***
Стойко выдержав утренний отчёт от Носовихина, Рокотов вернулся в отдел. Настроение — никакое. Внутри всё разбито. Тело — такое же разбитое, словно начальник не только словесно бил его, но ещё отчитал крепкими мужскими тумаками. Заныла уже затянувшаяся рана. Только увидев вновь жену стало немного легче, она сейчас то немногое, что могло радовать Рокотова. Света уже знала о случившемся ночью, такие новости сложно было скрыть. Иван зашёл и тяжко сел за свой стол. Нужно работать, а сил никаких нет. Рокотов вздохнул, надо себя собрать и приснятся всё же за работу. Пробежавшись глазами по столу, он облокотился на него и стал усиленно думать — как так вышло, что сбежали? Если он сейчас поймёт, как это произошло, то сможет понять куда они могли сбежать. Напротив него тихо села Света, она прекрасно видела настроение мужа. Хотелось его как-то приободрить. — Вань, — Света тоже поразмышляла над этим, пока Рокотов был в кабинете у Носовихина, — я тут подумала пока тебя не было… А что если у нас здесь в штабе есть кто-то, кто выдал немцам то, что нам сдался Штольберг и что вы поехали брать этого оберста и Михаила? Рокотов взглянул на неё, Света словно прочитала его мысли, он тоже именно об этом сейчас думал. — Знаешь, очень на это похоже… Ведь смотри, — Иван наклонился ближе к Свете, которая сидела напротив него, говорил он тише обычного, — Когда мы приехали туда, то всё ещё теплое было, буквально теплое. Максимум, они успели скрыться за десять минут до нашего приезда. Значит кто-то успел предупредить их в самый последний момент. Вопрос тогда — кто это был? Света кивнула внимательно слушая его. А Рокотов продолжал: — Информация о том, где они прячутся была только у Штольберга, а он вчера нам сдался. Допрашивали его я и Дрёмов. — Ну, думаю Дрёмова можно исключить сразу. Это точно не он, иначе бы Штольберга в живых не оставил, чтобы точно никто не узнал то, что знал немец. — Согласен, — аргумент у Светы был убедительный, — Значит, у нас остаются, Дуденков, он видел как привезли Штольберга, лейтенант Сташевский, он и Дрёмов его задерживали, и майор Павленко. Он был с нами на задержании и знал о допросе. — Вот Сашу мы тоже можем сразу исключить. Он слишком прост для такой работы как шпионаж. — Да, простоват… Но с другой, по своей простоте он мог случайно проболтаться о Штольберге, — возразил Иван. — Мог, да… Но только о том, что немец у нас, но не о деталях. Такие как адрес подпольщиков, сколько их, когда вы выехали, сколько вас едет. Нет, это точно не Дуденков. — уверенно сказала Света. — Хорошо… — доводы Светы Рокотова пока вполне устраивали, — Тогда остаются Сташевский и Павленко. — Вот к Сташевскому я бы присмотрелась. — тут же сказала Света. — Почему? — Ну во-первых, в штабе его практически не видно, постоянно куда-то отлучается. Это раз. Во-вторых, на задержание он с вами не поехал, он уехал раньше вас, куда — не знаю, может быть как раз туда… И потом, Сташевский — поляк. Брат его служил не где-нибудь, а в Армии Крайовой. Ты сам знаешь какие у нас отношения с этой «армией» и кто у ней в союзниках. — Да, — согласно кивнул Иван, — Англия им много помогала. — Ну вот, вполне себе кандидат в шпионы… Да и в целом он практически незаметный у нас. Словно нет его тут. Но при том он в курсе, что у нас здесь происходит. Иван слушал её и удивлялся, откуда это она всё узнала? И самое главное, за такое короткое время. — Светка, а про брата ты откуда узнала? — Пока ты там с Дрёмовым у Носовихина был, я поговорила с людьми разными об этом лейтенанте. И не только про это узнала, Ванечка. — она улыбнулась, а после продолжила, — В Кёнигсберг Сташевский, между прочим, сам попросился. Я думаю — не просто так. — Согласен. Значит, ты первым подозреваешь Сташевского? — Иван поднялся из-за стола и достал из шкафа, стоящего за столом Светы в небольшой нише, стаканы в подстаканниках, пора сделать перерыв, — А как же Павленко? — Ну… — протянула Света обернувшись в сторону Рокотова, — Павленко тоже надо проверить… Но он с вами на задержании был… — Но с опозданием, — сразу же заметил Рокотов, он поставил кружки на свой стол и кинул туда по щепотке заварки. — А с каким опозданием? — Минут… Десять, может быть чуть больше. Знаешь, этого вполне хватит быстро вывезти оттуда людей и вернуться к нам… Хотя, — Иван сел на место и призадумался. — Что? — Да вот думаю, если допустить, что у нас предатель и он помог бежать немцу и Мише, то, почему не вывез их раньше, а только перед самым нашим приездом? Мог ведь заранее это сделать, возможность такая была ведь. — Может быть сам не знал, где они? А тут от вас узнал, быстро и вывез. — Может быть… А может быть это и не от нас вовсе утечка. — Рокотов начинал сомневаться во всём, даже в собственных версиях. — А откуда тогда, если не из штаба? — Света была увереннее, ей было очевидно всё. — Может ты и права… Тогда нужно в первую очередь проверить всё же Сташевского, а потом тогда и Павленко, — решил наконец Рокотов и ушёл ставить кипяток. Он вернулся на место, разговор продолжился. — Как думаешь, Дрёмову нужно рассказать о наших подозрениях? — спросил Иван у Светы. — Уверена, это первое о чём подумал Дрёмов, когда вернулся. И он уже сам ищет того, кто это может быть. Может быть даже нас уже проверяет. Он ж… — Да, зациклен на госбезопасности, — договорил за Светой фразу Иван, он так нередко делал, — Но я всё же зайду к нему, скажу. Вдруг у нас версии сойдутся. Света пожала плечами, если Ваня считает это нужным, то пусть идёт. По крайней мере, лишним это не будет. Так вдвоём ещё можно куда как о большем рассудить, лучше всё обдумать. Медный чайник разогрелся на примусе в углу кабинета и Рокотов разлил по кружкам чай, из ящика стола он достал пачку печенья, на удивление не съеденную мышами, которых вместе с крысами в городе было предостаточно. Дела Иван со Светой обсудил, теперь можно и не о служебном поговорить. Иван раскрыл пачку и пододвинул её ближе к Свете. — Ты хоть выспалась сегодня? — спросил он её, сам он стал согревать ладони о металл и стекло кружки. — Ну так, немного… Я ведь думала дождаться твоего приезда, но потом села на диван да и уснула. Проснулась, а ты уже тут! — она улыбалась, потому что вспомнила, как проснулась и почувствовала, что чем-то накрыта, а это оказался плащ мужа; для неё это было словно проснуться в его объятиях. — Надеюсь, что сегодня мы с тобой до дома всё же дойдём и уже там отоспимся как следует, по-человечески… Тебе ведь теперь положен