BR☠KEN HEΛDS

Майкл стоит, прислонившись к стене, и наблюдает, как Немец заканчивает обрабатывать руку Дакоты. Тот смыл песок и грязь с её предплечья и теперь дезинфицирует края раны. Ссадина не очень глубокая, все могло быть хуже, но тем не менее кожи на внешней стороне руки почти нет. С бедром хуже — там все уже промыто и обработано, но кровь продолжает сочиться. Немец заканчивает с рукой и возвращается к её ноге. Он снова промакивает края ран и собирает кровь с колена, куда та стекает, и, скапливаясь, капает на пол. Дакота иногда шипит, но в целом держится хорошо. Майкл знает, как это — скользить телом по асфальту и песку, и понимает, как на самом деле это может быть больно. Здесь все это знают. Тем не менее Дакота не кричала от боли, не стонала и не плакала. Любой реагирует на боль, даже если повторяет при этом: «Отъебись, со мной все нормально». Она волей-неволей отображается на лице, когда, ковыляя, наступаешь на раненую ногу, двигаешь поврежденной рукой и тем более — когда обрабатывают раны. — Отлично держишься, — хвалит Немец, щупая пальцами бедро. — Больно? Дакота стискивает челюсть и кивает. — Перелома нет, но сильный ушиб. Нога будет прилично болеть. Все оглядываются на хлопок закрывающейся двери — входит Харви. Она останавливается напротив Дакоты и пробегается по ней взглядом. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Майкл, рассматривая лицо Харви в поисках признаков недавнего недомогания. Когда они приехали, Харви только пришла в себя после обморока. Но поскольку Харви — это Харви, то все, кто толпился рядом, делали вид, что стоят там просто так, а не потому что обеспокоены её состоянием. Но, увидев Дакоту, Харви поинтересовалась, что случилось. И Майклу, отвечая, пришлось игнорировать бледность Харви и недовольство Дакоты. Одна игнорировала (как впрочем и всегда) то, что ей плохо, а вторая была крайне недовольна тем, что слова Майкла могли быть восприняты как жалоба, хотя он просто констатировал факт без лишних подробностей. — Что произошло? — Харви обращается к Дакоте. — Я уже сказал, что, — отвечает вместо нее Майкл, пока Дакота крепко сжимает челюсть, чтобы не заныть, ведь Немец продолжает ощупывать её ногу. — Прекрати трогать её, — просит Харви, даже не взглянув на Майкла. Немец убирает руки, и Дакота выдыхает, прикрывая глаза. — Что произошло? — Харви, делает шаг к ней. Её голос звучит холодно и сухо. — Мы были на треке Профи в четвертой зоне. Майкл меня учил входить в крутые повороты, — Дакота садится удобнее, вытягивая раненую ногу. — Подъехала эта Тери, я вообще не в курсе была, что она племянница Рыжей, — Дакота хмуро смотрит в пол, — может, в противном случае я вовремя бы закрыла рот. Ваши эти трассы в такой заднице, что я вообще удивлена была кого-то там увидеть. Она встала и начала болтать. Задавать какие-то тупые вопросы. Типа, знаешь, умею ли я драться как Лима. Или как ты. Типа, хакер ли я. Угоняла ли я что-то? Ну и, типа, я… Что я, — Дакота закатывает глаза, — ответила как есть. А потом она выдает: «Не понимаю тогда, зачем тебя взяли, если ты бесполезная». Майкл напомнил ей, что я победила в Новичках, но она ответила, что в том году и конкуренции не было. Потом она вспомнила, что когда конкуренция была, то я заняла третье место. Короче, она стояла там и гнала всю эту херню. Спрашивала о моих планах. Говорила, что ты в шестнадцать уже побеждала в Профи, и в семнадцать, и вообще. Что в девятнадцать уже победила в гонке Королей. Спросила, что я сделала в девятнадцать, и где я была в августе. Майкл пытался её вежливо слить, но она его тупо игнорировала. Доебалась до меня, я вообще не поняла, что ей от меня надо. Ну, слово за слово. Не будем же мы драться. Она предложила мне погонять. Проехать отрезок на Профи. Дакота замолкает, снова таращась в пол. — И? — нетерпеливо подгоняет Харви, оглядываясь на вход. — Она оказалась быстрее, — тихо говорит Дакота. — Она оказалась впереди. Перед поворотом… Я бы там скорость еще больше скинула. Я не могу входить в такие повороты на ста пятидесяти