🤍🖤🤍
Конец весенних каникул всегда воспринимается как издевательство — неясно, чьё и зачем, но, топая в универ и зевая на ходу раз уже в седьмой, чувствуешь себя именно объектом чьей-то насмешки. Сидеть на парах и не спать — миссия ещё сложнее, но преподаватели, кроме этого, рассчитывают, что студент умудрится различать их монотонное бормотание и каким-то образом усваивать материал. Субин считает, что это попросту невозможно, так что спит две пары подряд, и он, может, проспал бы и третью, если бы не был случайно разбужен своим соседом Чаном, который дремал рядом и нечаянно завалился на него. Чхве разлепил глаза и зевнул, с трудом фокусируясь на фигуре преподавателя, который нудно говорил что-то у доски, и, сколько бы Субин ни вслушивался (две попытки — это уже много), так и не сумел даже осознать, на каком языке господин Ли ведёт лекцию. Он включил телефон, лениво глядя на время, но так и не понял, который час, привлечённый несколькими сообщениями. Хюнин Кай, лучший друг Субина уже, кажется, пятый год, писал с предложением сходить после пар в кафе втроём и отпраздновать "начало конца". Втроём, потому что его парень и по совместительству однокурсник Кая, Чхве Бомгю, непременно пойдёт с ними. Бомгю и Хюнин встречаются пятый месяц. Они соулмейты и проводят вместе почти всё время. Нет, Субин вовсе не против их отношений; младшие очень милые, к тому же, они истинные друг друга, да и, в конце концов, Хюка счастлив с Гю, а это главное для старшего. Просто… словно бы Бомгю слишком резко стал неотъемлемой частью их маленькой компании… как будто бы более неотъемлемой, чем Субин… Когда Бин и Кай в последний раз делали что-то вдвоём? Совсем вдвоём. Прямо-таки наедине, как раньше. Ответ прост: больше нескольких месяцев назад, когда Хюнин и Бомгю ещё не познакомились. Субину вообще кажется, что эти двое сошлись слишком быстро, хотя, по словам Кая, те два дня, что они с Гю держались на небольшом расстоянии друг от друга, боясь случайного касания, казались ему вечностью. Они точно не знали, что готовы взять и, ну, стать парой, ещё и увидев, наконец, настоящие цвета этого мира. И всё-таки Субин не уверен в том, что можно просто взять и начать отношения с фактически незнакомым человеком. Хюка в ответ на это смеётся и говорит, что со своим истинным будет достаточно просто увидеть друг друга — и вы сразу поймёте, что это тот самый. А стоит коснуться друг друга — вам откроется не только этот чудесный мир ярких цветов и красок, но и не менее захватывающий мир настоящей любви. Наверное, Субин просто ревнует, потому что Кай — его единственный близкий друг. Ну, а ещё он с детства мечтает найти соулмейта и с завистью слушает чужие рассказы о цветах. А кто так не делал? Кому не хочется знать, как на самом деле выглядит всё вокруг? Субин вздыхает и откладывает телефон. Всё нормально. Они поедят с Каем и Бомгю, и, может, эти двое не будут обжиматься на протяжении всей встречи, словно они не виделись как минимум пару лет. Чхве редко бывал в универе Хюки и каждый раз предпочитал дожидаться друга на крыльце, зная, что заблудится в извилистых коридорах и бесконечных этажах Сеульского университета искусств. Он и в своём-то умудрялся иногда теряться, хотя и учился там третий год, так что и теперь стоял чуть поодаль от больших дверей, под тенью огромных деревьев, растущих на территории учебного заведения, ожидая, когда из толпы покидающих здание студентов вынырнут Кай с Бомгю. Субин уже увидел лицо лучшего друга, который приветливо махнул ему, на миг показавшись из моря голов, движущихся на свободу. Чхве махнул в ответ, но не сдвинулся с места: ему неохота нырять в это пёстрое море, лучше остаться тут. Он не улавливает момент, когда всё становится странно: тело покрывается мурашками и его всего охватывает какое-то приятное волнение. Субин смотрит на свои дрожащие пальцы и сглатывает, поднимая растерянный взгляд на толпу спешащих мимо студентов. Дыхание учащается, и Чхве нервно смотрит по сторонам. Что с ним