джиён часто приходила в квартиру чана в моменты его отъезда. из-за своей нужды контроля чан хотел всегда знать и видеть, что все вещи на своих местах, продукты в холодильнике не испорчены, а два одиноких цветка на окне политы и не копят на толстых листьях пыль. маленькое денежное дерево, которое подарила джиён, изо всех сил боролось за жизнь в пустом лофте.
— ты поливала цветы вчера?
— да, ты третий раз спрашиваешь, — джиён устало вздыхает, показывая чану подоконник по видеосвязи. — я даже до миллиметров сверила, чтобы они стояли на одном расстоянии от стен.
чан недовольно щурится.
джиён улыбается. она знает, как он не любит, когда она издевается над этой его чертой. а еще она знает, что если бы он был здесь, то уже давно заставил бы её извиниться.
— джи, сможешь остаться до вечера у меня?
вопрос чана застает врасплох.
— до вечера…?
она мрачнеет, чан внимательно следит за её лицом через призму телефона, стараясь сдержать победную улыбку. он откровенно пользовался её слабостью перед ним, выставляя всё как стечение обстоятельств.
вчера джиён сказала, что её позвал на свидание милый парень с работы.
— да, родная, — чан виновато смотрит в камеру, потирая затылок. — мне должны привезти лампу и кое-что для студии, доставку перенести нельзя. ты же поможешь мне?
чан видит, как джиён расстроенно смотрит в сторону и соглашается, неразборчиво, но кивком дает понять, что примет. после «родная» у неё не было ни шанса отказаться.
— я знал, что могу положиться на тебя, джи-я, — ласково говорит чан, обезоруживающе улыбаясь.
джиён прощается и сбрасывает звонок. чан невыносимый. он умеет быть ласковым, когда ему нужно, умеет быть грубым, когда этого требуют обстоятельства. он будет таким, каким нужно.
однажды джиён спросила об этом, когда раскусила его манипулятивную натуру, и вместо ответа получила притворное ласковое «я буду таким, каким ты захочешь видеть меня». он был милым. даже слишком, когда вокруг были люди и камеры. когда все это исчезало, чан был собой. не было серьёзных отличий, но он становился холоднее, сдержаннее и иногда куда агрессивнее: на днях, будучи в отъезде из-за съёмок и тура, он купил четвёртый ноутбук.
джиён скучала.
они договорились быть друзьями; после её неудавшегося признания чан только серьёзно напомнил об условиях контракта, где чёрным по белому был прописан запрет на отношения. он никогда не скажет, что в гробу он видел этот контракт и его условия. джиён скучала по его компании, его вечному «джи, вечером зайди, нужно сделать кое-что» и нежному запаху парфюма. ноги несут в спальню чана, к шкафу с его вещами. толстовки, футболки, рубашки — все вещи идеально сложены и лежат по полочкам. чан был не против, когда она брала их, потому что после джиён они пахли чем-то лёгким и сладким, хотелось слышать этот запах вокруг себя; чан не стирал после нее вещи, желая впитать в себя всё, чего касались руки джи.
он был одержим идеей приковать всё её внимание к себе. так же сильно, как он боролся с этим желанием, он хотел быть героем только для неё.
для той забавно хмурящейся в раздумьях Ха Джиён, которую он позвал на ужин прошлой весной после того, как джисон съел еду из её контейнера, думая, что это обед минхо.
чан скучал.
крутя в руке телефон, он выкручивал руль автомобиля, съезжая на шоссе, и хотел снова ощутить девичьи ладони на спине, услышать тихое «массаж?», чтобы согласиться уже после того, как она молча начнёт.
достав из шкафа чёрную толстовку, джиён подносит её к лицу, зарываясь в мягкую холодную ткань. кондиционер для белья смешался с въевшимся в трикотаж парфюмом.
морской, будто глоток свежего воздуха. джиён надевает толстовку и ложится на кровать, растворяясь в мягких подушках. закрывая глаза, она вспоминает все моменты, когда касания чана были странными, как ей казалось, неоднозначными. когда ему нужно было пройти мимо, он клал руку на талию джиён, чтобы подвинуть, хотя места было достаточно, редко оставлял её наедине с общими знакомыми или друзьями, с чьих слов хотя бы раз слышал что-то в духе «надеюсь, что у неё нет парня» или «крис, вам так повезло со стаффом», часто подходил сзади и говорил что-то на ухо, хотя это могло быть сказано без такой таинственности.
чан невыносимый.
джиён прикрывает глаза, вспоминая последний случай, не дававший ей покоя уже которую неделю. в студии записи чан второй час ругался с чанбином из-за новой песни, не желая отступать от своей позиции. джиён сидела рядом с джисоном на диване, уже давно забыв про игру на телефоне, и молча слушала. джисон сказал, что пока они оба не замолчат, будет глупо пытаться остановить их.
не выдерживая упёртости друга, чанбин резко встаёт с кресла и выходит.
— я обработаю двэкки, на тебе чан, не подведи, — только и успел шепнуть хан, прежде чем выбежал вслед за чанбином.
джиён предпочитала не сталкиваться с чаном, когда он был на взводе, потому что придерживалась того мнения, что всем и каждому нужно время сначала остыть перед тем, как изливать душу, а чан был в принципе не тем типом людей, кто привык делиться душевными терзаниями.
чан сложный.
времени было слишком мало, потому что чанбин был отходчивым и легко успокаивался, а это значит, что они с джисоном скоро вернутся.
