Моя пустота

✦ .....- он, прикинь, говорит мне типо «гребаное дерьмо чувак, твой дружок приложил меня микрофонной стойкой прямо по заднице». Снимает штаны и показывает огромную красную полоску. Блять, я чуть от смеха не задохнулся. Она реально была… Глухой кашель, неожиданно раздавшийся позади меня, заставил Джорди резко прерваться. Он замолчал на полуслове и мы повернули головы, одновременно, как два попугая, уставившись в темное пространство дверного проема. Светильник снова комично мигнул, отпугнув мошек, словно в каком-то низкосортном ужастике. Мэнсон зашёл молча и со скрипом придвинул к столу чёрное пушистое кресло, одиноко стоявшее все это время возле окна. Неторопливо обогнул его и, как ни в чем не бывало, уселся между нами. За окном у самого горизонта начинало еле заметно светлеть, мягкое розовое свечение окрашивало верхушки сосен алым сиянием. До меня, кажется, только сейчас дошло, что мы проторчали на кухне всю ночь. — Ну давай, погадай мне на кофейной гуще, Джорди. Гитарист невозмутимо схватил мою кофейную кружку, со знанием дела заглядывая внутрь. Потряс и высыпал содержимое на стол, собирая в кучку. — Духи говорят мне...... Мэнсон наклонился ближе, оперевшись о стол, с интересом выжидая вердикт. …- говорят, что ты сука и в один прекрасный день сдохнешь от передоза, мать твою. — Они тебе это каждый раз говорят. Джорди тупо пожал плечами, а Мэнсон прыснул, основательно разваливаясь в кресле. Красные потерянные глаза и потрескавшиеся губы ненавязчиво напоминали о «плодотворно» прошедшем вечере. Он бросил короткий взгляд в мою сторону. Задержался и слегка приподнял уголки губ, закусывая нижнюю. По коже медленно побежали знакомые мурашки. Я заметила краем глаза, как время от времени вздрагивали его руки, хоть он и пытался скрыть это, крепко сжимая пальцы на бархатной поверхности подлокотников. Печальное зрелище, но даже в самом своем «нерепрезентабельном» виде, будучи абсолютно уязвимым, Мэнсон умудрялся сохранять странную, граничащую с абсурдом, притягательность. Я улучила момент, когда Джорди поднялся, для того чтобы свалить всю свою посуду в раковину, о чем то попутно болтая. Встала, резво обогнув кресло, и приземлилась на его колени, ловя удивление в чужих глазах. Перекинула ноги через подлокотник и провела ладонью по смятой рубашке, чувствуя бешеное тепло, разливающееся под кожей. Остановилась у самой шеи и наклонилась слегка вперёд, невесомо поцеловав куда-то ниже скул. Мэнсон что-то тихо промурчал мне на ухо, прикрыв глаза. Иногда мне невероятно хотелось помочь ему, схватить за руку, больно сжать ладонь и вытянуть из бесконечной трясины. Но тебе никогда не удастся вытащить человека из мрака, если он успел стать его частью, источником. Мэнсон создавал ложное впечатление человека, из последних сил подающего сигналы о полном и необратимом процессе потери личности, но это снова была ловушка. Он не был поглощён «тьмой». Он ею был. Это сродни тому, как нельзя спасти ВИЧ инфециррованного, ты просто медленно наблюдаешь за тем, как он умирает. И ты никогда не изменишь его. Ты просто попадешь под влияние и сгоришь первой. Раньше я была наивной и глупо полагала, что мы сможем сгореть вместе. — Все кости мне за ночь перемыли или что-то пропустили? — Да, кое-что все же пропустили. Я лизнула его за шеей, сомкнув руки вокруг чужой талии. Прижалась к нему на мгновение и тут же поспешно поднялась, нарочно опираясь в опасной близости от чужого ремня. Отвернулась с напускным безразличием и тупой улыбкой, чувствуя на себе приятный обжигающий взгляд. Мэнсон поймал меня за запястье, молча прося остаться, но я мягко высвободилась. Наклонилась, практически поравнявшись с его лицом и поцеловала в щеку. Я не собиралась мешать им. — Сладких снов, малышка. Они остались встречать рассвет на кухне, как двое подростков, один с ужасным похмельем, а второй с огромным ворохом историй и зелёным чаем. Я же галопом поднялась по спирали ступеней, ведущих на второй этаж. Пробежалась по коридору и в предвкушении завалилась в нашу комнату. Упала на мягкий диван, вдыхая полной грудью его запах, оставшийся ещё с ночи. Зарылась глубже в одеяло и моментально провалилась в сон с чувством невероятного спокойствия и нездорового пофигизма. Я услышала однажды, что когда человек, долгое время прибывающий в затяжной депрессии, все же решает окончательно покончить с жизнью, он чувствует покой и счастье в последние дни перед совершением задуманного. Всем вокруг кажется что, вот, все у