полноценный здоровый сон, — и Иван с нежностью и улыбкой глядел на Свету, взял её ладонь в свою, большим пальцем он провёл по чуть выступающими под нежной кожей венкам («Всё же слишком много для женщины Света напрягается, не женским делом занята — преступников ловит»). Света не сводила глаз с Вани, настолько любящего взгляда от него она ещё не видела. И это был не просто влюблённый взгляд, это был взгляд самого счастливого человека. Счастлив же Ваня был только лишь от одной мысли, что то, чего они хотели так долго — у них случилось! — Я вчера, вернее сегодня ночью, когда приехал, то там на столе у тебя прочёл… — заговорил в полголоса Иван. — Я знаю, — с мягкой улыбкой ответила Света, она поняла о чём сейчас говорил Иван, — Я видела. Рокотов усмехнулся, Света про ту строчку, которую он подписал под её почти стихом… Но всё же он начал говорить немного о другом. — Да, стихи мне очень понравились! Но я не только это прочёл… Я поглядел — ты там подбирала имя для… — Ивану стало невероятно волнительно это произносить, — Для нашего ребенка, — он всё же произнёс это, сердце забилось чаще, он никак не мог поверить в то, что это говорит, — Тебе кажется, имя «Саша» очень понравилось, да? — Мне — да. Но я хотела и у тебя спросить, какое имя ты бы дал ему? — и Света крепче взялась за руку Ивана, глаза широкого распахнуты и не сходят с него. — Я?.. — Иван с удивлением смотрел на Свету, она решила с ним посоветоваться! Он не ожидал этого, и поэтому как-то ещё не думал над этим. Какое имя?.. Последний раз он себе этот вопрос задавал… Он уже непомнил когда он себе его задавал. Иван оставил стакан, поднялась из-за стола, обошёл его и сел на стул, который стоял напротив Светы, обе её ладони он взял в свои. — Светка… Я, признаться, не думал ещё об этом, — честно сказал он ей извиняющимся голосом, — Поэтому, я даже не знаю, какое… — Ну, ты подумай. — тихо и от того нежно ответила она. И Иван ещё больше заволновался, он знал, как Свете сейчас было важно его мнение. Он присел ближе к ней, всё также держа за руки. Ещё никогда он так не волновался. — Я не знаю… — промолвил он неуверенно, а ладони сами собой легли на её пояс, дыхание тут же пропало от осознания, что сейчас под его руками развивается новая жизнь, но вместе с этим их общая, — Мне и Саша нравится… Если сын будет — значит будет Александр… Наш защитник… — на губах чуть изогнулась улыбка, — А если дочка — то будет Александрой, — и Ваня поднял на неё свой взволнованный взгляд, но голос был уже уверенным. Света положила ладони поверх погон на сильных плечах мужа, взглянула на него и сказала так тихо, что мог услышать только Ваня: — Значит решено? Будет Саша? — Значит решено, будет Саша! — чуть кивнул Ваня, он согласен с этим, ему нравится; Рокотов теперь вновь счастливо улыбнулся, а после губы сами потянулись к её губам. С такой радостью и ощущением невероятного счастья и радости он Свету ещё никогда не целовал, даже когда делал ей предложение, и даже на их свадьбе. Только сейчас, в этот самый момент, он стал абсолютно счастливым человеком. Света в этот момент тоже считала себя самой счастливой женщиной планеты. Ведь что может быть радостнее и более счастливым, чем момент ожидания такого долгожданного ребенка, ожидание его вместе с тем, кого любишь, и счастье от того, что вы дали ему имя. И ещё немного и вы услышите два самых добрых слова мира — папа и мама. Не это ли настоящее счастье!***
Дрёмов сидел за столом в своём кабинете и курил одну папиросу за другой. Он думал над сбежавшими. Где он промахнулся? Что не учёл? — Товарищ подполковник, разрешите? — в кабинет заглянул лейтенант Сташевский. — Что у тебя? — чуть поднял на него взгляд Дрёмов. — Я закончил с допросами всех немцев, взятых во время операции. — Заходи. Сташевский зашёл в кабинет, в руках у него была очень толстая папка. — Вот, здесь всё подробно, — положил лейтенант на стол подполковника папку, — А тут я выписал моменты, на которые стоит обратить внимание наше, — и Сташевский вынул из планшета несколько листков. Дрёмов взглянул на первые страницы в папке, затем на выписки. Сташевский стоял и ждал дальнейшего приказа. — Хорошо… Хорошо… Можешь идти, — наконец отпустил лейтенанта Дрёмов. Сташевский молча развернулся и вышел. А Дрёмов достал последнюю папиросу из пачки. Неспешно закурил. «А что если это не я недосмотрел, а кто-то вперёд меня сработал?.. Прямо отсюда, из штаба. Что если «крот» завелся у нас?» — неожиданно посетила подполковника мысль. Дрёмов был в контрразведке давно. И одним из главных правил его было то, что нужно просыпаться с подозрением и с подозрением засыпать, иначе врагов не поймать. Никому верить на сто процентов нельзя. Даже себе. Ты ведь банально, можешь ошибаться. Мысли о том, что прямо под его носом окопался враг теперь не давала покоя. «Но кто это тогда может быть? Иван Григорьевич?.. Да не похоже. Рокотов всегда передо мной. Да, отношения меж нами порой не самые тёплые. Он всё же в другом ведомстве служил и привык к другим методам, не таким как у нас, вот и собачимся порой… Но это же не повод на немцев работать?.. Или повод? Сын ведь теперь за ту сторону…», — первые же рассуждения были о Рокотове, ведь он с самого начала этого дела был при нём, даже когда делом этим занимался только сам Дрёмов, — «Нет, маловероятно, что «крот» это Иван, даже несмотря на то, что с его сыном случилось… А кто тогда? Елагина? Тоже сомнительно. Она и Рокотов это, считай, одно и то же… Дуденков? Нет! Этот старлей с мелочью порой не справляется, чего говорить о разведке и шпионаже!». Дрёмов перебирал варианты. Мысли сходились к двоим — к новеньким — к лейтенанту Сташевскому и майору Павленко. И обоим им Дрёмов не доверял настолько, насколько уже доверял Елагиной с Рокотовым. Оба они недавно, прибыли практически в одно и то же время, оба сюда сами перевелись. И оба имеют доступ к материалам по делу и потенциально кто-то из них может быть вражеским агентом. В дверь постучали, а затем заглянул Рокотов. — Товарищ подполковник, разрешите? — спросил он стоя в дверях. — Заходи. Чего у тебя? — затушил окурок Дрёмов. Иван прошёл в кабинет и встал напротив Виталия Сергеевича. — Мы со Светланой Петровной обсудили то, почему не смогли взять оберста и задержать Мишу… Мы думаем, что у нас работает предатель, — Рокотов говорил серьёзно, строго и четко. — Я тоже только что об этом подумал, — Дрёмов говорил спокойно, хотя про себя очень удивился тому, как быстро они независимо друг от друга