«чтобы я ещё раз согласилась посидеть с ними в студии», — думает джиён, подсаживаясь на соседнее кресло к чану.
— не говори ничего, — произносит он, раздраженно сворачивая программу для создания музыки.
— и я не собиралась, просто подумала, что на меня ты вряд ли будешь ругаться, — чан поворачивается к джиён, будучи на грани того, чтобы сказать что-то колкое. — я ничего не сделала, чтобы вызвать твой праведный гнев, — она поднимает руки в безоружном жесте.
и то правда. чан прикрывает глаза, откидываясь на спинку кресла, и глубоко дышит, чтобы успокоить растущую внутри злобу. какое-то время он не слышит никаких движений рядом, даже дыхания джиён, будто она исчезла, и от этого становится не по себе.
— массаж?
чан неоднозначно дёргает головой, не желая ни соглашаться, ни отказываться, но почувствовав на себе женские ладони, уже не может сказать «нет». джиён встаёт за его спиной, тонкие пальцы мягко сжимают напряжённые плечи лидера. чан склоняет голову вперёд, открывая доступ к шее, и что-то неразборчиво шепчет, когда джиён запускает руки под его футболку, едва касаясь груди и после плавно переходит на спину, от шеи и вниз.
— согласись, это лучше, чем молча пыхтеть в ноутбук? — джиён последний раз касается шеи чана и склоняется вперёд, обнимая его.
— определённо так лучше, — расслабленно говорит чан, откидывая голову на её плечо.
— а с чанбином нужно поговорить спокойно.
— а ты сейчас домой на такси поедешь.
джиён недовольно смотрит на то, как по лицу чана расползается улыбка. он накрывает её ладонь своей и окончательно расслабляется в заботливых женских руках. теплых, нежных и, кажется, уже давно родных.
чанбин возвращается быстро, джиён успевает отойти от чана, падая обратно на диван, и они продолжают работу в том же темпе, но уже без конфликтов и перепалок. вечерняя работа плавно перетекает в ночь, а потом и в утро. джисон засыпает, положив голову на колени джиён, чан нажимает кнопку рендера и выдыхает. четыре часа утра. парням, в отличие от давно привыкшего к такому ритму чана, тяжело давалось ночное бдение. джисон просыпается от лёгкого прикосновения к плечу и уставшего голоса чанбина, говорившего, что пора домой.
— сегодня ещё сегодня или уже завтра?
— уже наступило завтра, — отвечает джиён, поднимаясь с дивана, и трёт глаза. — ты же отвезёшь меня?
чан устало кивает.
— тогда мы отдельно поедем. утренний сеул красив, но не настолько, чтобы мы поехали с вами, — чанбин подаёт джисону куртку и идёт к дверям.
джиён не видит их, ища что-то взглядом на полу. кажется, у неё выпала невидимка из волос. внезапно она чувствует крепкую руку чана на талии и в тот же момент оказывается прижата спиной к его телу. проход был узким, а парням надо было выйти из студии. чан буквально отодвинул джиён с дороги, выбрав самый быстрый способ.
резко выдыхая, она через ткань шорт ощущает бёдра чана на уровне своих ягодиц и неосознанно дёргается ему навстречу. от неожиданности чан шумно выдыхает ей в затылок, усиливая хватку, и прощается с уходящими друзьями.
вспоминая всё это сейчас, лёжа на широкой кровати, джиён закусывает губу и кладёт руку на внутреннюю сторону бедра, неспеша ведя вверх. чан бы сделал это медленнее и нежнее.
джиён накрывает второй рукой грудь, в дразнящем жесте легонько сжимая её.
чан сделал бы это грубее.
запах его толстовки, его постель, каждое движение рук было таким, как делал бы он. джиён успела хорошо узнать его и понять, каким чан мог бы быть со своей девушкой, а ей очень хотелось ощутить это в постели на себе. она ослабляет завязку на широких штанах и медленно гладит низ живота, запуская руку ниже.
в этот момент из коридора доносится звук ключей и открывающейся двери.
резко подскакивая на кровати, джиён кое-как соскакивает на пол, едва не поскользнувшись на гладком паркете, и торопливо бежит в прихожую.
вряд ли у курьера были ключи от квартиры.
чан скидывает сумку на пол и широко улыбается, видя растерянную джиён в проходе. горячий узел внизу живота стягивается.
— сюрприз. — он снимает кроссовки и, разводя руки для объятий, подходит ближе, ловя в них джиён. — у нас два дня свободных, завтра утром мне нужно будет ехать обратно.
джиён крепко сжимает ладонями кофту чана, вдыхая его запах.
— почему ты не предупредил?
он улыбается, зарываясь пальцами в распущенные волосы джиен.
он скучал.
— было интересно посмотреть на тебя. — чан смеется, чувствуя слабый удар в бок.
они стоят так какое-то время, молча, просто наслаждаясь близостью друг друга и выпивая все эмоции до дна, словно это последняя и единственная доступная для них пища. скорее всего это даже правда. джиён чувствовала, как голод и жажда отступают, чем дольше и сильнее чан сжимает её в своих руках, тем спокойнее становится.
раздаётся звонок в дверь. курьер приехал раньше, чем чан ожидал, и совершенно не в тот момент, когда он хотел.
пропустив молодого парня в куртке с логотипом службы доставки на всю спину, чан помогает ему занести все коробки внутрь квартиры. он не успел отправить джиён в гостиную, она тоже схватила какую-то увесистую, судя по тому, как напряглись её руки, коробку.
