***
Отношения между ними завязались не так давно, и до сих пор о них в школе никто не знает. Даже если бы кто-то из Пика Надежды и выяснил, что столь заботливая и нежная девушка из всех возможных кавалеров выбрала человека, максимально похожего на серийного убийцу, он бы в это не поверил. Быть может, поэтому они продолжают скрывать отношения?.. Для Кируми Корекиё оказался интеллигентным и галантным юношей. Он никогда не отказывал в помощи, нередко сам предлагал её. Если вдруг в их разговор вмешивалась тишина, Шингуджи находил новые темы, и с ним Тоджо никогда не было скучно. Кируми было легче и веселее на сердце, когда он находился рядом. Для Корекиё же Кируми оказалась чем-то большим, чем прекрасной слушательницей. Когда она приступала к работе, она горела своим делом, как горит и светится великая Аматэрасу. Но в каждом её жесте, в каждом движении, в каждом вздохе Корекиё угадывал нечто… болезненно и тоскливо знакомое.***
И видеть Кируми рядом с кем-то другим… Это отзывается чем-то острым, как ранение осколком зеркала, как укол от шипастых цветов. Корекиё встаёт и направляется к ним, умеренным темпом отмеряя шаги по тёплому, мокрому песку. Вечером, когда жаркое солнце не так сильно нагревает почву, идти вдоль берега намного приятнее: впервые и, видимо, в последний раз за каникулы Шингуджи не носит бинты на стопах, чтобы чувствовать песок под ногами. — Добрый вечер, — почти непринуждённо Корекиё вмешивается в беседу. — Не отвлекаю? Кируми, удивлённая его появлением, подносит руки к своей груди, а потом опускает их, как обычно опускает при встрече других одноклассников: — Нет-нет, Шингуджи-сан, всё в порядке. — Главное, чтоб ты за собой Фукаву не притащил, — ворчит Бьякуя. — Ты думаешь, я не знаю, кто в прошлый раз ко мне её подослал? Подобная ситуация и правда была, хоть и всего один раз. На эту тему между ними уже был разговор, но, видимо, Тогами достаточно злопамятен. — Я со своим уставом в ваш монастырь не лезу, Тогами-сан, — тихо усмехается Корекиё. — Мне хватило той беседы, чтобы понять, что вас любовь если и заинтересует, то явно не сейчас. Над троими нависает неприятная тишина. — Фукава-сан ревнует вас, Тогами-сан, к Тоджо-сан, — поясняет Шингуджи. — Я пришёл, чтобы сказать об этом. Бьякуя ничего не отвечает, но его лицо явно даёт понять, что, во-первых, он в курсе, во-вторых, не особо хочет слышать о Токо. — Кхм… — Кируми перебивает их обоих. — Я думаю, в целом мы закончили обсуждение нашего пари, Тогами-сан? Тогами утвердительно кивает. — Тогда, наверно, мне стоит удалиться, — Тоджо отдаёт ему реверанс. — Тем более, у меня ещё осталась пара дел… Кируми переводит взгляд на Корекиё и с улыбкой договаривает: — И мне понадобится помощь Шингуджи-сан для этого. Его рост мне как раз нужен, чтобы… — Меня это волновать не должно, — отмахивается Бьякуя. — Я уже обсудил с тобой то, что хотел. — Благодарю вас, Тогами-сан. Кируми в последний раз делает поклон и, махнув головой, даёт знак Корекиё: он должен следовать за ней. — Тогда до завтра, Тогами-сан, — с довольно спокойной улыбкой прощается Шингуджи и следует за Тоджо. — Тоджо-сан, тебе нужна моя помощь? — Да. Мне нужно кое-что достать с верхних полок, а я затолкнула нужную мне коробку куда-то очень глубоко… — Думаю, это вполне поправимо. Попробую достать, как получится. Им обоим удаётся уйти с пляжа почти незаметно. Бьякуя остаётся у костра, обсуждая что-то со своими одноклассниками, Сё в отдалении наблюдает за ним. Другие же либо не заметили, либо слишком заняты, чтобы обратить внимание. Костры уплывают всё дальше в горизонт, постепенно становятся не больше, чем яркими точками среди деревьев и зарослей в глубине острова. Ночное небо усеяно мерцающими звёздами, а серебристая луна такая светлая, что тропа до курортного городка хорошо видна. В конце концов, они