Кровоцветы

      Двери кареты со скрипом распахиваются. Ноги писателя с характерным хлюпающим звуком опускаются в грязь. Вокруг холодно, сыро и туманно. Вдалеке слышатся отдалённые голоса местных, доносящиеся из села.       «Диканька…» — мечтательно вздыхает писарь и уставляется перед собой, прямиком в кроваво-красное одеяние Гуро. Он отходит в сторону и обводит взглядом встречающих.       «Ещё бы всем селом вышли встречать, ну право слово…» — мелькает мысль в голове у Гоголя. Ближе всего к ним стоит глава Диканьки. Местный полицмейстер с прекрасными белыми кудрявыми волосами, зелёными глазами и приличных размеров треуголкой. Столичный писарь ненароком заглядывает в его глаза и с удивлением отмечает для себя, что взор изумрудных очей направлен прямо на него. Этот нечитаемый взгляд будто хочет прожечь в нём дыру, оставив на месте Гоголя горстку пепла. Писатель мгновенно отводит глаза. От этого взгляда внутри вдруг что-то переворачивается и отдается жгучей болью в груди, но сразу утихает.       «Что это было? Должно быть, длительная дорога все же не столь положительно влияет на состояние моего здоровья. Хотя все уже прошло, думаю не стоит волноваться.» — решил Николай.       Но перед глазами почему-то снова и снова предстают ярко-зелёные глаза и черты лица их обладателя. И ощущение того, что что-то изменилось, честно говоря, не доставляет особого удовольствия.       Из мыслей Николая вырывает Гуро, который уже собирается уходить вглубь села. И только сейчас Гоголь понимает, что совершенно не следил за разговором, так как с головой погрузился в свои мысли. Но при всем этом послушно зашагал вслед за мужчиной, пытаясь все же вспомнить о чем был разговор у кареты. Бинх говорил что-то про хлеб-соль, Гуро же отвечал про борщ и сало… Кхм, ну не могли же они только про еду говорить. Ах, да, Александр Христофорович ещё что-то про жилье упомянул, предлагал жить у него. И Гоголь словил себя на мысли, что он бы более охотно остался у него, чем на постоялом дворе. И с чего вообще Гуро решил пренебречь предложением полицмейстера?       «Так, меня это совершенно не должно волновать! Я же просто писарь, не более.»

***

      Дойдя до нужной хаты столичные принялись расселяться по комнатам.       — Может пообедаем, Николай Васильевич? — отозвался Яким. Николай неуверенно кивнул и поплелся вместе с ним на обед. За столом уже сидел дознаватель. Гуро поведал ему о Всаднике на вороном коне, которого местные жители окрестили «нечистой силой».       Дослушав рассказ, писатель вернулся в свою комнату и сел на кровать, стоящую посреди комнаты. Как вдруг к горлу подкатил ком, и Гоголь разразился громким кашлем. В груди все сильнее нарастало жжение, а по лёгким будто прошлись острым клинком. Писарь в немом крике распахнул губы и почувствовал, как по горлу продвигается инородное тело. Руки Николая все это время, до побеления костяшек, сжимали край кровати. И тут во рту появился яркий вкус крови и новый приступ кашля вырвался наружу. Писатель соскочил с постели и подбежал к раковине. Сплюнув в раковину кровь, Гоголь стал всматриваться в её содержимое и вдруг заметил белоснежный лепесток, весь в алом веществе.       «Ч-ч-что за чертовщина?!» — мысленно недоумевал писарчук, ошарашенно распахнув глаза. Все ещё сверля предмет взглядом, Гоголь включил воду в раковине. Кровь постепенно стала утекать вместе с ней, а лепесток становился все более отчётливо виден.       Когда от кровавого оттенка не осталось совершенно ничего, писатель дрожащими пальцами извлёк из раковины предмет. Это был прекрасный, белый лепесток розы.