Твои глаза, как океан...

Вова плакал от счастья. Для него все это было так… Так ново? Так необычно чувствовать чужое тепло, которое сейчас дарил его любимый Лёша, эти родные руки на своем полуголом торсе, на котором можно было пересчитать выпирающие рельефные ребра, эти горячие и притягательные губы, что сейчас целовали его и мазали по подбородку. Вова не верил, что это все по-настоящему. Именно поэтому Семенюк плакал и улыбался, а Лёша сцеловывал каждую его соленую маленькую слезинку, дарил только тихую нежность и любовь. Господи, любовь! ㅡ Не плачь, котёнок, ㅡ шепчет ему на ушко парень, когда Вова только и может, что уткнуться в чужое плечо и попытаться усмирить свои пылкие и беспорядочные чувства сейчас. ㅡ Больше ты не почувствуешь эту блядскую боль, слышишь? Я всегда буду здесь, солнце. Кажется, Вовчик слышал стук сердца Лёши. Господи, оно тоже так сильно колотится! Семенюк просто готов умереть и родиться заново, готов сейчас просто отдать и доверить себя этому человеку. Он не будет делать ему плохо, и Вова знает это. Плевать на все, что руководствовало им раньше, сейчас все по-другому. Сейчас все до невозможности искренне и любя. ㅡ Прошу, только целуй. Не отпускай. Губанов не смеет ослушаться. Снова примыкает к чужим припухшим и искусанными губам своими, сминает их, чуть прикусывая нижнюю, а потом снова переходя на нежные причмокивания и столь ласковые движениями пальцев. Он дотрагивается ими до теплой мягкой щеки, потом опускается до чувствительной шеи, отчего тело парня покрывается мурашками, затем на ключицы, ощупывая их кончиком, а дальше ниже и ниже… Семенюк, кажется, теряется. Он никогда не пробовал такое. Честно, за все двадцать два года у него не было и мысли о том, что он когда-нибудь с кем-то переспит, ну и тем более с парнем. Да и вообще, последние три года были для него просто пылающим адом. Времени не находилось, чего еще говорить о каком-нибудь партнере. Губанов, похоже, был его самым первым, и из-за этого в мыслях все заранее переворачивалось и становилось на голову. Хоть его тело и имело какие-то половые связи из-за Антона, сам Вова был неопытен. Первые секунды он совершенно не знал, куда ему деть руки, цеплялся ими за мощные голые плечи парня, утопая в поцелуях. В комнате было так темно и атмосферно, отчего у парня теплело в груди, создавалось впечатление, что сейчас будет что-то магическое и удивительное для него. Губанов же не спешил. Руки его скользили по плоскому животу чуть вверх ради того, чтобы большими пальцами задеть чувствительные затвердевшие соски и приласкать их. От таких щедрых жестов от Лёши, Вова поневоле вздрагивает и пропускает вожделенный вздох, сорвавшийся с пухлых губ прямо в поцелуй. Для него это было неожиданно приятно, поэтому, пока не распознав ничего, отмыкает и немного испуганно глядит на руки Хеса. От каждого прикосновения по его телу пробегал табун мурашек, а голубые глазки удивленно хлопали. ㅡ Блять.. Лёша… ㅡ шепчет Вова, уткнувшись в чужое плечо и покраснев, и сдерживает свое мычание от ранее неизвестного чувства. ㅡ Тебе не нравится? Нет, Вове нравится. Вова тает от ласки со стороны Губанова, Вова умирает и возрождается заново, когда Лёша снова проводит своими идеальными руками по худому торсу. Но Семенюк такой невинный и робкий, чтобы это сказать. Поэтому ему приходится довольно мычать, утыкаясь в теплое плечико и чувствовать это снова и снова. Губанову страшно сделать что-то не так. Вова хрупкий как рельефный хрусталь, ему нельзя сделать больно. Лёша старается быть медленнее, дабы растянуть удовольствие соседа, помочь ему почувствовать возбуждение от касаний, от горячих поцелуев. И правда, эти усилия приносят приятные и вкусные плоды. Когда Вовчику становится мало, Лёша решается опустить свою ладонь чуть ниже обычного и попробовать найти вслепую нужный орган. И, черт возьми, у Вовы действительно ощущается возбуждение? Хес ощущает затвердевший член через ткань, а у Семенюка перед глазами проносятся все его попытки подрочить. Боже, Лёша трогает его там. Его пальцы дотрагиваются до самого чувствительного места Вовчика, и это заставляет голову закружиться. А они ведь даже до конца не разделись! ㅡ Т-там! Блять.. М-гх...