Притворись мертвым

«Утренний рассвет Солнце поднималось над землей Просыпался лес Восхищаясь розовой зарей» Король и Шут, «Утренний рассвет»

      14 ноября 1993 год.       Давид не имеет особого удовольствия возвращаться домой после работы. Ему не хочется в сотый раз выслушивать поучения матери и отгонять маленького сына с псом. Да и пса хочется вышвырнуть на улицу. Глуховатый, не понимающий человеческого языка. И вьется у ног Олега, будто бы защищает от угрозы, и рычит, если вдруг выражение лица меняется. А этот мальчишка и вовсе не оставляет его в покое: бегает за ним хвостом, цепляется к ногам и плачет, если ему не уделяют внимания.       У Давида есть хоть какое-нибудь влияние в собственном доме?       — Давид Аванович, к вам посетители       Но есть место, где его влияние имеет огромный вес — работа. Заправлять своим охранным агентством во времена бандитов и их разборок — очень прибыльное дело. Именно поэтому Валеевы считаются богатой семьей с большим коттеджем и парой квартир, которые сдаются под аренду.       Тем не менее, его жадность совсем не имеет границ. Ради лишних пару сотен тысяч он готов и поступиться собственными принципами.       — Пусть проходят       В кабинет входят мужчина и женщина, которые кажутся Давиду знакомыми. Впрочем, ему кажется, что он видел за свою работу множество людей, оттого путает всех и вся. Они присаживаются.       — Здравствуйте. Нам вас посоветовали       Женщина вызывает достаточное количество чувств. Видно, что именно она является главной в семье, а мужчина рядом, кажется муж, не имеет особого права голоса. И вся её одежда — простая белая блузка, скрытая под черным пиджаком, юбка-карандаш до колен и строгие лодочки на небольшом каблуке, — говорит о важной должности на работе. Иначе таких прав у неё не было бы.       Давид сковывает руки в замок, делая сосредоточенное лицо.       — Что именно вас беспокоит?       Собеседники переглядываются. Мужчина достает из кармана пиджака фотографию и протягивает её Валееву. Женщина тем временем начинает говорить.       — Понимаете, наша дочь живет с мужем в Петербурге. Он работает в милиции и днями напролет ловит бандитов. Недавно появилась новая группировка, которая ещё более жестокая, чем кажется на первый взгляд. Мы очень боимся, что наши внуки в опасности       На фотографии изображены четыре человека: мужчина крепкого телосложения с темными растрепанными волосами в рубашке с кожаной курткой накрывает руку девушки среднего роста с длинными рыжими локонами в цветочном платье; их руки поддерживают рыжего мальчишку в джинсовом комбинезоне, а сам мальчишка тянет руки к мальчику с кудрявым шатенистым гнездом на голове в разноцветной курточке. Они улыбаются, мужчина целует жену в висок, а дети тянутся друг к другу. Счастливая семья.       Внутри Давида что-то щелкает. Не могут эти люди быть счастливыми. Не могут. Но в груди болезненно отзывается неизвестный голос: «Могут. И они не стесняются своего счастья». Почему так больно? Почему так больно смотреть на улыбающихся родителей и не менее счастливых детей? Почему ему хочется вырвать своё сердце и разбить, как стекляшку, купленную на рынке?       Вместо его глупой привычки топить все эмоции в алкоголе, мужчина делает простое, но вместе с этим и сложное лицо. Для собеседников — полное понимание ситуации и какая-никакая эмпатия. Внутри рвется остервенелый крик, ярость на своих родителей. На покойного отца, на мать, которая не хочет проводить с ним время.       — Хорошо. Где вы будете назначать встречу?       Спокойный голос, кажется, не выдает его истинных эмоций. Как хорошо он, всё-таки, умеет менять маски.       — В Петербурге. Группировка находится там       Группировка из Петербурга… ему ужасно хочется разрушить эту счастливую семью. Никто не может быть счастливее него. Он обязательно сделает всё, чтобы лишить их этих улыбок.       — Вы же понимаете, что это обойдется вам достаточно дорого?       — Нам важна безопасность. Деньги не проблема. Вы же поможете нам?       Им важно лишь исполнение. Ему это только на руку.       — Помогу, — и чей-то довольный гогот звучит в ушах. •••       Азима устала. Устала разговаривать с сыном. Ему важна карьера, важен статус. Вся его жизнь наполнена сплошными стремлениями: учиться на одни пятерки, сдать экзамены на максимальный балл, достичь успехов в карьере, создать свой бизнес и разбогатеть. В данный список никак нельзя было даже пытаться внести пункт о женитьбе и скорому топоту маленьких ножек.       В один из дней появилась Машенька Волкова — милая девушка из России. Статная, черноволосая, с красивыми карими глазами, нос с горбинкой — всё то, что сейчас есть и у маленького Олежи, только глазки голубые. Азима сразу же одобрила её в качестве невестки и подначивала сына жениться.       Давид женился и Маша родила сына. Едва малышу исполнился год, они развелись. Давид через суд оставил сына себе и запретил Маше как-либо контактировать с ним. Но скоро и мальчик стал ему не нужен. И Олежа вынужден расти под надзором бабушки.       Наверное, хорошо, что Машенька не видит, на что Давид обрекает её сыночка. Одновременно с этим грустно, что она его не увидит. Всё-таки, мама дает ребенку необходимые любовь и ласку. Многочисленные любовницы Давида не нравились мальчику и он плакал, стоило им попробовать его покачать.       Альтаир лежит на коврике под боком Олежи, играющего в мягкие кубики. Пёс — красивый лабрадор с умными глазами — уже достаточно старенький, глуховатый, слабенький. Азима с мальчиком уже очень долго ходят в ветеринарную клинику, чтобы продлить жизнь лучшему другу. Только вот врачи приносят не самые лучшие новости. Но пока Альтаир с ними рядом.       Мальчик сосредоточенно раскладывает буковки по порядку, высовывает язычок от усердия. Азима присаживается рядом и с улыбкой интересуется:       — Что это ты тут такое интересное составляешь?       — Сүзләр, — с трудом выговаривает Олежа, показывая плоды своих трудов.       Он самую малость разговаривает, в основном лепечет на каком-то своём языке неразличимые для Давида сказки. Но любимая бабушка всегда их понимает. Она ведь вырастила и выкормила собственного сына. С внуком ей сейчас гораздо проще.       Из кубиков выложены «мама» и «папа» на двух языках и рядом, около отложенных букв, лежит одинокая буква «я», которая, кажется, малышу совсем не мила.       — Где… ма… ма?       Азима тяжело вздыхает. И как ей быть? Как рассказать, что мама не появится до самого совершеннолетия из-за эгоизма его отца?       — Мама уехала по работе. Она совсем скоро вернется, не переживай       Больно. Больно врать Олеженьке — этому лучику света. Единственное оправдание — он ещё слишком мал, чтобы знать всю правду. Придет время, и она ему обязательно всё объяснит. •••       2 декабря 1997 год.       Олег ненавидит суды. Все эти люди — судья, адвокаты — просто тратят его время, которое можно провести с пользой. Например, поесть бабушкины ватрушки или лежать в обнимку со стареньким Альтаиром. А можно всё вместе и без хлеба (ватрушка не считается).       Но они сидят на заседании. С одной стороны сидит отец с адвокатом, а с другой, с другим адвокатом, как оказывается, сидит мама Олега. В суть вопроса он не вдается, понимает лишь, что у его «отчима» (по словам мамы) собираются забирать родительские права. Судья выслушивает обе стороны с сосредоточенным лицом, пока сидящие рядом мужчины и женщины о чём-то шепчутся.       Рядом сидит родной папа Юра. Он, как оказалось, забавный и добрый. Даже дал фиолетового динозаврика с блестящими шипами. Он очень красивый и пахнет чем-то цветочным. Не то шампунем, не то гелем. Олег обнимает игрушку и ощущает исходящее тепло. Совсем как от живого человека!       — Этого динозавра мне дал сын моего друга, чтобы ты не грустил       Так приятно обнимать его! Олегу нравится. Когда мама заберет его в Россию, он обязательно попросит познакомить его с тем милым мальчиком, чтобы самому отблагодарить за доброту. Узнает у папы, что ему нравится, и купит ему шоколадку. А может и целый киндер сюрприз! Все любят киндер сюрприз!       Казалось, папа просто хочет наладить с ним отношения и снова бросить. Но тогда давать чужую игрушку и улыбаться так тепло, как может улыбаться только родной человек, очень странно.       Судья внимательно осматривает обе стороны.       — Мария Николаевна, вы утверждаете, что ваш бывший муж Давид Валеев не является родным отцом для вашего сына Олега, верно?       — Верно       — Почему вы позволили забрать у вас сына, если он никем не приходится ему?       — Он отобрал его силой и грозился убить, если мы попробуем его вернуть       — Грозился убить вас?       — Грозился убить Олега       Мальчик испуганно дергается. Его могли убить из-за того, что мама с папой хотели его вернуть? Олег двигается к папе и прижимается к нему маленьким тельцем. Юра аккуратно проводит по смоляным волосам, пока окружающие резко зашушукались.       — Юрий Эдуардович, вы подтверждаете слова своей жены?       — Полностью подтверждаю, Ваша честь. Давид угрожал жизни нашего сына ради того, чтобы мы не смогли его забрать. Мне пришлось идти на риск для собственной жизни на работе, лишь бы не думать. Но каждый раз возвращался к тому дню и очень сильно хотел забрать его несмотря ни на что       — Да ты всё лжешь! Плевать ты хотел на сына! Тебе нужны только деньги!       В зале начинается галдеж. Олег пытается спрятаться в объятиях папы. Судья стучит молоточком, требуя тишины. Только Давид не унимается: кричит, пытается добраться до Юры, отталкивая держащих его людей, обвиняет всех присутствующих в «пособничестве» своей бывшей жене и поливает грязью судью.       Олеже становится страшно. Обычно его «отец» бывал злым, мог ругаться и обижать бабушку. Но сейчас это самый настоящий гнев, который обрушился на несчастных людей, присутствующих в зале. Мальчик буквально вжимается в тело родителя, безмолвно прося защиты. Папа осторожно отодвигает его за плечи, поправляя смоляные волосы.       — Беги к маме, я скоро подойду       Олежа послушно убегает. Юра решает, что следует поговорить с судьей. Им важно, чтобы сын вернулся в Россию. Для Юры это ужасно важно. Судья стремится сохранить своё хладнокровное лицо, но, увы, это удается ему с трудом.       — Ваша честь, что вы будете с ним делать?       Тот будто бы пугается неожиданного появления.       — Давид не здоров. По его реакции смею предположить, что с головой проблемы начались ещё давно, — судья задумывается, после чего вновь обращается с полным хладнокровием. — Пожалуйста, вернитесь на своё место, я объявлю решение       Юра возвращается на своё место. Судья вновь бьет молоточком, требуя тишины.       — Суд принял решение. Право опеки над Олегом Волковым переходит в руки его биологических родителей, Марии Волковой и Юрия Смирнова. За ненадлежащее поведение и угрозу жизни окружающих Давид Валеев будет лишен родительских прав на мальчика и передан сотрудникам правоохранительных органов. Суд объявляется закрытым       Люди начинают расходиться. Маша торопливо подходит к нему с сыном.       — Что с ним будет?       — Костя с Федей поднимали архивы и накопали информации, что ему теперь пожизненное в психушке светит. У него просто не будет возможности приблизиться к нам       Он обнимает свою семью и ведет их к выходу. •••       6 декабря, 1997 год.       Олег рад приехать в Россию и жить вместе с родителями. А особенно он рад познакомиться с тем добрым мальчиком, который дал ему на время свою игрушку. Ему даже есть, что отдать кроме неё! С мамой купили ему киндер и колечко с динозавриком! Совсем как игрушка!       Он счастливый сидит на кухне, складывая в красивую коробочку свои подарки для мальчика: кладет вокруг игрушки киндер, колечко и батончик с рисом и орехами в меде —, после чего упаковывает её в оберточную бумагу и клеит ленточки. Сверху венчает пышным бантиком. Мама готовит ужин.       Папа заходит с встревоженным видом.       — Папа, папа! Смотри, как я упаковал! Ему же понравится, правда?       — Конечно, Волчонок наш. Только… только есть одна проблемка       — Что такое, дорогой? — тревожится Маша, выключая макароны.       Юра опускает плечи.       — Федя звонил. Костю и детей принудительно отправили в санаторий       — Почему?       Мужчина молчит минуту.       — Дашу убили       Внутри у всех что-то обрывается. Олег маленький, но понимает, что такое смерть. По квартире разносится трель звонка. Маша идет открывать.       