Какой-то корабль на "Я"

Смерть Капитана

      Делать шаг в пропасть было страшно. Умирать в общем-то было страшно. И обидно. Не ради этого он так старался. Не ради предательства Вергилий поставил на кон всё. Не это было ему предначертано. Но больше ничего не оставалось, кроме как уйти, гордо, с достоинством.       Брат пытался схватить его, толи чтоб спасти, толи чтоб помучать и без того измотанное сердце. Вергилий не понимал намерений Данте, больше не понимал, а слов не слышал: только ветер свистел. Ясно было только одно, если б брат его схватил — сгинули бы вместе. Ироничная мысль смутно начала зарождаться, но до конца так и не сформировалась, не хватило времени. Вергилий не мог дать умереть ещё и Данте, даже если последний оказался предателем, пират искал сокровища ради него, ради него жил и действовал. Было лишь жаль, что всё это не взаимно, что Вергилий в попытках сделать счастливым другого умирал несчастным. Ему так не хотелось умирать!       Вода встретила тело ударом, даже она не была рада капитану Ямато. Глаза щипало от соли, рана горела от холодных нежностей океана. Вергилий захлебывался, ему хотелось кричать, только вот единственное, что вырывалось из его рта, — пузыри, хотелось вздохнуть, но нос, разъедая слизистую, заполняла вода. Намокнув, одежда казалась ужасно тяжелой, тяжелее меча, которого пират так и не отпустил.       Последние силы Вергилий вложил в руку, крепко держа эфес, чтоб тянущее на дно лезвие не выскользнуло. Другой же он искал в уплывающих и подчиняющихся каждому движению воды полах плаща карманы. Нужно было достать компас и вырвать проклятую, буйную стрелку. Данте был прав, эти деньги никого не сделают счастливыми. Разбив стекло прибора, капитан резался об его осколки.       В мутной воде росли цветы. Прямо из его тела. Их красные лозы извивались, танцевали и пропадали, растворяясь в солёной воде. Это последнее, что видел капитан, пока волной Вергилия не отшвырнуло в борт его же корабля, разбивая голову.       “И ты, Брут?” — последняя четкая мысль, за ней осталась лишь смутная надежда, что некогда верная шхуна, его любимая Ямато, одумается, последует за ним. Ему так не хотелось умирать одному!       Глаза больше не щипало, а раны больше не жгло, вся боль прошла, страх тоже отступил. Капитан больше не дышал. Буйное сердце успокоилось, рука разжала рукоять, и меч теперь спокойно разрезал толщи горькой воды, как когда-то разрезал тела людей. Волны ласкали его также, как когда-то мозолистые руки нежно очищали от крови. Теперь эти же руки остыли, расслабились и повторяли каждое движение океана, любовно обнимающего тело, будто бы играя, зазывали к себе. Всё успокоилось. Даже буйная стрелка. Вырванная из компаса, она никогда больше не запутает других. Теперь всё будет спокойно: в солёной воде некого путать.       В солёной воде никто не заметит слёз, которые пролил Капитан.