пришли к одной и той же мысли, — Есть какие-то у вас конкретные соображения? — спросил Дрёмов и одновременно жестом пригласил Ивана сесть за стол. Рокотов быстро опустился на стул и ответил подполковнику: — Да есть и мне кажется, ты тоже именно об этих двоих и подумал. — Павленко и Сташевский? — Именно. Мы считаем, что в первую очередь нужно обратить внимание на Сташевского. Биография у него располагает к тому, что он мог быть завербован немцами. Или даже уже англичанами. Дрёмов закивал, да он тоже больше склонялся к Сташевскому, уж очень незаметный был этот лейтенант. Незаметный, но при том почти всё знающий. — Согласен с тобой, Иван Григорьевич. Тогда займёмся показаний немцев… — Дрёмова оборвал телефонный звонок, он поднял трубку, — Подполковник Дрёмов слушает… Да… Нет ещё… Да. Хорошо, понял, скоро будем. Рокотов по выражению лица Дрёмова понял — где-то в городе или даже области случилось очередное преступление. — Займёмся позже проверкой показаний, сейчас едем на вызов. У нас три трупа в одной из частей. Убит часовой и два бойца на КПП склада, сам склад немного обчистили. — Что за склад? — им не хватало ещё чтобы украли оружие. — В том то и дело, что вещевой. Бери Светлану Петровну и едем, — поднялся с места подполковник и пошёл к вешалке. — Павленко будем брать? Он ведь под подозрением. — Да, под подозрением. Но не обвиняемый же, не арестованный. Да и будет он сейчас у нас перед глазами, — надев плащ отметил Дрёмов, — Понаблюдаем за ним. Иван счёл это разумным и вышел из кабинета. Он конечно не хотел чтобы Света с ним ехала, в голове было свежо воспоминание о том, как она себя почувствовала на недавнем осмотре трупа. Рокотов не хотел чтобы она вновь такое перенесла. Но с приказами нельзя спорить, к тому же на месте Иван может отправить её не к трупам, с этим он и сам отлично справиться, а осмотреть склад и выяснить, что конкретно украли.***
Дрёмов, Павленко и Рокотов занялись осмотром места тройного убийства. Все трое бойцов были застрелены из немецкого «Люгера», в часового стреляли дважды, остальные получили по одной пуле в грудь. Йоффе был тут и всё тщательно фиксировал на свой фотоаппарат. А Свету Рокотов, несмотря на её недовольство, приказом отправил на склад, там всех опросить и получить список украденного. В целом же Дрёмов и Иван быстро пришли к выводу, что это обычный налёт грабителей, солдаты на посту хотели помешать этому, но были сразу убиты. Грабители вынесли всё что хотели или то, что успели, а затем скрылись. Шаг за шагом выстроилась картина произошедшего. Света доложила Дрёмову о похищенном — украли шесть телогреек, столько же ватных штанов, пару шинелей, три пары сапог и пять зимних шапок. — Кто-то уже к зиме готовиться видать. — иронично заметил Павленко, стоявший рядом с подполковником. — Убийства по вашему тоже входят в подготовку? — резко ответила на это Елагина, ей было не до шуток, люди погибли, а Павленко себе такое позволяет отпускать. И Павленко прикусил ненадолго язык. Он конечно много разного в своей жизни слышал, но такого жёсткого голоса от женщины он ещё не встречал, даже стало как-то не по себе от такого голоса. Было в этом голосе майора Елагиной очень мало женского, а вот сурового офицерского — хоть отбавляй. Рокотову слова Павленко тоже очень не понравились, но он промолчал, он был занят вместе с Йоффе схемой того, как могли стрелять и из скольких пистолетов. Насчитали в итоге пять выстрелов, все из одного пистолета, который был у одного из грабителей. Следов Иван и Лев Анатольевич насчитали на четверых. — … Так что, мы имеем дело с вооруженной бандой. — подытожил Рокотов стоял около подполковника, когда он завершил осмотр и доложил обо всём. — Да, снова банда… — Дрёмова не радовало это, разве мало ему существующих банд, которые тревожат новых и старых жителей города, да и военных тоже, — Тогда, Иван Григорьевич, нужно в кратчайшие сроки установить кто эти бандиты и понять, куда они могут деть награбленное. Возможно захотят продать. Не для себя же они столько и вот так забрали… В четвертом, да с пистолетом, в любой подворотне возьми, да раздень человека и не марайся о три трупа! — Да, немного странно всё выглядит: ограбление с целью забрать зимние вещи и трёх солдат убить при этом. — Ивану это тоже показалось странным. Офицеры ещё недолго посовещались и после Елагина с Рокотовым отправились по городским рынкам, Павленко — уехал в штаб, поднять прошлые дела, может быть эта банда уже попала в поле зрения следствия, Дрёмов — по своим делам. Через три с небольшим часа следователи уехали с места происшествия.***
Иван со Светой с удовольствием вновь прогулялись по городу. Ваня постоянно повторял о том, что спокойствие, хорошие мысли, свежий воздух — это то что должно быть у Светы теперь постоянно. Она соглашалась с этим, тоже про это прекрасно знала. Когда-то давно, кажется, ещё до войны, она с интересом читала литературу на эту тему. Сейчас же её немного удивляла осведомленность Рокотова в этом вопросе. Хотя, что удивляться, Ваня знает, наверное, всё. О чём ни спросишь — обо всём расскажет! В душе Света всё ещё боролась с той мыслью, что нужно быть постоянно рядом с Ваней, чтобы в нужный момент спасти и защитить его. Пережитое две недели назад никак не отпускало её. Это даже сниться ей. Да так ярко. Каждый раз ей в этот момент кажется, что она опять попала в тот день. Во сне точно всё — звуки, запахи, даже тот же холод. Успокоиться удавалось только когда вновь видела Ваню, который рядом лежал и спал. Просто спал. Света прижималась к нему, но не засыпала, чтобы вновь не видеть того кошмара. Она надеялась, что когда-нибудь это всё пройдёт и пески времени занесут эти воспоминания, спрячут. Но вот забыть… Забыть такое, она, конечно, не забудет уже никогда. Так они ездили или гуляли от рынка к рынку. На одном из них встретились с Григорием Ивановичем, который как всегда — следил за порядком на вверенном ему участке. Он всё никак не мог уехать обратно в Одессу, не могли отпустить его с новой службы. Посетовал Ивану Григорьевичу о том, что Афина из-за этого грозилась сходить к Носовихину и самой уговорить его отпустить Федоренко. Рокотов пообещал что-то придумать на счёт того, чтобы Федоренко смог уехать обратно, может быть выхлопотает для Григория Ивановича перевод в Одессу. За одно Света расспросила у Федоренко о том, если ли такие на рынке, кто зимней одежкой торгует. — А вас здесь надолго оставляют, раз вы на зиму уже присматриваетесь? — первое