***
Медуница пошла на обход ближе к вечеру. Уже подуспокоившись, она смерила взглядом всех своих пациентов, и начались обыденные приказы: открыть рот и высунуть язык, глубоко подышать или рассказать о жалобах (коих чаще всего не было). Как только малышка развернулась спиной к доктору, тот со всей аккуратностью встал и на цыпочках подошёл сзади. — Прошу прощения, голубушка, — девочку подтянули за талию и наклонили голову, придерживая подбородок рукой, — совсем небольшое исследование. Вы же… — врач наклонился к шее и вдохнул аромат. Казалось, что малыш ошибся, и «омега» всё же является реальной омегой. Запах пестрил лекарственными травами и некоторой приторностью, как будто леденцами. Ромашка обволакивала разум, давая надежду на милого и доброго педиатра; шалфей игриво окрылял сознание; нежная карамелька заставляла окунуться в детство, открывая забытые ощущения… Но вдруг проскользнули новые нотки. Кажется, кофе. Кофе и имбирь, — альфа? Руки перестали держать Медуницу, и та развернулась, удивлённо посмотрев на довольного своей шалостью Пилюлькина, да и не нашла ничего лучше, чем со всей силы влепить за это пощечину. К разгоравшейся потасовке подоспели нянечка и пара малышей, готовых разнять медиков, но малышка на всеобщее удивление просто раздраженно выдохнула, развернулась на каблучках и вышла из палаты. — Медовый пластырь на щёку и лёд! — все присутствующие медленно перевели взгляд с двери на Пилюлькина. — И… что это… было? — Я могу сказать одно, — доктор потёр щеку, — она точно альфа. И еще одно: удар у нее сильный.***
На следующий день поутру в палату заглянула нянечка. — Пилюлькин, вас ждёт доктор в своём кабинете. — Сейчас? — Немедленно. Пойдёмте, я вас отведу. Друзья сочувствующе посмотрели на товарища, пока его уводили к кабинету «дознаний», как иногда величали обитель малышки. Обычно та сидела и писала чего-нибудь в карту или смотрела в окно, а потом разворачивалась и начинала свои беседы о поведении. В этот раз всё явно было по-другому. Медуница явно ждала своего коллегу, и даже не пыталась сделать вид занятой работницы Минздрава. — Спасибо. Свободны. Про дверь не забудьте, — нянечка, видимо, чуть не присев от такого тона, быстро кивнула головой и ретировалась. Доктор подошла поближе и облокотилась бедром от стол. — Потрудитесь объяснить вчерашнее. Ответом стал снисходительный взгляд и добрый смех, справедливости ради, с нотками небольшой напряжённости. — Дорогая моя, мы просто хотели проверить, омега вы или нет. Понимаете, вы сурова, высока и совсем не по-омежьи сложенна. Поверьте мне, как врачу Цветочного города, малышки-омеги всё-таки немного другие. — Но это не изменяет вашего поведения! Вы со своими пациентками также поступаете: насильно притягиваете за талию, и внюхиваетесь, чуть ли не сворачивая шею? — Перегнул, признаю. Но я сомневаюсь, что вы бы дали это сделать по доброй воле. — А теперь объясните мне русским языком, какого лешего я вам тут сдалась? — Говорю же, — теперь и сам Пилюлькин начал сердиться, — интереса ради! Тут, произошло то, чего никто не ожидал и чему точно никто бы не поверил — Медуница подалась вперёд и впилась в губы своего оппонента, вдобавок больно прикусив. Малыш, желая хоть немного смягчить порыв страсти коллеги, надавил той на макушку и погладил спину. Малышка отстранилась и придирчиво осмотрела своё творение. Нижняя губа второго врача немного распухла. Капелька крови неторопливо катилась к подбородку. Доктор усмехнулась и… аккуратно слизнула её, оставив коллегу в состоянии глубочайшего шока. — Ну что, утолили свой интерес? — Медуница обворажительно улыбнулась, демонстрируя крохотные, но острые клычки. Пилюлькин фыркнул и посадил её на стол. — Более чем, — он хищно улыбнулся и требовательно поцеловал её в шею, прикусывая тонкую кожу. Малышка запрокинула голову назад, давая больше простора для действий. Медик ненадолго отошёл от пассии, окинул врачебном взглядом, прикидывая, что можно сделать, и закрыл дверь на ключ. — Вы по альфам? — Так и вы не по омегам, — он снова накрыл её уста своими, теперь проникая языком. Будучи совсем не против, врач отвечала, параллельно неосознанно натягивая его волосы. Так постепенно в ней просыпалась собственница, однако уже очень скоро её заставили замолчать и не высовываться, потому что малыш ловко расстегнул несколько пуговичек ситцевого платья. Малышка оторвалась и, ухмыляясь, посмотрела на врача. — Когда мы с вами только успели перейти к таким отношениям? — Без понятия. Я могу вас называть «Медуничка»? — Я не люблю, когда со мной сюсюкаются. — А если я расскажу о нашей интрижке? — Это шантаж? — Чистой воды, — парень неторопливо поцеловал грудь девушки и, не удержавшись, поставил первый за этот час засос.***
Дверь в палату открылась, и пьяной походкой зашёл Пилюлькин. Остальные коротышки тотчас к нему подскочили и помогли присесть на кровать. — Эка эта ведьма тебя потрепала, даже стоять нормально не можешь! — Вы с ней целых полтора часа проговорили! Как ты выдержал! — Это она тебе так по губе врезала? — Ну? Что она делала? Расскажи! — доктор наконец-то смог сконцентрироваться и ответил. — А вот это уже врачебная тайна.