— это последняя. — говорит чан, проходя мимо джиён, и относит вещи в гостиную.
— хвала небесам, это последняя развозка на сегодня. — курьер не сдерживается, снимая кепку. — кошмар какой…
джиён улыбается, стараясь унять дрожь в ногах. она говорит, что не завидует парню с его работой, на что он смеётся, отвечая, что обычно таким доставками занимаются не в одиночку. нужно быть дураком, чтобы не признать, что джиён нравилась парням. короткий разговор прерывается вышедшим на лестничную площадку чаном.
— родная, поможешь мне разобрать вещи? — его ласковый тон, тот самый, которым он всегда разговаривал с ней на людях.
молодой курьер, встретившись взглядом с чаном, быстро прощается и исчезает в дверях лифта. он только что хотел спросить номер джиён.
— обязательно делать так каждый раз? — она проходит мимо чана внутрь квартиры, чувствуя, что ей становится жарко от накатившей злости; ноги всё так же предательски пробивает тремор. чан всегда так делал: всегда вмешивался в разговор, всегда начинал свою ласковую балладу.
зачем, если они
друзья?
— делать как? — чан склоняет голову набок в непонимающем жесте.
джиён кладет ладонь на бедро, крепко сжимая его; мышцы передёргивало, а присутствие чана, — причины такого её состояния, в одном помещении прямо сейчас было слишком опасно. джиён не могла сказать, для кого в большей степени.
— ты в порядке, джи-я? — чан походит ближе и пытается заглянуть в лицо подруги. — что с твоими ногами, м?
джиён замирает, ощущая, как жар стыда тонкими иголками пронизал всё тело. неужели он понял? он же не такой дурак, чтобы не заметить этого.
— я занималась утром, у меня день ног сегодня. — как можно более спокойно объясняет она. — правда тренировка минхо оказалась слишком…
— сложной?
невинный.
стандартный.
обычный вопрос. интонация — словно насмешка. «я тебя поймаю, даже если ты попытаешься раствориться» — это то, что чан сказал, когда они дурачились с остальными ребятами на съёмках. фраза шутливая, они же играли в салочки, но имеющая смысл в их отношениях.
— да. — голос дрогнул, когда джиён поймала взгляд чана. изучающий, будто специально ловил на какой-нибудь маленькой оплошности. — я схожу в душ, хорошо?
— всё в твоём распоряжении. — чан улыбается краешком губ.
он не отходит в сторону, чтобы дать джиён пройти, он ждёт, когда она обойдет его, сохраняя дистанцию, которую почему-то сегодня держала слишком упрямо, и закроется в ванной.
джиен запирает дверь на защёлку и прислоняется спиной к стене. колени, настоящие предатели, дрожали так, будто через тело пропускали ток, разряд за разрядом. присутствие чана ощущалось везде, даже за закрытыми дверьми. вся квартира была пропитана им. раздеваясь и залезая под холодную воду, джиён совершенно забыла, что встретила чана в коридоре в его толстовке, которую до этого сжимала, пуская руки под резинку штанов.
точно так же она забыла, что защёлка в ванной комнате была сломана и открывалась через несколько минут.
чан заметил толстовку, совершенно точно помня, что когда звонил джиён, она была в майке. он соврал бы, если бы сказал, что это не тешит его самолюбие.
чан издевался.
он распаковывал коробки, сразу разнося оборудование по квартире, и прислушивался к звуку воды. он проходит мимо, чтобы занести новую лампу в спальню, и замечает, что дверь в ванную комнату открыта. чан останавливается, ненароком заглядывая внутрь. джиён стоит спиной к двери, позволяя прохладным струям воды стекать по напряженной спине, и упирается ладонями в кафельную стену перед собой. чан шумно сглатывает и, не рассчитав силу, толкает дверь, которая с хлопком закрывается.
джиён вздрагивает, выключая воду.
она закрывала дверь, нет?
вытираясь
своим полотенцем и надевая шорты, джиён набрасывает на голое тело толстовку. чан уедет, ей снова придётся сюда приезжать, чтобы проверить оборудование, поэтому она собиралась остаться на ночь здесь. правда, пока джиён не предупредила об этом хозяина квартиры.
чан стоял в спальне, распутывая провода от кольцевой лампы. он плохо видел всю эту конструкцию в своих руках, перед глазами стояла картина джиён в душе: как стекала вода по спине, струясь в ложбинку над поясницей и переходя на ягодицы и бёдра. длительное воздержание давало свои плоды, созревание которых чан был не в силах контролировать.
его злило отсутствие контроля над своим телом, особенно в таких вопросах.
— помочь?
голос джиён разрезает воздух вокруг, чан едва уловимо вздрагивает от неожиданности.
— нет.
слишком грубо.
ничего же не случилось, верно, чан? так почему тогда такая реакция? можно подумать, до этого в твоей квартире не мылась ни одна девушка.
джиён непонимающе хмурится. она подходит ближе, равняясь с чаном, и смотрит, как он методично распутывает проводки.
— всё в порядке?
чан резко выдыхает и, не поворачиваясь к подруге, кивает. ему нужно просто занять чем-то руки, пока мысли из головы не перетекли в тяжесть в паху. почему-то сейчас приходит осознание, что раньше такого не было.