оба добираются до отеля, в который заселились все четыре класса, и Кируми приводит Корекиё в свой номер. — Ты, вроде, говорила о какой-то коробке… Где она? — На шкафу. Шингуджи подходит к шкафу и, увидев нечто тёмное в углу наверху гардероба, протягивает руки и достаёт коробку. Кажется, её недавно открывали, поскольку она не запечатана и не покрыта пылью. Внутри определённо что-то есть, но он ничего не видит… Ведь Кируми так и не включила свет в номере. — Спасибо, Шингуджи-кун, — улыбается она, — поставь коробку у кровати. Корекиё послушно делает всё, как она говорит, и внимательно следит за её действиями. Возможно, у неё есть причины, по которым она не включает свет. — Если ты не против, Тоджо-сан… — юношу постепенно одолевает любопытство. — Могу ли поинтересоваться, что находится в коробке? — Конечно, — Кируми подходит к коробке и запускает в неё руки. — Только присядь, и я сейчас покажу… Девушка быстро достаёт что-то из коробки и поднимается к юноше. Одной рукой, пряча другую за спиной, она толкает его на кровать и садится на живот. — Т-Тоджо-сан?! Пара молниеносных движений — и руки Корекиё уже привязаны к изголовью кровати. — Киё… — тихо и сладко проговаривает Кируми, опускаясь к его лицу. — Неужели ты меня приревновал к Тогами?.. Её мягкая рука проводит вдоль челюсти Корекиё, чтобы потом взять его за подбородок и взглянуть в испуганные золотые глаза. Шингуджи не шевелится, его дыхания почти не слышно; он замер, словно лань, заметившая охотника. — Я не могу ревновать… — его голос слегка дрожит от того, как он задерживает дыхание. — Неужели? — Кируми затягивает узлы на запястьях Корекиё ещё туже. — Я знаю, что у тебя с Тогами исключительно деловые отношения… Н-нгх… Тоджо, подцепив край маски возле носа, чуть спускает её. — Зато я видела, с каким лицом ты смотрел на нас, — она издаёт тихий смешок. — Ты не хотел подавать виду, но за то время, как мы начали встречаться, я научилась читать тебя по глазам. Корекиё смотрит на Кируми, не сводя взгляд с неё. Её лицо очень близко к нему, и лунный свет, серебрящийся сквозь её волосы, очерчивает нежные контуры. — Может, мне следует наказать тебя? — она приставляет к лицу Шингуджи ещё один моток верёвки. — Как ты считаешь? Сглотнув комок, застрявший в горле, Корекиё слабо дёргает руками в надежде высвободиться и перевернуть ситуацию в свою пользу — но всё оказывается тщетно. — Если ты не будешь сопротивляться и пытаться сбежать, — голос Кируми кажется чуть более зловещим, — мне не придётся кромсать твой купальник, чтобы тебя раздеть. Корекиё всё же соглашается принять наказание. Кируми развязывает ему руки, и он тут же снимает свой сплошной костюм, покрывавший всё тело; затем он избавляется и от бинтов с тонких чувствительных рук. Когда Шингуджи избавляется от одежды, к нему постепенно возвращается уверенность: это ведь не первый их раз, когда ему приходилось утешать девушку, подготавливая к соитию, и быть настолько приторно-нежным, чтобы она молила о пощаде. Быть может, в этот раз Кируми продемонстрирует себя и свою красоту в совершенно ином виде… Кируми достаёт из коробки ещё два каких-то предмета, но кладёт их так, чтобы Корекиё не увидел. Он возвращается обратно на кровать, и она снова привязывает его руки к изголовью кровати. — Сегодня, я думаю, мы обойдёмся без шибари, — задумчиво проговаривает девушка. — Можешь считать это частью наказания. — Тоджо-сан, — мягко полушепчет юноша, — если я увижу твою новую сторону, увижу тебя в совершенно новом свете — разве это наказание? На щеках Тоджо, пусть это не заметно в тёмной комнате, вспыхивает румянец и приливает жар. Шингуджи всегда умеет смущать, только она ещё не успела к этому привыкнуть. — Так, посмотрим… Кируми, достаёт сверху коробки небольшую бутылочку. Приглядевшись получше, Корекиё разглядывает её — кажется, это