происходит? Необъяснимое чувство усиливается, мягко обжигая кожу, и Субин окончательно напрягается, чувствуя, как внутри словно что-то переворачивается. Что это? Нет, он почти уверен, что знает. "Почти", потому что Су привык ставить любую информацию под сомнение (спасибо курсовой работе, для которой он каждый раз мучается, выискивая достоверные источники), но что это может быть ещё? Скорее всего где-то тут находится его соулмейт. Прямо сейчас они так близко друг к другу, что буквально чувствуют это. Субин нервно глядит перед собой, ощущая, как потеют ладони. Неужели это правда? От осознания того, что его истинный может быть прямо перед ним, захватывает дух. Он ждал этого момента с детства и не уверен, что готов… если к такому вообще можно быть готовым. По правде говоря, Субин сильно сомневается. Он даже не раздумывает, шагая вперёд, вклиниваясь в недовольную волну студентов, вертя головой. Где-то здесь, где-то прямо здесь… Непонятное чувство то усиливается, то слабеет, и Чхве пытается ориентироваться на это, как на компас, взволнованно оглядывая лица, выискивая кого-то такого же растерянного, подобно ему самому. Субин останавливается как вкопанный, когда чувство в груди, которое он наспех окрестил бабочками, становится слишком уж ощутимым. Он вертит головой, игнорируя то, как его задевают плечами и ругаются, но в этот же момент в него с тихим вскриком врезается какой-то парень. Незнакомец падает и роняет большую чёрную папку, из которой выпадает несколько листов бумаги с каким-то набросками, приземляется прямо на асфальт, попадая под ботинки торопящихся студентов. Парень подносит к глазам ладонь, на которой виднеется ссадина, но тут же с ужасом переводит взгляд на свои работы и тянет к ним руки. — Блять, блять, только не это! — в дрожащем голосе, который Чхве едва различает среди гомона, слышится настоящее отчаяние. — Чёрт, прости, пожалуйста, — Субин садится на корточки и протягивает студенту руку, но тот игнорирует этот жест, торопливо подбирая с земли листы, на некоторых из которых видны теперь следы от обуви. Чхве мысленно называет себя идиотом и кусает губы, глядя на беспомощность в больших глазах незнакомца, с которых тот спешно убирает чёлку тёмных волос, тут же хватаясь за лежащую на асфальте папку. Субин пытается помочь собрать листы, не слушая гневные замечания студентов, которым они мешают пройти, но вдруг замирает, слыша где-то рядом с собой: — Эй вы! Кто-нибудь из вас чувствует сейчас себя, как бы сказать, странно? Субин дёргается и поворачивает голову, надеясь увидеть, кому принадлежит громкий и кажущийся уху невероятно приятным голос. Но из-за толпы, в которой многие остановились, судя по всему, заинтересованные репликой неизвестного, снизу ничего не разглядеть. — У вас нет такого непонятного чувства в животе, народ? Субин совершенно теряется, пытаясь сообразить, что ему делать. Это он? Его истинный? У него такой голос? Звучит решительно и бойко, но вдруг эти слова адресованы не ему? Голова начинает кружиться сильнее прежнего, и Чхве откровенно паникует, поднимая с асфальта запачкавшийся лист, и протягивает его владельцу, бормоча какие-то извинения. — Отъебись, — парень грубо вырывает бумагу из рук и суёт в помятую папку, кое-как поднимаясь на ноги. Бросая на Субина гневный взгляд, студент теряется в толпе, но Чхве успевает заметить дрожащие губы парня, однако не успевает это обдумать, растерянно вертя головой в поисках другого человека. — Ни у кого? Вообще? Вы не чувствуете себя непривычно? Голос слышится где-то совсем близко, и по телу снова бегут мурашки. Ему кое-как удаётся разглядеть тёмноволосого парня, который поднялся на стоящую неподалёку лавочку и теперь внимательно осматривает толпу перед собой. Субин молчит несколько секунд, разглядывая лицо незнакомца. Красивый… очень. Кажется, что острый взгляд тёмных глаз направлен прямо на него, и Чхве потеет, снова и снова пробегаясь глазами по отросшим длинным и тёмным прядям, пухлым губам, щекам, на одной из которых