они с джиён видели друг друга во всех возможных состояниях. чан даже ловил моменты, когда она была пьяной, потому что кто-то же должен был отвозить её домой после клубов и встреч с подругами. а чана должен был кто-то навещать в его втором доме — студии —, чтобы он хоть иногда возвращался в этот мир. уставший, радостный, не спавший больше суток, злой, — весь он был перед джиён и весь он нравился ей.
чан знал всё это.
— поставь чайник, пожалуйста.
джиён кивает после короткой молчаливой паузы и выходит из спальни. чан опускает руки, сжимая провода в ладонях, и запрокидывает голову. кажется, ему теперь тоже нужен холодный душ.
тоже.
стоп,
тоже?
в голове что-то щёлкает, чану кажется, что он даже слышит этот звук.
бинго.
разум даёт идею, которая вполне хорошо вписывается в жизненное кредо чана. просто наслаждаться, так ведь? он истинно наслаждался, когда люди перед ним бились в смятении, страхе или смущении. а сейчас ему нужно было насытить внутреннего зверя, что яро бился о прутья самообладания и воли.
чан хитрый.
джиён так привычно и правильно выглядит на его кухне, в его квартире и в его одежде. слишком правильно для подруги. волосы влажные на затылке, липнут к тонкой шее, из длинных рукавов выглядывают аккуратные запястья, когда джиён тянется к верхним полкам, чтобы достать чашки. она носит браслет, который подарил минхо на её день рождения. чан подарил ей тогда кулон, но сейчас не видел, надела ли она его.
ему захотелось узнать и он стремительно сократил расстояние.
— тебе чёрный или зелёный? — джиён только и успевает спросить, когда чувствует, как чан, пристроившись сзади, проходит мимо, ненароком касаясь её талии. движение быстрое, обыденное, но он успевает легонько придавить тело джиён к столешнице.
— зелёный. — чан незаметно наклоняется, говоря практически на ухо, и, не отстраняясь, наслаждается изменениями на женском лице.
на шее сверкнула тонкая цепочка. она носит его подарок.
джиён мелко кивает и насыпает в заварочник высушенные листья зелёного чая; ноги снова пробивает тремор.
чан слишком внимательный. до раздражения.
джиён ругается сквозь зубы.
— у тебя снова дрожат ноги, джи-я. холодной водой их не успокоишь. — чан чувствует жар, исходящий от тела рядом, и упивается тем, как её лицо бледнеет. она стоит так близко, что, кажется, стук её сердца отдается эхом от стен. — тебе нужен массаж, родная.
— я сама. — моментально выпаливает джиён, резко повернувшись к чану лицом. он легко улыбается, ведь хочет помочь своей дорогой подруге, не имея злого умысла. это же чан, он не обидит. — спасибо, но я лучше сама, — повторяет чуть спокойнее, заливая кипяток в заварочный чайник, — я видела, как вы делаете на практике, я…
— ты можешь сделать неправильно и тогда толку никакого не будет. я хочу помочь, джи-я. — чан аккуратно берет её ладонь в свою и, вынудив поставить чайник на место, тянет за собой. — хотя бы покажу, а дальше сама сделаешь.
если захочешь делать сама.
джиён хочет отговорить его или хотя бы затормозить процесс своего разоблачения. пока она думала, то уже оказалась в спальне, сидя на кровати. на том же месте, где лежала час назад.
обстановка больше чем компрометирующая.
чан встаёт на колени перед кроватью, подхватывает ногу джиён под коленом и, уперев её ступню себе в грудь, медленно растирает икру.
— минхо нам как-то рассказал, что если после тренировки ноги гудят, то нужно начать снизу, — чан исподлобья смотрит на подругу, — и плавно двигаться вверх.
у джиён перехватывает дыхание от этого вида. плечи чана на уровне её живота, он сам на полу, крепко держит тонкую лодыжку, чтобы нога не соскользнула с плеча.
— я могу сама, правда, чан, — джиён прикрывает глаза, когда мужская ладонь поднимается к колену и ложится на переднюю поверхность бедра.
— просто расслабься, хорошо? — ему нужно, чтобы она доверилась и перестала пытаться сбежать.
чан тоже устаёт.
чан тоже влюблён.
джиён смотрит, с какой осторожностью руки чана сминают её кожу, заботливо растирая костяшками задубевшие напряжённые мышцы, и, кажется, начинает задыхаться в своих чувствах. слишком близко, слишком жаркие ладони на слишком чувствительной коже. когда дело касалось этого мужчины, то все было слишком. джиён упирается локтями в матрас и откидывается назад, позволяя чану делать дальше всё, что он хотел.
руки, имеющие силу и возможность оставить следы на нежной коже, со всей присущей хозяину любовью поменяли ногу и медленно поползли вверх. джиён рвано выдохнула.
— лучше? — приглушенный голос чана ласкал слух, растекаясь в пьянеющем сознании.
— у тебя потрясающие руки, крис…
джиён вздрагивает, когда чувствует, как шершавая ладонь сжимает бедро чуть крепче. что-то в голове чана перемыкало, когда его называли этим именем. джиён это знала. она много, что знала, но мало, чем пользовалась. любовь всё-таки зла.
чан убирает женскую ножку с плеча и, подхватывая под коленями, рывком тянет джиён на край кровати, ближе к себе. она распахивает глаза, чуть не теряя нить удовольствия от расслабления после массажа.
— ты чего? — джиён испуганно смотрит сверху вниз на чана, заставляя себя не избегать взгляда глаза в глаза.