смазка. Как-то быстро Тоджо решается перейти без прелюдий к основной части… — Киё, милый, можешь раздвинуть ноги? Он сглатывает слюну, удивлённо смотрит на девушку в попытках разгадать её замыслы. Что-то идёт… не совсем так, как он ожидает. Как только Корекиё раздвигает ноги, Кируми перемещается на кровать, смачивает пару пальцев смазкой и подносит их к его входу. Прохлада от геля заставляет немного сжаться внизу. Дальше Корекиё может только гадать, что в голове его возлюбленной вообще творится. Пальцы уверенно продолжают массаж внизу, но в какой-то момент они заскальзывают вовнутрь. От этого Шингуджи выгибается в спине и издаёт тихий вздох, зажмурив глаза: — Н-нгх!.. — Ох? — Кируми не останавливается и, вместо того, чтобы вытащить пальцы, начинает ими двигать внутри. — Видимо, ты готовился, раз я так легко вошла… Эти слова, вкупе с ошеломлением от неожиданности, заставляют скулы юноши слегка покраснеть. Когда внутри Корекиё оказывается достаточно скользко, Кируми вынимает пальцы. Она быстро вытирает их салфеткой, дотянувшись до коробки с ними на прикроватной тумбочке. — Как самочувствие? — Тоджо заботливо гладит внутреннюю сторону бедра. — Всё хорошо, Тоджо-сан, ты просто… немного застала меня врасплох. Кируми издаёт тихий, но коварный смешок: — Тогда мы перейдём к основной части твоего наказания. Девушка, расположив себя в удобной позиции между ногами юноши и коробкой, снимает с себя верхнюю часть купальника, потянув за остаток надёжно завязанных на шее и спине бантов. Линии груди, освещённые лунным светом из окна, становятся аккуратнее и чётче. В темноте от неё виден лишь силуэт, но даже за те немногие случаи, когда обоим удавалось провести время в уединении, Корекиё хорошо запомнил каждую крохотную родинку на теле Кируми. Дальше она снимает с себя и нижнюю часть купальника, оставаясь такой же обнажённой, как и он сам. И как-то незаметно, но, кажется, она надевает другое нижнее бельё… …И часть этого белья упирается ему внизу. Шингуджи инстинктивно прикрывает рот и приподнимается, чтобы рассмотреть. Тут же Тоджо нажимает ладонью на его грудину, опрокидывая обратно на кровать. — Т-Тоджо-сан!.. — Пожалуйста, сейчас тебе нужно расслабиться… Кируми снова открывает бутылку и покрывает смазкой страпон, закреплённый на нижнем белье. Взяв ноги Корекиё в подколенных ямках, она поднимает их и медленно толкается бёдрами, прижимаясь к его паху всё плотнее. Продолговатая игрушка, по форме отдалённо напоминающая член, постепенно погружается вовнутрь. С каждым миллиметром Корекиё отклоняет голову всё сильнее, выгибаясь грудью вверх — но Кируми тут же поднимает его ноги выше, затем надавливая их ближе к его грудной клетке. Её бёдра опускаются, погружая игрушку всё глубже. — Как ты себя чувствуешь? — Тоджо и сама опускается, гладит одной рукой зардевшую щеку, спрятанную под плотной маской. — Я-я-я в порядке, — в голосе Шингуджи появляется слабая дрожь. — К-конечно, это далеко не первый мой опыт, но сегодня… Кируми делает лёгкий толчок бёдрами, немного прижав Корекиё к кровати. — А-агх! С-сегодня ты даёшь мне испытать… Нечто новое… Ещё толчок — теперь ещё глубже. Кровать издаёт слабый, очень тихий скрип. И Корекиё, цедя воздух сквозь зубы, сжимает верёвки, которыми его руки привязаны к изголовью. — М-мх… Тебе самой нравится… Тоджо-сан? Аккуратными движениями мягких рук Кируми прижимает колени юноши к своей талии, немного массирует подколенные ямки. — Думаю… Она вновь толкается бёдрами, в этот раз резче. За этим движением — ещё несколько толчков, более нежных, как будто Тоджо сама только пробует всё то, что она затеяла. — Думаю, да, — свет луны очерчивает её ласковую улыбку. — Мне очень нравится. Постепенно Кируми наращивает темп, опускается ниже, и с каждым движением бёдер она вбивает Корекиё в матрас всё сильнее и быстрее. — Киё, я