Polar owl

– Расстаться? – озадаченно пробормотал Осаму, нахмурившись сильнее чем раньше – почему ты думаешь, что я хочу расстаться с тобой, Чиби? – голос Дазая стал вкрадчивым, твёрдым и напряженным одновременно, показывая, в каком парень находится гневе. Пальцы Чуи сильно сжали худые колени, а сам он шумно сглотнул и уставился в пол, лишь бы не смотреть сейчас в лицо Осаму. – Я думал.. разве не поэтому ты хочешь со мной поговорить? – наконец едва слышно выдавил из себя Накахара, растирая холодный пот между пальцев и в мгновение ока растеряв всю свою уверенность. – Ты плохо думаешь. Я хотел сказать, что меня уволили с работы и теперь я вынужден посидеть у тебя на шее три дня, пока не найду новое место, – незамедлительно последовал ответ, и Чуя интуитивно почувствовал на себе тяжёлый взгляд. – тебе придётся хорошо постараться, Чиби, чтобы придумать удовлетворяющее меня объяснение своим словам. – Я.. – Накахара зажмурился, судорожно пытаясь подобрать хоть какие-то слова, но как назло в голове было пусто пусто. – Я не.. – Ты же не думал, что я изменил тебе? - перебил жалкие попытки своего парня сказать связное предложение Дазай. – Нет, нет, что ты! – от удивления Чуя даже дышать забыл, автоматически выпалив единственный правильный ответ. – Прекрасно. Я и хотел это услышать, – закинув ногу на ногу и откинувшись назад на стул, Осаму пристально разглядывал сидящего напротив Чую, что пытался сжаться или испариться из комнаты, в которой витало слишком сильное напряжение. – И что мне с тобой делать? Ты даже объяснить свои подозрения не можешь. – Я не знаю, я могу, просто сейчас.. Бормочущего Накахару снова перебили, неудовлетворенно хмыкнув: – Неправильный ответ на вопрос, Чиби. Осаму тяжёло смотрел прямо в душу. Ни один, ни второй ни разу с момента их отношений не заикался о расставании, и Чуя знал, что это было их маленькое табу. И его это абсолютно устраивало. Условие было простым: любые проблемы обсуждать сразу же, ничего не таить и не надумывать без повода. Но если посмотреть со стороны, ведь повод был? Хотя сейчас Накахара, нарушивший все, что можно и нельзя, был уже ни в чем не уверен. – Мне напомнить тебе наши правила? – Дазай придвинулся вперёд и взял Чую тонкими длинными и постоянно холодными пальцами за подбородок, заставляя посмотреть на себя. – Отвечай. Парень попытался покачать головой, но пальцы, фиксировавшие голову, сжались сильнее, до легкой боли. – Когда я спрашиваю, ты отвечаешь мне в голос, Чуя, – Голос Осаму понизился на несколько тонов. – Я забочусь о тебе, а ты меня расстраиваешь. Ты считаешь это хорошим признаком? Отвечай. – Нет! – послушно выпалил Накахара, по-мазохистски получая удовольствие от унижения и боли в нижней части лица. Ласковый и как будто вязкий, сладкий, словно патока шепот раздался над его ухом, заставляя парня вспыхнуть и стремительно покраснеть. – Тогда почему ты себя так плохо ведешь, м? – Осаму словно лис, поймавший убегающую, но уже сдавшуюся жертву. Хочет поиграться, не убивает сразу, как ворон кружит, мучает. Только вот знает он, что Накахара ещё когда увидел его, сдался. Окончательно и бесповоротно. – Отвечай мне! – будто ледяной водой окаченный, Чуя выплыл из своих мыслей, судорожно пытаясь найти ответ в скачущих, не связанных с собой мыслях. – Я больше не буду? – шепчет Накахара как можно громче, на сколько это позволяет внезапный спазм в горле. – Ты спрашиваешь у меня или утверждаешь? – строго спрашивает Дазай, отпуская подбородок парня, но, заметив, что тот тянется потереть больное место, хлопает по ладоням. – А ну руки к себе. – Утверждаю, я больше не буду, – Чуя убирает руки за спину, сцепляя их в замок. – Молодец, Чиби. – холодная рука гладит пылающую щеку, и парень позволяет себе расслабиться. Адреналин ушел на второй план, голова кружится, Накахару начинает трясти, и