***
21 октября. 1973 год. Большое метро Южной Кореи не перестает удивлять семнадцатилетнего Юнги. Он стоит напротив какого-то Господина, который ждет свой скоростной поезд. Удивительно, не так ли? Богатый и влиятельный человек ждет свой вагон. Видимо, кто-то скатился на должность ниже. Юнги сдерживал мимические мышцы, чтобы непрошеная лыба не выскочила на лице. Парень подошел ближе, невзначай глядя по сторонам. Мин не чувствовал страха. Порой вообще ничего не чувствовал. Скажем так: он чувствовал что-то только тогда, когда дело касалось его друга — Чон Хосока, или же его любимого дела — преступлений. В такие моменты в нем разгорался огромный азарт, смешанный с адреналином. Даже если снаружи он кажется спокойным и уравновешенным, внутри него бушуют самые интересные эмоции и чувства, которые порой действуют за него самого. Рука в черной кофте протянулась к дорогим брюкам, пока вторая похлопала мужчину за противоположное плечо от нужного ему кармана. Коричневый тяжелый портмоне оказался в его владениях. — Прошу прощения, Сэр. — Лопатник переместился за его спину. Юнги поднял брови и сделал максимально невинные глаза, прям как у девственника. — Не подскажите ли, на какую сторону сесть, чтобы оказаться в Чонногу? Мужчина прищурил глаза, обогнув окрестность. — Вам на ту сторону. — Он указал пальцем за спину Юнги. — Вагон будет минуты через две, поторопитесь. — Благодарю Вас, Мусье. — Парень улыбнулся самой широкой улыбкой, развернулся на пятках и быстрым уверенным шагом направился в сторону, указанной богатеньким хахалем. Милое выражение лица сменилось на решительную ухмылку. Он остановился у противоположной стороны богатея. — Мусье? — Мужчина повторил слова странного парня уже в пустоту, так как тот уже ускакал. Шумно выдохнув, он покачал головой в знак недоверия. Его взгляд упал на свою левую руку, чтобы проверить время, так как уже давно ждет свой транспорт и вот-вот опоздает на важную встречу. Но запястье пустовало. Мужчина судорожно стал оглядываться в сторону только что ушедшего неизвестного молодого человека. Но Юнги уже заходил в свой вагон, звеня золотыми часами и шурша гринами в своем кармане. И очередная его вылазка осталась в плюсе.***
12 марта. 1990 год. — У меня есть нажива поширше. — Мин Юнги сидел у себя дома напротив своего друга в большом кресле, который был обшит темно-зеленой тканью, разработанной специально для него. — К тому же, людей я уже нашел, точнее человека. Если можно так сказать. — Мужчина улыбнулся, складывая руки на груди. В детстве он никогда не думал, что преступная деятельность станет его смыслом жизни. А сейчас выходит так, что он обсуждает план действий обхода одного типа. Зато с Хоби. Возможно, без него не было бы такого дохода. Каждая чужая зеленая купюра зажигала его глаза, заставляла гореть их ярко-красным пламенем. Дорогие тачки, черные костюмы из ткани на заказ, элитные районы, тяжелые и холодные стволы. Все это — дает ему настоящее нечеловеческое счастье. — Ну, что за нажива? — Чон Хосок заинтересованно поднял левую бровь, протягивая руку к столу за холодным стаканом коньяка. — Как насчет того, чтобы навестить депутата? — Его улыбка стала еще шире. В ответ Хосок лишь отразил оскал своего друга. Для Юнги это значило лишь согласие. — Отлично. — Мужчина хлопнул в ладоши, перед этим поставив стакан на место, и поднялся с теплого места. — Тогда мы выезжаем, направляемся к моему старому знакомому.***
28 июня. 1980 год. Холодное дуло пистолета соприкасалось с виском владельца какого-то жилого комплекса в Сеуле. Мужичок сидел на коленях, его всего трясло, из-за чего Мин посмеивался. — Ну что, Мистер Ким, будуте еще гнать на Гуки? — Рот Юнги искажался в улыбке, но глаза не выражали никакого веселья. — Надеюсь, мы уяснили этот урок. Сто пятьдесят лимонов наликом — и вопрос исчерпан. Ким очень быстро закивал головой, соглашаясь на предоставленное условие. Этого всего бы не было, если бы Чон Чонгуку не перешли дорогу, а при каких обстоятельствах — никто разбираться не стал. В сторону Чонгука лилось слишком много оскорблений и гонора. Очередное