парень нарисовал что-то похожее на сердце. Что сказать, выглядит он довольно брутально, и Субину теперь почти страшно отозваться на его крик. — Я чувствую себя необычно! От неожиданности Чхве замирает и вместе со всей толпой ищет взглядом того, кто это произнёс. Какой-то парень со светлыми волосами и в больших очках делает несколько нерешительных шагов по направлению к неизвестному, и сердце Субина падает куда-то вниз. Студент весь бледный, но идёт вперёд нетвёрдым шагом, бормоча что-то про странные ощущения в животе и про то, что он не понимает, что с ним такое, пока темноволосый широко улыбается и протягивает вперёд ладонь, но тут же убирает её. Кажется, боится поторопиться и испортить момент. Первое касание, как-никак. Под взглядами сотен глаз два парня становятся рядом, с интересом разглядывая друг друга, а Субину отчего-то до ужаса грустно смотреть на них. — Обалдеть, да? Так романтично! — на плечо Чхве ложится ладонь Хюки, который каким-то образом оказался возле него, конечно же, вместе с Бомгю. Субин растерянно кивает, провожая взглядом удаляющуюся парочку. Совсем скоро территория университета практически полностью пустеет, и можно наконец вздохнуть спокойно. Но Чхве не удаётся расслабиться; он беспомощно глядит по сторонам, не понимая, почему его истинный ушёл вместе со всеми. Кай рядом щебечет что-то про то, как они с Бомгю впервые увиделись здесь же, как будто Субин не слышал этой истории уже сотню раз. Он осматривает оставшихся студентов в надежде вновь испытать странное, но всё же очень приятное чувство, но ничего не происходит. — Хей, всё нормально? — Бомгю первым замечает его беспокойство, и Чхве рассеянно кивает. — Что-то случилось, Су? Кай по-привычке склоняет голову набок, заглядывая в глаза друга, и Субин мнётся, по-прежнему надеясь уловить то самое чувство. — Кажется, тут сейчас был мой соулмейт... — выдавливает он из себя, и на лице Хюки тут же появляется широкая улыбка. — Правда? Это же потрясно! А где? Вы успели поговорить? А подержаться за руки? Субин невольно улыбается, глядя на восторг в глазах Кая. — Нет, я понятия не имею, кто он. Я просто… почувствовал что-то… — А сейчас чувствуешь? — Хюнин принимается оглядываться по сторонам, словно ожидая, что суженый друга стоит за его спиной. Чхве качает головой. — Он ушёл, кажется… Субин старается не выдать то, как расстроен этим фактом, но Кай, очевидно, улавливает это в образе друга и тут же заключает его в объятия, ободряюще улыбаясь и похлопывая его по спине. — Может, он просто разволновался? Такое бывает. Перенервничал, и всё. Я, когда увидел Гю, тоже распереживался и даже думал сбежать, помнишь? — с этими словами Кай оборачивается на Бомгю, который кивает и заливается смехом. — Я тоже боялся. Стоял и думал: "Это чё, реально мой соул?" — Почему ты звучишь разочарованно? — Хюка отпускает Субина и упирает руки в бока, обиженно надувая губы. Гю умилённо ойкает и говорит, что Кай похож на злого пингвинёнка, и Хюнин с трудом сдерживает смех, делая вид, что обижен, пока Бомгю щекочет его. Субин в это время в очередной раз оглядывает людей вокруг. Вдруг он всё-таки здесь? Но нет. Чхве совсем ничего не чувствует и даже начинает думать, что вообще ошибся. В конце концов, у него и правда бывали моменты, когда ему казалось, что рядом его истинный, но это всегда сводилось к тому, что всё не так. Субин вздыхает и напоминает друзьям про еду, и Кай, кое-как отлипнув от Бомгю, хватает обоих за руки и тащит в его любимую кафешку. Субин заказывает свой любимый кофе, не слушая смешки Хюки, который не понимает, как можно каждый раз брать одно и то же. Сам он попивает что-то яркое из стеклянного стакана с розовой трубочкой, довольно причмокивая губами. — Ставлю этому коктейлю двенадцать из десяти, — ни один напиток, который попробовал Кай, не получил ещё оценки в пределах десятки. Если, по его мнению, он был невкусным, то оценивался огромным числом с отрицательным знаком, а если Хюнину нравилось — он мог дать и миллион, и миллиард