не слишком?.. — Н-нет!.. П-про… п-прод-д… Чем чаще Тоджо касается тазом бёдер Шингуджи, тем больше тот теряет дар речи. Полноценные, разборчивые предложения с реакцией на действия девушки редеют, становятся словами, а затем — нечленораздельными звуками. В конце концов, Кируми, которая только начинает чувствовать, что выбивается из сил, может слышать от Корекиё только вздохи. Когда она задевает страпоном простату, он стонет, иногда вскрикивает и жмурится, когда его голос становится слишком громким. — К-Кируми… Из последних сил девушка делает сильные толчки. — Тише, тише, — мягко шепчет Тоджо, снимая с Шингуджи маску; его губы, измазанные в помаде, не прекращают издавать стоны. Затем её рука опускается к члену Корекиё. Даже от одного касания он откидывает голову и обнимает таз Кируми ногами. — А-ах, К-Кируми! Голос Шингуджи дрожит всё заметнее, пока Тоджо водит рукой вдоль его пульсирующего члена, дразня большим пальцем головку. Обхватив талию Кируми длинными ногами, Корекиё выгибается грудью, образуя крепкой спиной арку. Девушка направляет его член ему на живот, и он покрывается белыми липкими нитями семени. Когда волны оргазма слабеют и отпускают сознание, Шингуджи ложится на промокшую от его пота постель. Тоджо в одышке вынимает страпон из юноши и снимает с себя, откладывая в сторону. — Как твоё самочувствие? — заботливо, но обеспокоенно интересуется она, развязывая верёвки у изголовья и освобождая Корекиё. — Я не переборщила? Не болит? — Нет, нет, — через вздохи он пытается ответить Кируми. — Внизу немного пусто, когда ты вышла, но всё в порядке. С другой стороны… — Хм? Корекиё протягивает ослабевшую руку к щеке Кируми и мягко проводит фалангами пальцев вдоль её щеки. Он убирает от её глаз серебристые нити волос, слипшиеся в отдельные пряди от пота. — Я так увлёкся твоим… кхм, «наказанием», что я совсем забыл о том, что хотел понаблюдать за тем, — подушечками пальцев Корекиё вытирает капельки пота с виска Кируми, — какую красоту ты показывала мне сейчас… Кажется, она не знает, что ему ответить. Эти слова вводят её в ступор. Но, немного помолчав и обдумав, Кируми со свойственной ей улыбкой отвечает: — Тебе и не нужно было. Тебе лучше расслабиться и отдохнуть… — Тогда это и не очень-то похоже на наказание, — Корекиё поднимается с кровати, садится и аккуратно приподнимает пальцами подбородок Кируми, — не так ли? Она сглатывает слюну и кивает. — А было ли всё, что ты сейчас вытворяла со мной, «наказанием»? Шингуджи смотрит Тоджо прямо в глаза. Из-за холодного света из окна его взгляд одновременно ощущается то ли холодным, пронзительным, но нежным. Медленно, очень медленно Корекиё приближается к Кируми, гладит её бархатную щеку и запускает длинные пальцы в волосы. Она прикрывает глаза и тянется в ответ, ожидая чего-то. Немного наклонив голову, Шингуджи касается её губ своими. Тоджо смущённо жмурится и, отвечая на поцелуй, немного углубляет его. Остатки красной помады, которую Корекиё носит чуть ли не всегда, размазывается всё сильнее с каждым соприкосновением их губ. Внезапно Кируми разрывает поцелуй, чувствуя руку Корекиё у себя на бедре. — Ты ведь сама ещё не получила оргазм, не так ли? Его рука соскальзывает к её паху, и подушечкой среднего пальца Шингуджи трогает клитор. — М-мх! — Тоджо прикрывает рот ладонью. — Как я уже говорил, — приблизившись к уху, Корекиё тихо говорит с ней, — твои упрёки в моей ревности беспочвенны. Мы договорились быть честными друг с другом, не так ли? — Д-да!.. — Кируми бросается ему на шею и выгибается от руки, снова почувствовав, как Шингуджи нажимает на клитор. — И я абсолютно честен. Я не вижу смысла ни изменять, ни подозревать в измене, ни обвинять в измене или ревности. Тоджо тут же слабо вскрикивает от укуса за мочку: — А-ах! — Единственный человек, кого можно было бы