ㅡ мямлит и сглатывает накопившуюся слюну младший, боясь даже голову поднять. Он так смущается всего этого процесса, что, кажется, если заглянет в чужие глаза, вообще перестанет существовать. Да и это как-то не остановит Хесуса. ㅡ Ты уже твердый, ㅡ тихо замечает Лёша, у которого, кстати, самого в штанах совсем стало узко. Его удивляло, что у него мог встать от одного вида парня, ибо раньше такого никогда не было. Возможно, дело в Вове? Он особенный… ㅡ Замолчи... ㅡ выдыхает жарко Вовчик, когда рука перемещается и находит через ткань головку ствола. Господи, это настолько… Настолько удивительно, когда кто-то трогает тебя, а не ты сам. Губанов кивает, улыбнувшись, а затем все-таки находит в себе силы пальцами чуть оттянуть резинку бесформенных и легких штанов и запустить туда руку. Вова вздрагивает, когда ладонь, кажется, накрывает член прямо под трусами. Голубые глаза неожиданно для него распахиваются, ибо это ощущение было для него ни с чем не сравнимо. Лёше не доводилось раньше трогать чужие мужские половые органы, но Семенюк был, опять же, счастливым исключением, которого хотелось постоянно и много. Именно поэтому сейчас он нехотя отмыкает от парня и аккуратно перемещает в первое их положение. Вове приходится охнуть от неожиданности и почувствовать еще раз, как удивительно красивые руки стягивают с него штаны. Боже мой, с Братишкина сейчас снимают одежду. Прямо всю остальную, прямо заставляя его пуще прежнего покраснеть и умереть какой-то там тысячный раз за вечер от смущения. Он обнаженный лежит под Губановым со вставшим половым органом и не знает, куда себя деть. Что делать? Просто закрыть глаза и довериться? Или же смотреть за каждым движением Хеса и в ужасе наблюдать, как парень раздевается сам? Но, кажется, наблюдать за этим Семенюку не приходится, ибо Лёша за время долгих раздумий Вовчика успел сам снять с себя последние элементы одежды и кинуть их куда-то в сторону. ㅡ Ну ты чего боишься-то, я даже еще не начал ничего, ㅡ смеется Губанов на Вовин испуг, когда голубые глаза начали с особым интересом рассматривать этот большой и эрегированный член перед ним. Он действительно такой… Боже, Вова вообще такой выдержит? Ему даже представить это было непросто . ㅡ Я просто… ㅡ Братишкин пытается отвернуться, но мозг просто не позволяет даже зажмуриться. ㅡ Мне просто… ㅡ Успокойся, котёнок, ㅡ нависает над парнем Лёша, ㅡ я еще ничего не делаю. Просто получай удовольствие. С этими словами Губанов просто опускается к такому родному и любимому телу в родинках, покрывая его мокрыми поцелуями и очерчивая языком каждую из темных точек, а потом уже спускается ниже. Ну, а что, нельзя хоть раз попробовать это? В конце концов, у его парня был первый раз, поэтому нельзя в этом видеть что-то плохое и неправильное. Вова рефлекторно раздвигает свои худые ножки, складывает ладошки на груди и бедрами специально поддается выше. Мозг отказывался работать нормально, когда горячее дыхание оказывается прямо над пахом, а Лёша шепчет что-то такое низкое и хриплое. Семенюк не замечает, как погружается в этот омут удовольствий.    ㅡ Правильно, ㅡ чуть улыбнулся парень, а затем размашисто мазнул языком по всей небольшой длине чужого члена.    