Если наступит завтра

Жданов посмотрел в глазок и чертыхнулся. Телефоны-то они отключили, а вот про курьера он совсем позабыл! На всякий случай заказал еды - вечер предстоял длинный, да и ночь, и утро потом, запасы не помешали бы… Быстро расплатившись с курьером и отнеся пакеты на кухню, Андрей приобнял Катю за плечи и жестом пригласил сесть рядом на диван. Прокашлялся и, посмотрев в ее полные тревоги и ожидания глаза, продолжил. - Знаешь, за эти дни сурка я словно целую жизнь прожил - и отсюда события двухмесячной-месячной давности кажутся мне уже какими-то нереальными, а мы с Ромкой - инфантильными придурками… Но, увы, так все и было. - Сейчас я совершенно в другой точке, но начиналось все, боюсь, неприглядно… Катя молчала и как-то вся ссутулилась, сжалась, потухла. Кажется, она уже догадывалась, что услышит, и обречённо ждала. Андрей же, не давая себе сбиться и запаниковать, крепко обнял ее поверх пледа и продолжил. - В общем, началось все, наверное, с Коли… Вернее, не так: я что-то почувствовал, только когда появился Коля! - Коля? - недоуменно переспросила Катя каким-то тусклым голосом, - а при чем тут Коля? - Потому что до этого я принимал тебя как данность, а появление Коли просто выбило у меня почву из-под ног! - Я, видишь ли, думал, что ты принадлежишь мне, запер тебя в каморке, как свою самую большую драгоценность, привык, что ты меня спасаешь днями и ночами, усмиряешь ладошкой и ромашковым чаем мой буйный нрав, врываешься на футбольное поле, чтобы подписать важные документы, выбиваешь кредиты, мастерски делаешь нужные отчёты, придумаешь бизнес-планы… А от меня самого как бы ничего не требуется, и я все принимаю как должное. - Но ближе человека, чем ты, у меня уже нет, и вот уже я доверяю тебе дело жизни своих родителей. Сразу понимаю, на кого записать "Никамоду". - И тут вдруг появляется этот Коля - не то друг, не то жених, и оказывается, что он посвящен в дела "Никамоды"... Да ещё Таня так его расписала... - И Ромка начинает меня подначивать, мол, вдруг этот Коля уведет у тебя и фирму, и Катерину тоже… И мне становится страшно… - Подожди, - вдруг с обидой перебила Катя, и в ее глазах появились гневные искорки, - то есть для вас изначально Коля был корыстным негодяем, который, конечно, не мог меня искренне любить? Потому что я… страшная, да? А он красавчик? Андрей побледнел и почувствовал приступ тошноты, вспомнив свои с Ромкой тогдашние излияния и возлияния. Снял очки, потёр переносицу, вздохнул. Вскочил, заходил по комнате, засунув руки в карманы. Катя злится, что ж… По крайней мере, это лучше, чем молчание и безразличие... - Нет, не совсем так. Ромке, признаться, вообще никакого дела до Зорькина не было, он с самого начала опасался, что у тебя может быть своя, отдельная личная жизнь, он просто испугался, что ты попадешь под чье-то чужое влияние… - Поэтому нужно меня контролировать? Держать на коротком поводке? - Так он говорил. Поверь, сейчас мне тошно даже вспоминать об этом, словно там тогда был не я - но, к сожалению, я… Совсем не рыцарь в белых доспехах, а малодушный, завравшийся человек, который, впрочем, заигравшись, сам не заметил, как полюбил по-настоящему… - А Ромка… Это его язык, образ мыслей. Да он вообще женщинам не доверяет, особенно после истории с беременностью Клочковой, и не любил ещё пока по-настоящему, поэтому и не понимал меня все это время, понимал только про тревогу за фирму - это привычнее. - Да я и сам себя долго не понимал, только вот бесконечный день сурка помог разобраться… Я тогда просто дико испугался тебя потерять, Кать. Да ещё на фоне всех этих проблем с фирмой, этого прессинга... - И когда Роман тебе предложил, этот план, ты… - Я сначала долго отказывался. - Ну ещё бы, - криво усмехнулась Катя, - я ведь совсем не в твоём вкусе. Андрей резко остановился, выдохнул, на лице его заиграли желваки, он изо всей силы ударил кулаком по стене, потряс рукой. - Мне было стыдно, совестно, поэтому