обвинить в ревности — это Фукава, ведь из-за неё я и пошёл разбираться. Ты с ней пару раз пересекалась и знаешь, как сильно она ревнует Тогами ко всему, что движется. Перед Кируми снова вспыхивает, как две золотистый искры, пара пронзительных глаз. — И я доверяю тебе, — в голосе Корекиё, кажется, слышится обида. — Доверяешь ли ты мне? Девушка прячет лицо в плече юноши и улыбается: — Видимо, я ввела тебя в заблуждение, — тихо смеётся Кируми. — На самом деле, я за всё время, которое мы здесь провели, так и не нашла хороший повод, чтобы… попробовать это. — К-к-к, вот как, значит, — хихикает и Корекиё, обнимает её и валит на кровать. — А-ах! — Зная, что я никогда не откажусь от твоих просьб и желаний, ты всё равно решила играть с моим сердцем и обвинила меня в ревности. Это… — Шингуджи проводит указательным пальцем вдоль ключиц Тоджо, — очень даже нелогично с твоей стороны. Кируми после падения оказывается на том же месте, на котором некоторое время назад она вбивала в матрас Корекиё. Она кладёт руки на постель, стараясь отдышаться от шока. — Ч-что ты делаешь?.. — То, что хотел сделать ещё несколько минут назад. Юноша плавно покрывает тело девушки крохотными, почти невесомыми поцелуями и опускается всё ниже и ниже. Добравшись до паха, Корекиё сам аккуратно раздвигает ноги Кируми и касается губами внутренней части то одного, то другого бедра. Она вздрагивает от каждого поцелуя — настолько приторно-нежной ощущается эта пытка. — Хм-хм-хм, — тихо напевает себе под нос Корекиё, когда его указательный палец проводит вдоль вагины. — Удивительно, мне даже не придётся много работать — Кируми, ты здесь вся намокла… — М-мх! — она прячет своё лицо ладонями, стараясь не завопить от смущения. — М-ма-а-ах! Одна из рук тянется к густым чёрным волосам и, зарывшись пальцами, сжимает их в кулаке: Корекиё раздвигает прохладными пальцами половые губы и проводит кончиком языка от влагалища до клитора. Кируми мычит под нос: — М-м-мх! А-ах, К-Киё! — Может, тебе тоже стоит расслабиться? — с хитрым прищуром проговаривает Корекиё и выдыхает тёплым воздухом на клитор. — Ты так напряжена здесь… Его аккуратные касания переходят в более уверенные: язык не просто ласкает верхнюю часть вагины, но уже массирует её, то водя кончиком по кругу, то нажимая. Одной рукой Корекиё удерживает половые губы раскрытыми, пальцами другой — толкается, но не проникает вовнутрь. — П-по… П-пожа… — Кируми сжимает его волосы и натягивает его голову ближе к паху. — Пожалуйста, К-Киё… Корекиё прерывается, как только слышит прерывистые вздохи Кируми. — М-м-м? Что такое, любовь моя? — Я… Я-ах… — Кируми? — он приподнимает голову, чтобы лучше услышать её, но большим пальцем продолжает массировать клитор. — П-поце… М-мх! — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Кируми ничего не может сделать, кроме как слабо кивать и сжимать в своей руке бархатные чёрные пряди, с трудом перебирая их. — Прекрасно, — улыбаясь, Корекиё приподнимается к ней, и, предварительно поцеловав шею и щёки, он касается губ Кируми, — так прекрасно… Теперь Шингуджи нависает над Тоджо, опираясь рукой над её головой, и целует её. Юноша постепенно углубляет поцелуй, всё быстрее дразнит клитор, затем входит парой пальцев во влагалище и так же быстро двигает ими внутри. Ему кажется, что он тонет во вздохах — они звучат, как прекрасная симфония. Кроме них, Шингуджи не слышит совершенно ничего. Но Кируми тоже тонет во всё новой волне возбуждения: с каждым движением аккуратных тонких пальцев Корекиё от её живота по всему телу разливается жар такой силы, что если бы они встречались хотя бы на полгода больше, она бы умоляла войти в неё не только пальцами. Кируми отгорожена ото всего мира плотной стеной длинных волос — от света луны остаются серебристые врезки на белом лице Корекиё. Она, всё сильнее углубляя