сердцебиение

      — Я устал, — заметил флегматично Гоуст. Его тихий голос полоснул по открытой шее Соупа, и тот почувствовал, как мурашки стягивают его кожу. Голос Гоуста всегда производил такой эффект: Соуп задерживал дыхание на кромке своих лёгких, чтобы тяжело не задышать от желания раствориться в этом тихом, спокойном, тянущемся подобному мёду голосе.       — Падай. — Соуп похлопал по дивану рядом, старательно делая вид, что телевизор занимает все его мысли. Конечно, нет. Гоуст молча сел рядом, вытягивая длинные ноги и задевая столик перед диваном. Джон прикрыл глаза и сильно зажмурился, пытаясь болью смыть опаливший его жар. Саймон развалился рядом – тёплый, большой, размеренно дышащий, поправляющий крепкими пальцами балаклаву у горла. Джон тихо втянул воздух. Саймон не пользовался парфюмом – от него тонко пахло только мылом и дезодорантом. Мактавиш завёл руку за голову и нервно провёл ладонью по колючему затылку. Такая реакция на Гоуста начинала раздражать.       — Так интересно? — Гоуст перевёл взгляд с телевизора на Соупа. Джон покосился на прикрытую дверь – из коридора доносился голос Алехандро, который что-то старательно разъяснял Родольфо. — Джонни?       И как всегда его затрясло от этого глубого грудного 'Джонни'. Мактавиш прикусил щеку изнутри, фокусируя взгляд на мужчине рядом. Иногда ему казалось, что стоит Райли попросить его спрыгнуть с крыши на асфальт, сопровождая это своим бархатным 'Джонни?', он сделает это и даже не задумается. Джонни, Джонни, Джонни... В паху вдруг свело всё судорогой.       — Что говоришь?       — Интересно? — Райли кивнул на телевизор. — А то громко как-то.       — Громко? Да нет, — нахмурился Соуп. Что-то заставляло его чуть-чуть пойти лейтенанту наперекор, поспорить с ним, чтобы Саймон спокойно склонил голову набок, наверняка приподнял брови и стопроцентно скривил уголки губ, словно не веря, что сержант может так открыто сомневаться в старшем по званию. Джон почувствовал, как внизу становится всё тяжелее, взгляд Саймона приковывал, опутывал, заставлял задыхаться. Удивительно, как много этот человек может выразить одними только своими глазами...       — У меня очень чуткий слух, — протянул Райли низко. — Я не выношу громких звуков, Джонни.       Алехандро громко выматерился в коридоре, попутно что-то роняя, и это здорово сбило с толку Джона. Он размытым взглядом оглядел Гоуста, снова прикусил щеку и как-то непонятно повёл плечами. Сознание затуманилось. Чёртов Саймон.       Джон сделал громкость ниже.       — Ну, если так, лейтенант.       — Я даже могу слышать биение человеческого сердца, — вдруг продолжил Гоуст. Джон чувствовал пронзительный взгляд Райли на себе и вперился взглядом в столик перед диваном, чтобы не выдохнуть тяжело от этой фразы.       — Сердцебиения? Ну, ты загнул, лейтенант, — усмехнулся Мактавиш в тон офицеру. — Не знал, что твоё хобби – сочинять сказки.       Гоуст промолчал, а затем едва заметно усмехнулся. Джон почувствовал, как тяжёлая ладонь ложится на его натренированную грудь, прямо на сердце. Саймон приблизился к уху Джона, и тот услышал, как смягчённый тканью балаклавы голос бархатно мурлычет ему прямо в ухо.       — Я слышу и твоё. Бьётся довольно быстро, Джонни.       Соуп замер. Лишь бы не испортить момент, лишь бы не спугнуть.       — И чувствую тоже, — Гоуст словно пробовал слова на вкус. Он опирался на одну руку, а другой касался напряжённой и часто вздымающейся груди Соупа. — Подними маску, пожалуйста.       Голос Гоуста сорвался под конец предложения. Он словно бы сам дрожал от желания, пропитавшего каждый квадратный метр комнаты, и теперь отчаянно сглатывал скопившуюся во рту вязкую слюну. Длинные пальцы, привыкшие к спусковым крючкам и грубому снаряжению солдата, неожиданно мягко и нежно огладили грудь Джона, горячей лавой прошлись по тонкой ткани футболки и надавили.       — Могу я задать вопрос? — захрипел Соуп. Он не хотел смотреть вниз: он и так знал, как отвратительно явственно у него выпирают брюки между ног. Он заёрзал на месте, пытаясь хоть как-то облегчить давление внизу, но добился того, что желание стало лишь сильнее.       — Да, сэр.       — Могу я снять маску полностью?       — Нет, сэр.       Джон испугался. Вдруг Саймон сейчас передумает, встанет и как ни в чём не бывало выйдет из комнаты? Но этого не произошло. Райли вдруг тихо засмеялся.       — Просто приподними её, Джонни.       Мактавиш негнущимися пальцами выполнил просьбу. В свете телевизора не очень были видны черты лица Гоуста, но губы – тонкие, сухие от возбуждения, искусанные – можно было разглядеть, и это заставило Джона застонать. Саймон ещё ничего не делал, а Мактавиш уже чувствовал, как его внутренности сжимаются от напряжения и как горло царапают вздохи.       Гоуст наклонился и аккуратно прикоснулся губами к вспотевшей шее Мактавиша. Крепкие пальцы грубого солдата мягко огладили сосок Джона сквозь футболку и скользнули вниз. Огромная горячая ладонь легла на бугор между ногами Соупа.       Звёзды взрывались в галактиках, новые планеты зарождались, сотни и тысячи космических объектов сгорали каждую милисекунду – а Вселенная Джона Мактавиша сузилась до огромного лейтенанта, который выцеловывал ему шею и массировал его стояк.       — Господи, — протянул Джон.       — Да, довольно быстро бьётся сердце, — заключил Гоуст. — Тебе надо сходить к врачу. Нам нужны здоровые солдаты, сержант.       — Слишком много болтаешь, — облизнул сухие губы Джон и хрипло усмехнулся. Он качнул бёдрами и стояком проехался по жаркой ладони лейтенанта. Это взорвало ещё одну галактику у него перед глазами. Чувства обострились, организм реагировал на каждое движение, каждый вздох, сознание находилось в странном состоянии – Джон вроде бы осознавал, что происходит вокруг, но не смог бы рассказать.       Гоуст не ответил. Слишком был занят тем, что целовал, прикусывал и облизывал кожу сержанта, тяжело дышал и мял член Джона через плотную ткань брюк. Он тёр стояк, сжимал его, выстанывал что-то непонятно прямо в шею млеющему Соупу, отводил руку, чтобы услышать что-то невнятное от Мактавиша, и повторял всё заново. Соуп ритмично толкался в руку Гоусту, одной рукой крепко сжимая спинку дивана до боли в пальцах, а другой рукой держа пульт. Мысль о том, что дверь открыта и кто-то мог зайти в любую минуту, растворилась в похоти. Джон хотел кончить. Он уже не боялся и размеренно стонал, когда жар в очередной раз обдавал его орган.       — Тебе нравится, — с нескрываемым восторгом прохрипел Гоуст. Видимо, он сам испытывал дискомфорт в штанах и нетерпеливо сжимал стояк Джона. — Нравится?       Пульт выпал из руки Мактавиша и он заткнул ладонью рот Саймона, двигая бёдрами всё быстрее и быстрее. Он чувствовал, что сейчас кончит. Кончит от петтинга, даже не касаясь голой кожей кожи Райли. Кончит, как школьник, который впервые увидел порно. Кончит себе прямо в штаны из-за этого глубого, царапающего сознания голоса лейтенанта, который сам наслаждался ситуацией не меньше, чем Мактавиш.       Саймон вдруг взял пальцы Соупа в рот и глубоко насадился головой на них. Языком обвёл обмякшие пальцы и с чмоканьем выпустил их изо рта.       — Блять, — зашипел вдруг Джон и с протяжным стоном кончил. Судорога охватила всё тело. Гоуст медленно гладил его между ногами, Мактавиш чувствовал, как мокрое пятно расползается по брюкам и как Саймон продолжает целовать и облизывать пальцы, всё ещё находящиеся у его рта.       Растерянным взглядом Соуп оглядел всё вокруг.       Гоуст в последний раз прикоснулся мокрыми губами к пальцами Мактавиша и встал с дивана, возвышаясь над сержантом, который разлёгся от бессилия.       — Я обязательно сниму с тебя эту маску, — всё ещё отходя от оргазма, произнёс Соуп.       — О, надеюсь, не только её, — серьёзно кивнул Гоуст.       Он оглядел дрожащего сержанта и направился к двери. Джон смотрел на удаляющуюся спину лейтенанта. Какой большой, тяжёлой, горячей она ему казалась.       — Как ты услышал моё сердцебиение?       — Я ничего не слышал. Я знал.       Дверь мягко прикрыли с той стороны.