Спустя минуту на пороге появляется Федор. Его лицо вымученное, бледное, кажется, осунувшееся. Юра кладет руку на его плечо.       — Как ты?       — Всё плохо. Мы с Ленкой всё отойти не можем       — Как Костя, как дети?       Прокопенко глубоко вздыхает.       — С ними всё сложнее. Костя с Сережей с вечера не едят, у Игоря аппетит постепенно гаснет. Они захотели найти убийцу, порывались отправиться в отдел, но мы с Хмуровой и остальными ребятами силой затолкали их в машину. Лена в это время им одежду собирала. Только Сережкиного динозавра не нашла       — А, это он у нас. Он сам отдал, чтоб Олежка не чувствовал себя плохо. И… мы как раз хотели вернуть его вместе с небольшими подарками, — мужчина присаживается на корточки перед сыном. — Олег, отдай коробочку дяде Феде. Он передаст его тому мальчику       Олежа кивает и протягивает ручонки с подарком.       — Спасибо, дружище. Я первым делом передам ему       Ещё немного переговорив, Федор уходит. Маша усаживается на стул, пока Юра раздумывает над произошедшим. И только Олежа не понимает, почему его не взяли к тому мальчику. •••       5 декабря, 2005 год.       Олег наконец перевелся в нормальную школу. Здесь нет Витьки, задиры из соседнего двора, и его прихвостней. Здесь нет вечно достающей Светки и той ненормальной химички Надежды Игнатьевны. Обидно только, что он больше не увидит Машку Вишневскую. С ней всегда весело, да и советы по отношениям дельные дает. Но Волков поклялся ей, что обязательно сообщит, если встретит ту, в которую влюбится.       В коридорах всё также неуютно: блеклые стены не первой свежести, заставшие, кажется, блокаду; скрипящие полы с порванным паркетом; обшарпанные двери и окна со сломанными ручками. Но есть в этом антураж. И создают его не мебель или пейзажи за окном. Его создают люди. Такие же люди, как и сам Олег.       Перед нужным кабинетом он сталкивается с группой парней.       — Эй, ты новенький? — спрашивает его худощавый блондин (точно крашенный) с карими глазами и шрамом на пол лица. В ответ Олег лишь кивает. — О, это тебе к нам. Только смотри, парень, не садись к тому чудику за второй партой у окна. А не то он тебя духотой своей задушит       Волков смотрит на юношу: внешность яркая, привлекательная; осанка идеальная, словно у великого танцора. Он просто не мог отвести взгляда. Но рядом стоящие парни над чем-то насмехались.       Мимо проходит шатен, где-то ростом с Олега, с кудряшками, которые делают его живым одуванчиком, и заглядывает в кабинет.       — Лиз, — зовет он девушку. — Положи Серому на парту. Он сегодня и так не ел, а сейчас и вовсе может голодный обморок заработать       — Хорошо. Ты на репетиции сегодня будешь?       — А как же. Только Юлька пока не знает, сможет ли       — В крайнем случае порепетируешь с ним, — Лиза кивает на Серого. — Тем более, он очень хорошо знает и ваши, и наши движения       — Да он вообще суперсолдат. Надо ему значок купить       — Какой?       — С Джигглипаффом. Ему должно понравиться       Ого, этот парень знает про покемонов! И, если подумать, тому яркому лису (волосы хорошо обозначают его натуру, в чем Олег абсолютно уверен) они тоже знакомы. Это же замечательно!       Волков проходит в кабинет и идет в сторону Серого. Он его даже не замечает, только сидит и рисует, иногда отвлекаясь на «пейзажи» за окном. Олег ставит сумку на стол. Парень поворачивается к нему.       — Привет, — Волков протягивает руку с непринужденной улыбкой. — Меня Олег зовут       — Сережа, — он в ответ пожимает руку.       — Можно с тобой сесть?       Сережа в ответ лишь кивает. Олег протягивает ему шоколадку и смущенно потирает шею. Тот вопросительно поднимает брови.       — Ты не подумай, что я тебя подкупаю или что-то вроде того. Просто ты тут грустишь и я подумал, что шоколадка поднимет тебе настроение       Сережа принимает подарок, откидывается на спинку стула.       — Спасибо… — слышит тихое в ответ.       Как они будут общаться дальше и смогут ли найти общий язык Олег не знает. Но знает лишь одно — это начало его новой жизни.       В знойных песках пустыни он ещё долго будет вспоминать события, вплоть до самой ссоры, поделившей жизнь на «до» и «после». Но об этом в другой раз.