смотри в оба, я должен узнавать обо всех их телодвижениях в сторону моих подчиненных раньше, чем кто-либо. Понял?       — Да…       — Свободен.       — Интересно, сука, в чем тебя подозревают… — пробормотал супервайзер себе под нос, когда дверь закрылась с той стороны. — В какую задницу ты меня затянешь в этот раз…       Ричарда Трагера было в чем подозревать. Этот «самый честный сотрудник» по документам умудрялся поддерживать связь с такими людьми, о которых в некоторых кругах предпочитали говорить исключительно шепотом (Джереми не без удовольствия припоминал пункты своего списка, включающие дорогие и очень качественные наркотики). Да и в его доме, при особенно тщательном обыске можно было бы отыскать «сокровища» собственного производства, которые тот успешно тестировал на «отказниках». Супервайзер не раз предупреждал его, что такое расточительство людского ресурса не приведет ни к чему хорошему, но у его приятеля были свои соображения на этот счет. И это не учитывая его совершенно незаконную коллекцию оружия и неучтенные деньги, которые появляются словно бы из воздуха и оседают на бескрайних, ровных как лист бумаги полях для гольфа и в кармане президента элитного гольф-клуба. Ну и в выпивке, которая старше самого Рика на некоторое количество лет. Джереми даже не был уверен, что знает о нем все, пусть даже это был единственный человек во всей «Маунт Мэссив» (да что уж там, в жизни в целом), которого он считал другом.       — Надо будет нанести визит этому Рокфеллеру. Посмотрим, что ты там устроил.       А в окна билась непогода. Косые струи, казалось, хотят выбить стекло и пробраться в кабинет, заполнить и утопить его. Это напомнило Джереми тот первый раз, когда он, сидя в машине, отдавался наркотику и желал только одного. Ожидание вдруг показалось ему преступным, а все посторонние мысли покинули сознание и уступили холодной решительности. Блэр оставлял «Маунт Мэссив» и все ее проблемы — его ждала поездка сквозь шторм. ***       — М-да, льет как из ведра.       Ларри с выражением досады почесывал макушку, выглядывая в маленькое окошко подсобки. Они уже закрывались, Вейлон подметал последние обрезки.       — А я надеялся, что все-таки погуляю. Слушай, хочешь ко мне? Потусим, отвлечешься хоть от своих любовных страданий. — его тактичности надолго не хватило, и уже третий час подряд он нет-нет, да вкидывал какую-нибудь шуточку или подколку.       Вейлон сглотнул. Он уже переборол волнение, осталось только глухая решительность: будь что будет.       — Нет, давай в другой раз. Сегодня я еще посижу дома, пожалуй. Как бы тут еще больше не простудиться…       — Ну, как знаешь. Давай, выходи уже, надо закрываться.       К счастью, Эльсон не стал его провожать, а тут же растворился где-то в глубинах торгового центра, желая, видимо, продлить пребывание в тепле. Парк не стал его дожидаться и поспешил к выходу уже под первые раскаты грома. Люди наоборот стремились запрыгнуть в спасительное пространство подальше от надвигающейся с гор непогоды, Вейлон с некоторой завистью смотрел на них, ощущая резкие порывы ветра с примесью дождя. Сильно стемнело. Тучи были свинцовыми, плотными, угрожающе-синими, и на их фоне яркие росчерки молний становились еще заметнее.       Черная «Ауди» была уже на месте. Со вздохом, Вейлон Парк сделал шаг в дождь и мгновенно промок, а когда он наконец приземлился на переднее сидение, с него натекла лужа воды, за что парень тут же начал неловко извиняться.       — Перестань. — устало прервал его супервайзер. — Высохнет как-нибудь.       Вейлон взглянул на него и понял, что все те слова, которые он по сто раз репетировал в собственной голове, просто улетучились, уступив абсолютному вакууму. Глаза Блэра уже считали его, раскрыли, вгляделись в самую душу. Вейлон покраснел скулами, опустил глаза, стесняясь того, что вообще заварил всю эту кашу. Ну что ему стоило ничего не писать, сейчас бы не сидел как ломающаяся девчонка и не задыхался бы от воспоминаний. И того самого запаха, к которому невозможно привыкнуть.       — Так ты по делу, или просто соскучился? — с легкой усмешкой прокомментировал Джереми. Он уже выруливал со стоянки.       Вейлон собрался, протер очки. Они чуть запотели в теплом салоне.       — Я хотел поговорить о том, о чем писал в СМС. Мне просто… Непонятно все это. Вы меня понимаете? — с надеждой начал Парк и тут же умолк, потому что ему почудился смех в ровном гуле мотора.       — А что тут понимать, Парк? — однако, голос супервазера был ровным. — Неужели ты так много значения готов придавать обычному минету? Или мне стоит сначала сводить тебя на свидание, блять, жениться на тебе и только потом уже воспользоваться твоим ртом? — и, не дав перебить, продолжил: — Запомни, Вейлон, секс не обязательно должен многое значить, это просто повод немного расслабиться и хорошо провести время. Вот ты, например, что в твоей жизни изменилось после того как ты мне отсосал?       Вейлон был немного ошеломлен такой правдой, но ему стало значительно легче. Выходит, Блэр воспринимает это настолько просто, что ждать от него какой-либо подлости по этому поводу в работе не стоит. По крайней мере, Парк на это надеялся.       — Да нет, ничего особенного…       — Вот и перестань грузиться и восприми это как данное. Поверь, у тебя в жизни будет еще о чем поволноваться. Все, приехали.       Они снова были в частном секторе. Кажется, в том же самом месте, где и в прошлый раз. Неужели Джереми опять хочет, чтобы ему отсосали? Вейлон с некоторой тревогой посмотрел на будущего начальника, но тот решительно покинул машину, махнув Парку, чтобы присоединялся. Дождь тут же превратил их в две мокрые губки, пока шли от стоянки к входной двери одного из домов. Недолгий звон ключей — и вот они уже внутри.       — Итак, Парк, это мой дом. Смотри, не наследи тут. Я сам в нем редкий гость, на уборку времени особенно нет. Так что если оставишь грязь, заставлю вылизать. И не то, что ты подумал, студентик, а пол.       Вейлон заставил себя улыбнуться, пока украдкой осматривал прихожую-гостиную. Опять же, как и в случае с той съемной квартирой в Беркли, этот дом не выглядел таким уж обитаемым — минимум мебели, чистота (разве что тут на различных поверхностях можно было усмотреть легкий слой пыли). Повсюду лежали книги, раскрытые на определенной странице, с загнутыми уголками, высились небольшой горкой у дивана. Тут же располагался бокал и давно початая бутылка. Еще несколько бокалов виднелось на столике у дивана и на полке книжного шкафа. Видно было, что хозяин не заморачивался на их счет — он много читал и, видимо, любил делать это под какой-либо напиток, ставя потом книги и бокалы куда придется. А еще в доме было удивительно тихо — либо буря за окном уже прекратилась, либо эти тяжелые темные шторы, которые явно не пропускали ни лучика, скрадывали еще и звуки.       Вейлон присел на край дивана, вглядываясь в название верхней книги в стопке. Надпись была на немецком. Блэр тем временем шумел водой в ванной.       — Вы знаете немецкий? — громко спросил парень, чтобы разрядить воцарившееся молчание.       — Ну еще бы. — голос супервайзера доносился уже откуда-то из прилегающего коридора. — Все-таки часть моего прошлого.       Какого именно прошлого, он продолжать не стал. Да Парк и не допытывался. Для него стало некоторым откровением, что Джереми так много читает, ведь, признаться, у Вейлона было ощущение, что тот больше любит проводить досуг в баре или в окружении полуголых стриптизерш (или, что уж там душой кривить, стриптизеров). Или и то и другое одновременно.       — Пройдемте на кухню, мистер Парк. Я хочу жрать. Не до литературы.       А дальше они просто ужинали, причем еда показалась Вейлону вкусной. Интересно, сам ли Блэр ее готовил, или где-то заказывал? Разговор пошел легче, они обсуждали работу, погоду, книги, в общем, вели самый непритязательный диалог, который только могут вести люди за столом. Вейлон старался не думать о том, что он дома у Джереми Блэра, и что тот привез его сюда явно чтобы не просто поужинать и побеседовать. Но супервайзер выглядел расслабленным и спокойным, по его лицу нельзя было сказать, о чем же он думает на самом деле. А еще старался не смотреть на время, ведь было очевидно, что уже довольно поздно. Он не был уверен, что Джереми повезет его обратно и даже не был уверен в том, хватит ли у него денег на такси.       — А теперь спать, мистер Парк. Нам обоим завтра утром на работу. Давай не будем рисковать твоими цветочными делишками, иди, поспишь под пледом в гостиной.       — Сэр? Может, мне проще домой поехать? Спасибо большое за ужин, мне было интересно с вами пообщаться, но все-таки это как-то неудобно…       — Нет, Парк, не проще. — Блэр с грохотом оставил пустые тарелки в раковине. — Раз уж я сегодня настолько гостеприимен, не обижай хозяина, иди и ложись. В моем доме распоряжаюсь я.       — Спасибо… — Вейлон направился в гостиную. Он чувствовал себя дико неловко, но одновременно с этим устало. Действительно, в чем проблема? Однажды он уже ночевал у своего бывшего куратора, и ничем дурным это не закончилось.       Ну, не считая тех ебаных рубашек…       Вейлон сбросил чуть подсохшие джинсы и носки, улегся на мягкий диван. Диванная подушка была обтянута приятной тканью, но вот под пледом оказалось жарковато. Парень прислушивался к тому, что происходит на кухне, но не мог различить ни звука. Где-то на крышу тяжело приземлилось несколько капель прошедшего дождя.       Все-таки странный он человек, этот Джереми Блэр. Сложно было предугадать его действия, он мало говорил о них, редко предупреждал, да и объяснений с его стороны всегда было скудное количество. Но почему-то Вейлону и в голову не приходило его ослушаться, и это даже не потому, что он был его бывшим куратором и будущим начальником. Может, это все еще влияние этого желания, какой-то глубинной, подсознательной тяги к этой личности, которая так резко менялась в зависимости от ситуации. И это не было похоже на маски. Для него была абсолютно естественной строгость, спокойствие, равнодушие ко всему и эта внезапная, животная страстность, которую Вейлону удалось увидеть однажды. И вряд ли он теперь это забудет. Джереми Блэр был просто таким, каким должен был быть, а Вейлон осознавал, что не поспевает за всеми гранями его натуры. Джереми был темными водами, в глубинах которых светится ледяной огонь, и Вейлон хотел его коснуться.       Не утонуть бы.       Спустя какое-то время, когда его сознание было на грани сна, Парк ощутил присутствие и взгляд, который был направлен на него. Страха не было. Вейлон приоткрыл глаза и увидел силуэт Джереми в темноте — он расположился в кресле, стоящем неподалеку. Расслабленный, в рубашке с расстегнутым воротом, он смотрел на своего гостя, не шевелясь. И Вейлон, ощущая, что все еще придавлен тяжелым покрывалом наступающих сновидений, воспринял это как должное.       — Не спишь?       Голос Джереми показался далеким. Словно бы доносящимся из того самого сна.       — Нет…       Джереми чуть подвинулся, усаживаясь глубже. Вейлон ощутил тяжесть на веках, приятную истому, которая навалилась вдруг на все тело. То самое приятное ощущение, которое появляется при крайней сонливости после долгого тяжелого дня. Ноздрей парня коснулся еле уловимый запах сигарет мистера Блэра, но различить, курит тот сейчас или нет не представлялось возможным — в комнате стояла кромешная, бархатная тьма, да и очков на нем тоже не было. Видны были только размытые очертания предметов.       — Ты удивительный человек, Вейлон.       До Парка не сразу дошел смысл этих слов. Он уже успел уступить сну, придавленный его теплой силой, но вдруг снова вынырнул, улавливая этот манящий голос.       — Почему…?       — Ты доверяешь мне. Так быстро, так сразу… С чего бы это?..       Потребовалось еще больше времени, чтобы эта фраза перестала звучать эхом в сознании и осела пониманием.       — Мне кажется, вы хороший…       Повисло долгое молчание, в процессе которого Вейлон снова успел провалиться в сон. Тихий смех Джереми он воспринял как его продолжение. Только и всего.       — Не буду тебя в этом разубеждать.       И он скользнул к нему. Бесшумно, почти не коснувшись, парень не ощутил движения, зато в какой-то момент осознал себя в теплых объятиях. Крепкие, сухие и такие горячие руки прижали его к себе, а в волосах запуталось размеренное дыхание. Вейлон понял все это на уровне сна, интуитивно прижавшись к дурманящему запаху вишни, одеколона, теплой кожи и сигаретного дыма. Он окутал его, поглотил каждую клеточку его внутреннего мира, вплетаясь в сон и придавливая, словно тяжелым одеялом.       — Парк…       Снова выдох на уровне волос. Вейлону не хотелось открывать глаза — казалось, если он это сделает, то морок разрушится и это окутывающее тепло уйдет, оставив его навсегда.       — М-м-м?..       — Как же я хочу в тебя сейчас.       Рука, прижимавшая его за грудь, переместилась ниже, поглаживая торс сквозь рубашку. Вейлон вздохнул, ощущая, как скользят эти горячие пальцы, вырисовывая что-то на его теле. И каждый такой рисунок был подобен горящему росчерку, клейму, которое останется на нем навсегда.       — Не открывай глаза.       