— скажи мне правду, родная.
джиён хмурится. какую правду ты хочешь услышать, чан? какую на этот раз?
— о чём ты говоришь?
— о твоих ногах, своей толстовке и тебе в моей ванной.
чан внимательно следит за эмоциями на лице джиён. как непонимание сменяется осознанием своей пойманности, разоблачения. накатывает паника.
— мне нравится твоя одежда, а эта одна из любимых…
— джи-я, — его голос становится твёрже, будто нетерпеливее, — ты понимаешь, о чем я спрашиваю, но бегаешь и играешь в кошки-мышки со мной.
джиён разрывает зрительный контакт, отворачиваюсь к окну, и старается собраться с мыслями. ей нужна ложь, но с частицами правды, чтобы чан верил или хотя бы притворился и изобразил свою веру.
он уже так делал. позже он просто находил эту правду, но ничего не говорил. они оба знали, что ему ничего не стоит понять любые мотивы.
через зашторенное окно пробивался свет закатного солнца. джиён следит за траекторией луча, лишь бы не смотреть на чана снова. нужно было быстрее уходить, а не кувыркаться на его постели в выдуманной агонии. он сам всё видит и понимает.
джиён ненавидела походы в спортзал.
— это оказалось слишком сложной задачей для тебя, да? — чан встаёт на ноги, глядя сверху вниз на джиён. она выглядела абсолютно подавленной и пристыженной. значит, он правильно всё понял. — джи-я…
чан не успевает сказать то, что хотел, она перебивает его, подрываясь с постели:
— я поеду домой.
джиён часто дышит, стараясь унять растущую тревогу и обиду. чан всё знает. абсолютно всё. о чувствах к нему, о подарках и о толстовках, а сейчас нагло поднимает эту тему, притворяясь дурачком. что ты себе позволяешь, кристофер?
— мне пора, так что отдай мои серьги и я пойду.
чан расправляет плечи, безучастно смотря, как джиён мечется перед ним, не понимая, как его обойти, чтобы поскорее сбежать. интуиция подсказывала, что если она просто сделает попытку обойти чана справа или слева, то он одним движением вернёт её на исходную позицию. серьги, которые она давала ему, сейчас были на нём. он просил их не для фотосессии, как сказал, а чтобы в туре рядом с ним всегда была его
девушка.
подруга.
— сядь.
— что?
чан наклоняется к лицу джиён, видя целую палитру эмоций на её лице, и кладёт на плечо руку, несильно, но ощутимо сжимая.
— сядь, джиён. пожалуйста.
она слушается. без лишних вопросов падая обратно на кровать, что кажется уже не такой мягкой, как ещё днём или вчера.
чан коленом толкает ногу джиён, намекая, чтобы она забралась на кровать выше и освободила ему место. она слушается. вставая коленями на постель, чан садится на пятки и, схватив джиён за голые лодыжки, тянет на себя, заставляя закинуть ноги себе на бёдра.
— чан, что ты творишь…
она пугается, но не действий и движений, — это как раз-таки то, чего она хотела и хочет. она боится, что утром он попросит её уйти, или оставит на тумбе деньги на такси и исчезнет.
— так ты хотя бы не попытаешься снова убежать, — он упирается ладонями в кровать по бокам джиён. — посмотри на меня, — его голос тихий, ниже, чем обычно, глубокий, ровный, но нетерпеливый. джиён отворачивается, тупя взгляд. — ну же, родная, — чан наклоняет голову в сторону, ловя желанный взгляд.
— зачем? — джиён слышит, как дрожит её собственный голос. — мы же сто раз говорили, что дальше друзей не…
— меня это не устраивает.
джиён распахивает глаза, то ли от удивления, то ли от испуга. он хочет прекратить всё? или же наоборот, перейти на другой уровень?
что у тебя в голове, кристофер?
— почему?
— потому что мне надоело отгонять от тебя каждого встречного, а потом ругаться из-за того, что я мешаю твоей личной жизни. — джиён различает недовольство на лице чана.
он замолкает, какое-то время будто подбирает слова. джиён не может столько ждать своего вердикта.
— к чему ты клонишь?
чан поднимает на неё глаза, облизывая губы, и едва уловимо подаётся вперёд. она понимает, к чему он ведёт, но сомнения и возможные игры, каких чан устраивал не одну и не две, всплывают в памяти.
чан, ей нужно, чтобы ты сказал точнее.
джиён страшно.
— если ты не захочешь, я тебя не трону, — он видит, как взгляд джиён мечется по его губам и не может сдержать лёгкой улыбки.
чан собирается договорить, но джиён подаётся вперед, касаясь его губ своими, и он моментально перехватывает инициативу в свои руки. чувствуя, как тонкие пальцы сжимают кудри на затылке, притягивая запредельно близко, словно пытаясь слиться с его телом, чан хочет сразу и больше. он очень долго держался, чтобы сейчас взять то, что в его собственных мыслях давно ему принадлежало.
сердце.
горячее алое сердце, бьющееся за мягкой кожей, качающее кровь по желанному телу.
почему он пытался выстроить этот барьер, для кого, сейчас чан не дал бы ответа ни на один вопрос. сейчас он был занят тем, чтобы стремительно разрушить каждую из стен. постепенно, шаг за шагом, сделать так, чтобы джиён больше не нуждалась в ком-то кроме него. она так отчаянно держалась за него сейчас, обнимая крепкие широкие плечи, и путалась в его кудрях.