что ответил Федоренко с легкой усмешкой и шутливым тоном. — Если бы, Григорий Иванович, мы для себя это спрашивали! Склад у нас ограбили, зимние вещи украли. Не сказать чтобы много, но бандиты трёх человек убили, — рассказала коротко Света. — Ох, что твориться на белом свете! — Федоренко перекрестился, — Ну, а что украли там? Надо ж знать, что искать. — Шапки, пару шинелей, сапоги, телогрейки да штаны ватные взяли. Всё новое, прямиком с фабрик. Так что могут быть бирки на них. — Понял… Ну, если увижу что-то такое, дам знать, Светлана Петровна, — заверил Федоренко. — Спасибо вам! — с улыбкой ответила Света. Поговорив с Федоренко, Иван и Света проехались и по другим рынкам, там сообщили милицонерам о том, что ищут, просили сообщить о подозрительных продавцах с новыми форменными вещами. Когда со служебными делами было покончено оказалось, что время подобралось к концу рабочего дня. — Ну смотри Светка, у нас с тобой есть два варианта, — начал Иван стоя около машины, — первый — мы едем в штаб и там пишем отчёт… — А второй? — Мы едем домой и я там пишу отчёт. — Мы едем домой. — выбор Светы был однозначен, — Домой и только домой! Рокотов не сомневался, что Света выберет именно этот вариант. Они сели в машину и шофер повёз их по вечернему Кёнигсбергу домой, на их тихую, почти глуху, улочку в некогда престижном районе Амалиенау. Света вновь задерамала на плече у Вани. Умиротворённое и со следами усталости лицо обрамляли каштановые волны. Реснички её подрагивали, наверное, сейчас Света видела какие-то короткие сны. Рокотов сдерживал себя от того, чтобы коснуться губами её щеки, виска, лба, оставить поцелуй в волосах, насладиться тонким ароматом её духов, таких же нежных, как и она сама. Он смущался присутствуя Мамиева, сидящего за рулём. Когда был Федоренко, то ему было как-то свободнее; Григорий Иванович для них стал своим, совсем родным человеком. А он о них, как о детях заботился. Мамиев же был чужим, не своим человеком, хоть и товарищем. И сержант был полной противоположностью Григория Ивановича. Если Федоренко то и дело по пути что-то рассказывал, травил байки и анекдоты киевского таксопарка, то вот Мамиев всё время молчал, на слова он был очень скуп, всё внимание только на дороге. Вот их улица, их дом, по доскам штакетника проскакал жёлтый свет фар машины. — Светка, Светик, — зашептал Ваня куда-то над макушкой, щекочет пёрышком нос запах духов, — просыпайся, мы уже приехали. Света улыбнулась сквозь сон, а потом открывает свои, мудрые, но и вместе с этим немного по-детски наивные глаза, она также как ребенок хлопает ресничками, жмуриться, поднимает взгляд на Ваню. Он скромно улыбался. — Идём домой. — вновь обволакивает её тихий, мужественный и вместе с тем нежный голос Вани. Они всё же вернулись домой.***
Следующий день начался очень рано, на часах пяти утра не было. Рокотова разбудил телефонный звонок. Иван подскочил с кровати, забыв надеть даже тапочки, он снял трубку, только бы Света не проснулась от треска аппарата! Звонили из штаба, милиция ночью задержала человека с вещами из списка украденного со склада. У задержанного изъяли пистолет. Нужно ехать разбираться с ним. И желательно по скорее, дело ведь не просто об ограблении, дело ещё и о тройном убийстве. Иван положил трубку, заглянул в спальню. Света укуталась одеялом, сон её был глубок, не разбудил телефон. Рокотов смотрел на неё, смотрел, и так не хотелось ему сейчас прерывать её сон. Она же так устала! Вчера она только дошла до кровати, стянула с себя форму и провалилась в сон, даже не ужинала. А теперь её нужно разбудить… «Нет, не буду. Сам съезжу. Что я, сам допросить не смогу что-ли?! А Света… А она пусть отдыхает. И так почти двое суток на ногах была» — Иван решил рискнуть, решил пойти поперёк извечного «надо». Он тихо стянул с ширмы свои гимнастёрку, галифе, взял со стула, что стоял у кровати, ремень с пистолетом и ушёл одеваться. Иван собрался, наскоро перекусил, даже чая не сделал, просто бутерброды в сухомятку, торопился очень. А потом оставил на столе записку для Светы, чтобы она не переживала, куда он ушёл, чтобы не потеряла его. Рядом с запиской — прикрытые блюдцем на тарелке готовые бутерброды с маслом и пару кружочков «докторской». Всё Свете утром меньше возиться. Закончив с таким незамысловатым завтраком, Рокотов бесшумно открыл дверь, взял с вешалки фуражку, плащ и стараясь не стучать сапогами спустился вниз. Там его уже ждал водитель.***
Пойманный милиционерами оказался очень простого вида немцем. Страха перед Рокотовым он не скрывал, от этого заикался при ответе на вопросы. — …Так кто вам дал эти вещи? — указал Иван на лежащие рядом с ним шапку и сапоги. — М-мне их н-никто не давал, я сам в-взял. — Где вы их взяли? — Т-там, в д-доме разбомбленном… Там я-ящик был и вот т-там они были… Там ещё б-было, но я столько н-не унёс бы. — Хорошо. Откуда у вас пистолет? — П-подобрал… Страшно, герр майор, сейчас по улицам ходить. Г-грабят… Вот и ношу, н-на всякий с-случай. Рокотова пока эти ответы устраивали, к тому же, убиты солдаты были из другого типа пистолета. Он расспросил о том месте, где нашёл немец вещи, тот рассказал. «Ну, тогда поедем, посмотрим, что там за схрон такой устроили… И может попадутся те, кто сделали его» — решил уже Иван. Немца оставили под арестом, всё же его показания нужно ещё проверить, а там будет видно. Если не виновен — отпустят. Взяв Мамиева, Рокотов отправился по указанному адресу и обыск провести, и возможно в засаде немного посидеть. Иван считал, что сержанта ему вполне хватит, тот ведь с автоматом был и полным магазином к нему. Если что-то вдруг пойдёт не так, то всегда можно уложить всех одной очередью из этого пистолета-пулемёта. С такими мыслями и выехал Рокотов со двора штаба.***
Проснувшись от противного треска железа будильника, Света с удивлением обнаружила, что Ваня уже поднялся. А потом она обратила взгляд на ширму, где он обычно оставлял свои вещи. Там было пусто. «Проснулся уже? А почему так тихо тогда?» — вдевая ноги в мягкие тапочки сонно подумала Света, она хорошо знала, что Ваня порой утром аккуратностью не отличался (особенно когда не выспиться), что-то могло греметь, падать, стучать и звенеть в его руках. Света накинула на плечи шаль и вышла в комнату. И тут пусто! Однако стол был немного накрыт, явно здесь уже кушали. Света шагнула к нему. Около чашки поставлен листочек:«Света, не переживай, я поехал в штаб, допросить задержанного. Жду тебя там. Иван».