базарило, которое уж слишком сильно в себе уверенно. Юнги перехватил у него несколько сумок и, перед тем как уйти, сказал: — Еще раз что-то будет против Гуки — будешь стонать в тряпочку и умолять о пощаде, захлебываясь в собственных слезах и слюнях. Уяснил? Господин Ким теперь был привязан к своему стулу на рабочем месте, но это не мешало ему ответить. — Да, да. Подобного больше никогда не будет. — С мольбой в голосе и плача произнес мужчина. — Надо было раньше думать, иначе не пришлось бы давать обещаний сейчас. — Хосок был серьезным и твердым, словно сталь. — Ариведерчи. — И парни покинули помещение, а затем и здание.***
12 марта. 1990 год. — Ну что, как поживает наш Чонгук? — Приглушенная и расслабляющая музыка звучала со всех сторон приличной квартиры в центре Сеула. — Ну че ты, Гуки, до сих по клофелину? — Парень двадцати четырех лет злобно посмотрел на Мина. — Да ладно, не заводись, ну. — Фирменная улыбка Юнги могла ослабить пыл любого. — Да ты что, живешь с депутатом? — Мужчина удивленно поднял брови и округлил глаза. Он ткнул локтем Хосока, который сидел по правую сторону от него. — Слыхал? — Он перевел взгляд на него. Чонгук сидел с невинным видом напротив мужчин, которые были одеты в похожие деловые костюмы, видимо парные. Парень тоже не отставал, но его пиджак все же был поскромнее, но это не давало ему ослабить хватку. — Да-да, не так давно переехал. — Чонгук искренне улыбнулся. Возможно, парень и вправду был слишком наивным, либо же включал свои актерские навыки и вне театрального университета, который тот закончил пару лет назад. — Кстати, спасибо, что позвали, а то с загруженным графиком Сокджина не выйдешь никуда. — Да не за что, если тебе будет скучно, в первую очередь звони нам, мы всегда на связи. — Хосок показательно подмигнул и сделал из руки импровизированный телефон, прислоняя его к уху, на что Чонгук слегка посмеялся и кивнул в знак благодарности. — Купил хату? Где нарыл-то лоха такого? В Италии? Бля, Хосок, слыхал, как Гуки живет мохнато? — Юнги выглядел весело и смеялся. Слова его не вызывали неловкости или стыда со стороны Чонгука. — Слушай, ты бы помог ребятам, а то дела не очень. У нас на любой пирог имеется бензопила. Чон непонимающие сощурил глаза и стрельнул свой взгляд на лицо Хосока. Но он также улыбался, не подавая странного вида. — Гуки, ты это, не кипишуй. Ты же знаешь, без хуйни я правосудие вершу. Да ладно, че ты напрягся? Я ж это, шучу. — Белоснежные и острые зубы Юнги светились из его небольших, но мягких на вид губ, всю хитрость которых заметил лишь старший Чон. Мин потрепал младшего за плечо, как бы говоря «не бери в голову». — Давай подумаем, как так дело замутить, чтобы и нам что-то упало, и ты не обеднел. — Рука его переместилась в сторону бокала с красным вином. Делая глоток, мужчина прикрыл глаза и издал приятное мычание. — Тем более, — он продолжил, — судя по этим ключикам от Кайенна, этот твой слуга народа неподдельно запал на твое тело. — И душу. — Не забыл упомянуть Хосок. — И душу. — Послушно повторил Мин. — Это, слышь, Гуки, — мужчина слегка замялся, — ты там, куда он цепляет тебя, применяй уши. Понятно, что и твой Сокджин — типочек ушлый, но и ты не пальцем деланный. — Давай, через неделю встречаемся по высланному нами адресу ровно в восемь. — Хосок сверкал своими ямочками на щеках, которые выражали большое доверие.***
19 апреля. 1982 год. Парни находятся в самом скрытном клубе Сеула, в который возможно попасть исключительно по связям. Хосок и Юнги сидели в дальнем углу помещения, рассматривая каждого человека здесь, иногда попивая излюбленный коньяк. На глаза Хосока попался мужчина средних лет. Он видел его здесь впервые. Тот лез к какой-то местной в этих кругах профурсетке. Видимо перебрал с алкоголем. Чон пнул друга под бок, обращая сначала внимание на себя, а потом кивком головы перевел его на ту пару. Юнги молча повиновался, следя за взглядом Хоби. Карманы его брюк были толстыми, показывая количество купюр при себе. Что ж, да начнется делюга! Хосок взял чистый стакан, заливая его алкоголем. Из-за пазухи достал ампулу с