Какой ты подлый злодей

***

С того момента, как Кисаки пришлось иметь дело с постоянно меняющейся погодой, было либо слишком жарко или слишком холодно, что сопутствовался головной болью. Но прямо сейчас солнце заставило большинство из них вспотеть, и Кисаки пришлось снять куртку где-то во время процессии у Святилища и без задней мысли отбросил её в сторону. Что оказалось одной из его самых больших ошибок. Хотя он не узнает про это, пока не закончится собрание. Через какое-то время он обнаружил кражу своей куртки. Кисаки уставился на пустое место с озадаченным выражением лица, но разочарование закручивалось внутри него, грозя вырваться наружу. — В чём дело? — спросил Ханма, довольно легко почувствовав его настроение через мгновение, и проследил за взглядом Кисаки, приподняв бровь. Кисаки стиснул зубы и глубоко вздохнул. Он старался сохранять спокойствие и не расстраиваться. Дни стали становиться прохладнее, так что это немного помогло. Но это только сделало очевидную проблему ещё большей пощечиной. Но он понятия не имел, какой интриган сделал это с ним. Ну, в его книгах это была скорее детская шутка, когда кто-то крал куртку только потому, что он им не нравился. Он прекрасно понимал, что не все капитаны принимали его, но он не считал их такими не зрелыми. У них хватило бы достоинства сделать это перед его лицом, так как большинство из них не любило закулисную игру. Что-то, из-за чего они недолюбливали Кисаки. Тем не менее, эта закулисная игра способствовала ещё большему процветанию Тосвы. Несмотря на то, что он играл за обе стороны за кулисами, поскольку он был половиной проблем, которые вызывали определённое напряжение. Но дело в том, что он по-прежнему щедро помогал им. — Моя куртка…, — начал он наконец объяснять Ханме, но остановился, потому что услышал неприятный свистящий звук. Он заставил его медленно повернуться, ожидая чего-то. Потому что у него было предчувствие. Ханагаки Такемичи прислонился к дереву, выглядя так, будто он был где-то далеко и немного ошеломлён. Но все эти звуки он издавал сжатыми губами и скрещенными на груди руками. Омега был один. К счастью. Потому что любое самообладание, которое обычно было у Кисаки, практически отсутствовало, когда он накинулся на омегу с яростью, сжимающей его. Он был почти бесчувственным, так как едва осознавал свои собственные действия. — Ты украл мою куртку, Ханагаки? — выпалил Кисаки обвиняюще сквозь стиснутые зубы, и вена на его лбу, казалось, вот-вот лопнет. Позади он заметил, что Ханма пытался скрыть приступы смеха, кашляя. Возможно, это также было причиной того, что его терпение довольно быстро лопалось. Потому что он чувствовал себя так, словно сейчас стал объектом какой-то грандиозной шутки. И он абсолютно ненавидел каждую секунду этого. Омега вздрогнул от его голоса, затем принял невежественное выражение лица в ответ на вопрос и даже тяжело потер подбородок, пока, казалось, обдумывал его. Затем он с улыбкой покачал головой и ударил кулаком по собственной ладони. — Нет, — сказал он довольно бодро. Он солгал Кисаки прямо в лицо. Поскольку куртка Тосвы, которую сейчас носил омега, явно принадлежала Кисаки. Она даже не подходила омеге должным образом, и даже гранатовые феромоны Кисаки веяли от него, как от одеколона. Конечно, обычно он не был таким сильным, но Кисаки смог унюхать его, потому что на омега была его вещь. Феромоны Такемичи и Кисаки смещались и теперь куртка пахла ими обоими. Что-то, что обычно происходило всякий раз, когда альфа помечал свою пару или наоборот. Так или иначе, это был сигнал, что они связаны. Которой они не были. И Кисаки это несколько возмутило. Не то чтобы он был романтиком или даже традиционалистом определенных брачных обычаев, но он не мог понять чью-либо реакцию на это, если бы они узнали. Ханма, казалось, думал, что сейчас это самая забавная вещь в мире, поскольку он едва сдерживал себя со своими хрипами, которые звучали так, как будто он умирал от рака лёгких. Кисаки точно знал по собственным наблюдениям, что никто другой не будет так удивлён. Может сначала, но ненадолго. Он был