— И меня не разбудил! Опять сам! — свернула листок Света, не нравилось ей, что Ваня так настойчиво отодвигает её от работы, даже от такой, для которой не нужно ходить под пулями. Она собралась, позавтракала тем, что уже приготовил для неё муж и отправилась в штаб. Только на этот раз пешком, потому что когда она позвонила на телефон Рокотова чтобы попросить заехать за ней, ей никто не ответил, никто трубку не поднял. «Занят видимо… Приду, узнаю, чем он так там занят!» — вышла она из дома с такими мыслями. Но и придя на работу Света не застала Ивана. На этот раз не было даже записки о том, куда он отправился. Тогда она решилась на радикальные меры — порыться в бумагах на столе у Рокотова. А что остаётся делать. Так отыскались материалы допроса утреннего задержанного. Света села внимательно читать показания. В кабинете в это время появился Йоффе. — Светлана Петровна, вы уже здесь? — Да, здесь. — не отрывая взгляда от чтения ответила она. — Иван Григорьевич тоже здесь? А то тут ему нужно передать. — Нет его нет. — Света посмотрела на капитана, — Но вы можете мне оставить, я передам. Лев Анатольевич вынул из саквояжа бумаги. — Моё заключение по пистолету из которого солдат застрелили. — пояснил капитан. Света отложила пока экспертизу на край стола, чуть позже к ней вернётся, сейчас нужно показания прочитать. В конце долгого допроса Света нашла адрес, где немец, с его слов, нашёл вещи. В голове тут же проскочила мысль: «А что, если Ваня туда поехал?». — Лев Анатольевич, а Мамиев с машиной здесь? — спросила для начала Света. — Вроде нет… Не видел, чтобы он стоял около штаба. Нет. Его нет. — выглянул в окно капитан. — Ясно. — ответила себе под нос Света. Но ведь сержант мог уехать и не с Иваном… Света заглянула в переданную экспертизу. Там значилось, что по баллистическим показаниям стрелок отлично владеет оружием, возможно имеет специальную подготовку. Пистолет, из которого стреляли, прежде не попадался, исходя из оставленных на пулях повреждениях, оружие не старое, а достаточно новое. И над этим Света стала размышлять. Не нравилось всё это… «А если действительно поехал туда, поехал сам ловить воров?» — эта догадка не отпускала теперь, уж больно очевидной она была. Да и зная Рокотова… — Не знаете, а машины свободные есть? — вновь спросила она капитана, работающего рядом. — Ну вроде одна была. — капитан стоял вновь у окна и при ярком свете под лупой разглядывал какую-то фотографию. И Света скорее стала собираться, пока эту единственную машину кто-то не взял, в штабе всегда много желающих прокатиться по служебным и не очень делам. А Свете очень нужна машина! Она проверила перед выходом на всякий случай пистолет. Ровно восемь патронов в магазине и ещё один магазин есть на запас. То что нужно. Быстро спустившись из кабинета, Света увидела ту самую нужную ей машину — это был «Виллис» с тентом. Она села за руль, ключ зажигания был уже тут. Повернув его забормотал под крышкой капота мотор. В этот момент из дверей штаба показался Дуденков. — Саша, свободен? — выглянула она из машины. Дуденков обернулся к ней, как всегда с чуть растерянным видом. — Так точно, Светлана Петровна! — подошёл он и ответил. — Тогда садись. — быстро приказала Света. И старший лейтенант послушно сел в машину. — А куда едем, Светлана Петровна? — он не удержался, спросил это, интересно же, куда его так внезапно взяли. — Ивана Григорьевича искать. — ответила Света, пугать раньше времени Дуденкова она не хотела, да и себя тоже. — А он пропал? — Не сказал куда поехал. — А-а-а, — протянул Александр, хоть объяснение от Светланы Петровны было всё же весьма туманно для него. Сняв машину с ручника, Света выехала со двора. Непривычно было оказаться за рулём, но в своё время она отлично выучилась водить. Да и управление этой заокеанской машиной было приятное и простое. Света мчала по Кёнигсбергу. Неспокойно было на душе… Или это уже привычка её — беспокоиться и тревожиться.***
Иван и сержант спрятали машину в проулке, а сами осторожно, через черный ход разрушенного дома, пробрались к тому месту, которое описал немец. Он не соврал — в этом доме на первых этажах квартиры были более-менее целые, оставалась некоторая мебель, в шкафах даже можно было отыскать кое-какую одежду. Только незадача — всё было в пыли, кое-что пробито осколками, которые в дни боёв за город свистели повсеместно. Сержант держал автомат на готове и шагал впереди, за ним Рокотов, в руке — пистолет. Они зашли в нужную квартиру. Иван оглядел её. Вот, в углу, стоит нужный большой плотяной шкаф. Рокотов осторожно приоткрыл дверцу. Никаких шнуров, проволок не было, значит растяжек не оставлено. В щель показались легко узнаваемые шинели. Иван открыл дверцу шире. — А вот и все наши вещи! — разглядел он то, что было здесь сложено. Но в глубине, у задней стенки, Рокотов рассметрел три ППШ и три немецких автомата. Он откинул в сторону одежду. — Вот тебе раз! Только этого не хватает ещё! — гляда на них он понял, ради чего украли с такой наглостью форму со склада — точно не для продажи на рынке по спекулятивным ценам. Диверсия! И будет она ох как скоро!.. И скорее всего в людном месте, потому что пошарив в стопках вещей он отыскал гранаты, сумки полные патронов, четыре магазина к стоящим здесь ППШ и шесть магазинов к немецким автоматам. Они все были тоже полны патронов. Этого хватит на целый стрелковый взвод! А взвод солдат против безоружной толпы это значит только одно — самая настоящая бойня. Жертв будет много. Очень много! Рокотов смотрел на это и не знал, как сейчас поступить — уехать в штаб и вернуться с подмогой, но они могут упустить тех, кто за всем этим вернуться или же остаться, дождаться этих бандитов и здесь с ними