Напарники

Pov Мирта Спать на дереве совсем не удобно. Я постоянно сползаю, только верёвка удерживает. Катону везде хорошо, лежит и не жалуется. Приподнимаюсь и понимаю, что у меня кружится голова. Трогаю лоб рукой, он очень горячий. Не могла же темпиратура подняться? Чувствую себя ужасно. Пытаюсь слезть с дерева, но ничего не выходит. Мои руки трясутся, ноги не слушаются, а глаза закрываются. Уверена, что пусти я сейчас нож, промазала бы. Напарник просыпается из-за моих шумных попыток спуститься вниз. Он почему-то удивляется и сильно пугается. Быстро перепрыгивает со своей ветки на мою слезает с дерева. Показывает, что я могу прыгнуть. Сейчас, я либо верю Брауну и падаю, либо не верю и остаюсь здесь умирать. Плохо и то и другое, но всё же решаю прыгать. Аккуратно сползаю с ветки и лечу вниз. Кричать нельзя, если услышат, то найдут, а если найдут, то меня точно убьют. Напрасно я боялась, Катон легко подхватил меня и не дал удариться об землю. Вижу по его лицу, что все плохо. У меня жар. От чего только? Вчера всё было нормально. Браун не знает, что делать. На дереве спрятаться не выйдет, под деревом — опасно. Мы размещаемая у корней и получаем лекарство. Приложена записка от Брута: «Завтра будешь здоровой, но сейчас только Катон может тебе помочь». Чудесно! Целый день сидеть и терпеть боль, зная, что только несносный напарник в силах тебя защитить. Вдруг, слышу голос Клавдия Темплсмита. Что за объявление? — Поздравляю всех, кто находится в игре. Попасть в шестёрку лучших дорогого стоит. Так держать! Уверен, Дистрикты 2, 5, 11 и 12 гордятся своими трибутами. В связи с некоторыми произошедшими событиями, правила Голодных Игр меняются. Теперь, двое трибутов из одного Дистрикта могут победить вместе. Удачи, и пусть она всегда будет с вами! — произносит Клавдий. Около минуты мы не двигаемся, осмысливаем сказанное. Потом, наконец, до нас доходит, что произошло. Не придётся убивать друг друга! Мы можем победить вдвоём! Я счастлива, не смотря на ужасную боль. Катон достаёт таблетку и кладёт мне на руку. Я беру бутылку с водой и пью лекарство. Надеюсь, поможет… Мы не обнимаемся, не кричим от радости, хотя мне очень хочется, но самочувствие не позволяет, а Браун явно волнуется. С неба к нам спускается странный парашют, не такой, какой приходил раньше. На крышке был указан номер нашего Дистрикта, это подарок от жителей! Они заплатили много денег, чтобы порадовать своих трибутов. Внутри оказался чай. Странно… На термосе красовалось моё имя. Что это значит? Дистрикт верит в мою победу? Непонятно. Делаю большой глоток, очень неприятный вкус, но я припоминаю что-то. Я уже пила это раньше. Точно! Это от головной боли! В Академии я часто пользовалась таким отваром, после тренировок не могла ничего делать, боль в голове была нестерпимой. Жители Дистрикта 2 решили помочь мне чувствовать себя лучше. Боль пройдёт сейчас, а завтра закончится жар. Чем я заслужила такую милость? Объясняю Брауну, что мне прислали. Он восхищается, встаёт и произносит: — Спасибо, жители нашего Дистрикта! Вы спасли Мирту, — кивает головой и возвращается ко мне. Наверное, капитолийцы приникли к экранам и смотрят на нас, интересно же, чем всё закончится? Катон приобнимает меня за плечи и прижимает к себе. Приятно чувствовать его близость, дружескую поддержку и теплоту тела. Никакой любви, разумеется, не видно, чувства только у меня, а Браун просто дорожит нашими отношениями. Весь день я проспала, напарник был рядом, не отступал ни на шаг, подавал еду и воду, кормил таблетками и прижимал к себе в моменты холода. В Капитолии все, небось, ликуют. Рассекретили наши чувства… Дураки! Не понимают что-ли? Профи были созданы, чтобы убивать. Не замечаю, как произношу это вслух. Катон улыбается и отвечает: — А рождены, чтобы дружить и любить, как и все остальные люди, — поверить не могу, такое сказал мой напарник? — Мы не такие. Значит, есть исключения, — тихо рассуждаю я. — Не знаю, как ты, но я уже давно чувствую нечто незнакомое, — Браун стесняется говорить на эту тему, я вижу. — Просто помолчи, — прошу его я. Парень прикрывает глаза и откидывается назад. Через пару часов ему меня на дерево поднимать, тяжело будет. Когда я уже привязана к ветке, а Катон сидит на соседней, на небе появляется герб Капитолия. Сегодня никто не умер. Быстро отключаюсь и просыпаюсь только вечером следующего дня. Слышу голос напарника: — Я переживал, думал, что тебе плохо, — Браун дотрагивается до моего лба и ахает. — Ты не горишь больше! И правда, чувствую себя отлично, словно вчера и не умирала вовсе. Лекарство и чай сделали своё дело. Я благодарна Дистрикту и спонсорам, они спасли мне жизнь. Решаю до конца успокоить Катона: — Всё просто прекрасно! Ничего