него наконец-то наладилось, а он в это время со счастливой улыбкой перебирается за балконное ограждение. Ложная уверенность, подавляет любые сторонние эмоции, а чувство самосохранения уходит на второй план. Ты просто бесконечно счастлив от мысли, что наконец-то смог разобраться, пускай и ценой собственной жизни. Я чувствовала что-то сродни этому - странное облегчение и трепет нетерпения, затмевающие все прежние эмоции. Решение к тому моменту было уже принято, оставалось лишь дождаться. **** Я проснулась от тихого шуршания кружевных занавесок. Они ходили плавными волнами, пропуская сквозь себя вечернюю прохладу и рыжие, проглядывающие сквозь мелкий узор, лучи. За окном снова шумела подсохшая трава, а снизу доносились слабые отголоски электронного проигрывателя. В этом доме он работал практически безостановочно, а Мэнсон просто переставлял диски время от времени, представляя себя диджеем, который был в ответе за музыкальный антураж. Знаю, это прозвучит странно, но он не был ограничен определенным музыкальным вкусом, слушая буквально все. Начиная от немецкой классики тридцатых годов, олдскульного рока и готической волны пост-панка восьмидесятых, заканчивая современной попсой, рэпом и новыми начинающими музыкантами, которых он обнаружил совсем недавно. Мэнсон, без шуток, являлся ходячим олицетворением шаблонного и пробитого наглухо «меломана», который непременно мог разглядеть в каждом жанре что-то особенное, но вместе с этим, никогда не меняя своего характерного звучания. Он мог в полном невадеквате скакать под Джастина Тимберлейка, подпевая за автором слово в слово, а на следующий день — встать и написать разрывающюю твое сознание тяжёлую рок — балладу. Такую тягучую и больную в своем начале, способную тебе мозги свернуть своей печалью. Наверное в этом и заключался его «музыкальный гений». Я прислушалась, но ожидаемых голосов с первого этажа не доносилось. Стояла гробовая, давящая на мозги, тишина. Складывалось впечатление, что я осталась совершенно одна, однако я не спешила спускаться и опровергать свою теорию. Вместо этого я упала на спину, одернув одеяло, потянулась, чувствуя теплое прикосновение вечернего солнца на щеках и, бездумно обведя комнату взглядом, случайно наткнулась на маленький сверкающий предмет, стоящий на самой верхней полочке. Небольшая, переливающаяся серебром, шкатулка. Она, по какой-то странной причине, захватила все мое существо, притянув к себе последние остатки внимания. Я поднялась, встав на носочки, и аккуратно стянула ее, крепко сжав в пальцах. Она оказалась намного тяжелее, чем я предполагала, казалось, что в ней скрывался сгусток темной материи или «домашняя черная дыра», серьезно… слишком уж тяжёлой она была для своих крохотных размеров. Я дернула за маленькую ручку сбоку и крышка распахнулась, открывая мне свой хрупкий механизм — золотистый цилиндр со штырьками и металлическую пластинку с зубчиками разной длины. Внутренности коробочки неожиданно дрогнули и завращались. Это была самая обыкновенная музыкальная шкатулка, с незамысловатой звенящей мелодией* Я положила ее на подушку, усевшись напротив как в гребаном театре, стараясь пропустить звон маленьких колоколчиков сквозь себя. Ни то что бы это звучание было каким-то особенным или же выдающимся. Совсем нет. Отрывок длился всего лишь минуту и через какое-то время музыка затихла, не успев даже раскрыться. Я потянула за ручку снова. Снова и снова, как наркоман, который тянется за последней в его жизни дозой. Было в этом что-то по-настоящему особенное, трудно объяснить, но… Так бывает, ты просто слышишь что-то, и все внутри туго сжимается, дыра в груди раскрывается шире, все твои раны открыты. Ты чувствуешь, как звук медленно поглощает тебя, необратимо становясь с тобой одним целым. Я с щелчком захлопнула крышку, резко оборвав тихую мелодию. Звук прекратился, но где-то глубоко внутри меня он все ещё жил. Он остался там навсегда. Прошло много лет, прежде чем я узнала кто был её автором. " I am owned by death and I'm in love with oblivion… " * ✦ Около часа назад, я все же решила спуститься вниз, но так никого и не обнаружила. На кухне всё ещё горел ночник, батарея которого была на исходе из-за чего он изредка помигивал, а на столе одиноко стояли две кружки с холодным чаем. Я подхватила одну из них и, порывшись в шкафу, накинула уходящее в пол, растянутое, кожаное пальто, выходя за порог. Холодный и влажный Калифорнийский воздух окутал со всех сторон. Поёжившись, я села на