уверен, что это был способ Ханагаки отомстить ему, натравив на него свору бешеных альф. Однако он был слишком слабым стратегом, потому что Кисаки нашёл бы способ перевернуть эту ситуацию, чтобы добиться большего расположения от Майки. Что почувствует командир Тосвы, зная, что омега такой бессовестный вор, чье хобби, кажется, возиться с любым альфой, которого он встречает? Ханагаки будет выглядеть как человек, который даже не может быть верным, так как ему нравилось играть с сердцами многих… — Ах, — внезапно воскликнула Ханагаки, заставив Кисаки замереть. Но он подозрительно посмотрел на омегу. У него было решительное выражение лица, когда он застегнул молнию куртки до самой шеи. Потирая его железу. Куртка Кисаки уже начала пахнуть омегой, но это было настолько интимнее, что его глаза расширились, а горло пересохло. Даже Ханма замолчал от собственного потрясения. — Ч-что ты думаешь, что ты сейчас делаешь?! — не выдержал Кисаки и закричал. Он не был уверен, какая эмоция охватила его. Если бы это был чистый гнев или...похоть. Или обе сразу. И он не был чужд этому, но в основном за этим следовали жадность и целеустремлённость. Вот почему он всё это делал. Чтобы получить единственного человека, которого он действительно хотел. Тачибана Хината, красивая и умная девушка. Бета, которая не доставит ему никаких проблем. И всё же Ханагаки существовал, чтобы высмеивать всё. Без особых усилий привлекая внимание людей, Кисаки пришлось усердно работать, чтобы добиться признания и вызвать неудачи одним лишь своим присутствием. То, как люди стекались к нему после любого из его «героических подвигов», было его самой большой проблемой. Омега надулся, его щёки почему-то покраснели, когда он хлопнул густыми ресницами. — У меня сейчас течка, так что уходи, — сказал Такемичи, словно застенчивая девица. Воздух на мгновение застыл в полной тишине. Затем Ханма задохнулся от смеха, который звучал так, будто он выл, а Кисаки стоял там, застывши от услышанного. Только для перезагрузки, чтобы эта информация укоренилась в его сознании. Разгадывание кусочков головоломки было довольно очевидным, но всё же ему потребовалось время, чтобы прийти к подходящему выводу. У Такемичи была течка. И, как любой дерзкий омега, он украл куртку Кисаки, вероятно, потому, что его заманил запах. Теперь он носил его, чтобы успокоить себя или отпугнуть других людей. В любом случае, Кисаки не был уверен, что ему это очень нравится. Тем более, что он реагировал на это чем-то вроде прихорашивания. Не для Ханагаки, в любой форме, соблазнённой альфой. Как человек он ненавидел юношу до глубины души. Всё, что он представлял, раздражало Кисаки и наполняло невыразимой ненавистью. Он планировал низвержение омеги годами. Закрепил свою позицию, чтобы реализовать большинство своих планов. Он ни за что не допустит, чтобы всё это провалилось только потому, что у омеги течка. То, что омега был Ханагаки, ещё больше разочаровывало. — Нет, — сказал Кисаки сдержанным голосом и вызывающе вздёрнул подбородок, готовясь продемонстрировать своё превосходство в качестве альфы. — Ты немедленно вернёшь мне мою куртку, иначе… Это была расплывчатая, но зловещая угроза, и она работала только в том случае, если человек уже был устрашающей фигурой, а Кисаки любил думать во время их прошлых взаимодействий, что Ханагаки был слишком насторожен и осторожен с ним. Конечно, это только усилило решимость омеги встать у него на пути. Но факт оставался фактом: они играли совершенно в разные игры с мячом. Ханагаки просто играл в мяч, как домашняя собака, в то время как Кисаки был в высшей лиге, как профессионал с завидным талантом. В любом случае, он был умнее и опаснее, чем омега когда-либо мог надеяться стать. Каким бы упрямым и тупым он ни был, омега легко это почувствовал. Чего он не ожидал, так это того, что омега начнёт всхлипывать, когда его лицо покраснело от слёз. — Бери свою дурацкую вонючую куртку, она воняет мускусом и грязью. Ей самое место на помойке, — противоречиво сказал омега, перехватывая дыхание, но не двинулся ни на дюйм, чтобы снять куртку, но