Сирень под дождем

      Работа подходила к концу. Мышкой я аккуратно оставлял резкие, но точные мазки. Её волосы вечно секлись, местами напоминали сухие крохотные щетинки от кисточек, что было крайне трудно повторить. Ладони вспотели, и я немного поразмяв пальцами, начал прорисовку щек. Приливающая кровь выдавала себя при любом холоде, а потому на тусклом, размытым осенним ливнем пейзаже, бледно-розовая палитра превращала её щеки в закрывшиеся листья нежного цветка. С них свисали осторожно прорисованные капли. Они падали на серую куртку-дождевик. Я немного отдалил масштаб, чтобы всего лишь спуститься к запертой на молнию шее, чтобы снова приблизиться.       Спустя малость времени зарябили глаза. За окнами в такт часам простукивал дождь. Откинувшись на кресло, я с облегчением зевнул и ленивый звук прошелся по широкому кабинету. Пора разминки. Метнул взгляд влево, затем вверх, вправо, вниз и вкруговую. Зажмурился, после посмотрел на самую дальнюю точку, там, где на противоположной стороне улицы блестела крыша знакомой кофейни.       Можно продолжать. Мрачная, то есть совершенно привычная обстановка нашего сырого городка на фотошопе обретала больше значимости, в ней появлялся смысл. Контраст холодных и теплых оттенков. Вокруг героини витала едва заметная аура, от которой и асфальт под ногами, и ветрящийся рядышком сарафан становились насыщеннее, яснее, будто свет исходил откуда то из глубины, из чувств. Ради них я рисовал, с желанием показать картину одному единственному человеку и тут же все удалить. Эти чувства открылись передо мной совсем недавно.       Однако прежде чем рассказать о них, следовало бы расставить фигуры. Мой псевдоним Light and rich, Лайри среди своих. Я студент в области кибер-безопасности, и член клуба графических художников, где сейчас и находился. С рождения страдал плохим зрением, всегда носил очки, яркую верхнюю одежду небольшого размера. Ростом не вышел.       В нашем кабинете я сидел на втором столе у двери. Глава клуба расхаживала по аудитории, вымеряя одному богу известные цифры. Арт снятый с того, что я видел, был бы не плох: на крупном переднем плане задумчивая прямая походка аспирантки, достойной имени Юкиношиты; на нижнем правом углу, вдоль стоял длинный рабочий стол; на нижнем левом – сидел мой сосед, талантливый фрилансер по дизайну персонажей и 2D моделированию; в верху – собственно потолок; а на заднем фоне – плакала отражением улицы стена, застекленная наградами. Клуб прежде всего помогал зарабатывать на творчестве. Мы делились знаниями, заказчиками, нам не стыдно было делиться и готовыми текстурами. Собирались в общих проектах. И нет, наш универ никогда не был так благосклонен к искусству. Он обожал деньги и не терпел пустых помещений в кампусе. Я также, как и все платил членские взносы, при этом лениво относился к коммерцией. Не было необходимости.       Маленько о странностях. Не примите за расизм, но завелось у нас предубеждение насчет растров и векторов. Для артов удобнее растровый редактор, а кто орудовал вектором, мы в шутку называли «чертежниками». К чему говорю? За дешевыми стенами аудитории я уже слышал топот единственной бывшей обладательницы вектора. Она же главная героиня моего рассказа.       Lilac under rain, или просто Сирень вошла, волоча по полу ноги, в черных намокших джинсах, в серой куртке-дождевике. Она расчесала накрашенный лиловым цветом, кувшинчик, после чего упала головой на стол. Её тяжелое сбивчивое дыхание доносилось прямо из груди.       От возникшей тишины стало не по себе. Я слабо похлопал по плечу. Она вскочила, словно заведенная, улыбнулась, затем освободившись от верхней одежды, вытащила ноутбук. Громоздкий металлический, исцарапанный кошачьими когтями, он едва набирал рёв. Сирень же медленно опускалась обратно к сну. На рукаве рубашки выпрямилась жирная линия чернильной пасты. Вздох – она с раздражением заправила рукав.       - Вижу, ты нашла работу.       - Угу. Я тут полежу?       Пожалуй, самое время рассказать историю о нашей первой встрече. Случилось это летом. Я ждал сессии и от скуки расхаживал по внутреннему скверу университета. День тот практически сиял. Лучи прорезали широколиственные кроны, неприятно жгли; в глазах играли несчетные, раздражающе слепящие вспышки; бледнели листья, да так, что их просвечивало будто рентгеном. Бежать было некуда. Разбросанные стекла ловили опущенный взгляд, заставляли жмуриться, и сам воздух грел излишне сильно. В центре парка сверкали покрытые лаком скамейки, и щелкали бликами мраморные панели фонтана. Именно там я увидел девушку, в сиреневом каре, в желтой футболке почти не касавшейся груди, и ямочками лежащей на бедрах. Оттуда выглядывали короткие джинсовые шорты.       - Не помешаю?       - А? – чуть с испугом обернулась она, будто бы и вправду я некстати. – Нет, нет!       Медленно стало капать время, капало с трубки бассейна в зеленоватую лужицу на бетонном днище, а я почувствовал дразнящую неловкость от общей тишины.       - С какого факультета?       - А? – снова она подскочила. – С программирования.       - Не этическим хакером хочешь стать? – понадеялся я, но понапрасну.       - Со школы легко даются программы. Думаю, почему бы не поучиться их создавать. Я пока ещё первокурсница.       - Третий оканчиваю.       Она внезапно развернулась к мне с той улыбкой, которая дана лишь тем, у кого развиты щечки, и ловким движением плеснула воду прямо себе на лицо.       - Скажи тогда, а он хоть иногда работает? Эх, свежесть какая!       - Вообще-то нет, – с видом ухмыляющегося старожила ответил я, – а вот студенты временами подливают…       Она вдруг замерла и все ещё держа ладони сомкнутыми, с опаской их понюхала. Знали вы… один писатель говорил о двух мгновениях, когда в девушку невозможно было не влюбиться. Сирень нахмурилась, но тут же вспыхнула мелодичным смехом, хохотала, всхлипывала, пока её не прервала громкая икота. Я смеялся тоже, но иначе – безотрывно наблюдая, как нервно вздрагивало едва высвечиваемое горло, как дрожь обращалась в утихающее хихиканье.       - Свежая! Мята! – она икнула снова. – Фух! Повезло, обычный сок! - Откуда ты? – с новой надеждой спросил я, вытряхивая попавшую воду с рубашки. - С далекого расчудесного острова! – она расплылась в улыбке. – В общажке живу. - Другой город… не планируешь здесь остаться? В смысле, по выпуску. - Зачем? – На её лицо выразилось искреннее недопонимание.       Аргументами, помимо глупой падкости на все прекрасное, я не располагал. Через неделю она уехала домой. С тех пор вплоть до учебного года упивался лишь переписками, пусть зачастую Сирень вовсе не выходила на связь. Сблизиться было трудно. Когда же в одном разговоре, она всуе призналась в полной незаинтересованности заводить отношения, я отчаялся.       Но когда наступила осень, под возгласы пришедших на первую пару студентов, среди запаха чипсов и газировки, я заметил вытянутую скачущую руку. Подумал махали кому-то позади, однако это подпрыгивала Сирень, и смотрела она на меня. Мы стали друзьями. Я решил стать другом, какая не была бы это ложь.       Тем временем опустели кресла мастеров дизайна. Сирень увлеченно экспериментировала с градиентной заливкой, к счастью, уже без тени прошлой расклеенности, только мешки под глазами выдавали ужасный режим сна. Она фыркнула на собственную миниатюру, лениво обозвала её «безобразной», но тут же продолжила – главная героиня. Наша с ней история произошла месяц назад.