или типа того. Я увидела её. Оказалось, что она тоже сбросила скорость. Я не поняла. Перед поворотом она стала меня зажимать. Потом отпустила, а когда я входила в поворот, ну… она, толкнула меня, и я улетела с трассы. — Толкнула? — Да. Толкнула ногой. Это было несложно, поскольку я не так уж и быстро ехала. Повисает тишина, в которой Харви, еще сильнее нахмурившись, смотрит на Дакоту. — Я, если что, без претензий. Мне просто жаль, что я оказалась никчемней пятнадцатилетки. Но, если что, я не жалуюсь. — Её тренировала Харви, так что тебе не о чем жалеть, — Майкл улыбается. Его ободряющую улыбку Дакота игнорирует, а Харви наконец смотрит на него. — Я не говорю, что ты учила её этому, но… Постой. Или ты её учила и этому тоже? Харви, ничего не отвечая, разворачивается и подходит к Немцу. Майкл какое-то время наблюдает, как они о чем-то тихо переговариваются. — Поехали. Отвезу тебя к Заку. У него там целая больница в подвале, — он протягивает руку, но Дакота отказывается и встает сама. — Нет. Все нормально. Подумаешь, пара синяков, — она еще что-то бубнит себе под нос, не спеша и хромая направляясь к выходу. Майкл дожидается Харви и к выходу идет рядом с ней. — Какая-то проблема? — Да. — У вас строго с этим? — Нет, у нас не строго с этим. Здесь не детский сад, — перебивает его Харви. — Тогда что не так? В чем проблема? Харви ничего не отвечает и молча выходит на улицу за Дакотой. Дверь за Майклом не закрывается — следом выходит Немец. Майкл делает два шага и останавливается. Здесь собрались все. Буквально все Хедсы, среди которых и Тери — она стоит с Рыжей. Майкл чувствует, что буквально все взгляды Хедсов обращены на них, а именно — на Дакоту, которая останавливается, хотя, судя по всему, до этого планировала идти к байку. Хм. Странно. Майкл делает пару шагов вперед, останавливаясь рядом с Дакотой. Харви тем временем подходит к пикапу и садится в кузов, свешивая ноги. — Ты поговорила с ней? — спрашивает Рыжая, на что Харви только слабо дергает головой, явно без энтузиазма кивая. — Ви, ты поговорила с ней? Дакота, подойди сюда, — Рыжая разворачивается к Дакоте и машет рукой. Майкл толкает Дакоту плечом, явно замечая, как та замерла, совершенно точно понимая получше Майкла, что что-то не так и вся эта атмосфера — довольно странная. Он идет следом и останавливается рядом, когда она подходит к Рыжей. — Что произошло? — с нажимом спрашивает Рыжая. — Я уже ответила. У меня, если что, нет претензий, — Дакота переводит взгляд с Рыжей на Харви. — Мы гоняли. Все нормально. — Да всем тут плевать, Дакота, на то, что вы гоняли. Ты сказала, что Тери тебя скинула с дороги. Ты сказал. — Рыжая смотрит на Майкла. — Да, но я без претензий, — уже громче повторяет Дакота, явно начиная сильнее нервничать. Лима подходит к Дакоте и закидывает руку ей на плечи: — Детка, присядь, — она толкает её к пикапу, где сидит Харви. — Нет, я… Я постою. Лима отпускает Дакоту и обходит, останавливаясь напротив: — Рыжая, как хорошая тётя — ты же знаешь, что они родственники? Набрала ей и попросила приехать. Сказала, что мы так не делаем со своими. Не то чтобы вы не могли бы и сами разобраться, но сама понимаешь, ситуация-то неприятная. Ты вон вся ободранная. Тери говорит, что её и близко не было. Просто к чему мы все это: ты говори как есть. И всё. А так — претензий тоже никаких. — Вообще-то не так, — вмешивается Рыжая. Она буквально отпихивает Лиму в сторону, становясь напротив Дакоты. — Скажи мне, что произошло? Майклу приходится за секунды принять то, что его вмешательство было бы ошибкой. Тем не менее он возмущен таким прессингом, и, пока Дакота мямлит «я уже сказала», он бросает взгляд на Харви, будто бы спрашивая: «Какого чёрта?». Но Харви на него не смотрит. Она вообще смотрит в сторону, словно её мало интересует то, что происходит. — Я не знаю, кому и что ты сказала, — продолжает давить Рыжая, — лично я от тебя ни слова не услышала. — Я сказала Харви. — Что ты ей сказала? Майкл бросает взгляд на Тери, которая расслабленно и с лёгкой ухмылкой стоит рядом со