в зависимости от того, какие числа приходили ему в голову. В общем, двенадцать из десяти, по профессиональному мнению Субина, знавшего Кая не первый год, было "средненько". — Хочу что-нибудь ещё. Хотя не думаю, что сегодня попадётся что-то на тысячу… День такой паршивый. Хюка со вздохом кладёт голову на столик и грустно глядит на недопитый напиток. — Согласен, тысяча из десяти тут только ты, — подмигнув младшему, заявляет Бомгю, заставив щёки Кая покрыться румянцем. — Это правда, — подтверждает тот, довольно улыбаясь, и Субин хмыкает. Эти двое усыпают друг друга комплиментами чуть ли не при каждой встрече, особенно Бомгю, который долгое время был записан у Хюнина как "Чхве-Пикапер-Гю". В такого, как он, наверное, легко влюбиться. Бин задумчиво скользит взглядом по недавно подстриженным и перекрашенным в фиолетовый (по словам остальных) волосам Бомгю, отмечая, что за время их знакомства младший сменил их цвет уже второй раз, смотрит на пухлые, чуть подкрашенные губы с блестящим колечком — недавний новый пирсинг, глядит на множество серёжек в ушах и опускается взглядом на небольшое тату в виде трёх разбитых тёмных сердечек на шее Гю, идущих в ряд по вертикали. Кай как-то с довольной и чуть смущённой улыбкой сказал, что это не единственное тату его парня и на бёдрах Чхве есть ещё одно побольше — оно с красивым рисунком из цветов. Бомгю всегда был очень красивым. Каким-то образом ему удавалось совмещать сторону "бэд-боя" и настоящего ценителя искусства, умело сочетая или чередуя эти совсем неподходящие друг другу образы. Он мог появиться в большущих чёрных сапогах с шипами, рваных джинсах с цепочкой и широкой футболке с названием какой-нибудь рок-группы, крича её же песни во всё горло, а потом вдруг возникнуть в длинном пальто, берете и шарфе и приняться рассуждать о высоком. А мог вообще соединить эти образы, что выглядело порой странно, но никогда — вырвиглазно или отталкивающе. Бомгю всегда смотрелся изящно, и неважно — с кистью, с банкой пива или с плюшевой игрушкой. Даже громко матерясь на сигарету, пепел от которой он нечаянно смахнул на собственные ботинки, Бомгю выглядел привлекательно. Даже Субин не мог не признать этого. И Каю, наверное, очень повезло, потому что Гю был и заботливым, и любящим, и всегда готовым выслушать. Но всё-таки иногда Субин не понимает, как они уживаются. Кай ведь совсем не похож на Бомгю: он не слушает рок, не курит, не любит чёрный цвет и скучает от рассуждений о вечном. Ему интересны спорт и мультики, а Гю воротит нос от гантель и ненавидит бег, а мультфильмам предпочитает длинные драматические сериалы, где можно покопаться в психологии героев. Кай другой. Он выглядит куда младше своего возраста и ведёт себя так же. Громкий и шумный, обожающий яркие цвета, о которых готов говорить без умолку, с тех пор как смог их увидеть. Его коллекция плюшевых игрушек настолько большая, что Хюка сам наверняка не знает, сколько именно у него плюшиков, хотя у каждого есть своё имя и характер, а Санте-Барбаре, которая происходит между ними, когда Хюнину становится скучно, позавидуют любые индийские сериалы. Именно благодаря другу у Субина с каждым праздником растёт гора таких же игрушек, потому что Хюнин считает их универсальный подарком. Правда ему совсем не нравится, что старший либо даёт им имена героев Шекспира, либо не даёт вовсе. Хюка считает, что у милых плюшевых котят, крольчат, ежат, акулят и даже крокодильчиков должны быть не менее милые имена, и вариант "Шайлок" или, например, "Бенедикт" его совсем не устраивает. Он одобрил только имя Офелия, которое Чхве дал милой серой пони, но заворчал, когда узнал, что названная так героиня сошла с ума и умерла. — Почему бы не читать что-то более позитивное… — бормотал он, пока Субин с улыбкой пожимал плечами. В конце концов, всегда есть античность, где много не менее интересных имён. Только ему что-то подсказывало, что Вергилий или Аристофан понравятся другу примерно так же, как и Лоренсо с Мальволио. Да, Кай