противно! И да, я был в плену стереотипов, но… Кать, пожалуйста, никогда… никогда, слышишь? Никогда не называй себя страшной! Если Рома, Милко, я, другие не могли или не могут разглядеть тебя сразу, то не потому, что ты какая-то не такая, а потому, что мы все - полные придурки! Понимаешь? - Мы все погрязли в стереотипах, в этом - как ты сегодня сказала - гламурном мире, нам элементарно проще видеть вокруг стандарт, типовую открытку, нечто привычное… Это лишь говорит о нашей зашоренности, нашей ограниченности, нашей глупости. - Ведь, казалось бы, кому, как не флагману в мире моды, видеть поверх барьеров, смотреть вглубь и вширь? Но нет - куда удобнее маски, общепринятые правила… Куда проще окатить высокомерием и презрением того, кто не вписывается… Катя взглянула на него с недоверчивым удивлением. - Неужели это все говоришь ты? - Сам не верю, спасибо пушному зверьку. Будет чертовски обидно завтра проснуться на фиолетовых простынях и обнаружить, что все по-старому… Так хочется, чтобы ты это все запомнила... - Кать, а ведь у тебя есть свой собственный стиль, может, ты ещё не полностью это осознаешь, но просто он вот такой закрытый, и ты не хочешь приближаться к миру, открываться ему, это слишком больно, ты как бы в своей броне. - Если бы ты хотела, ты могла бы открыться, измениться - но не для меня, мне этого не нужно! И вообще не для кого-то. Только для себя - если поймёшь и почувствуешь, что тебе это нужно. - И ведь на самом-то деле неадекватны те, кто смеётся над тобой. Взять те же брекеты. Общая первоначальная реакция на них - какой-то детский сад! Ведь их ставят, чтобы выровнять зубы, то есть для красоты - в конечном итоге… Андрей быстро опустился перед Катей на корточки, взял ее руки в свои. - Кать, прости меня, пожалуйста, что я не сразу тебя разглядел. Прости, что не ценил, что орал. Прости, что поддался подлому плану Малиновского. - Андрей подсел рядом и нежно зашептал ей в волосы: - А уж теперь я-то знаю, что красивы у тебя не только зубы, но и глаза, и нос, и губы, и ушки, и шея, и грудь… Он начал покрывать ее поцелуями, но Катя помотала головой, слегка отстранилась. - Значит, во всем виноват Малиновский, а ты ни при чем? Андрей виновато опустил голову и уткнулся лбом в ее лоб. - Конечно, нет. Я виноват больше, страшнее всех, кто говорит тебе гадости о внешности в лицо или за спиной. Но, по горькой иронии судьбы, именно у меня есть существенное оправдание - я полюбил тебя. По-настоящему. Я люблю тебя. Ты мне веришь? Катя помотала головой, вскочила и вдруг крикнула с каким-то отчаянием: - Может быть, я и верю, что сейчас ты действительно испытываешь ко мне какие-то чувства… - Какие-то??? Катя остановила его жестом и стала судорожно бить себя кулачком в грудь и кричать. - Я в себя, в себя не верю! Понимаешь ты? - Я ведь не питала насчёт себя никаких иллюзий и почему-то посмела… Придумала себе сказку… Конечно, сейчас мне больно и обидно узнать правду, но на самом деле где-то глубоко внутри я этого и ожидала. - Я ведь все знала с самого начала, мой удел - работа и одиночество… Работа и одиночество! Как я могла так забыться, влюбиться в мечту… Мы же из разных миров... Кто ты и кто я? Андрей потемнел, стремительно подлетел к ней, обнял, держал, она вырывалась. - Не смей, слышишь? Все наоборот. Кто ты, а кто я… Это я барахтаюсь в болоте, и без тебя мне никак не выбраться… Никак… Катя всхлипнула. Отстранилась от него. Отошла к балкону, посмотрела на улицу. - Ты же помнишь, я говорила тебе про Дениса… Нельзя играть людьми. А ведь ты играл и Кирой, и мной, и другими женщинами… Где гарантия, что этого не повторится? - Ты ведь уже цитировал сегодня "Гамлета"? Так вот, "играть на флейте так же просто, как лгать. Так смотрите, с какою грязью вы меня смешали! Вы собираетесь играть на мне…" - "Вы думаете, будто умеете… - вдруг продолжил Андрей, вздрогнув. - Так что ж, я хуже флейты… Играть на мне нельзя". Читал, даже играл в студенческом