Парк послушался. Он ощутил, как нежно и осторожно касались его пальцы, изучая каждую черточку, поднимаясь ласками выше, к линии пуговиц у воротника. Сухие, жаркие губы прихватили тонкую кожу под ухом, а сильное тело прижалось к нему еще крепче, отбирая остатки свободы. Сквозь дрему казалось, что это мощный, опасный зверь сейчас берет его, мягко но настойчиво завладевая и телом и душой, вплетая свои ласки в нити сна. И Вейлону нечего было этому противопоставить. Да и не хотелось.       Снова неуловимое движение пальцами, и вот большая ладонь касается кожи на его груди — пуговицы расстегнуты. Губы прихватывают еще один сладкий, чуть взмокший солоноватый участок на шее, что вызывает толпу мурашек вдоль позвоночника и легкий полустон-полувздох наслаждения, которым Вейлон сопровождает это ощущение. Он уже различает внушительное достоинство, которым Джереми прижался к его ягодицам, осознавая, что сонливость уступает тяжести в паху, которая так сладко тянет низ живота и заставляет коснуться кончиком языка пересохших губ.       Ладонь мистера Блэра была уже слишком низко — пальцы задевали выступающие косточки бедер, заставляя нежную и чувствительную кожу гореть. И Парк вдруг понял, что обратной дороги уже не будет. Что именно сейчас, в этот самый момент, он отдаст все что имеет, лишь бы это не прекращалось. Слишком хорошо. Слишком жарко.       И Блэр это понял. Он скользнул ладонью под белье, мгновенно вызывая реакцию не привыкшего к таким ласкам тела, Вейлон выгнулся, ощущая сладкое напряжение в позвоночнике, инстинктивно потираясь о член своей погибели, об эту возбуждающую влажность. Джереми тоже его чувствовал. Каждый изгиб, каждый миллиметр такого желанного сейчас тела, каждую выпирающую косточку — хотелось взять все и еще больше, хотелось влезть под эту кожу, вскрыть ее и слизывать каждую капельку сладкой крови. И при этом быть нежным. О, как долго он этого ждал.       Член Вейлона был уже у него в пальцах. Влажный, твердый, с головой выдающий все те желания, которые сейчас скрывали трепещущие ресницы и пшеничные волосы с запахом его, Парка, который невозможно перебить ни цветочной химией, ни дурацким дешевым шампунем. Этот запах напоминал свежий ветер, тепло, легкость, сладость… Хотелось надышаться им, будто это источник его, Джереми, жизни сейчас.       — Течешь, как маленькая сучка, Парк… — голос Джереми вибрировал под кромкой волос, вызывая новый, желающий стон. — Так хочешь член своего начальника…       Вейлон плавился в этих пальцах. Они растирали выступающую смазку по всей длине члена, а большой при этом ласкал его головку, каждый раз едва касаясь самой чувствительной точки. Сон окончательно уступил возбуждению, но парень не испытывал ни малейшего стеснения или растерянности — он будто интуитивно ощущал и понимал, что все именно так, как и должно быть.       — Поцелуй меня.       Вейлон обернулся, приоткрыл глаза. Лицо Джереми было в каком-то сантиметре, но черты его смазывались перед подслеповатыми глазами, угадывались только блестящие, холодные зрачки. Парк прильнул к его губам, мгновенно впуская его язык. Поцелуй снова окунул Вейлона в эти опасные глубины, сделав их одним целым на долгие секунды. А может и часы. А может и столетия. Мира не существовало, как не существовало больше и времени. Был только влажный поцелуй, который остался ниточками слюны, стоило им на секунду оторваться друг от друга.       — Ты ведь девственник…? — вопрос прозвучал, скорее, как утверждение.       — Да…       — Значит, мне повезло. Дыши глубже.       Вейлон успел только воспринять сказанное, как его тут же снова увлекло в поцелуй. Пальцы Джереми вдруг сместились с его члена и скользнули по бедрам, между которыми и так было слишком влажно и горячо. Нежнейшая кожа реагировала на прикосновения, Вейлон сам того не замечая ласкался об эти шершавые пальцы, распаляясь еще больше. Их влага вдруг толкнулась в узость его ануса и Парк охнул, прижимаясь к сильной и волосатой груди Блэра.       — Тише… Тише…       Джереми поймал его вздох губами и осторожно двинулся глубже, проникая в тесное пространство нутра Парка. Сложно было сдерживаться. Животное желание с каждой секундой становилось все сложнее контролировать, но отчего-то хотелось растянуть удовольствие. Эту сладкую муку, пытку, в которой они оба участвуют.       