разрывая поцелуй, чан отстраняется и слышит сдавленный разочарованный вздох. джиён не была терпеливой в таких вопросах, отчего дразнить её было любимым занятием. чан поднимается, расставляя колени шире, и этим движением разводит ноги джиен.
— крис, — она тихо зовёт на выдохе, стараясь восстановить дыхание. смотреть с такого ракурса было особенно прекрасно. — сними её, — джиён не узнает своего голоса, пытаясь подцепить край мужской кофты.
чану бы сказать «попроси» или «скажи "пожалуйста"», но у него нет столько терпения больше, чтобы мучать и себя, и джиён. он тянет края одежды, снимая кофту через голову вместе футболкой, и кидает на пол позади себя. джиён жадно разглядывает открывшийся вид. рельефное подтянутое тело, пылающее огнём. чан жаркий, горячий, он почти не мёрз. он обжигал. джиён бессознательно протягивает руку, кончиками пальцев прикасаясь к низу живота чана. мышцы под невинными касаниями напрягаются, чан резко выдыхает сквозь зубы, запрокинув голову.
контроль — странная вещь. джиён едва ли контролировала свою жизнь, бегая от свидания к свиданию, между ними успевая делать рабочие обязанности. чан контролировал всё вокруг, начиная своим разумом и заканчивая работой своего коллектива. единственное, что не поддавалось его контролю, это пунктик насчёт джиён.
где она, с кем, в безопасности ли — всё гремело в мозгу набатом, будто было невероятно важным и нужным. чан медленно отпускает борозды контроля, державшие его на расстоянии, и растворяется в растекающихся желаниях, когда чувствует, как тонкие женские пальцы спускаются с живота на резинку шорт и ползут ниже с лёгким нажимом.
джиён чувствует напряжение чана через ткань одежды. он прикрывает глаза, позволяя громкому вздоху сорваться с губ. стоп-кран срывается в момент, когда она слышит глубокое дыхание чана. садясь на кровати, джиён обнимает руками крепкое тело и кончиком носа касается напряженного пресса. тёплая кожа пахнет чем-то терпким, миндальным, это не духи и не гель для душа, это его естественный запах. джиён целует, кончиком языка проводит влажную тонкую дорожку по линии торса. чан позволяет себе тихий стон, граничащий с голодным гортанным рычанием.
губы джиён ласково спускаются вниз, где тело всё горячее, а набухшие вены уходят под край одежды. чан кладёт ладонь на затылок джиён, путая пальцы в мягких волосах, и оттягивает от себя, тут же встречая мутный от возбуждения взгляд. бездумная пелена пульсировала в зрачках, высказывая все просьбы и мольбы. касаясь второй ладонью девичьей щеки, чан большим пальцем с нажимом проходится по нижней губе.
просит приоткрыть рот.
джиён рвано дышит, наконец чувствуя столь желанное тело так близко и тесно; бельё мокнет, в низу живота тлеет жар. чан сжимает подбородок джиён, запрокидывает её голову.
хёнджин был прав, когда говорил про взгляд снизу вверх. это возбуждает.
— с каких пор ты такая податливая, чаги?
он не ждёт ответа, потому что знает его. джиён такая, ведь просит чан.
чан такой, потому что влюблён.
он уже знал, как разбираться с последствиями своих сегодняшних решений.
джиён смотрит открыто и в ожидании облизывает нижнюю губу. чан наклоняется, сокращая расстояние между их лицами, и замирает, когда остаётся меньше одного сантиметра. не даёт приблизиться к себе, не целует сам, только наблюдая за этими усилиями джиён придвинуться в его руках.
всё ещё не верят, что правда делают это, разрушая все дружеские клятвы.
чан медленно целует уголок губ джиён, оставляет мелкие лёгкие касания на нижней губе, подбородке, в конце останавливаясь, чтобы дать
подруге сделать вдох, и целует, проскальзывая языком меж открытых губ. джиён ласково сплетает их языки, хватаясь руками на предплечья чана и тянет на себя. он ложится на неё, придавливая к кровати, и кладёт ладонь на бедро, крепко сжимая и добиваясь несдержанного стона.
тело джиён под ним накалено до предела, как оголённый провод, и отзывается на любое прикосновение руки или губ. шея — разряд, ягодицы — стон, ладони под
его толстовкой — джиён хнычет, прося снять.
чан улыбается, прокладывая дорожку мелких поцелуев по шее, джиён чувствует, как от лёгкого смешка кожу обдало горячим дыханием. ведя широкой ладонью вниз по талии, к бедру, чан мягко оглаживает ягодицу, неспеша сминая её через ткань одежды.
с губ джиён слетает нетерпеливый громкий вздох. звук граничит со стоном, скрывающим мольбу и желание. в ней куда меньше терпения, чем чан предполагал. от этого только приятнее видеть, как она, притягивая его ближе, шептала, чтобы чан был грубее, чтобы сделал уже хоть что-то.
— крис, пожалуйста…
от её дрожащего голоса чана растерял последние крупицы самоконтроля, а когда проворные нежные ладони спустились к резинке шорт, он рваного выдохнул, не сдержав на губах тихий стон. джиён прикрыла глаза, надавливая ладонью на мужской пах, и провела рукой вдоль напряжения чана. склонив голову к плечу джиён, он только и мог, что захлёбываться в своих ощущениях.