своим байком. — Сказала, что мы … — Хватит мямлить себе под нос. Вы гоняли, ты сказала, что она тебя столкнула с дороги. Ты это сказала Харви? — Да. — Как тебе Лима уже сказала, для нас неприемлема ложь. — Я не лгу. Я вообще не хотела это обсуждать. Вы сами спросили, и я ответила, — уверенней и громче отзывается Дакота, но её голос все же дрожит. Майкл снова бросает взгляд на Харви, а та продолжает смотреть в сторону, словно думая вообще о чем-то своем. — Какого чёрта? Ты можешь просто признать, что неправа, и мы бы замяли это. — Что признать? — голос Дакоты совсем ломается, и она делает небольшой шаг назад, разрывая дистанцию с Рыжей, но тут же дергается, выпрямляясь в спине, словно ей больнее стоять, чем она пытается показать. Майкл рефлекторно хватает её за предплечье, но она дергает рукой, уже защищаясь и от него. — Скажи мне, что произошло. Ответь за каждую секунду, — дожимает Рыжая. Майкл открывает рот, уже наплевав на то, что его вмешательство обострит ситуацию и пойдет не на пользу Дакоте, но Харви выдыхает хриплое и тихое «Рейч», и все переводят на нее взгляд. — Она сказала, что произошло, и ответила за каждую секунду, — конец предложения Харви выделяет, явно давая понять Рыжей, что это было лишним. Хотя, может, Харви все же слушала весь разговор и считает все это лишним, а не только последнюю фразу. — Перед кем? — голос Рыжей взвивается. — Передо мной, — Харви лениво ведет плечом. — И что? Ты хочешь все это так и оставить? Ты знаешь, что мы принимаем друг от друга разное дерьмо, но мы не пиздим друг другу. — А кто определяет, что она пиздит? — Харви поднимает ноги и поджимает их под себя. — Ты? Она сказала, как все было. Тебе мало? — Тери сказала, как все было. Я верю ей. И мне не нравится, что вы собираетесь спустить ей с рук нечто подобное. — Рейч, это всего лишь… — Нет, это не всего лишь! — нападает Рыжая на Лиму. — Ей вообще здесь не место! Разве это не твои слова?! — Боже, когда это было. Что ты завелась? — Твое мнение изменилось? — Рыжая явно подчеркивает, что вопрос чисто риторический. — Мало того, что ей вообще не место среди нас, так мы еще просто забьем хрен на то, что она врет. И да, нехрен на меня так смотреть! Всем тут понятно, что это личное, я и не собираюсь скрывать. Случись такое дерьмо с кем-то другим, то я бы так же, как и вы, забила бы хрен, но Тери мой человек, и я не позволю этой… — она машет рукой в сторону Дакоты. — Нет, — перебивает её Харви, — здесь твой человек — Дакота. Не Тери. Хочешь выяснять свои личные вопросы — можешь это делать за пределами этих стен. — Харви, — Рыжая скалится, а её грудная клетка медленно поднимается, словно она там накапливает слова, которые сейчас вырвутся из нее. — Я все понимаю. Ты только что падала в обморок. Ты вообще еще не в форме. Я просто хочу, чтобы ты попросила её больше не лгать. Всё. Вопрос будет исчерпан. — Зачем мне просить её не лгать, если она этого не делала. У меня для тебя есть встречное предложение. Ты остынешь. Потом, если захочешь, можешь попросить Тери не лгать. А можешь не просить. Это уже ваше семейное дело. — Тери — твой человек, Харви. Она почти одна из нас. — Нет, она не одна из нас. — Харви! — подает голос Тери, явно обиженная таким заявлением. — Помолчи! — Рыжая поднимает к ней руку. То, что Майкл сейчас наблюдает, ему совсем не нравится. Рыжая на повышенных тонах продолжает отстаивать свою позицию, а Харви просто с отстраненным видом все это слушает. А может, и вообще не слушает, потому что на лице не отражается никаких эмоций. Лучше бы Харви улыбалась или хотя бы была веселее, какой все привыкли её видеть. Но сейчас Харви другая, непривычная. Ей словно вообще не хочется быть здесь и все это слушать. Она выглядит так, как подросток на самом скучном уроке в своей жизни. Находясь мысленно в другом месте, но продолжая смотреть в глаза учителю. Харви, кажется, плевать и на повышенный тон, и на отсутствие субординации со стороны Рыжей. А вот Майклу нет. Его это злит и возмущает. А еще он с ужасом для себя понимает, как, скорее всего, сам