А пальцы быль все глубже. Вейлон пытался унять мысли, которые обрывками кричали ему — вот он, его первый раз, вот, как это на самом деле, но легкая боль и удивительные ощущения не позволяли сосредоточиться — он снова и снова тянулся за поцелуями, обхватив руками жилистую шею и с волнением вжимаясь своим членом в пах мистера Блэра. Тот прикусил его губу, вызывая яркую вспышку боли, а к двум пальцам друг добавился третий — перед этим Джереми провел по их членам подушечками, собирая выступившую смазку.       И Вейлон принял их. И продолжил ласкаться, сжимая в пальцах темные, жесткие, чуть влажные волосы супервайзера, расцеловывая его лицо. Он расслабился, осознавая, что по-другому его ждет боль, и Джереми явно не остановится на достигнутом. А последний хватался уже за последние капли своего терпения. Член болезненно напоминал о себе всякий раз, как тело Парка в него вжималось.       — Повернись.       Вейлон оторвался от губ, его снова развернули спиной. Блэр приподнял его ногу и потерся влажным, большим органом между бедрами — всего только на мгновение еще оттягивая тот самый миг. И вошел, плавно толкнувшись до основания. Парк, ожидаемо, сжался и застонал, но Джереми не дал ему времени на раскачку. Не стал выходить, а только сильнее двинулся внутрь, понимая как все его ощущения сосредоточились только в этой самой жаркой узости. Вейлона поглотила боль, необычное чувство растянутости, заполненность и черт еще знает чего — нега и сладость вдруг сменились вихрем восприятия, который вершил укус в плечо. Сильный, крепкий и животный — собственнический.       Джереми уже не был способен на нежности. Он брал свое, томно зацеловывая все новые укусы, толкаясь все глубже и глубже, желая добраться до самых дальних его стеночек, самых сладких местечек, а громкие стоны, в которых смешивались и боль и желание, только разгоняли кровь. Рукой он снова скользнул по влажному от пота телу и принялся дрочить Парку, вжимая его бедрами в диван.       А тот, кажется, был уже на грани потери рассудка. Стонал и выгибался, в общих ослепительных вспышках сладкой боли уже не различая ничего перед мокрыми от слез глазами.       — Арр-р-рх, Парк… — Блэр переместил влажную от его смазки руку на его грудь и с силой сжал ее, грубо лаская между пальцами сосок. — Ты, блять… Ты лучше всякой шлюхи…       Вейлон взвился, почти вскрикнул — соски оказались слишком чувствительными. Не имея сил ответить, он принялся быстро дрочить себе, подводя самого себя к пику наслаждения.       — М-м-мистер… А-а-а… Мистер Блэр…       — Давай, Парк, кончи от моего хуя в твоей заднице… — Блэр резко повернул его голову к себе и снова толкнул свой язык в его рот, а Вейлон, закинув свободную руку ему за голову, что есть сил вцепился в волосы Джереми, сильно кончая и при этом еще больше сжимаясь вокруг члена внутри себя. Перед глазами потемнело. Звон в ушах стоял такой, что если бы не собственные крики, он бы наверное усомнился в реальности происходящего. Дыхание сбилось, а член Блэра продолжал давить на его простату, толкаясь уже очень быстро — его яички шлепали с влажным звуком, снова и снова, пока пальцы сдавливали грудь.       Несколько мгновений — и Блэр кончил, яростно кусая шею Вейлона, наполняя его своей спермой и чувствуя, что сознание вот-вот покинет его тело. Они оба замерли, тяжело дыша, пока горячее семя выплескивалось внутрь влажного нутра, заполняя собой то немногое пространство, которое еще оставалось. Джереми было слишком хорошо. Он не мог сейчас припомнить, когда это он настолько хорошо трахался, чтобы хотелось продолжать и продолжать, касаться и чувствовать, целовать и сжимать, в отличие от обычного желания банального удовлетворения с очередной шлюхой. О нет, этот чертов Парк сделал что-то непростительное. Он посмел существовать таким, какой он есть. И теперь Блэр взял все, что желал, но границы в этом желании уходили далеко за пределы его сознания.       Он сгреб дрожащего Вейлона в охапку и прижал к себе, убаюкивая и поглаживая по мокрым волосам. У студентика это был первый раз и Блэр бы не удивился тому факту, что умудрился его порвать. Что скорее всего и случилось.       — Спи, Вейлон. Боль уйдет, спи… — его шепот едва коснулся затуманенного разума Парка. Тот действительно ощутил сильнейшую усталость и сонливость, а сердце постепенно выравнивало свой ритм. Он слепо потянулся в темноте и приобнял супервайзера подрагивающей рукой.       — Засыпай, слепой котенок. Все позади.       И Вейлон уснул, еще не зная, что это все только начало.

      Конец первой части.