разобраться. — Что делать будем, товарищ майор? — Мамиев тоже всё это прекрасно увидел и понимал всё. — Не знаю… — отошёл от шкафа Рокотов, сложив всё как было, он закрыл дверцу, — Но оставлять без присмотра это нельзя. Сержант кивнул. А Иван немного постоял, подумал, поглядел на всё это, огляделся в комнате. — Сделаем так, — обернулся Рокотов к сержанту, он уже придумал, что делать с этим всем, — Ты оставляй мне автомат, я останусь здесь караулить схрон. А сам быстро поезжай в штаб и доложи подполковнику Дрёмову обо всём, пусть присылает сюда солдат… Отделения думаю хватит… Понял всё? — Так точно, — сержанту всё было предельно понятно. — Если в штабе встретишь Светлану Петровну, не говори ей где я… Не надо… — Хорошо, товарищ майор, я понял. — Тогда поезжай. Мамиев отдал Рокотову свой автомат, сержант ушёл. А Иван огляделся здесь и решил занять позицию в соседней комнате. Оттуда и улицу видно, и к нужной комнате доступ хороший. От гранаты тоже можно укрыться, мебели много. Взяв удобнее в руки автомат, Рокотов сел в углу комнаты на уцелевшей табурет и стал ждать. Ждать подмогу и ждать возможных немцев, которые вернуться за тем, что лежит в соседней комнате. Иван сидел, глядел на стены. Наверное, лучше было бы самому поехать, а не оставаться тут, он ведь офицер, лицо по важнее сержанта. Но было несколько «но» — первое, Иван плохо знал Кёнигсберг, а это значит долго бы ехал до штаба, а во-вторых — Иван ещё хуже, чем знал город, управлял автомобилем. Мамиев с этими справлялся намного лучше, а значит быстрее доедет за подмогой. «Если Света узнает, что я вновь один пошёл… Не хорошо будет. Надеюсь, она не узнает» — и в ворохе мыслей о разном, проскользила мысль о жене. Рокотов очень не хотел её беспокоить тем, где сейчас он. Надеялся на то, что сегодня всё обойдётся и она ни о чём не узнает. Немцы не заставили себя долго ждать. Спустя двадцать минут ожидания в коридоре послышался шорох и немецкая речь. Рокотов приготовился, осторожно взвёл автомат и выглянул из-за укрытия. По голосам Рокотов насчитал пять человек. Они переговаривались о том, что нужно достать ещё пару автоматов и кое-какую форму. Иван стоял, вскинув автомат, и слушал всё это. И неожиданно шаги стали приближаться к той самой комнате, где укрылся Рокотов. Иван присел за стоявший здесь стол и взял в прицел вход. В щель двери проглянул ствол автомата, а за ним появилась и вся фигура. Послышался голос из-за спины немца, который уже шагнул в комнату. — Чего ты тут нашёл, Макс? — выглянула фигура в кепке. — Да так… Показалось. — Макс обводил комнату автоматом. Не увидеть Ивана здесь было нельзя, а поэтому Рокотов нажал на спусковой крючок — либо он, либо его. В сторону вошедшего улетело сразу три пули. Наповал. — Ahnung! Russ! Russische! — завопил второй немец прячась обратно за дверью и тоже доставая из-за спины автомат. Рокотов дал в ту сторону ещё одну очередь. Полетели щепки дверного проёма. В ответ тоже очередь. Иван кинулся в сторону, ближе к входу, вновь присел, дал ещё три выстрела. По полу звенел металл гильз. А немцы нежалели патронов — стены покрывались дырками от пуль, мебель разрезалась горячим металом на щепки. Не высунуться. «Только бы гранату не кинули!» — надеялся Рокотов. И ещё он надеялся, что Мамиев уже в штабе и скоро будет у него подмога. Осталось только продержаться здесь и вместе с этим не дать уйти немцам. Переведя дух, Рокотов прикрывая себя огнём из ППШ, перебежал к толстой стене печи. Послышался стон по ту сторону стены, а потом отборная немецкая ругань. «Ранил кого-то… Или убил» — Рокотов своеобразно радовался, одним меньше… Ох, только бы не дать им вынести всё из тайника! И он не про вещи, а про оружие. А немцы продолжали всаживать в стены патроны. Рокотов иногда отвечал. У него только один магазин к автомату. Сквозь грохот выстрелов Иван сумел расслышать топот сапог. Кажется уносят! Только не это! И Рокотов решил рискнуть… Он по грудь высунулся из укрытия и вдавил курок до упора. Автомат забился, задёргался в крепкой хватке рук, яркая вспышка слепила глаза, а под ноги падали раскалённые гильзы. У дверей как подкошенные упали два немца. Тела их пробиты пулями. «И того, их должно остаться двое» — Иван внимательно считал врагов. Автомат в руках стал горячим, очень пахло порохом и немного гарью. Рокотов перешагнул первого убитого немца, высунул в дверь дуло автомата, осторожно шагнул в коридор — тут лежало двое убитых. Но слева раздались выстрелы. Иван инстинктивно пригнулся, спрятался обратно. Он перекатился к другой стороне дверного проёма, автомат вперёд себя. Вновь очередь летит в его сторону. По звуку Рокотов понял, у его противника тоже ППШ. Вопрос только, сколько у него патронов осталось. У самого Ивана, он чувствовал, в магазине совсем немного было их. Нужно беречь. Вновь в коридоре слышны шаги, осторожные, крадущиеся. Рокотов высунул автомат и дал очередь. А в ответ ему тоже — долгая автоматная очередь. Иван еле-еле успел спрятаться обратно. «Уйдут ведь!» — Иван понимал, что сейчас у оставшихся немцев очень удачное положение чтобы сбежать… Опять рисковать и идти напролом? Рокотов крепче сжал древко приклада, до боли в костяшках, вцепился в магазин. Откуда-то из глубины внутренний голос его говорил «нет». Он отговаривал Ивана вновь идти на риск. Ведь это могло получиться раз. На второй уже могло неповезти. А в коридоре меж тем вновь слышались шаги. Рокотов отполз назад, ближе к тому самому столу, вновь взял на прицел дверной проем. Пусть сюда только кто-то сунется! Шаги стихли… Послышался странный шорох… «Лишь бы не граната!» — второй раз уже молился Рокотов. Ведь если сюда бросить хоть одну гранату, то это верная смерть Ивану. Не осколки убьют, так добьют из автоматов, когда немцы войдут сюда. Комнатка небольшая, волна от взрыва крепко контузит. Рокотов напряжённо смотрел через прорезь прицела на проём… Пусть только сунутся!..***