спектакле, да, видно, не в коня корм... Кать, конечно, по-детски звучит, но больше играть людьми я не буду, слишком дорого за это заплатил… - Андрей, скажи… А если бы ты в меня не влюбился? Что было бы со мной? Андрей помрачнел, помолчал. Покачал головой. - Я не знаю… Но ведь история не знает сослагательного наклонения… - Получается, твоя любовь - индульгенция от грехов? - Конечно, нет, но… Понимаешь, я не знаю, потому что теперь, полюбив тебя, совсем иначе смотрю на все наше прошлое. И мне уже кажется, что я любил тебя всегда… - И в караоке? - И в караоке… ты так красиво и так душевно поешь, а я… Мне медведь на ухо наступил… - Но там ты назвался другим именем. - Потому что болван и к тому же боялся скандала Киры! Если наступит завтра, обязательно пойдем туда снова! Катя долго молчала, потом заговорила. - Андрей, я, конечно, вижу, что ты сильно изменился. Что тебя, как это говорят, "колбасит"... Но.. Ты вот сам сказал: проще - с другими, ты выбрал… вернее, сурок помог тебе выбрать - очень непростой путь… Совсем… Допустим, у нас получится, и ты выберешься. Завтра же не пожалеешь? Ведь разговоры с Кирой, Ромой, родителями уже не отыграть… Ты к этому готов? - Боже, Катя… Если я что и понял в этой гребаной - извини - кротовой норе, так это то, что жил чужой жизнью! Чужой, понимаешь? Это вообще был не я! Слишком долго и тяжело я это все разгребал - и по-старому уже не смогу и не захочу. Я нашел свою дорогу. И она наша. С тобой. Общая. Помолчали ещё. Катя вздохнула. - И всё-таки: почему вы сразу Колю в злодеи записали? - Ну мы же его не знали, не видели, а тут он оказался сразу в курсе всего… Катя задумалась и смущённо продолжила. - Я все никак не решалась тебе о нем рассказать… И, видимо, упустила момент… Помнишь, я просила тебя помочь трудоустроить друга? Ты сказал тогда, что сейчас вакансий нет… Андрей нахмурился. - Да, что-то такое было… - Ну вот я и затаилась. Видела, что ты занят, напряжён, а сама не справлялась, вот и привлекла его. Получилось, что тайком… Вот вы и перестали мне доверять… - Только не я, Кать. Я правда не захотел тебя делить ни с каким Колей… И я действительно свалил на тебя всю работу, орал, в этой каморке держал. Господи, какой же я мерзавец! - И дурак. - И дурак, - радостно подтвердил Жданов, - просто сказочный болван! Катя внезапно съежилась и спросила глухим, отстранённым голосом: - И как же я обо всем узнала? Сперва подумала, что подслушала какой-то ваш разговор, но ведь ни тебя, ни Романа, как я понимаю, в офисе тогда не было? Андрей мрачно ответил после небольшой паузы: - К тебе в руки попала одна записка… Письмо, которое мне оставил Малиновский перед отъездом в Прагу. В нем для меня не было уже ни слова правды, Кать, но эта его обычная ерническая манера… Ну ты же знаешь Малиновского... Катя скрестила руки на груди. Медленно покачала головой. - Нет, Андрей. Боюсь, не знаю. Я ведь считала Романа своим другом. Но я и тебя, получается, толком не знала. - Кать… Я на самом деле думаю, Ромка догадывался, что для меня игра давно закончилась, и ревновал тебя к нашей с ним мужской дружбе, да и вообще меня нового - ко мне старому… Потому и написал все так гадко… Но он должен перед тобой извиниться, обязательно. - За что? Если тебе удастся выкарабкаться, то этого письма он уже не написал и не напишет? - Да, действительно, это был бы ему плюс в карму… Но все равно - за слова, мысли, намерения, за сам план, наконец… Я ведь его малодушно не одергивал… Вернее, одергивал, но через раз… Считал, что себе дороже, все равно ничего не поймет… - А как думаешь, когда-нибудь поймет? Ведь это твой единственный друг… - Ну, ему придется смириться с тем, что друг уже не тот - не будет былых гулянок, шуточек… А может, и сам когда-нибудь полюбит и пересмотрит приоритеты, кто знает… Потом ещё помолчали. - Кать… - Что? - Ты простишь меня? - Думаю, да... Но понимаешь... простить можно, но как забыть? Как вот так сразу, быстро все легко принять и оставить