вместо этого он обнял себя, бросив на Кисаки обиженный взгляд щенка. — Что, чёрт возьми, здесь происходит? Это был последний человек - в длинном списке - с кем Кисаки когда-либо хотел столкнуться вот так, но он всё ещё был слишком медленным, чтобы среагировать, потому что Ханагаки застал его врасплох. Но внезапно появился Баджи Кейске. Его взгляд быстро переместился с Ханагаки на двух других альф, которые выглядели так, словно загоняли юношу в угол, прижимая его к дереву, издеваясь над ним, потому что омега выглядел таким расстроенным. Бровь капитана первого отряда медленно поднялась, и на его лице определённо отразилось осуждение, когда он пришёл к своему собственному заключению. Это было серьёзно неправильно во всех аспектах. Потому что не было издевательств, а Ханагаки был коварным вором. Кисаки был прав, разозлившись. Он только противостоял омеге, чтобы вернуть то, что принадлежало ему. И всё же Баджи посмотрел на него так, словно думал, что он подонок. — Серьёзно? Как низко ты можешь опуститься? Ты чувствуешь запах омеги в течке, а потом решаешь, что тебе следует напасть на него, — тон альфы был мрачным, чтобы соответствовать его злобному взгляду. И это был универсальный признак того, что Баджи Кейске серьёзно настроен на бой. Кисаки был достаточно умён, чтобы понять, что он не выиграет этот бой. Хотя, возможно, у Ханмы был шанс. В конце концов, он выстоял против Майки. — Баджи-кун, что ты собираешься делать?! — Ханагаки довольно запоздало, по мнению Кисаки, закричал, но омега внезапно бросился, чтобы встать между ними, преграждая путь альфе. Баджи ошеломлённо посмотрел на омегу, а затем рявкнул: — Какого чёрта ты их защищаешь? Просто скажи слово, и я изобью их для тебя. «Как мило», — пренебрежительно подумал Кисаки. Конечно, у омеги вокруг мизинца тоже был обернут Баджи Кейске. — Произошло недоразумение, — доверительно сказал Ханагаки. — Я что-то взял у него, так что он просто просил вернуть это. Но я очень этого хотел, — пробормотал он себе под нос, но все прекрасно его услышали. У Кисаки была странная реакция на это — его сердце бешено колотилось, а желудок сжимался, — но он решил не вдаваться в подробности того, что это значило. Он предпочёл бы жить в блаженном неведении, чем пребывать в бреду. — Это его омега-инстинкт сработал, — добавил Кисаки, потому что хотел, чтобы это взаимодействие уже закончилось. Баджи запускал свои инстинкты, и он не был уверен, сможет ли он следовать правильным инстинктам. Разумным вариантом было уйти до того, как что-то обострится вместо того, чтобы вскипать в напряжении для драки. — Ну, да, — сказал Баджи, но вполне доброжелательно. Но выражение его лица всё ещё было довольно недружелюбным. Затем он скрестил руки на груди и пронзительно посмотрел на Ханагаки. Спустя несколько секунд он цокнул языком и начал торопливо снимать свою собственную куртку Тосвы. — Эй, сними эту вонючую куртку, я дам тебе свою… — Вообще-то, — перебил Кисаки, немного разгорячённый, потому что он не собирался повторять это оскорбление дважды. — Он может оставить её себе, я позаботился о том, чтобы он вернул мою куртку после того, как наденет её. Ханагаки, ты знаешь, где меня найти, — говорил он сухо, но его слова были легко восприняты. Баджи, похоже, это не очень нравилось, хотя он хранил молчание и был явно подозрительным. И он проигнорировал то, как Ханагаки обернулся, чтобы удивлённо посмотреть на него, выражение его лица было даже немного недоверчивым, прежде чем он улыбнулся, как сияющее солнце. Тепло на его коже тоже было из-за солнца в небе, а не того, что прямо перед ним. Решив, что он не собирается торчать здесь из-за этого безумия дольше, чем необходимо, он повернулся и ушёл, и Ханма, естественно, последовал за ним. — Не говори ни слова сейчас, — предупредил Кисаки сквозь стиснутые зубы, поправляя очки, чтобы вытереть пот с лица. Ханма повиновался ему, но это не означало, что он молчал на обратном пути к их настоящей базе в Аркаде. Было удивительно, что старший альфа всё ещё мог дышать сквозь весь этот смех, но к концу он сильно схватился за живот.