Света резко остановила машину у дверей того, дома, о котором рассказал задержанный с вещами. Она не успела заглушить мотор, как через выбитые окна вырвались звуки перестрелки. — За мной! Быстро! — скомандовала Елагина выхватывая из кожи кобуры пистолет и находу взводя его. Она первая бросилась в подъезд. Следом за ней Дуденков, быстро выхватив свой пистолет. Руки крепко обхватили рукоятку оружия, Света деражала в прицеле лестничный пролёт. А сама буквально взлетала по ступеням вверх. Горохот перестрелки становился всё отчётливее. Так стало понятно, где стреляют, в какой квартире завязался бой. В нужной квартире дверь нараспашку. Света затаилась сначала за дверью. Грохнула ещё одна автоматная очередь. Стрелял ППШ. Света взглядом сказала Дуденкову держаться за ней. Света стояла прижавшись спиной к стене, сердце тарабанило в грудную клетку. Нужно шагнуть туда, вперёд… Но разум подсказывал — она же может выскочить прямо на пули… В коридоре послышался странный шорох. И Света решилась. Руку вперёд, курок уже чуть сжат… Перед глазами предстал широкий сумрачный коридор. У дверей в одну из комнат лежат два трупа. А рядом присел с гранатой в руке какой-то человек, рядом с ним лежит автомат… Спиной к ней сидит ещё один, в его руках тоже виднеется автомат. Человек с гранатой взялся за чеку внизу длинной рукоятки. Ещё одно его движение и она выскочит. А он уставился на неё дав понять второму, что за его спиной опасность. Света дожала курок. Выстрел! Пуля пробила точно по середине лоб немца с гранатой. Так и держа её в руках, он повалился назад. А Света недолго думая спустила пистолет чуть ниже и ещё раз вдавила спусковой крючок до упора. Второй выстрел. И второй немец с простреленным затылком упал к ногам своего товарища. Из-за спины Елагиной выглянул Дуденков. Он даже ничего понять не успел, а Светлана Петровна уже всех ликвидировала, рука не дрогнула ни на секунду, не сомневалась ни одного мгновения. Елагина так же осторожно ступая прошла в квартиру. В углу коридора она разглядела в полумраке ещё одного человека. На нём была то ли кожаная куртка, то ли кожаный плащ… Но лицо было молодое. Он держался за живот. — Tötet sie nicht!.. Ich gebe auf! (Не убивайте… Я сдаюсь) — послышался слабый голос немца, он умоляюще поднял взгляд на шагавшую по коридору Елагину. И она немного опустила оружие. Парнишка был совсем молодой. И оружия рядом она не видела. За Светланой Петровной зашёл Дуденков. Он оглядывался по сторонам, боялся, что откуда-нибудь высунуться ещё немцы. А из той комнаты, куда убитый немец хотел метнуть гранату, выглянула пыльная высокая фигура держащая в руке автомат. — Стоять! — выкрикнул Дуденков и навёл пистолет на вышедшего, — Руки вверх! — Да свои, Дуденков! Свои. — услышал он в ответ знакомый голос. Услышав этот голос Света мновенно обернулась. — Ваня! — и она бросилась к Рокотову, вновь сжала на нём свои объятия, — Живой!... Живой! По ступеням подъезда застучали сапоги, много сапог стучало по ним. А после в квартиру ворвался Дрёмов с солдатами. Однако, всё уже было закончено. Он опоздал к разборке. Но не опоздал фатально. Убиты были только немцы. Иван Григорьевич живой и здоровый стоял перед ним. А рядом Светлана Петровна. Вот кто сегодня точно успел!***
Солдаты осторожно унесли раненного немца, он был единственным выжившим, а значит был очень ценен. Рокотов показал Дрёмову схрон в шкафу. — …Вот зачем понадобилось грабить склад. — Рокотов изложил то, о чём догадался, — Очередная провокация могла бы быть. И вот те, кто в коридоре лежит, должны были её осуществить. Кстати, этим и объясняется такая наглость при налёте — три убитых солдата. — Да, — подполковник был очень доволен работой Ивана Григорьевича, — если бы они это устроили, нам не то что бы погоны сорвали, наши головы вслед за ними полетели бы. Рокотов согласился, именно так и было бы. — Как думаешь, эти шестеро связаны с подпольем, это его осколок? — выйдя на улицу спросил вновь подполковник. — Возможно… А может они просто недобитки, что мстят исподтишка. В любом случае, нужно нам будем того парнишку допросить. — Если выживет. Ты ж непожалел, две пули в живот ему загнал, — своеобразно подшутил Дрёмов, а затем по дружески похлопал плечо майора. — Но вообще, молодец ты, Иван Григорьевич! Есть чем Носовихина обрадовать! Да и нам с тобой оправдаться за прошлый провал. Да, теперь есть чем оправдаться. Всё это время Света ни на шаг от Рокотова не отходила. — Ну что, Иван Григорьевич жду тебя в штабе, — пожал подполковник руку Ивану, — Светлана Петровна, вам тоже благодарность от меня. Вовремя успели, мне Дуденков всё рассказал. Молодцы! Света скромно улыбнулась. Она и сама знала, что сегодня она успела к Ване.***
