Еще одна из рода Блэк

В первую секунду, когда она вышла из аппарационной воронки не далеко у входа в косой переулок, Дорее захотелось сморщить нос. После огромных магических бульваров суровой России, изящных магических улочек Парижа или Дрездена, после суровых, насквозь продуваемых плавучих городов Норвегии, косой переулок показался … косым. Узкая петляющая улочка с нависающими шаткими домами, обилие чаще всего неприятных запахов и множество спешащих и толкающихся колдунов в разной степени поношенности мантиях. Девушка мысленно встряхнулась и, добавив во взгляд побольше льда, расправив плечи, зашагала в направлении виднеющейся белоснежной громадины банка. Колдуны недоуменно косились на ее одежду, некоторые даже оборачивались в след, но как стадо овец послушно уступали ей дорогу, словно отталкиваемые невидимой силой. Все лавочки попадавшиеся по дороге были такими же, как и 12 и даже 18 лет назад, когда она готовилась к своему первому курсу вместе с братом. В их первый поход за учебными принадлежностями с ними отправился отец. Мать наотрез отказалась сопровождать близнецов на косую аллею, безапелляционно заявив, что это полнейшая чушь и можно послать за покупками домовика, в своей излюбленной манере кривя в брезгливой гримасе свои тонкие губы. Лорд Орион Блэк тогда только тяжело вздохнул в ответ на резкие высказывания жены, видимо привыкнув к ее характеру за годы совместной жизни. Но на утро 30 августа он по очереди зашел в комнаты близнецов, еще до того как к ним пришли для побудки домовики, и самостоятельно разбудив детей, помог им собраться для совместного выхода. Дорея помнила этот день, как будто он был вчера. Она помнила, как глаза одиннадцатилетнего Регулуса светились возбуждением, и он чуть ли не подпрыгивал на месте вдохновленный идеей похода за покупками с отцом. Дорея, тогда еще пухлощекая и миленькая, тоже чувствовала радостное предвкушение, но вымуштрованная матерью, не позволяла себе поведения не подобающего леди. В тот их первый поход они сделали все, как обычная семья. Сириус, четырнадцатилетний подросток, с ними идти не захотел, он уже у выхода на торговую улочку взял у отца мешочек с деньгами и исчез с глаз. Но они втроем сделали все как надо. Сначала чинно и неспешно прошлись по косой в одну сторону, отец здоровался со знакомыми волшебниками, а они с братом старались ему подражать. Сейчас Дорея представляла, насколько это уморительно выглядело для взрослых, но Орион только одобрительно улыбался в усы. В отличие от Вальбурги, которая потеряла интерес даже к старшему сыну и наследнику, когда тот поступил на Гриффиндор, Орион любил своих детей, насколько позволяло его аристократическое воспитание. В семьях у потомственных волшебников высокородного происхождения, вообще не поощрялось чересчур сентиментальное отношение к наследникам, но Блэки и Малфои преуспели в этом особенно. Вальбурга, фактически сразу после родов, которые у волшебниц протекали намного легче, перепоручила заботу за детьми домовикам-нянечкам, и все свободное время посвящала отравлявшей ее ненависти к навязанному браку. Единственное теплое чувство, что она себе позволяла, это гордость собой: она произвела на свет чистую масть. Все трое отпрысков были стопроцентными Блэками, чернокудрые, сероглазые и статные даже в младенческом возрасте. После того как они купили все необходимое и до конечной точки их прогулки, покупки главного атрибута любого волшебника – палочки, они зашли и в кафе Флориана Форктескью. Пока близнецы уплетали мороженное (Рея фисташковое и кокосовое с дробленым орехом, а Регулус фруктовое и мятное обильно политое шоколадным сиропом) отец неспешно попивал кофе и отрешенно смотрел куда-то в пространство. Через пару минут молчания, лорд Блэк произнес фразу одновременно не понятную и очень обидную для одиннадцатилетних детей, - я бы хотел, чтобы вы не были нашими детьми. Тогда Дорею, взрывным характером, пошедшую в мать, но более чувствующую, эти слова резанули очень глубоко. И только повзрослев, она осознала, что они значили нечто другое. Отец заботился о них, и он хотел, чтобы в отсутствии знаменитой фамилии, у них было настоящее детство, с шалостями, поцелуями матери, ее теплыми объятиями и читающим на ночь сказки отцом. Чтобы у них было будущее, которое они могли бы выбирать сами. Сами вступать в отношения, а не по указке семьи, во благо фамилии. Он желал им простой и лучшей жизни, не отягощенной рамками почти, что королевской фамилии Блэк. Тогда она этого не понимала и прорыдала в объятьях Регулуса, который пришел к ней в комнату, почти полночи. Но сейчас она понимала, и была благодарна отцу за все крупицы теплоты, что он им дарил. Она, в конце концов, смогла сама выбирать, кем ей быть, но все это ценой гибели почти всей семьи. За этими невеселыми мыслями Дорея подошла к зданию банка, и пришла в себя, только когда гоблин открыл перед ней первые золотые двери.