предпочитает более лёгкую литературу и совершенно не понимает увлечение Субина теми же античными произведениями. Как и восторг Бомгю при виде прекрасных древнегреческих и римских статуй в музее, от которых тот не отлипает, иногда проводя на полу перед заинтересовавшим его произведением искусства не один час, делая наброски в блокноте или не один десяток фотографий, чтобы зарисовать всё позже. Но, несмотря на все их различия, Кай считает, что они с Бомгю — идеальная пара. Даже не так. Он, скорее, словно даже и не видит их различий, постоянно твердя о том, как они с "Гюшей" похожи. Ну да, оба бывают до невозможности шумными, любят ужастики и всё такое… а главным аргументом Хюка считает их увлечение рисованием и, соответственно, связанную с ним будущую профессию. Это, на самом деле, забавно, потому что направления у них совершенно разные: Кай хочет рисовать комиксы или мангу, которые сам невероятно любит, забив ими почти весь свой книжный шкаф, а Бомгю хочет стать то ли реставратором по металлу, то ли художником по нему же, то ли ювелиром. Субин, если честно, совсем в этом не разбирается, но это дело кажется подходящим для Гю, который без ума от украшений, о чём можно понять лишь при одном взгляде на его бесчисленные кольца на длинных тонких пальцах, на серьги всевозможных форм и размеров, на проколотые брови и так далее по списку. В общем, да, иногда Субин не понимал, как эти двое умудряются поддерживать отношения. Но они счастливы, и это главное, хотя он не перестаёт ловить себя на мысли, что всё это как-то слишком поспешно. И решение съехаться и жить вместе, и первый секс спустя всего несколько дней после знакомства, о чём Хюка рассказал ему на следующее же утро, запинаясь и постоянно краснея, и… ну, да, и сами эти отношения тоже. Слишком уж быстро всё произошло; Субин и оглянуться не успел, как Бомгю заполонил всё вокруг. Хотя, опять же, может, он просто ревнует своего лучшего друга. А ещё от непрерывных рассказов Кая о том, какой же красочный вокруг мир, сердце охватывали и радость за младшего, и какая-то завистливая печаль. Ему ведь тоже хочется увидеть всё это великолепие. Хочется с детства, во времена которого он уже в младших классах подбегал к каждому новому лицу в надежде, что он окажется его истинным. Но с тех пор прошло уже много лет, а глаза Субина всё ещё серые и видят тоже лишь серый. Да, их цвет тоже появляется после первого прикосновения к своему истинному, и Чхве иногда подолгу стоит перед зеркалом, фантазируя о том, как бы выглядели его глаза, будь у него соулмейт. — Я умру завтра, — заявляет Кай, делая ещё один глоток напитка. — У меня четыре пары, и везде преподы просто злющие. Чё им после каникул спокойно не сидится? Субин рассеянно кивает. Сам он учится на третьем курсе Сеульского филологического университета, и от одной только мысли о том, что в следующем году ему придётся писать диплом, хочется лезть на стенку. Хотя, если честно, этого ему хочется чуть ли не ежедневно, начиная с самого начала года. Да и не только ему. Учиться здесь трудно, а преподаватели нещадно гоняют студентов, которые к концу года и так едва стоят на ногах, способные лишь мечтать о здоровом сне и отсутствии кофейной зависимости. — Мне тоже кажется, что я не доживу до лета. Надеюсь, хоть раз обойдусь без хвостов по английскому, — жалуется он, и Бомгю негромко хмыкает. — Я думал, ты в нём хорош, хён. — Это правда, но я не нравлюсь нашей преподавательнице. Она говорит, что я ленивый и ничего не делаю, — Субин закатывает глаза. — Это правда, конечно, но всё равно обидно. Кай хихикает, но тут же страдальчески прикрывает глаза. — У меня столько домашки на завтра. Наверное, нужно было хоть что-то сделать за каникулы, но… Он не заканчивает предложение, но Бомгю с Субином понимающе кивают. Каникулы же созданы для того, чтобы отдыхать, а не вкалывать как проклятые. Для этого существует всё остальное время. Хотя никто из них, по классике жанра, не чувствует себя отдохнувшим и готовым вновь жертвовать