***
Гарри в последний раз сербнул трубочкой, лишь чтобы убедиться — ни капли смузи в стакане больше нет. Обидно. На миг прищурился, вспоминая… И с тяжелым вздохом — выкидывая заодно пустой стакан в мусорник — качнул головой. Денег на новый смузи тоже нет. И не то чтобы это было проблемой… Но всё же. И день был погожий, самое то воздухом подышать — Гарри любил Майами как раз за это солнце большую часть года. И смузи здесь вкусный делали, пусть и не забывали про вечную туристическую наценку — грабители прям таки. А ещё Гарри было безумно скучно. И вот это действительно было проблемой. Он не хотел менять мир. Так долго искал хоть что-то похожее на родную Землю, пусть и кривое отражение. И первые годы — это было счастье, насколько Гарри было оно доступно. Но прошло всего штук восемь десятилетий и… Скучно. Шлепанцы — замечательная обувь. Самое то ходить по песку, пусть следует к этому и приловчиться. Но на стороне Гарри годы опыта, и он специально загребает шлепанцами песок — он теплый. И океан, что накатывает ласковыми волнами — тоже теплый. Гарри вздрогнул, прищурившись посмотрел на небо — за горизонт. Что-то блестело там, искрами падало. И он не стал сдерживать голодной улыбки. О да. Да.***
Молнии старательно пытались пробить лед — и это было смешно. От бесплодности всех этих стараний. Гарри даже похлопал, одновременно трансфигурируя шлепанцы в кроссовки; шорты и футболку он оставил как были, не холодно и ладно. Молния со льдом замерли, обернулись на него — оказались двумя мужчинами из серии полных противоположностей. Гарри усмехнулся им, нагло так — как когда-то у Люциуса подсмотрел. — А что ещё можете? Ну там зрелищность, такое всё… Танцы — опять же. — Не лезь, смертный, — пробасил молния, поведя могучим плечом и перекидывая молот из одной руки в другую. — Убью, — прошипел одновременно с ним лед, сверкая зеленью глаз. Гарри заинтересованно подался вперед — что поделать, это всё любезные соотечественники его испортили вечными дифирамбами в честь глаз «цвета Авады»… Вот у него теперь на всех зеленоглазых стойка. Аллергическая. — Ну-ну. — Он улыбнулся. — Напомню — вы здесь гости. Он, правда, тоже, но то уже нюансы. — Мидгард издавна в сфере влияния Асгарда, смертный. Мы в своем праве. — Ну надо же! — хмыкнул Гарри. — А сам, как вы там назвали? Мидгард, об этом знает? — Право сильного, смертный, — оскалился лед, демонстрируя клыки — мечту дантиста. — Ну, тогда уж простите… — протянул Гарри, разводя руки в стороны, чуть пожимая при этом плечами. А затем щелкнул пальцами. Молния со льдом исчезли, будто не было их. Только сверкнуло, и следы их битвы остались как были. Гарри надеялся, что не промахнулся с точкой назначения; хотя кому он лжет, даже если промахнулся — и что с того. Эх, вот вроде хотел повеселиться, а на деле опять ничего серьезного. Гарри задумчиво поковырял землю носком кроссовок. Скука никуда не делась, а раз так… И он тоже исчез.***
Золотой город впечатлял. Это ведь сколько пафоса надо иметь, чтобы такой не просто построить, но и жить в нём? А уж какое самомнение… Гарри покачал головой, проходя мимо фонтана — тоже золотого. И как только воду в нём не позолотили?.. На него оглядывались, видимо, чужаки были редкостью. И Гарри даже не поленился засечь время, когда же отреагирует стража — здесь ведь должна быть стража?.. Но он успел дойти аж до дворца, прежде чем путь ему преградил внезапно чернокожий детина — все остальные замеченные им жители были удивительно светлокожи. Аж шуточки Альбуса про «истинную расу» вспоминались. — Как ты избежал моего ока, чужак? — высокомерия черному было не занимать. Гарри в любопытстве склонил голову к плечу, переспросил: — Ока? — Моё имя Хеймдалль, чужак, и я страж Биврёста и всего Асгарда. Ничто не способно пройти мимо моего ока, ни в прошлом, ни в будущем. Но ты здесь. Как ты прошёл, чужак? Какая прелесть! — А в настоящем? — Что? — нахмурился назвавшийся Хеймдаллем, и Гарри с удовольствием пояснил: — Ты сказал, что ни в прошлом, ни в будущем твоего ока не избежать. Но ты ни слова не сказал про здесь и сейчас, миг равновесия между свершившимся и будущим. Хеймдалль молчал, продолжая хмуриться. И Гарри довольно кивнул — вот и ответ. Тонкая грань, которой так часто пренебрегают, тогда как сам он только на ней и мог жить. Потому что и сзади, и спереди — лишь Смерть. — Вот, значит, как ты прошёл. Я буду знать, — кивнул наконец Хеймдалль. А Гарри посмотрел на него с ещё большим интересом — оказывается, там и мозги водились. Скука окончательно ушла и это было больше, чем просто отлично. — Пока ты не нарушаешь наших законов, чужак, можешь находиться в Асгарде — коль другого не будет приказано царем. Таково моё слово, как стража Биврёста и всего Асгарда. Гарри только растянул губы в вежливой улыбке. Он такую у Аберфорта подсмотрел когда-то давно; эффект — закачаешься. Иногда — буквально. Но мужик оказался прочным, только кивнул напоследок и куда-то ушагал. Гарри его честно проводил взглядом, пожал плечами вслед. И дальше пошёл во дворец. Интересно же. Над внутренним убранством дворца явно работал тот же дизайнер, что и над всем прочим городом. Золото и пафос — и ничего кроме. Даже стража расставлена кое-как была, столько слепых зон он давно не видел; проходной двор, ну серьезно. Зато где-то в глубине чувствовалось сосредоточение наполненных силой аур — соблазнительно. На них Гарри и пошёл. Перед самыми дверями, за которыми и чувствовались эти ауры, он на миг затормозил, решая наглеть или всё же хотя бы на первое время поиграть в шпионов. А затем вспомнил, что как бы гриффиндорец и скрытность это не про них — пф, оставьте такие игры Слизерину, вперёд, на баррикады. И распахнул двери с наглой ухмылкой, вступая в семейную трапезную. Во главе сидела пара: одноглазый бородач и женщина с серебром волос и удивительно знакомым лицом. По правую руку от них сидели уже знакомые молния со льдом. По левую — два близнеца со звериными лицами и белая мужская копия женщины. Гарри шире ухмыльнулся, под всеобщую тишину шутовски поклонился. Царская семья же, надо приличия соблюсти. — Луна, любовь моя, — пропел он, неспеша идя вдоль стола, — всего двое из пяти? Солнце, мне даже как-то обидно за тебя. — Гарри… — пробормотала та и прикрыла руками лицо, начали трястись её плечи. Начал приподниматься со своего места бородач, но тут Луна запрокинула голову и стал слышен её заливистый смех. — Гарри!***
Гарри лежал, развалившись, на диване в покоях Луны, лениво жевал виноград и наблюдал за её танцем в лунных лучах. И только когда она, закончив, упала рядом с ним, пихаясь, чтобы он подвинулся, заговорил: — Как ты, милая? — Ты знаешь… — заерзала Луна, и Гарри обнял её, позволяя опереться на себя. — А неплохо. Я люблю своих детей. И мужа люблю — местами, — усмехнулась. — Даже счастлива, можно сказать, ты представляешь? — шепотом повторила, как нечто сокровенное: — Счастлива… — Я рад, Луна. — Гарри на миг крепче её сжал. — Ты как никто этого заслужила. Вот только сыновья?.. — Ну, да, только Тор и Бальдр родились из моего чрева — Один тот ещё ходок… был. — Луна почесала нос, фыркнула. — Но всех их я воспитала. А Локи ещё и учила магии. Той, настоящей, ну, ты помнишь. Свечи и таинства, гладь небытия… — Марево реальности и сила желания, — кивнул Гарри, потерся макушкой о её руку. — Как давно это было. — А потом пошло всё в колокольчики Дамблдора. — Говори уж прямо, я-дурной взял и весь наш мир расхерачил — не то чтобы жалею об этом. — Да особо не о чем жалеть, — пожала плечами Луна. — Дерьмо мирок был местами. Да и не местами тоже. Лучше, как ты, расскажи? — Ну… Развлекаюсь. Обычно прыгаю по мирам и монетку подкидываю, — усмехнулся Гарри и подкинул виноградинку. — Решка — становлюсь мессией света. Орел — везет темной местной стороне. — А ребро — портишь жизнь и тем, и другим? — Улавливаешь, родная, — растрепал он её волосы, начал плести что-то абстрактное из прядей. Луна только перекинула волосы, чтобы ему удобнее было. — Сама-то как сюда попала? — Я сперва к сидам ушла — их план к другому миру, оказывается, привязан был, в наш они просто шастали за востребованностью, — прижала указательный палец к губам Луна. — Но там мы не сошлись характерами, я стянула одну любопытную диадемку и отправилась тоже по мирам шастать. Правда, только на ветке Иггдрасиля того мира с привязкой плана сидов. Там и встретила однажды Одина, ещё не царя и даже с обоими глазами. Ну, как-то так оно и завертелось. У него такой шикарный зверинец, ну я просто не могла перед этими крошками устоять. — Я скучал, — признался Гарри. — А сыновья твои — такие дураки, прости Мерлин! Что молния, что лёд, — фыркнул. — Ты всегда можешь заняться их обучением, — стрельнула на него глазами через плечо Луна. Гарри улыбнулся, прикрыл глаза. Глаза у неё были — матово-белые. Зрящие. Что же. Это будет весело. Ему. Из-под его закрытых век полился зеленый свет, диковинными тенями ложась на лицо.