поцелуй и выгибаясь от нарастающего возбуждения, стонет ему в рот. — К-Киё!.. — девушка резко обнимает юношу за шею и сжимает коленями его руку. Мягкие поцелуи в шею успокаивают Кируми, пока тепло от оргазма распространяется по телу. Когда пульсирование внизу прекращается, она расслабляет ноги и опускает их. Руки с шеи скользят на плечи Корекиё, затем — к его груди. — Как ты себя чувствуешь? — из игривого его тон становится спокойным и заботливым. — М-мх… Ноги немного болят… Н-но в целом, я в порядке, правда… Сводя ноги Кируми вместе, Корекиё ложится рядом с ней и аккуратно проводит ладонью вдоль её бедра. Лёгкие поглаживания он дополняет небольшими поцелуями в губы. — Кируми… Ты такая прекрасная, — она чувствует, как на неё смотрят золотистые искорки глаз. — С каждым разом ты всё больше и больше показываешь мне свою красоту… Тоджо улыбается и, словно домашняя кошка, трётся головой, приближаясь к Шингуджи, чуть ли не мурча; он же подкладывает ей под голову свою руку и заботливо проводит вдоль её волос. — Тебя отнести в душ? — Чуть позже, Киё… В комнате кажется чуть прохладнее, чем было до этого. Корекиё одной рукой невольно приобнимает себя и съёживается. — Погоди, встань, — командует Кируми, и он послушно поднимается с кровати. Она достаёт одеяло, которым была застелена кровать, и отворачивает его край. — Теперь можно ложиться обратно. Вернувшись в постель, Корекиё укрывает их обоих и прижимает Кируми к себе. — Так лучше? — тихо смеётся она и ложится ему на руку. — Да, благодарю, — он оставляет ещё один поцелуй на кончике носа. — Послушай, такой вопрос… — Слушаю. — Если мы в школе, пусть и в виртуальной реальности… Как ты протащила страпон? Кируми удивлённо хлопает глазами. Явно она ожидала любой вопрос, кроме этого. — Ну… Я предложила представить изобретения Ирумы-сан Тогами-сан, чтобы он их спонсировал, и… Она помогла тайком перенести его в секретный отдел пляжного магазина, а мне выдала код, с помощью которого я могла бы открыть доступ к нему. — Вот как, — с ухмылкой шепчет Корекиё, перебирая волосы Кируми. — И как она отреагировала на просьбу? Над ними повисает неловкое молчание. — Что ж… Конечно, она спросила, для кого я прошу об этом, но добавила, что у меня самой такая мысль не возникла бы, — ответив на вопрос, девушка берёт в свою руку ладонь юноши. — И у меня к тебе ответный вопрос, Киё. — Хм? Что-то не так? — Стоит ли нам дальше скрывать наши отношения? — беспокоится Кируми, пряча глаза. — А что-то случилось? — Просто… Когда я просила Ируму-сан оказать мне… эту услугу… Она в первую очередь подумала, что я прошу именно для тебя. Она прямо и сказала, мол, «Если ты просишь для Шингуджи, то я вообще не удивлена!» Корекиё, не сдержавшись, громко смеётся, прислоняется лбом к голове Кируми. — А-а-а, Кируми-и, — он вытирает слёзы, появившиеся на уголках глаз. — Неужели? Она правда так и сказала? — Представляешь? — Кируми, услышав, как радостно засмеялся Корекиё, заражается его смехом. — С другой стороны, — успокоившись, выдыхает Шингуджи, — после сегодняшнего дня о наших отношениях могут подозревать ещё как минимум два человека: Тогами и Фукава… — И то верно… Выходит, мы и зря их скрывали? — повернувшись на спину, Тоджо не отрывает глаз от него. — Пусть для других наш дуэт будет слегка странным, — с мягкой улыбкой шепчет Корекиё, приближаясь лицом к Кируми и нежно целует её, — но разве это плохо? — Нет, вовсе нет, — её голос становится тише и немного сонливее. Так проходит последний день летних каникул. Кажется, уже наступил новый день, и они вдвоём лежат в обнимку. Прохлада ночи веет из открытого окна, веет потоками невесомого ветерка, гладит каждый изгиб тела, не скрытый одеялом. Где-то вдалеке, на горизонте, уже тушат костры — но сейчас весь сторонний мир не тревожит никого из них: ни Кируми, ни Корекиё.