зубами, грызя гранит чёртовой науки. — Предлагаю отвлечься и сгонять в кино, — говорит Бомгю, и глаза Хюки загораются. — Я люблю тебя, — он чмокает Чхве в щеку, отчего тот довольно улыбается, доставая телефон. — Сегодня? — Не-а, мне нужно закончить рисунок того стакана, — Бомгю кривится, — а там столько возни… — У меня встреча с научной руководительницей, я тоже не могу. — Субин вздыхает, вспоминая о курсовой работе, сдавать которую так-то относительно скоро, но вопрос “когда он её закончит?” — риторический. — А завтра? — Кай склоняет голову набок, с надеждой глядя на Гю с Бином. Бомгю пожимает плечами. — Вечером мы с друзьями идём на выставку, но если успеем раньше, то я могу. Кстати, не хочешь присоединиться? Хюнин отводит взгляд. — Э-э-э… у меня дела… — он смотрит на Субина, — а ты свободен завтра? — В целом, домашку можно оставить на вечер, так что да. — Отлично! — Хюнин хлопает в ладоши. — Мы обязательно выживем.🤍🖤🤍
На пороге собственной квартиры, оставленной ему родителями перед переездом в Пусан, где оба родились и который нежно любили, Субина встречает его кошка. Года два назад он ещё котёнком подобрал её на улице. На ней был ошейник, но на объявление о пропаже никто не откликнулся, так что Субин оставил её у себя и дал ей первое пришедшее на ум имя — Ли. За всё прожитое у него время маленький тёмный комочек превратился во взрослую кошку с наглой, но всё-таки очень симпатичной мордашкой. Он никогда в кошках не разбирался, так что на вопросы о породе только разводил руками. В целом, его это и не волновало; главное, чтобы мебель не царапала и не орала по ночам. И если со вторым она хоть как-то справлялась (если за окном не был март), то вот обои, шкаф и прежний диван Субина оказались жертвами маленьких, но острых кошачьих коготков. Но ругать Ли было тяжело, как и не тратить половину стипендии на корм и игрушки, большую часть из которых она демонстративно игнорировала, предпочитая всяческим пищалкам пакеты, а когтеточке — всё те же обои. Зато её присутствие гнало прочь мрачное одиночество, а когда она оказывалась достаточно благосклонна к хозяину, чтобы забраться к нему на колени, Субин чувствовал себя самым счастливым на свете. Сейчас она требовательно мяукала, наверняка ругая парня на своём кошачьем языке за то, что он посмел задержаться и заставил её дольше обычного созерцать свою пустую миску. Субин улыбнулся и осторожно прошёлся по коричневой шёрстке пальцами, думая, что, если бы Ли могла, она бы наверняка сейчас закатила глаза и сказала, что нежности будут после того, как она поест. Ну, и если будет настроение, конечно же. Слушая свою научную руководительницу, которая просматривала слепленный кое-как текст его курсача, Субин рассеянным взглядом следил за кошкой, которая сначала прошлась по его столу, потом спрыгнула на пол, едва не задев его полупустую кружку с кофе, и широко зевнула. Хорошо ей, может спать днями напролёт. Ему бы тоже так хотелось. Консультация кончилась тем, что преподавательница осталась более-менее довольна, но набросала Субину задач выше крыши, которые он записал, поклявшись себе, что продолжит работу над курсовой не позже, чем послезавтра. Закрыв ноутбук, он выпрямил спину, поморщившись от болезненного хруста, и поднялся на ноги. Есть не хотелось, и он поторопился в душ, а оттуда на усталых ногах проковылял к кровати, рухнув на простыню. — Уходи, — пробормотал он, пытаясь согнать Ли со своей подушки. В ответ Субин получил лишь презрительный взгляд и тихое шипение. — Я тебе еду покупаю, имей совесть. Совести у кошки не было, как и желания покидать облюбованное место, так что она положила голову на лапы и закрыла глаза. Такие сцены происходили у них довольно часто и кончались по-разному, в зависимости от степени усталости или раздражённости Субина. Сегодня он был и усталый, и раздражённый, так что подхватил сопротивляющуюся Ли на руки и опустил на одеяло, быстро заняв подушку. — Скажи спасибо, что я не улёгся на тебя, — пробурчал он, глядя на