выглядел со стороны, когда таким же образом высказывал все Лонгу. У него была своя правда, которую не принимал никто, а у Рыжей сейчас своя. Только Майклу непонятно, как все остальные к этому относятся. Вдруг они думают абсолютно так же? Что Дакоте здесь не место, и что она в любой момент подведет их. Майкл не может определиться — ерунда ли это, или же ситуация действительно стоит всего, что сейчас здесь происходит. Вероятно, смотря с чем сравнивать. Но совершенно точно не ерунда то, какой тон Рыжая выбрала, чтобы отстаивать свою позицию, и какие слова. Вряд ли дело вообще в Дакоте. Майкл почти уверен, что дело все в том, что… — …её вообще бы здесь не было, если бы тебя Алекс не попросила! Да, именно в этом. Майкл улавливает изменения в лице Харви при упоминании этого имени, но отвлекается на Дакоту, которая достает телефон из заднего кармана, а потом, чуть хромая, отходит от них и отвечает на звонок. Снова вмешивается Лима, и Майкл переводит взгляд, а потом снова отвлекается на Дакоту, которая смотрит на телефон, кусая губу. Она поднимает голову, и они встречаются взглядами. По её виску стекает капля пота, хотя на улице не жарко, и Майкл задумывается, на самом ли деле её боль терпима. Дакота криво и коротко ему улыбается, явно улавливая в его взгляде беспокойство. Она подходит и встает снова рядом с ним, но дальше, чем стояла до этого. — Лима, не вмешивайся. Вы все так думаете. Отличная возможность обсудить, раз уж мы все здесь собрались. Разве я не права? Она была бы здесь, если бы Алекс тебя не просила? Ответь мне. Харви молчит, но теперь её взгляд уже не скучающий и не отстраненный — сейчас она смотрит на Рыжую, а её глаза чуть сужены. — Ясно. Алекс. Мне надо упомянуть её имя, чтобы привлечь твое внимание? Окей. Немец, скажи, чем ты сейчас занят? Насколько я могу знать, он тоже что-то делает для Алекс. Мы вообще что-то делаем не для нее? Честно признаться, мне порядком это надоело. Алекс решает, как мы проводим переговоры. Мы теперь размахиваем ножами и оружием. К слову, у Дакоты тоже был нож, но всем насрать, да? Ведь она подружка твоей девушки, Харви. Харви еле заметно дергает головой, будто бы раздражённо делая вдох, но на этом все — её взгляд все так же сосредоточен на Рыжей, а рот закрыт. Она никак не заполняет паузу и не помогает Рыжей. Майкл чувствует, как в груди закипает злость, но теперь уже на Харви, которая никак не реагирует, позволяя всем думать, что она согласна со всем, что слышит. Она ведь несогласна? Ей наверняка есть, что сказать. Что-то кроме «да, Алекс моя девушка и делает что хочет». Хотя отчасти Майкл согласен, что так и есть. Но ведь отчасти? Харви ведь гораздо умнее. Все ведь знают, что она умнее? Не только ведь Майкл осведомлен о том, что у Харви на все есть причины. Вряд ли Дакота здесь только потому, что Алекс так сказала. Ведь дело тогда вовсе не в Дакоте. Дело в Харви и её решениях, которые Рыжая сейчас ставит под сомнение. Хотя нет: она четко указывает на это, не оставляя места для сомнений. И Харви никак это не опровергает. А должна ли? Майкл сжимает кулаки, когда мысль о том, что Харви не обязана оправдываться и что-то объяснять, врывается к нему в голову. Она не обязана. Не таким образом. Разве Джек стал бы что-то объяснять, если бы Рыжая стояла и на повышенных тонах обвиняла его в чем-то? Да и стала бы она так говорить с Джеком? Майкл уже понятия не имеет, как предпочел бы, чтобы Харви реагировала. Но он точно не хочет, чтобы она молчала. — Чем занимается Немец? Почему он не может нам рассказать? Почему? — Рыжая смотрит на Немца, и тот с каменным лицом смотрит на нее в ответ. — Какого чёрта? Харви, я хотела, я очень хотела, чтобы ты наконец заняла это место, но я нихрена не понимаю. То, что сейчас происходит, для меня — последняя капля. Я больше чем уверена, что ты ничего не говоришь этой девчонке и встаешь на её сторону, потому что она под крылышком у твоей девушки. Я тебе говорила, ты помнишь наш разговор? Ты можешь свои чувства ставить выше себя, но ты не имеешь права их