в прошлом? - Я люблю тебя. Я, конечно, помогу тебе. И с антикризисным планом, и с разговором с родителями… Я никуда сейчас убегать не собираюсь. Но насчет нашего с тобой совместного будущего… Я не знаю, у меня какой-то ком внутри... - Погоди, не все сразу. Нужно выдохнуть. Хочешь пиццу или фрукты? - Не знаю. - Я пойду, помою немного фруктов и принесу? Катя неопределенно пожала плечами. Андрея охватила тревога: показалось, что она выдохлась и впала в ступор. Ее словно бросало из одного состояния в другое. Он на автомате пошел на кухню, быстро помыл и переложил в миску виноград, персики, груши. Вернулся и обнаружил балконную дверь открытой. Поставил миску на столик, вышел. Катя стояла на балконе, укутавшись в плед, и пристально смотрела а одну точку. - Красивый вид, - сухо пробормотала она. - Ты же не смотришь. Куда ж ты вышла… Холодно же, глупенькая. Простудишься… Катю трясло. Андрей вздохнул, легко подхватил ее на руки и внёс в комнату. Посадил на диван. Закрыл балконную дверь. - Так, тебе надо срочно принять ванну. И выпить коньяка. Договорились? Катя не реагировала, но вся дрожала. Андрей чертыхнулся и поспешил наполнить горячую ванну. Действовал по наитию, с напускной бодростью. Сам дрожал, раздевая ее, еле удерживаясь, чтобы не поцеловать. Отнес в ванну. Опустился рядом на колени. Катя потихоньку успокаивалась, кровь вновь прилила у щекам. Внезапно она смущённо улыбнулась, схватила его голову руками и быстро поцеловала в макушку. - Спасибо! - тихо вымолвила она. - Андрюш, поверь, я не нарочно, я вижу, ты уже достаточно намучился с этим своим сурком, просто и мне нужно время... Андрей покаянно кивнул и судорожно выдохнул. - Кать, я все понимаю. Но прямо сейчас с разговорами покончено. Я знаю, как тебя убедить по-другому. Мы можем продолжить говорить через пару часов, если захочешь. Хоть всю ночь. - Но сейчас я больше не могу. Шестнадцать дней воздержания. Ты такая красивая, и я должен доказать - и показать это тебе прямо сейчас. Он бережно укутал ее в полотенце и отнес в спальню. Туда же потом принес коньяк и фрукты. А дальше … дальше они оба выпали из этого пространства, этого времени, этого бесконечного дня. Настало время отключиться и забыть обо всем. Что-то шептали друг другу, мокрые, нежные, полные счастья… Не могли оторваться друг от друга... Договорились не засыпать, встретить вместе рассвет… Но, конечно, вырубились оба… Ещё было по-зимнему темно, но утро постепенно вступало в свои права. Жданов испуганно приоткрыл сначала один глаз, потом другой. И увидел… Катю в своих объятиях! Знакомую картину на стене! Миску с фруктами на стуле! Боже мой. У него получилось. Получилось! Какой же ты везунчик, Жданов. Он не выдержал и громко, радостно закричал. Катя вздрогнула, открыла глаза и села в кровати. - Получилось! Катька, Катюш, Катенька, мы сделали это! Я вышел из норы, завтра настало! Андрей звонко рассмеялся, притянул Катю к себе и покрывал жадными поцелуями. Она не сопротивлялась, но все же чувствовалось в ней небольшое напряжение. - Андрей, погоди. Значит, все на самом деле? Не сон? - Вот и я задаю тот же вопрос. Все это правда? Катя крупно вздрогнула. Поцелуи Андрея забирали ее внутреннюю тревогу, обиду и неуверенность, уничтожали их. Какая-то небольшая льдинка ещё оставалась в ней после вчерашнего разговора, но она скоро растает окончательно - Андрей был в этом уверен. Он должен просто каждый день доказывать ей, что изменился, что завтра действительно настало. А за ним придет и послезавтра. И жизнь потечёт быстро и радостно, и все проблемы они решат. Вместе. Катя неожиданно хихикнула. - А ты помнишь, что вчера уснул на полуслове? - Что за поклёп? - Правда-правда! Я спросила: ты точно завтра не передумаешь? И ты ответил: точно, потому что я… И захрапел. - Потому что я тебя очень люблю, прошептал Андрей, сгребая Катю в объятия. - И хочу быть с тобой вместе. Каждую минуту. Прости. Просто вчера у меня был очень длинный день.