он заваливается на кровати набок. Рядом быстро присаживается Осаму, осторожно приподнимая голову юношу и помогая выпить воды. Без сил, вымотанный морально, Чуя подползает к коленям Дазая и, ложась на них, проваливается в полудрему. Брюнет запускает пальцы в рыжие, густые и такие любимые волосы, и начинает нежно массировать кожу головы, помогая расслабиться. – Чиби мой Чиби, – шепчет юноша целуя Накахару в лоб. – люблю тебя. *** Коля проснулся поздно днем, абсолютно не понимая, кто он, где он, за что он и почему. Несколько минут парень тупо смотрел в потолок, собирая редкие, но связные мысли в кучку. – Федя? – на пробу произнёс Гоголь, со стоном старой бабки поднимаясь на кровати. Голова болела так, словно Николай не только бухал всю неделю без просыха, а ещё и проехался этой самой головой по всем асфальтам и столбам в городе. – Ненавижу кофе из макдональдса, – прошипел парень, топая в ванную и параллельно противно шаркая ногами. На стиральной машинке обнаружились новые постиранные вещи. Не удержавшись, Гоголь поднес футболку к носу и вдохнул свежий запах. Вкусно. На зеркале была прикреплена оранжевым стикером записка, в которой говорилось, что Федор ушёл на некоторое время по магазинам, и Николай за главного. Умывшись, довольный парень с визгами подскочил к Чудовищу, и, выпустив птицу из клетки, начал носиться с ней по всей квартире, играясь. Белая сова то летела за Гоголем, цапая клювом за белоснежную косу, то наоборот: улепетывала, прячась на шкафу и смотря оттуда наглыми жёлтыми глазами. Вдоволь набегавшись, Николай покормил Чудовище и, не удержавшись провел пальцами по упругим белым перьям. Сова больно клюнула его, но Коля лишь шикнул, улыбаясь и потирая пострадавшее место. Найдя в холодильнике хлопья и молоко, Гоголь сел за стол и начал свою трапезу, включив на телевизоре какой-то детективный сериал. Хлопнула входная дверь, объявляя, что Федор дома, но Николай, с головой погрузившись в фильм, не видел ничего и никого. Хлопья остались забытые на столе, а сам парень стоял и орал на телевизор, в котором был показан убийца, стрелявший в полюбившегося Гоголю начальника полиции. – Чтоб тебе в тюрьме по самые гланды засадили, уродец! Та командирша с ним на свиданку еще не сходила, разрушитель любви! Купидон этого не оставит, чтоб ты в жабу в следующей серии влюбился, тварь похотливая! – вопил Николай, тыкая пальцем прямо в экран и, заметив в дверях Достоевского, подскочил к нему, тащя в середину комнаты. – Ты посмотри на его рожу, Дост-кун! – возмущенно щебетал юноша, активно жестикулируя. – Он же страшный как ядерная война, по нему сразу видно, что он преступленик! Достоевский присел на диван, с веселой улыбкой наблюдая за скакавшим по комнате парнем и его ругательствами. – Ты же согласен со мной, Дост-кун? – с подозрением остановился Николай и серьёзно посмотрел на сидящего. – Конечно согласен, Коль. –титаническим усилием Федя заставил себя быть серьёзным и не заржать, хотя смех рвался из него с каждым словом Гоголя все сильнее и сильнее. Началась реклама про йогурты; тараканы и их вопли в голове Николая притихли, переваривая полученную из телевизора информацию. – Почему в этих фильмах всегда умирают первыми красавчики? – с мученическим стоном Коля приземлился на диван рядом с Достоевским и агрессивно начал поедать свои хлопья. – Это такая завихрушка жанра, –улыбаясь, ответил Фёдор, подливая молоко в тарелку парня. – Ешь помедленнее, подавишься. – В жопу я имел эти все завихрушки, –злобно прошипел Гоголь, громко хрустя хлопьями. Потом, подумав пару минут, парень протянул соседу ложку. – Дост- кун, будешь? – Спасибо, Коля, я поел, — по-доброму рассмеявшись, ответил Достоевский, старательно не акцентируя своё внимание на "Дост-кун", что бы не смущать Николая и дать ему время осознать ситуацию. Что ж, по истине доброе утро.