её руки, голос, нашёптывания и мягкие медлительные движения сводили чана с ума. буквально вытесняли все мысли из головы, оставляя одно только желание. чан дёргает край толстовки, всё ещё не снятой с желанного тела, вверх, и открывает для себя потрясающий вид: аккуратная мягкая грудь идеально легла в его ладонь. чан несильно сжимает её, сразу ловя губами срывающийся нетерпеливый вздох джиён, и, спускаясь ниже, оставляет багровые пятна на нежной коже шеи. они темнеют, смешиваясь фиолетово-красными цветами, и прячут мелкие красные точки кровоподтеков в себе.
податливая, ласковая, нуждающаяся.
такая, какой чан представлял её, стоя вчера в душевой и уже не контролируя ритм руки.
джиён резко запускает руку под резинку шорт и белья чана, сразу накрывая ноющий от напряжения член. обхватив его ладонью, она плавно проводит от основания к головке, чтобы размазать предэякулят вдоль всей длины; вторая рука спасительно хватается за широкие покатистые плечи. чан упирается лбом в плечо джиён и гортанно рычит, толкаясь навстречу её руке. она то замедлялась, то вновь ускоренно вела ладонью вверх-вниз, иногда нажимая большим пальцем на сочащуюся смазкой головку. чан думает, что ещё немного и он сойдёт с ума, когда видит, как нетерпеливо джиён кусает губы и тяжело дышит, видя все свои собственные манипуляции.
он едва ли понимает, как ему удается оторваться от джиён, как он позволяет ей убрать от себя руки, что внизу снова скапливается томящийся жар, болезненно отдающийся в плоти.
— подними руки, родная.
чан одним движением снимает с джиён толстовку, моментально припадая к её ключицами и груди. от податливого тела исходит сладкий манящий запах, заволакивающий сознание слепым желанием стать одним целым. забраться под кожу, проникнуть глубоко, чтобы мир сузился до одной постели и этих касаний рук.
джиён выгибается навстречу губам чана, когда он оставляет несколько мокрых поцелуев под грудью, переходя на живот, и зарывается пальцами в мягкие непослушные кудри. в голове и на языке только одно «крис», беспорядочно слетающее в попытках что-то сказать. чан опускается ниже, кончиком языка проводя по низу живота джиён к поясу домашних штанов, и исподлобья смотрит на реакцию.
порозовевшие щеки, мутный взгляд и вздымающаяся в сбитом дыхании обнаженная грудь. неприкрытый ничем идеал красоты и жажды.
чан, аккуратно слезая с постели, встаёт на пол на колени и, подхватив джиён за бёдра, рывком притягивает к себе, устроив её лодыжки на своих плечах.
— крис, — её голос хрипит, губы припухли от множества поцелуев.
— хочешь попросить о чём-то? — он в издевающемся жесте опускает ладонь на талию джиён, рядом с границей одежды, и большим пальцем поглаживает ткань под поясом штанов.
джиён кивает.
— не издевайся, пожалуйста. хотя бы сейчас.
заветное «пожалуйста» служит точкой невозврата. чан рывком снимает с джиён оставшиеся одежды сразу вместе с бельём, пропускает ладонь между её бедер и медленно разводит её колени, в одночасье выдохнув из себя весь кислород. абсолютно открытая и нагая перед ним. для него.
чан мелкими поцелуями поднимается вверх по ноге: от икры к колену, проходится языком по внутренней стороне бедра, второй рукой до сладкой боли сжимая другое бедро джиён. она хнычет, пряча лицо в ладонях, и просит его прекратить рассматривать её.
— родная, посмотри на меня. — чан склоняется между разведённых ног, поглаживая ладонями впадинки под изящно выступающими подвздошными косточками. его дыхание ласково касается обнаженной влажной плоти, капли смазки бесстыдно блестят в тускнеющем закатном свете.
балкон всё ещё открыт.
джиён мотает головой, противясь какое-то время взглянуть на чана, но после открывает глаза, правда, скорее от шока, нежели от просьбы, когда чувствует лёгкий укус на бедре совсем рядом с местом, так сильно горящим прямо сейчас от возбуждения.
— ты же будешь тихой, котёнок? здесь плохая шумоизоляция.
не давая времени на ответ, чан опускает голову и проходится языком между горячих мокрых складок, собирая с них всю влагу, и вводит сразу один палец, в ту же секунду ощущая сжимающиеся вокруг мышцы. джиён сминает одеяло в кулаке, запрокидывая голову, и протяжно стонет, ерзая на постели. чан сжимает свободной рукой её талию, фиксируя на одном месте.
— чаги, будь тише или мне придётся прекратить.
она кивает, закусывая нижнюю губу, и прикрывает рот тыльной стороной ладони. чан мучительно медленно проходится кончиком языка от пальцев к клитору и очерчивает небольшой круг. смазка сочится по его пальцам, стоило ему добавить второй и чуть согнуть их, задевая чувствительную точку.
джиён на грани. она царапает руку чана, лежащую на её талии, умоляет быть быстрее и дать ей кончить. голос дрожит от подступающих слёз. чан ускоряет движения руки, большим пальцем надавив на клитор, и смотрит за дрожащим на его постели телом, горящим и изнывающим от желания получить разрядку. он спускает шорты до колен и накрывает ладонью ноющий член, болезненно трущийся о ткань.
— крис, я скоро…
— не скоро, котёнок.
джиён открывает глаза, готовая заплакать в момент, когда чувствует пустоту внутри.
благо, ненадолго.