возмущённую кошку. Наверняка она уже планирует его убийство… Хотя Ли почти всегда выглядит так, словно думает о том, как бы прирезать кого-нибудь в тёмном переулке, так что Субин привык. — Спокойной ночи, — он всё же не удержался и, протянув руку, почесал кошку за ухом. Та тихо мяукнула и свернулась в калачик, а Чхве устало улыбнулся, глядя в серые глаза Ли. Она вот тоже видит мир чёрно-белым, как и он. Интересно, её это устраивает? Впрочем, вряд ли кошка догадывается об альтернативе. Ей наверняка наплевать, что её шёрстка на самом деле коричневая, что одеяло, на котором она лежит, покрыто пастельного цвета узорами, и какого цвета соседская собака, на которую она постоянно шипит, ей тоже всё равно. А вот Субину не плевать. Ему бы хотелось видеть, а не знать о том, какого всё вокруг цвета. Почему, почему он вообще может увидеть это только после того, как найдёт своего соулмейта? Почему он должен гадать о цветах собственной одежды, выискивая бирки, где это написано, или только из рассказов друзей знать, какое на самом деле небо, которое он каждый день видит над головой. Видит неправильно. Субин прикрыл глаза, вспоминая случившееся сегодня в академии искусств. Он ведь и правда поверил, что там его истинный. От одной только мысли об этом ладони потеют, дыхание сбивается, а ещё от осознания того, что он снова ошибся, хочется плакать. Это так жестоко, если задуматься. Он мог бы сейчас не лежать в собственной постели, а жадно всматриваться в каждый новый цвет, попавшийся ему на глаза. Боже, а какого они были бы цвета? Голубого? Зелёного? А, может, какого-то необычного, вроде фиолетового? Интересно, а такие вообще бывают? Он мог бы уже знать. Если бы тогда ему не показалось, если бы его истинный правда был бы там. Может, он был бы сейчас рядом с ним и они вместе бы изучали открывшийся им мир, такой прекрасный, такой манящий, но до боли далёкий. И кажущийся иногда вовсе не достижимым. Как обидно. Субин с головой накрылся одеялом, проигнорировав недовольное мяуканье потревоженной кошки, и попытался уснуть. Завтра снова рано вставать, ни к чему распускать нюни и думать о том, как могло бы быть. Только в такие моменты мозг — его главный враг, подкидывающий образы, которые Субин совсем не хотел бы видеть. А насколько другие цвета вообще отличаются от серого? В смысле, как это? Кай говорит, что они совершенно другие, но… такое возможно? Разве они не состоят из разных оттенков чёрного и белого? Каким образом?.. Нет, всё, нужно спать. Иначе он опоздает завтра на первую пару — английский, а преподавательница будет минут десять разглагольствовать о его безответственности или вообще влепит ему дополнительное задание. Но нет, кажется, мозг внезапно захотел представить ему презентацию "Топ пятьдесят твоих ошибок и тупых ситуаций". Получите, распишитесь, как будто только этого сейчас не хватало. В памяти тут же всплывает лицо парня, который налетел на Субина в толпе, и он готов стонать от осознания, что по рисункам того бедняги прошлись как минимум несколько раз, а он даже нормально не извинился. Какой ужас, а вдруг это были его дипломные работы? Чхве тяжело вздыхает, борясь с желанием хлопнуть себя по лбу со всей силы. Ну как можно быть таким неаккуратным и не смотреть по сторонам? Может, этот самый студент сейчас сидит и переделывает испорченные работы, а Субин собрался сладко спать, совершенно не мучимый совестью. — Боже, за что… Он переворачивается на другой бок и изо всех сил пытается отвлечься, но мозг продолжает вновь и вновь прокручивать момент, когда незнакомый парень осуждающе смотрит на него. Бедняга выглядел таким расстроенным. Особенно его глаза, отчего-то врезавшиеся в память: такие большие и тёмные, с ужасом глядящие на собственные работы под ногами студентов. Господи боже, мало того, что Субин не нашёл своего соулмейта, так ещё и, возможно, испортил кому-то ближайшие месяцы жизни. Он так и не смог отделаться от созданного им самим образа и, мучимый совестью, уснул с мыслями о незнакомце.