Солнце свело нас, мудак.

Уже поздний вечер. Стивен сидит около ванны, в которой неподвижно лежит Пинк. Они держались за руки и просто молчали, слушая звонкие капли, которые скатывались по волнистым розовым волосам. Тем временем Стив читал книгу, а его парень не вдавался в подробности, но точно знал, что эта книга имеет рейтинг 18+. Необычно, ведь чаще всего его человек читает сопливые романы и детективы. Странный вкус. Стивен нарушил теплую тишину, поправляя очки. Милая и в то же время дико сексуальная черта. Конни еще с детства привила ему любовь к книгам. Вот и с годами, злоупотребляя чтением в полумраке, он потерял свое отличное зрение. Вылечить его было невозможно. Стивен пробовал лизнуть себе глаз, дотронуться слюнявым пальцем до глазного яблока – ничего не выходило. Он даже просил Розового, но снова ноль. Пришлось покупать очки. Такие острые, но по бокам закругленные с черной оправой. Носить всегда их было не обязательно, только когда тот читал. Розовый беспрерывно смотрел на родной профиль лица, находящийся рядом. Такого аккуратно выбритого подбородка, персиковых щек и милого носика невозможно не заметить. Мягкие, сладкие, с вишневым привкусом и оттенком губы. Пухлые и розовые, они так и манили к себе. Взгляд опускается ниже на шею. Недавно оставленный засос уже потихоньку спадал. Краснота уходила и делала его шею такой пустой, одинокой, хотящей внимания, ласки. Соблазнительную шейку обыграли пальцы, изящно перелистывающие тонкие страницы. Глаза опустились ниже к бёдрам, умело держащие книгу. Интересно, как это она не соскальзывала с них? С таких поистине сексуальных бедер. Упругих и нежных, широких и привлекательных. Он будто сам ангел, который выпустил Розового из царства кошмарных воспоминаний. Они были созданы друг для друга. И вот, осматривая своего парня, Алмаз разомкнул их руки. Стивен непонимающе на него посмотрел, ведь та теплота его очень умиляла и согревала сердце. Вдруг человека начали затаскивать в воду. Брызги и смех Розового отлетали от стен. Отброшенная в сторону книга, вместе с очками и закладкой, чуть не были повержены водой. Недовольные возгласы Стива лились на Пинка водопадом, но его руки были сильнее. И наконец, человек сдался. — Хорошо, хорошо! Я залезу к тебе! Только не мочи мне одежду. — выдохнул парень. На эти слова быстро отреагировал самоцвет, перестав брызгаться и тащить к себе. Медленно снимая шмотки, Стивен стал замечал, что Розовый тоже помогает ему раздеться, но уже своим взглядом. Ухмыльнувшись, он так же медленно лег к нему в ванну. Удобно устроившись, положил голову на грудь Алмаза. Вода уже немного остыла. Бывший самоцвет наливал очень обжигающую воду в ванну. Конечно, его парень был намного горячее, чем обыкновенная проточная жидкость. Мелкие пузырьки бесшумно лопались. Это все, что осталось от густой пены. Пинку нравились его цвета так, что даже сейчас он лежал в воде розового цвета. Бомбочка для ванны с терпким запахом малины дурманила сознание. Легкие нотки черники можно было прочувствовать, только если, в буквальном смысле, съесть воздух. Ах, какой же сладкий аромат! Вот бы сейчас масочку для лица с маракуйей и огурчики на глаза! Благодать! Но тишину снова разрезал бархатный и низкий голос. Слова ласкали барабанные перепонки, да так, что палочки переставали стучать по своим барабанам, только бы подольше послушать. — И когда ты стал таким взрослым...? — ответ не заставил себя долго ждать. — А ты таким мудаком? — Эй, за что? — За это... — человек пихнул коленом в твердый стояк. От обладателя вставшего члена послышался короткий стон и медленный нервный выдох. Стив, опять ухмыльнувшись, потерся своим коленом уже более аккуратно. Искра в алмазных зрачках и шумное дыхание. Как резко всё началось, так мигом всё и закончилось. Стивен быстро переместился на другую сторону ванны и взял в руки мятный шампунь. Он знал, что старшему нужна разрядка. Но без него он не сможет кончить. Вот такая у них была зависимость в друг друге. — Ну прошу тебя, детка! Зачем ты это начал если... — тут он заметил, что человек уж слишком сексуальна вспенивает волнистые волосы. В светло-зелёных пузырях они казались еще гуще и пышнее. Но дело было не в волосах, а в их хозяине. Поднимая руки повыше и оголяя грудь, тот якобы "случайно" задевал твердые соски, и "не специально" поворачивался задом, чтобы что-то достать с верхней полки. Несколько баночек геля для душа и масел, опять же "СЛУЧАЙНО" упали в мутную розовую воду. Алмаз понял намеки и подхватил, как на лету, инициативу. Так же быстро взяв под водой в ладонь уже набухший член, Розовый водил по всей длине в такт движениям брюнета. Когда последняя баночка геля для душа была найдена в воде, бедра Стивена обхватили крепкие руки и резко, без растяжки вставили во всю длину. Из возбуждённых глаз хлынули слезы, но огонька не потеряли. Со спины его обнял Пинк, знав, что поступил отвратительно. Ну как всегда – сначала делает, а потом думает! Когда Стив перестал сжиматься внутри, то перевернулся к нему лицом. Слабые