чан избавляется от одежды и, предварительно надев презерватив, забирается на постель. вжимая тело джиён в мягкие простыни, он устраивается между её ног. мокрый жадный поцелуй, дающий ощутить свой вкус с губ чана, на мгновение позволяет джиён забыться, прежде чем одним движением чан входит в неё. с его покусанных поцелуями джиён губ срывается грубый рычащий стон. в ней так узко и горячо, она плотно сжимает его в себе; джиён обхватывает плечи чана, прижимаясь к нему ближе, и не может больше сдерживать стоны, льющиеся в перемешку со всхлипами.
солнце давно спряталось, оставляя место лунному свету и бурлящей от возбуждения крови. через открытую балконную дверь в комнату вторгался тёплый летний ветер, лижущий горячие обнажённые тела, пытающиеся словно раствориться друг в друге. чан выбирает плавный размеренный ритм, толчки не частые, но глубокие. он чувствует, как джиён сжимается вокруг него, низ живота пульсирует, неудовлетворенный медлительной лаской. чан оставляет на плечах и шее джиён тёмные наливающиеся кровью пятна, прикусывает на шее кожу, тут же зализывая, смазано целует скулы и подбородок.
джиён царапает его спину, оставляя розовеющие тонкие полоски на коже, и, не контролируя силу укуса, наслаждается мужским стоном у самого уха. на шее чана расцветает след от укуса. ниже багровеет засос.
не имея больше сил двигаться в размеренном темпе, чан ускоряет толчки, заставляя джиён обнять его сильнее, и, подхватив её ногу под коленом, приподнимает её бёдра, меняя угол толчков.
изголовье кровати ударяется о стену.
джиён громко стонет, кажется так, что её голос точно слышен за пределами квартиры. чан заставляет её замолчать, накрывая её губы своими, и проглатывает все рвущиеся из неё стоны.
это
его стоны.
руки, обнимающие его,
бёдра, дрожащие под ним,
шея в пятнах и искусанные плечи — всё принадлежит ему.
чан готов доказывать это раз за разом, пока джиён не скажет сама, что она — его. точно так же он сам отдался ей, без остатка, просто выложив все свои чувства перед ней.
внезапно слыша, как джиён неразборчиво шепчет «крис, быстрее, пожалуйста, быстрее», чан не смеет отказать ей и ускоряется. джиён хватает ненадолго, она впивается ногтями в напряженную рельефную спину и, резко сжав чана в себе, кончает, даже не слыша, как кончает с громким пошлым стоном. чувствуя, как последние силы иссякают, чан чувствует, как тело в мгновение пробивает мелкая дрожь, а последние тлеющие мысли в голове стирает волной разрядки.
ХХХ
джиён просыпается, когда на улице солнце уже давно согревает воздух своими лучами, играет на оконных стёклах, а над парковке под окнами квартиры чья-то машина не затихает уже полчаса.
— вот же…
вслепую шаря по кровати, надеясь найти плечо чана и растолкать его, чтобы он закрыл окно, джиён разочарованно понимает, что широкая постель пуста.
он ушёл.
джиён поднимается, принимая сидящее положение, и, прикрываясь одеялом до груди, открывает глаза. разбросанные вчера вещи аккуратно висели на спинке стула у окна, плотные шторы были задёрнуты, чтобы солнечный свет не падал на изголовье кровати, а балкон всё так же открыт. джиён дотрагивается до губ, будто пытаясь снять с них вчерашние поцелуи.
она силится проглотить завязывающийся в горле ком. то ли обида, то ли разочарование.
шея светится как новогодняя гирлянда от покрывающих бледную кожу пятен и следов укусов. джиён смотрит в отражение в зеркале рядом с кроватью и медленно считает каждую отметину. двенадцать.
двенадцать показательных следов вчерашнего желания.
заворачиваясь в одеяло и слезая с кровати, джиён выходит в гостиную к кухне, шлёпая босыми ногами по паркету. в воздухе застыл слабый запах приготовленного омлета. подойдя к кухонному столу, джиён видит на плите сковороду, прикрытую крышкой, и сверху маленький, сложенный вдвое, исписанный листочек.
«я не смог дождаться, когда ты проснёшься, чаги, будить не хотел. мне нужно было уехать. я вернусь через две недели, когда закончится тур, и мы поговорим обо всем, что случилось. пока, если ты не против, то оставайся у меня.
p.s.
обязательно поешь»
джиён касается кончиками пальцев своих губ, распухших от поцелуев и укусов, и прижимает записку к груди. стоящий в горле ком растворяется, в груди теплеет. чан не ушёл, потому что захотел.
чан ушёл, потому что должен был. работа не ждёт, а ему и без этого гримироваться дольше обычного.
джиён улыбается, думая, что на ближайшее время нужно перевезти какие-то вещи в квартиру чана, раз принято решение остаться здесь. он ни за что не предложил бы остаться, если бы это не было ответным признанием. чан был до одури сложным, но в таких вопросах — издевательски простым.
в спальне мигает забытый на тумбе телефон.
парень тиндер, 20:51, вчера:
джи, я на месте. напиши, когда зайдёшь в парк :)
парень тиндер, 21:15, вчера:
всё в порядке? если опаздываешь, то скажи
парень тиндер, 21:39, вчера:
ты не придёшь, я так понимаю. могла предупредить, нет?
чан-и, 11:25, сегодня:
доброе утро, родная. феликс очень скучает по тебе, позвони, когда проснёшься