порошком, мгновенно отламывая кончик и высыпая весь клофелин, который так любил использовать Гуки, в сосуд с темной жидкостью. Мин весело хмыкнул и выдал: — Набодяжил, так набодяжил. — Он похлопал Чона по плечу. На что тот показал свои клыки и встал со своего места, направляясь в сторону новой жертвы. — Эй, Мусье! — Хосок ухватил мужчину за плечи, отрывая от девушки. Она благодарна кивнула, хотя, если так подумать — это ее работа. — Как насчет выпить за это чудесное место вместе? — Он легонько потряс стаканом в руке, чтобы не выплескать содержимое. — Как Вас зовут? — Чхве Генхи. Я буду очень рад составить Вам компанию! — Не очень внятно полились слова из его рта, но Чон все прекрасно понял. Интересно, почему его еще не выперли за двери? — Что ж, тогда этот фужер Ваш, Чхве Генхи. — Хосок протянул ему абсолютный яд. Умело выхватив у парня алкоголь, Генхи жадно стал поглощать жидкость. Этот мужчина только что оплатил свой билет на тот свет буквально на глазах Чон Хосока и Мин Юнги, который глядел на них со стороны. — Ну, приятно было угостить Вас, Чхве Генхи, но мне уже пора, прошу прощения. И след простыл от этих двух парней, словно они здесь и не появлялись. А Господин Чхве через полчаса будет видеть бесконечные сны уже с пустыми карманами. Если, конечно, не найдется добродушный человек, который обратится за медицинской помощью. Но доза была смертельной, увы.***
22 марта. 1990 год. — Ну что вы опаздываете? Договорились ровно в восемь. Мы с Сокджином сегодня идем в гости. — Чонгук, несмотря на свою искренность и доброту был весь на нервах: трясутся руки, вокруг пять окурков. — Просим прощения, Чонгук-и, в городе пробки. — Чон Хосок как всегда неотразим: милые ямочки, темно-серый костюм, гладко уложенные волосы назад и одна единственная прядь, которая падает на глаза. Наряд Юнги же отдавал более мрачный вид: блондинистые пряди были разделены на пробор по левую сторону, черный костюм и такого же цвета рубашка, но приветливая улыбка придавала его образу более любезный и доброжелательный вид. Когда все трое расселись по местам, Чонгук в очередной раз оглянул зал из самого дальнего и неприметного угла ресторана, все больше замечая по сторонам очень строгих лиц. Сразу понял, место не из простых и различных шишек здесь валом. Но, несмотря на это, ему было не страшно в компании Юнги и Хосока. Как-то раз, еще молодые Чон и Мин спасли растерянного подростка от перестрелки в только что появившемся в Сеуле метро, которую они же и устроили. Полиция ничего не могла с ними поделать — хорошая маскировка и гениальное мышление — и тебя никто не найдет после совершенного преступления. Уже на протяжении многих лет эту пару все никак не поймают. Может мозги офицеров не дотягивают до уровня этих мужчин? Все может быть. С тех пор Чонгук стал каким-никаким советчиком для своих спасителей, которые всегда помогали этому парнише. Гук часто участвовал в криминальных делах, в роли глупого подростка, случайно везде спотыкающегося, инвалида, который нуждался в помощи и многие другие выходки проходили на ура. До сих пор проходят. — Ну, расскажи лучше, че там слыхать? — Юнги заинтересованно наклонился в сторону Чонгука, когда недалеко от них проходил молодой парень. — Официант, двести Хеннесси! — Хосок привлек к себе внимание звонким голосом, вдобавок подняв руку. — Ну че-че. Ничего внятного, никакой конкретики. Какие-то офшоры, переводы, советники. В общем, мало чего ясного. — Младший Чон пожал плечами. А Юнги снова улыбался. — Вот тебе, Гуки, диктофон — включай тихонько рядом с Сокджином. Сам делай, что хочешь, а аппаратурка пусть пишет. Через недельку здесь, в это же время. Давай, Гуки, не стухли, мы в тебя верим, беги. Оставив мужчин наедине, Чонгук на скоростях покинул заведение. — Ваш коньяк. — Официанта озаряла сладкая улыбка. Он поставил на стол два стакана со льдом и бутылку с ядом. — Приятного времяпровождения. — Он исчез так же быстро, как и появился. — Ну что ж, Хоби, выпьем за успех Гуки. — Мин разлил алкоголь по сосудам и придвинул один из них своему другу. — Выпьем.***