У Вовчика будто бы вспышки перед глазами возникают и пылают. Ему никогда не было хорошо только от одного движения чего-то горячего и мокрого на этом чувствительном месте. Господи, Лёша сейчас… Лёша действительно делает это сейчас. В воздухе витает какая-то особая атмосфера ламповых вечеров в домашней романтичной и жаркой обстановке. Губанов отталкивается от идеи именно такого вечера, языком дотрагивается до гладкой розоватой головки и слизывает капельку солоноватой на вкус смазки. Мускусный вкус не столь противный, даже приятный в каких-то местах, так что Лёша продолжает это дело, губами плотно обхватывая ствол и рукой делая поступательные движения вверх-вниз. И, черт, это просто так… Так странно и удивительно?    У Вовы просто перед глазами плывет от накатывающего тянущего чувства в паху. Он откидывает голову назад и периодически постанывает от просто нереальных и новых ощущений. Он привык к тому, что, если у него и вставал по естественным причинам, приходилось пользоваться ладонью, а сейчас его буквально одаривают теплом. Это и правда чистый кайф.    ㅡ М-ха… ㅡ стонет протяжно Вовчик, когда Лёша заглатывает до самого конца. Черт, это на самом деле какое-то особое новое чувство, которое хотелось продлить и растянуть. Это Губанов и делал в данный момент.    Лёша специально задерживается на скользкой от естественной смазки и слюны головке, очерчивает ее снова языком, стимулирует отверстие и снова опускается вниз к основанию, а Вова готов прямо сейчас кончить, подталкиваясь вверх бедрами и ступнями ерзая по белоснежной простыни. Непередаваемые ощущения, что граничили с оглушительным оргазмом для Вовы, но, кажется, Хесус на этом не останавливается, да и не собирается.    ㅡ Ну, думаю, с этим мы преуспели, ㅡ с пошлым хлюпом отрывается от мокрого члена парень, все размазывая по стволу предэякулят. У Вовы уже перед глазами темнота и Лёша, что издевается над ним и заставляет терпеть невозможность кончить.    ㅡ П-пожалуйста… ㅡ тихо шепчет Вовчик, когда Хес снова проводит пальцами до основания, собирая смазку для важной для них процедуры и заставляя Семенюка чуть ли не вскрикнуть от удовольствия. ㅡ Просто расслабься, хорошо? Если будешь напрягаться, ничего не получится, понял? Парень слабо кивнул. Честно, он мало представлял, как Лёша хочет продолжать начатое, просто решил последовать совету и полностью расслабить все мышцы. Однако, как только эти красивые пальцы по мнению Братишкина оказались у ануса, Вова будто бы ошпарился и рефлекторно подпрыгнул, окончательно разочаровавшись в себе. ㅡ Доверься, ㅡ выдыхает тяжело Губанов, когда Вова настраивается на вторую попытку разработать себя с помощью прекрасных пальцев Лёши. И, кажется, выходит удачнее. Хесус повторно собирает пальцами естественную смазку с чужого члена и приставляет кончики к уже смазанному колечку мышц. Сейчас он делает все опытно и аккуратно, стараясь Вове не навредить, вводит два пальца скользяще медленно и сразу же старается нащупать внутри комок нервов. Шелковые ребристые стенки под давлением пальцев растягиваются, и Вова от первого дискомфорта весь морщится и прикусывает губу чуть ли не до крови. Ощущения на первых порах не из приятных, и это понятно, ведь для Вовчика такое было впервые. Однако Губанов действует предельно нежно и заботливо двигает пальцами внутри так, чтобы Братишкину перестало быть больно. Он даже быстро привыкает и чуть подмахивает бедрами, уже насаживаясь самостоятельно. ㅡ Умница, ㅡ улыбается Лёша, понимая, что Вова готов, кажется, доставить собой удовольствие и Лёше. Пальцы выскальзывают, а Вовчик недовольно хнычет. Этой приятной заполненности не хватает, хочется извращенно почувствовать внутри что-то еще. Что-то более большое и горячее. И когда Губанов в нетерпении своим предэякулятом смазывает собственный член, Вовчику приходит осознание, чего он хочет. Но было так… Так страшно, почему-то. Лёша такой