верхнюю ступень. Без понятия где он, блядь, прятался все это время, но спустя несколько секунд входная дверь за спиной скрипнула, и на мое плечо опустилась чужая ладонь. Мэнсон молча уселся рядом, словно все это сюжет немого кино, а он в нем Чарли Чаплин, яростно отыгрывающий свою последнюю роль. На самом деле, было невероятно странно сидеть рядом с ним, вот так просто. Я не могла сказать с точностью, выхватила ли я счастливый билет, встретив его, или же просто в последний момент запрыгнула в разваливающийся на ходу вагон. Он сидел, прижавшись ко мне сбоку, и следил за бесконечно уходящим в даль вечерним небом. - Если бы ты умер завтра, о чем бы ты сожалел больше всего? Мэнсон внимательно посмотрел на меня, задумавшись на долю секунды. Видимо этот спонтанный вопрос заинтересовал его гораздо сильнее, чем ожидалось. - Ммм, дай ка подумать. Знаешь, я зависим от множества вещей. От моей кошки, от вкусной еды , от наркотиков и хороших девочек. От абсента и жизни в целом. Я бы не сказал, что боюсь смерти.... но, я бы очень не хотел умирать сейчас. У меня тур через неделю блять. Он низко рассмеялся, а я подумала, что меня на этом туре уже не будет. Становилось страшно только от одной мысли о том, что ему все это наскучит рано или поздно, я перестану быть особенной в его глазах. Временное очарование имеет одно неприятное свойство - оно заканчивается быстрее, чем ты успеешь привязаться. - Эй, слышь! Мне показалось, или ты че-то щас пропустил в своем списке зависимостей? - раздался возмущенный вопль откуда то из-за спины. - Я просто решил опустить не особо важные детали, Джорди. - произнёс с очевидным напором на имя. - Да пошел ты нахрен! Вот, смотри, Лили, вскрылась вся его грязная сущность. Твигги заливисто заржал, а Мэнсон с улыбкой дал ему по башке. Гитарист незаметно подмигнул мне, напоминая об одной маленькой договоренности, которую мы заключили ещё ночью... Он пообещал сохранить это в тайне. Они дипломатично пожали друг другу руки и разошлись с миром. Джорди махнул нам и скрылся за воротами въезда, прокричав уже из-за забора: - Увидимся, Брайан! - В следующей жизни. - наигранно высоким голосом крикнул Мэнсон. Ответ последовал незамедлительно, и из-за забора прилетел маленький камешек, упав у нас под ногами. Все снова стихло. Я никогда не решалась называть Мэнсона как либо иначе, не смотря на то, что довольно давно узнала его настоящее имя. Однажды мне довелось лицезреть то, как он снёс челюсть одному наглому фэну, который, подойдя, первым делом обратился к нему именно "так", да и из команды все обращались к нему, исползуя исключительно последнюю часть сценического псевдонима. Лишь изредка, Твигги мог выкинуть что-то подобное, только для того чтобы подъебать или позлить. Но это, как говорится, "было другое", ведь на него многие убеждения Мэнсона просто не распространялись. Я опустила взгляд и посмотрела на его руки. Они снова были испещрены свежими порезами, грубо рассекающими тонкую кожу. Один выглядел особенно пугающе, находясь практически в миллиметре от сетки из вен. - Тебе нравится? Он проследил за моим взглядом и слегка пошевелил пальцами, выводя меня из ступора. Я кивнула, чувствуя как кровь медленно отливает от мозга. Металл колец обжёг своим холодом, когда я дотронулась до чужой ладони. - Это невероятно красиво. Я провела кончиком пальца по самому глубокому, заставляя его плотно сжать челюсти и зажмуриться от боли. - Иногда мы замечаем красоту перьев, игнорируя умирающих птиц. - А мы можем хотябы иногда не говорить цитатами из книг? Я перебралась к нему на колени, усаживаясь сверху. Он, видимо, решил вообще не заморачиваться и вышел в одной футболке, его руки были ужасно холодными. Я прижалась ближе, засовывая их к себе под пальто. - Обещай, что не будешь искать меня, если я уйду. - Я узнаю твой адрес, номер и каждый вечер буду отправлять тебе посылки со всякими мерзостями. - Я серьезно. Он заглянул мне в глаза, пытаясь отыскать намек на шутку, но я смотрела спокойно и уверенно, точно зная о чем говорю. - Я не буду ничего обещать тебе, малышка. Потому что это будет гребаной ложью. Когда меня держали в рехабе в прошлом году, я клялся, что никаких больше белых субстанций и близко не окажется возле моего носа. Я сам же им заплатил за реабилитацию, а потом вешал лапшу на уши, лишь бы выбраться из этих четырех стен. - Тогда солги. Мне нравится твоя ложь. Он притянул меня, обвив руки ниже талии, прижал ближе. - Мне кажется, что я тоже чувствую это. ✦