По возвращении обратно Рокотов неожиданно попросил всех, то есть Дуденкова и Йоффе, выйти ненадолго из кабинета. Света тоже хотела было выйти, думая, что это и её касается, однако Иван её остановил. Вид у него был от чего-то очень строгий. — Светлана Петровна, а вы останетесь, — весьма официально произнёс Рокотов, — У меня к вам имеется серьезный разговор. И Света осталась. Она встала около своего стола, скрестила руки на груди. Это у Вани к ней серьезный разговор? Интересно, о чём же? Это Света хотела бы с ним вновь очень серьезно поговорить. Очень серьезно! Дверь захлопнулась и Иван тут же шагнул близко к Свете. — Света, — тон уже не радовал, — Мы же договаривались, ты сидишь в штабе и никаких выездов на задержания! Ты почему туда поехала?! А если бы он в тебя метнул эту гранату?! Что тогда?! — он грозно нависал над ней. Однако, этим Свету не напугать! Да и она знает, что на это Рокотову ответить, знает, что сказать! — Что тогда?! Это ты у меня спрашиваешь, Рокотов?! — она с вызовом смотрела на Ивана, — Да если бы меня там не оказалась!.. Ты бы… Ты… — к горлу предательски подступил комок, голос начал срываться, — Тебя бы убили там! А ты, между прочим, тоже дал мне слово — слово себя беречь! Или что уже, твоё слово больше ничего не значит?! И Иван неожиданно остыл, глядя на то, как заблестели её глаза. Да, он же дал слово!.. — Да, я дал тебе слово. И я держу его… — Иван уже понял, что зря он затеял этот разговор, тем более в таком тоне, но ведь было одно «но», — Свет, ты пойми, беречь ты сейчас себя должна! — голос Рокотова смягчился, — Это ты сейчас должна быть в безопасности!.. И Иван осторожно сложил свои ручища на её пока ещё аккуратной тонкой талии. — В первую очередь сейчас нужно думать о нём, о нашем с тобой ребёнке… Вот кто действительно сейчас беззащитен! — голос Ивана опустился до шёпота, взгляд бегал от её лица к тому месту, где лежали его ладони, — Его защита — это ты, его мама… Слёзы Светы всё же блеснули по щекам, тонкой змейкой стекли вниз — эти его слова! А Ваня продолжал: — А я могу себя защитить, я сам могу о себе позаботиться. Он — ещё нет… Понимаешь, Светик? — Понимаю, — закивала Счета в ответ и смахнула ладошкой слёзы, — Только я же не могу спокойно сидеть зная, что тебе где-то там нужна помощь, что прямо сейчас тебя могут… Могут убить, — еле сдерживая слёзы прошептала она. И Рокотов прижал её к себе. Как же она боится за него! Как боится потерять его! — Светка, хорошая моя, — его руки обвили Светину фигуру, сама она вжалась в его плечо, — Я обещаю, что буду осторожен! Не переживай! И… Прости меня за сегодня! Прости! Он крепче обнял её. Только бы с ней всё было в порядке! Только бы их малыш увидел это свет! Иван часто теперь думал о том, что они уже не просто муж и жена, они не одни друг у друга. Их теперь трое, они теперь папа и мама. О совместных со Светой детях Рокотов думал давно. В первый раз подумал робко об этом ещё тогда, когда отношения со Светой только начались. Эта была случайная мысль из разряда «А что если?». Смелее об этом стал думать после того, как прожил вместе с ней месяц. Когда-то тогда родилась и мысль о том, чтобы сделать ей предложение. Но потом было тяжёлое отступление из Киева. Стало не до этого. Потом фильтрация, тюремная камера. Иван тогда был счастлив только от того, что удалось случайно встретиться в коридоре со Светой и узнать, что она жива, с ней всё в порядке. Это они пережили, снова настала служба, дела. Стало немного спокойнее и вновь его стали навещать мысли о браке, о том, чтобы со Светой построить свою новую семью, просто жить с ней ему уже было мало. И конечно Иван хотел чтобы в этой семье у них были дети. Вскоре они расписались, семья была создана. Оставалось только теперь создать в этой семье ребенка, но… Война разгоралась всё сильнее, армия оставляла теперь и Харьков. Один разрыв на переправе и настала долгая, мучительная от неизвестности разлука на года… Спустя четыре года, когда он вернулся в прокуратуру, от Федоренко Иван в случайно завязавшемся разговоре узнаёт — в их семье тогда, в сорок первом, мог появиться ребенок, но война… Но война… Рокотову стало ясно, почему Света стала другой — это от пережитого, от перенесённых потерь. В те дни ему порой казалось, что их семья не сможет выдержать этого шторма, она окончательно разобьётся о войну. Однако нет, пережитое только укрепило её. Да и Ваня слишком сильно любил Свету, чтобы отпустить её, тем более после того, что произошло с ней. В конце концов, можно ведь попробовать ещё раз… В сентябре сорок четвертого Света приехала к нему насовсем. Случайный разговор ночью, Ваня сказал о детях, а Света подскочила с места, сжалась, замотала головой и сказала «нет!». Рокотов ошарашенно стоял рядом, смотрел на неё и не понимал — почему «нет»? Она не хочет иметь детей?. «Я больше не могу иметь детей, Ваня…» — похоронно произнесла она в пустоту комнату, боясь сказать эти слова глядя на мужа. А Ваня встал как вкопанный, скованный услышанным и не зная, что ответить на это, что делать теперь с этим… Он даже не думал, даже не предполагал, что всё может быть так!.. Рокотов стоял позади Светы, смотрел на неё в растерянности и отчаянии. Потом они долго про это даже не упоминали. Иван боялся про это говорить, а Свете было больно об этом даже думать. Хотя иногда ночью, когда Света глубоко засыпала, Иван позволял себе надежду, что случится чудо и всё образуется у них. Но время шло, ничего не менялось. Они по прежнему молчали об этом. Лишь однажды ночью, в мае, Света, доведя саму себя мыслями о том, что она неправильная, проговорилась Ивану. «Зачем я тебе такая?» — вырвалось у неё, Света ведь не хотела сковывать его своей неполноценностью. И от того, что Ваня, зная всё, никуда не уходил от неё, не бросил, не развёлся, она накручивала себя ещё больше. А Ваня её действительно просто любил. Даже такую. Он остался не из какой-то жалости к ней, нет. Он был с ней из любви! Прошло лето, жизнь стала чуточку спокойнее. О своих детях Рокотов практически уже не думал, Света же окончательно смирилась со своей участью, со своей судьбой. А теперь их судьба взяла и всё вновь поменяла, переиграла, словно бы передумала своё прежнее решение. И вот теперь Ваня обнимает Свету зная, что их уже не двое — их теперь трое. В их семье всё же будет ребенок. Пока один. Но Иван уже задумывался и о втором. Пока у них ещё есть время. Пока окончательно не ушло вместе с годами их здоровье и силы. Ваня хотел чтобы в его семье стало как можно больше детей, его со Светой ребятишек.