крупный, а Вовчик такой еще совсем невинный. Ему же не сделают больно? Это же не будет неприятно, правда? ㅡ Лёш… ㅡ растерянно бегает голубыми глазками по обнаженному телу Губанова Братишкин, испуганно переводит взгляд на Хеса. ㅡ Я просто… Я просто еще девственник. Ну, ты, пожалуйста… ㅡ Я позабочусь об этом, ㅡ перебивает мысли Вовы Лёша, пристраиваясь между худых ног. ㅡ Я буду нежным, не волнуйся. Я счастлив быть первым у тебя. Слыша эти трепетные слова, Семенюк, кажется, готов доверить парню напротив все потаенные уголки души. Сейчас оба так возбуждены, что голова просто толком не работает как следует, но Губанов держит ситуацию под контролем, входит головкой осторожно и наблюдает за реакцией. В свою очередь Вовчик пропускает ее без особых проблем и пытается проявить инициативу, чуть придвинувшись ближе. Однако же от резкого неточного движения с его губ срывается болезненный стон. Лёша слишком большой, Семенюку с непривычки трудно принять все сразу, поэтому он просто решает все же довериться опытности парня. Дискомфорт дает о себе знать, острая боль чувствуется у шелковых стенок, когда ствол проникает до самого конца. Вове страшно даже сделать лишнее движение, ибо каждая его частичка твердила о том, что это очень сложно и невыносимо до слез. Семенюк отступать не желает, преодолевает это в себе, обхватывает чужую шею тонкими руками и целует напористо своего партнера, дабы забыться наконец и потонуть в чувствах. Ощущения непередаваемые, а Лёша еще даже не двигался. Но мало-помалу чувство заполненности внутри становится для Вовчика привычным, боль кое-как стихает и снова в нем просыпается страсть и желание быть любимым. ㅡ Все х-хорошо, ㅡ севшим голоском прокряхтел Вова, ожидая первый толчок и обхватив наконец ножками тело своего парня. Он снова целует горячо искусанные губы Лёши, когда почувствовал, как член внутри на секунду исчезает и появляется также быстро. Господи, боже. Его первый стон, смешанный с каким-то сиплым вдохом, Лёша сразу же сцеловывает. Вова выгибается навстречу, руками обхватывает чужую спину еще крепче. Он сейчас готов был буквально сойти с ума от пульсации и полыхания у него внутри. Но, в конце то концов, они должны были привыкнуть к этим ощущениям, которые потом станут чистым кайфом. Так, кстати, и происходит. Один толчок, второй, третий, и Вовчик уже закатывает глаза и прикусывает губу до крови, чувствуя ее металлический вкус. Лёша проезжается ему по простате, толкается глубже, и Семенюку сносит крышу. Становится так горячо, что парни готовы прямо здесь и сейчас расплавиться от столь неожиданных и острых чувств. От каждого нового движения член Вовчика подрагивает и требует к себе особого внимания, он рефлекторно тянется к нему, но Лёша опережает. Губанов толкается в него, надрачивая, а Вова не стесняясь громко стонет и вслепую ищет чужие губы. Накрыв их своими, он все еще удивляется, как не может кончить от столь сильных и горячих ощущений. Его головку стимулируют, в простату метко попадают, и Вовчик просто чуть ли не кричит от переполняющих эмоций. Ноги дрожат, руки становятся ватными, поэтому парень их почти не чувствует, шея затекает и становится почти что деревянной, но ему так лень ее сейчас разминать. Его как будто обдают холодной водой и поджигают одновременно, ибо в один момент все становится настолько острым и особо сильным для него, что Вовчик буквально не выдерживает. Он слышит эти шлепки о худые бедра, эти страстные причмокивания у его шеи, этот сладкий звук хлюпающего внутри члена, а затем волна оргазма наконец накрывает его с головой, оставляя за собой желание бессильно упасть и умолять о хоть каких-то возможностях для того, чтобы хотя бы подняться. Но, кажется, обоим парням не до этого, ибо сразу же за Вовой кончает и Лёша.