3 декабря. 1984 год. Встреча в загородном доме не предвещает ничего хорошего. А уж тем более с человеком, который неровно к тебе дышит. Ким Намджун таковым и является. У него в роду есть полицейские, которые все никак не могут поймать Мина и Чона, но Ким уверяет, что никому не сдаст. Тяжко верится. У Кима есть секретное предложение, в которое ни в какую не хочет просвещать парней через связи. Что ж, приходится действовать напрямую. Начало зимы давало знать о себе своими холодами, что не очень радовало Юнги. Холода равны теплой одежде, а в объемной одежде работать сложнее. Хотя даже это не останавливает Мина. Именно поэтому на парнях сейчас зимней одежды по минимуму. Они сидят в черной машине, спереди и сзади которой едет охрана. На брюках у каждого висит кобура с ружьем, отлично скрытая пиджаками. Парни уже подъезжали к частному дому в глуши, когда у ворот показался сам Ким Намджун. Выходить из нагретой машины оказалось довольно трудно, но выполнимо, поэтому, поздоровавшись, ребята уже шли по каменной тропинке в дом, не забыв при этом охрану. — Итак, — Намджун улыбался, сидя на диване, — чай, кофе, Хеннесси? Юнги звонко рассмеялся. — Спасибо, конечно, но мы воздержимся. — Отчеканил Чон. — Ох, вы такие недоверчивые. Ну, если вы не против, то я выпью коньяка. — Он щелкнул пальцами, не отводя взгляда от парней. На зов быстро прибежала девушка с подносом, на котором стояли стакан со льдом и бутылка. — Спасибо. — Перейдем к сути, Намджун. — Терпение Хосока постепенно кончалось, из-за чего в голосе проскакивала грубость. — Подождите, мне нужно добавить еще парочку… Ким был нагло перебит Юнги: — Резче, Намджун. — Мин уже не скрывал своего недовольства. Ким кивнул скорее своим мыслям, чем Юнги. — Я вот не пойму. Вроде вы такие наивные, что согласись на встречу, а вроде больше ни на что не ведетесь. — Джун снова рассмеялся. Чон свел брови к переносице. — Еще одно резкое движение, Ким, и от этого места ничего не останется, ты же знаешь нас. — Чон говорил медленно, не упуская каждого шороха. — В отличие от тебя, Чон Хосок, я не думаю, а действую. — А стоило бы. По всюду раздались выстрелы, пробивающие стекла. Мин и Чон вскочили со своих мест, выбегая на улицу и бросая Намджуна позади. И ежу было понятно, что это обычная замануха, поэтому Юнги решил перестраховаться. На всякий пожарный. Три черных машин уехали так же быстро, как и приехали, оставляя за собой только пыль дорог.***
29 марта. 1990 год. Чонгук ждал своих друзей все в том же ресторане. На этот раз Юнги и Хосок не опоздали, за что младший Чон был безмерно благодарен. Как раз не забыл нужный диктофон, где записал интересующие мужчин диалоги. — Принес? — Мин как обычно на позитиве, не давая просесть грусти или печали. — Естественно. — Гук отражал настрой Юнги. Из записи стало ясно: лимон туда, два отсюда, там суд, тут ссуда, что-то едят, стонет Гуки, звенит посуда. Мужчины записи гоняли, как на охоте зайца. За добро этого Сокджинушки по-любому надо браться. И вдруг — холодный пот по спине, Юнги услышал верный варик: «В двух сумках четыре с половиной лимона гринами. В понедельник в два часа на Чунгу, будет стоять красный Хендай Соната, в нем оставишь бабки. Ключ в зажигании, документы в козырьке. За машиной будет смотреть подсадной в ларьке» — Отличный куш, мужики. — Хосок радостно захлопал в ладоши. Юнги улыбался. Он уже знает исход событий. Он уверен в себе всегда. — Спасибо, Гуки, мы как обычно должны тебе. — Мин протянул руку в сторону парня, чтобы пожать тому руку. 1 апреля. 