не болит, — парень прищуривается и ухмыляется, иногда, я не понимаю, что значат его жесты. Мы быстро собираемся и углубляемся в лес. Осталось убить Лису, Цепа, Огненную и женишка. Последние точно в союзе. Про пятую и одиннадцатого сложно сказать. Темнеет. Мы садимся на траву и смотрим друг на друга. Не думала, что вдвоём будет так тяжело. Нет, не физически, скорее эмоционально. Катон вздыхает и предлагает мне поспать. Отвечаю ему, что не хочу, недавно встала, а уже опять ночь. После этого, Браун ложится и просит, если что, сразу кричать, а не драться одной. Я киваю. Достаю нож и глажу рукоятку, втыкаю остриё в землю и решаю сделать кое-что важное. Открываю медальон и смотрю на письмо. Нужно ли оно? Ведь теперь мы можем победить вместе и уехать домой. Решаю оставить, мало ли… У меня нет огромной уверенности, что я выживу. Если придётся, прикрою собой Катона. Мне всё равно на свою жизнь, главное — спасти Брауна. Знаю, что обещала Эмили прожить больше, чем она, Катарине — вернуться, Сигану — обнять его ещё раз, Бруту и Энобарии — никогда не здаваться, напарнику — победить, но всё это кажется невозможным, даже не знаю почему. *** Солнце встаёт. Чувствую, что сегодня будет очередной скучный день. Не могу больше ждать. Я хочу большего, хочу убивать, мучать и веселиться. Катон открывает глаза и улыбается, последнее время он слишком счастливый. Мы хватаем наши скудные пожитки и отправляемся к Рогу Изобилия. Мне надоели эти бессмысленные хождения туда-сюда. Хватаю самый большой нож и размахиваю им, перерезаю ветки и царапаю стволы деревьев. Браун понимает мою злость, он сам чувствует тоже самое, но оставшиеся трибуты умны, нечего сказать. Огненная и женишок где-то спрятались, Франческа бегает повсюду, бывает везде и нигде одновременно, Цеп сидит в поле и не уходит. Мы останавливаемся у самой поляны и смотрим по сторонам. Никого нет. Дальше не идём, опасно. Катон достаёт мясо и мы перекусываем. Вода медленно заканчивается, надо набрать ещё в водоёме у Рога. Браун оставляет меня и, схватив меч, бежит к озеру. Я неотрывно слежу за его передвижениями, не могу упустить из виду, должна прикрывать. Он наполняет мою бутылку, а потом свою, завинчивает крышки и возвращается. Мы пьем совсем немного, нельзя тратить такие ценные ресурсы понапрасну. День выдался жарким, мы то потели, то сохли, а потом всё заново. Я устала, даже слишком, боюсь, что скоро умру от тяжести в конечностях. Вечером, мы смотрим на закат. Возникает такое чувство, что я больше никогда не увижу лиловое небо и солнце, уходящие за горизонт. Пытаюсь убедить себя, что это не так. Смотрю на Катона, он не отрывает глаз от облаков, и я вспоминаю всё, что мы прошли вместе. Вижу Академию и размахивающего мечом мальчика, он такой маленький, но такой сильный. Рядом с ним я выгляжу ничтожно, лишь то, что я никогда не промахиваюсь, делает меня особенной. На Жатве, мой напарник выглядел уверенно, как и всегда. На тренировках и на интервью, он безбожно врал, что ничего не боится. Парад Трибутов стал началом нашей дружбы. Самые приятные события произошли в поезде, когда нам хотелось постоянно смеяться. Сейчас, всё это кажется безумно далёким. Не замечаю, что одинокая слеза скатывается по моей щеке, не представляла, что быть трибутом так сложно. Я просто хотела славу и признание, в случае смерти, я считала, что многого не потеряю, оказалось, что я ошибалась. В Капитолии я обрела людей, которым реально дорога, один из них всегда был рядом. Обещаю себе, что никогда не забуду, как мы хохотали с Катоном, как говорили с Сиганом, как спорили с Брутом и Энобарией, как давала интервью Цезарю, как покоряла распорядителей, как злилась на Диадему, как дорожила Марвелом, как убивала невиновных детей, как слушала речь президента, как встретила родителей после стольких лет разлуки. Такие моменты люди вспоминают в самый печальный момент их жизни, Эмили часто так говорила. Я её любила, но Игры отняли девушку у меня, как и радость, и доверие, и помощь, и силу, и ярость, и привязанность, и жестокость, и восхищение, и счастье. Только любовь всё ещё живёт в моём каменном сердце. Напарник посмотрел на меня и подсел ближе. Он спросил: — Скучаешь? — По кому? — интересуюсь я. — Я не могу без свободы, лишая детей свободы, люди получают только глупое шоу, после которого сами плачут, — злобно говорит Браун. — Дело не в этом. Проступок побуждает наказание, а наказание приходит под руку с контролем. Понимаешь? — отвечаю я. — Пытаешься оправдать Капитолий? — спрашивает Катон. — Просто не хочу ещё больше разачаровываться в людях и их решениях, иногда это очень тяжело, — говорю я. Мы аккуратно ложимся, и я закрываю глаза. Сегодня дежурит Катон. Пора успокоиться…