и медленные толчки, начал двигаться сам. — Пожалуйста. — шепнул он, жмурясь. И мир вдруг застыл, замер, как насекомое, оказавшееся в плену капли янтаря. Звуки стихли, будто весь мир накрыло куполом и собиралась гроза, так и смолкают птицы перед бурей. Сердце гулко стукнулось и провалилось, словно самолет в воздушную яму. Розовый рванул взглядом вниз, забывая, как это – дышать. И вдруг всё закончилось. Сердце застучало сильно и еще более неровно, капли вновь гулко отбивались от воды. Алмазу было достаточно одного слова, чтобы понять, что парень на нем хочет получить долгожданную разрядку. Быстрые толчки так же громко отлетали в голове и эхом звенели в ушах. Мягкие стоны, больше похожие на завывание на одном звуке, только добавляли пошлятины в и без того хлюпающие звуки. Как же они могли дойти до такого, что Стивен даже не был против их секса по четыре раза в неделю. Конечно, бывало и меньше, но тогда жизнь Розового превращалась в песню Юрки Каплана: "Я ночью плачу и дрочу". Вот бы слушать вечно эти тонкие всхлипы, небрежные выдохи, рваные стоны и видеть дико возбуждающие ключицы. Даже если вспомнить, как они начинали, то можно было сказать, что до секса у них бы дошло в любом случае. Но Стивену больше подходили строки: "Прости, я не такая". Эх, до какого-то момента он действительно был не таким. Но Алмазная обаятельность завлекла. Да какая там обаятельность, просто парню нужен был тот, кто станет личным дневником, который смог бы выслушать, превратиться в плечо для слез и поддержать тёплыми объятиями. Конни идеально подходила бы под эти пожелания, но к счастью Стивена и к несчастью его отца, ориентация показала средний палец и убежала. Отвлечемся от секса в ванной, я расскажу об их жизни, раз уж на то пошло. Розовый, как бы это странно не звучало, стал психологом. А брюнет писал книги о своих приключениях, даже сам придумывал. В общем, судьба распределилась чëрти-как. Психопат и конченый эгоист с воспоминаниями РА, пытавшийся всем помочь, обрёл счастье оказывать моральную помощь, которую ему восполнил его человек. А такой же убитый не по своей воле подросток, выросший в полной свободе, пишет книги и истории, основанные на собственных приключениях. Конечно, в ситуации второго все было более менее понятно, но... Кхм, опустим. В итоге, Пинк стал востребован и зарабатывал неплохие суммы. А первые книги Стивена начали замечать известные издания. Жили они в достатке и наш писатель очень хотел снова в Нью-Йорк. Тем более, туда переехала подруга детства – Конни со своим парнем. — Прош-шу... Выдолби из м-меня душу... Мгх! — единственное, что из себя смог выдавить Стив. Толчки стали слишком быстрыми, простата ныла от постоянного соприкосновения с головкой, Розовый кусал шею парня над ним. Бедра стали еще привлекательнее. Еще пара секунд и оба кончили. Пинк внутрь, а человек, так и не прикоснувшись к своему пылающему члену, выплеснул белые капли на торс и грудь самоцвету. Отдышка и слабые больные постанывания. Алмаз снял уставшее тело и положил на себя, тем самым размазав семя брюнета по их соприкоснувшихся животов. — Включи душ, пожалуйста... Нам все же следовало бы помыться... — Окей, котенок. Я не так устал, мне тебя помыть? — Хорошо, только без продолжений... — вздыхает. — Я слишком измотан для этого... *** — Ах, как же я люблю такие вечера! Мандариновый чай очень вкусный, спасибо! — шагал с коричневой кружкой в руках, в нелепой большой пижаме и растрепанными с еще мокрыми волосами Стивен. Розовый ждал его в славной гостиной. Бежевые тона успокаивали. Слабый теплый светильник и свечи на столе только дополняли нежность комнаты. Рядом с плюшевым диваном висела белая гирлянда, добавляя атмосферы. Кристмас три украшенное серыми и розовыми шарами создавало новогоднее настроение. Елочка была небольшая, но приятная глазу. Алмаз сидел с гитарой в руках и что-то тренировал. Слишком увлекся и забыл про свой чай, в итоге он остыл. Гитара была украшена всякими наклейками с разных штатов. Стивен подсел рядом и отпил несколько глотков. — Что играешь? — оторвался от волшебного напитка шатен. Мягкие подушки приятно упирались в спину, надавливая и леча все больные точки. — Хочешь послушать? Я немного не доучил бой, но что-нибудь придумаю. — сказал по дурацки и взглянул глазами-огоньками на парня с чаем. Несколько вдохов и выдохов. — Мы так любим дешёвые драмы С непродуманными диалогами, Где актёры немножечко переиграли Со вздохами, криками, стонами... Где мы, неувлечённые ролью, В дурацких костюмах со скованной грацией От бульварного прячемся шума, В обшарпанных их декорациях... Сцены ревности, сцены разлуки- Мы готовы, мы с текстом сверились! Мы как будто не знали друг друга, Мы как будто случайно встретились... Скорей бы все кончилось, и мы забудем Свой текст и разъедемся по домам, Чтоб в кадр попали опять не те люди, Которых хотелось бы видеть там... Давай, поцелуй меня нежно, насколько ты можешь, Слезу вытри рукавом... Пусть старые камеры вечно рвут пленку, Мы сможем сыграть это заново..