ставить выше нас. Блять, я уже должна была понять, в каком мы дерьме, когда ты переписку с ней поставила выше наших проблем! Майкл понятия не имеет, о чем идет речь, но что-то ломается во взгляде Харви. Её голубые глаза сверкают, а челюсть принимает четкие очертания. — Любовь, припоминаешь? — Рыжая, — уже с возмущением одергивает её Лима. — Нет, Лима, заткнись! Ты понятия не имеешь, о чем сейчас идет речь! Харви любила отца, и все всегда сводилось к этому! Все это знали! Все видели. Мы терпели это несколько лет, потому что… Потому что Харви не хотела признавать, что пора сделать шаг и перестать тешить эго своего отца. Она избивала человека, блять, на площади, чтобы тешить его эго! Все это помнят? Мы помним уроки, которые он тебе преподавал, и почему он просил тебя взять в руки плеть! Тебе тогда было девятнадцать. Он забыл о том, что эти уроки уже были пройдены. ОН просил тебя снова и снова. Он обращался с тобой, как с безумной малолеткой, какой ты была, и ты позволяла ему делать это. Вместо того, чтобы дать понять своему отцу, что уже прошло несколько лет и это ни к чему, ты брала в руки плеть и делала это! И да, я в курсе, как тебе это было тяжело. Все в курсе. Но это же отец! Не для Джека ты это делала, а для отца. Лишь бы твой папочка продолжал думать, что он главный, и все у него под контролем. И мы из-за тебя потакали этому. Я уважаю и люблю Джека, но ваши личные отношения никак не должны были отражаться на нас, потому что, чёрт возьми, мы каждый день подвергаем свою жизнь опасности — если не физической, то загреметь в тюрьму точно можем. И ты продолжала выкручиваться, лишь бы не занимать его место. Я — и мы все — мирились с этим, потому что это Джек, потому что это ты. Но Алекс? Она снова замолкает, но уже смело нависая над Харви. Майкл вдруг понимает, что не дышит. Он даже не понял, с какого момента перестал дышать. Он быстро обводит всех взглядом и замечает, что не только он один охренел от всего, что только что выдала Рыжая. И не то чтобы та удивила всех этой информацией. Она поразила больше тем, что умудрилась настолько перейти черту, и неважно кто как к этому относится — факт того, что все без исключения не смеют сейчас даже моргнуть, на лицо. А Харви… Харви продолжает молча смотреть на Рыжую. — Ты ведь из-за нее заняла его место. Из-за нее, Харви. Ты пошла бы на все ради нее. Ты … — Рыжая брезгливо морщится. — Она нам никто. Она гребаный коп. Да, я сказала это вслух! — она поднимает руки, — Алекс — коп. Для кого-то это сюрприз? Нет. Харви, ты нас тащишь в какую-то задницу, потому что теперь все крутится не вокруг эго твоего отца, а вокруг эго твоей девки-копа. Алекс хочет, чтобы какая-то непутевая девица стала одной из нас, несмотря на то, что единственным козырем той было, что она первоклассная шлюшка — пожалуйста. Хочет размахивать пистолетом? Ради бога. Хочет заплатить алкашу-шантажисту сто штук? Да, хоть миллион. За что, блять? С каких пор мы так решаем дела? Ты подвергала свою жизнь опасности на гонке из-за нее! Ты устроила ей победу, потому что эго Алекс у нас теперь приоритет. Тебе кажется, что это лично твое дело, но это не так. Ты все такая же эгоистка, как и была. Ты можешь пускать только её, когда ты при смерти, ты можешь обеспечивать ей любые победы и потакать любым её нуждам, но, Харви, не нужно нас втягивать в это. Я хочу, чтобы копа не было среди нас. Достаточно того, какие дела мы и так с ними ведем, но то, что происходит сейчас — это уже слишком! Отчасти Раф оказался прав. Со мной согласятся все. Рыжая замолкает. Все смотрят на нее, а потом на Харви. Харви просто склоняет голову набок. Она смотрит на Рыжую, чуть изменив угол, и всё. Майкл вздрагивает от сигнала и оборачивается на звук. За воротами кто-то стоит. Он щурится. Кажется, что там кто-то на байке. — Харви, попроси её ехать домой, потому что мы решаем наши проблемы. Она не одна из нас, — требует Рыжая. — Ей здесь не место! Харви смотрит на Лиму и кивает головой, отдавая команду открыть ворота. Лима тут же кивает и бежит ко входу в здание.