1990 год. Хосок двинулся к назначенному месту в воскресенье. Ларек был небольшим, самым обычным. Куча журналов, полно канцелярии, игрушек, жвачек. Рай любого школьника. На месте работала хорошая женщина, Чон вручил ей двадцать тысяч. — отправил в отпуск. Прикинулся как подобает работнику киоска. Соната стояла на месте, Тэхен проверил ее насчет сигналки: — Все в порядке? — Все в порядке! — Ким Тэхен шмыгнул носом, поправляя кепку. — Все в порядке. — Повторил парень. — Все гладко. Хосок заложил под седло плетку, патроны, лимонку, под второе — шмаль, кокс и фальшивые баксы в догонку. Понедельник был пасмурным, в центре пробки. Хосок отзвонился Юнги: Пришел этот, Сокджиновский бобик, дал тому десярик, чтобы в ларьке погреться. Чон налил ему горяченького чайка из термоса. — Главное — до дна! — Посмеялся Хосок. В час тридцать все были на месте: Юнги на Форде, с ксивой, с табельным Макаром, в полном обвесе. С Юнги крепкие ребятки на камуфляже. — Такое вот папье-маше, бля, такой вот муляжик. — Юнги придавал атмосферы самому себе и другим его другалям. Подъехал Чимин с камерой, время два, без двадцати. К Сонате на двух сумках подходит какой-то тип. Закинул все дела в тачку и не торопясь в обратку. Хосок цинканул: «сокджиновский бобик от чая лег на лопатки». К Сонате следом прискакал широкоплечий додик. Открывает, садится, заводит, глохнет — хорошая работа, Тэхен! Поперли: Чимин с камерой, трое в масках, подплывают на Форде, Сокджина валят на пол, в браслеты, подняли, включая съемку. Хосок дергает сумки и проходняками в тачку. Этот додик завопил: — Тут какая-то ошибка! — Глаза в пять копеек, пот со лба, Сокджин явно заерзал очком. Юнги ксиву ему в лицо. Из-под сиденья типок извлекает заложенный форшмак. — Это не мое, уберите камеру! — Сокджин продолжает вопить, дергаясь в разные стороны. Парни грузят объект в синий Форд на номерах и мигалках. Спрашивается, откуда такие колеса? Спасибо смекалке! Юнги поправляет пиджачок, паричок, усы. Присаживается в Форд — двинулись. — Я депутат Национального собрания. — Сокджин заискивается и тусуется. — Понятно. — Юнги скучающе отвечает. — Откуда у вас в машине наркота, взрывчатка, лимонка и дуло? — Мин, что сидел на переднем пассажирском, стрелял взгляды на зеркало заднего вида. Заглядывал в щенячьи глаза Кима. — Вы задумали в парламенте устроить теракт? — Ну что вы! Все не так! — Мужчина смотрит в то же зеркало, встречаясь взором с водителем. — У нас перед законом все равны. И депутаты, и домохозяйки, и копы, и воры. Повисла пауза. Депутат белый, словно тело в морге. — Пятьдесят миллионов вон наликом у меня на Каннам. — Шепот Кима еле дошел до Мина, на что тот ответил: — Конечно, я понимаю, но, Сокджин, в Вашем положении необходимо к нам более существенное предложение. — Сто — и едем, но только не на Содэмунгу! — Таким же шепотом. — Сто и едем. Эй, капитан, наболтай мигалку! Юнги на удивление в разговоре с депутатом был серьезен и вообще не улыбался. Дальше Сокджин молчал, трещала лишь бутафорская рация. Юнги был доволен собой. Подъехали к Сокджиновскому адресу. Загородный дом в глуши леса. Открылись ворота, Джин щеманулся ко входу. — Сокджин, две минуты и главное — не мутите воду. — Понял, понял. Ребята на нервах: «Зачем отпустил его одного?», а Юнги на спойняке: «Успокойтесь, режиссер уверен в кино». Ровно через две минуты Сокджин вылетел с сумками, кинул бабки в багажник. Тут к нему сзади подплывает наш Гуки: — Джин-и, что случилось? Я мясо твое любимое пожарил. — Чонгук мило улыбался своему сожителю. — Все нормально, Чонгук-и. Господа уже уезжают. — У Кима снова пот со лба. Юнги в очередной раз скалится. Тронулись, не торопясь, подэхе темнело. Звучала какая-то хуйня по ФМ. Навстречу проскочила Сокджиновская Бэха, Джип с охраной. Ребята рванули под мост, на мост, с моста, между домами. Юнги предвкушает погоню, кипиш, очнется от чайка тело в ларьке. Пробьются фамилии, левые номера на Форде. Но Форд со всем палевом уже догорал в лесополосе, а Юнги и парни бежали в Сеул на стареньком Мерсе. Стали богаче на девять и пять одним махом. Теперь копы держат в страхе работяг и олигархов. Это стремно, но на руку бродягам. Делюга — прямо песня! Ай да Гуки!***
15 апреля. 1990 год. — Друзья, тост! — Юнги встал со своего стула. Вокруг него расселись соучастники. — У вас есть лям — мы идем к вам! Мы, так сказать, этот ваш лям ням-ням-ням. Тем более, у вас их дохуя и один лимон — хуйня. Это не грабеж, это искусство, театр, тут все по ролям. — Он сделал паузу, оглядывая каждого сидящего за столом его кухни, останавливаясь на Хосоке. — Мы идем к вам! — После чего, под громкие возгласы коллег поднял свой бокал, призывая к этому остальных.