***
Лемора вздрогнула и выронила молитвенник, когда дверь с протяжным скрипом отворилась. Огонек свечи встревоженно заплясал, бросая золотистые отблески на мертвенно-бледное лицо юноши. Джон что-то пробормотал, но не проснулся. Темно-синие волосы стекали по сложенным рукам, на которых покоилась его голова, перепачканные в чернилах пальцы сжимали в кулаке недописанное письмо. Лемора метнула испуганный взгляд на вошедшего. В свете факела его борода пламенела. - Это я, септа, - прогудел Ролли, выразительно покосившись на Коннингтона, - я не один. - Не один?.. Невысокая фигура, закутанная в плащ, выступила вперед. Тусклый золотистый свет рассыпался на переплетении каштановых локонов, темно-синие глаза, кроткие, как у голубки, мерцали печально, в глубине взгляда билась грусть. Девушка подошла к постели Эйгона, трепетный вздох вспорхнул с ее губ. - Ему так и не стало лучше? - пролепетала Алейна Стоун и прикусила нижнюю губу. Лемора вздохнула, пытаясь унять бешеное биение измученного болью сердца. - Он держится, но лихорадка не отступает, - у корней волос уже пробивалось серебро, мрак пусть и накрыл юношу темным покрывалом, но все же... - миледи, не безопасно вам здесь находиться. - Да, я.... я знаю, - леди Стоун протянула руку, тонкие пальцы замерли совсем близко от лица Эйгона, - я попрошу мейстера Колемона, он лечит его милость лорда Аррена, думаю, он сможет помочь. - Ваш мейстер... - сердито начал Утка, но Лемора, нахмурившись, качнула головой и повернулась к девушке. Любая, даже самая ничтожная, помощь пригодится. - Мы будем очень благодарны вам, леди Алейна. А сейчас, прошу вас, уходите. - Нет... Шепот был так тих, едва слышен, что Лемора подумала даже, что ей почудилось. Но Ролли ошеломленно заморгал, и слабая неуверенная улыбка внезапно осветила его грубые черты. Лемора в замешательстве взглянула на девушку - та зарделась, синие глаза вспыхнули радостью. Сердце женщины, не смеющее надеяться, пылко забилось в груди. Медленно, страшась, хлесткого, словно насмешка, разочарования, септа обернулась. Глаза Эйгона, еще затуманенные болезнью, казались черными. Пьянящее тепло разлилось в груди. - Ваше... - Нет, - чуть громче повторил юноша и посмотрел на Алейну, - я не хочу… чтобы она уходила.***
Руки зяблика дрожали, когда оруженосцы облачали его в кирасу из бледно-голубой стали, слезящиеся глаза лихорадочно сверкали, под покрасневшим носом блестело. Роберт всего лишь должен был попасть копьем в соломенное чучело, но облачали его словно на битву. Мейстер Колемон, заламывая руки, суетился рядом, готовый броситься на помощь лорду при первом признаке припадка. Спокойный серый мул меланхолично помахивал хвостом, ожидая, когда Защитник Долины, наконец, соберется с духом и сядет в седло. - Не хочу, - Роберт шмыгнул носом, - я не хочу упражняться с этим дурацким копьем, у меня болит голова! Я хочу спать! Хочу лимонных пирожных! Хочу сказку про Крылатого Рыцаря! - Непременно, милорд, - невозмутимо произнес лорд Нестор, вручая Джайлсу шлем, украшенный кремово-голубым плюмажем, - как только вы поразите цель. Уверен, у вас все получится с первого раза. Верно, миледи? – мужчина взглянул на Алейну, но девушка, находясь во власти грез, даже не сразу поняла, что обращаются к ней. Она запоздало кивнула, и лицо Роберта Аррена плаксиво сморщилось. - Я не хочу садиться на этого мула! Один укусил меня, когда я был маленьким. Я хочу к Алейне! - Зяблик… - ласково начала леди Стоун, но Нестор Ройс остановил ее повелительным взмахом руки. - Не нужно. Лорд Роберт уже взрослый, нечего ему за девичьими юбками прятаться. Терренс, помоги его милости сесть на мула, а вы, миледи, ступайте. Ранда совсем заскучала без вашего общества. Присев, Алейна поспешила прочь, не оборачиваясь на недовольное хныканье Роберта. В последнее время маленький лорд вел себя на редкость скверно, но не удивительно – лорд Лунных Врат твердо намеревался сделать его первым рыцарем Вестероса, чему зяблик совсем не рад. Он бесконечно жалуется, но припадков пока не было. И все же сомнительно, что «мужское воспитание» сможет помочь хворому слабенькому Роберту. Алейна чувствовала себя Сансой – глупой, влюбленной, восторженной девочкой, верящей в сказки. Давно бы уже пора понять, что жизнь – не песня, но сердце бабочкой трепетало в груди при мысли о пурпурных смеющихся глазах. Даже его синие волосы уже не казались ей чем-то… смешным, неправильным. В конце концов, и она красит волосы. Эоган почти совсем поправился, жаждал отомстить Хардингу, но его отец, Гриф, обещал посадить его на цепь, если он «будет вести себя так, словно башка у него забита ослиным навозом». Алейна хихикнула, прикрыв глаза, на мгновение почти поверила, что не было всех этих ужасов Королевской Гавани, что отец, мать и братья живы, а Арья таится за углом конюшни, чтобы напугать старшую сестру. Но у Алейны Стоун нет ни братьев, ни сестер, а отец – лорд Петир Бейлиш – не был казнен на ступенях септы Бейелора. Ролли Дакфилд хмуро кивнул девушке и отвернулся, холодные серые глаза Хелдона цепко следили за Алейной. Дочка Мизинца зачастила сюда, а парнишка этому рад. Еще бы, девица она ладная, от Бейлиша в ней ничего нет, но только Неведомый знает, что у нее на уме. На Стоун рыцари заглядываются, Гарри-Наследник вообще готов своё клеймо у нее на лбу выжечь, а она бегает к безвестному тирошийцу. - Не нравится мне это, - кисло заметил Полумейстер, захлопывая книгу. Утка насмешливо фыркнул. - Что, завидно? И как только девчонка твоей постной физиономией не прельстилась, - мужчина сипло хохотнул и почесал заросшую щеку. Он так же волнуется, понял Хелдон с мрачным удовлетворением, так же ищет подвоха. Эйгон юн еще, жизнь кажется ему песней. А какая же песня без любви да красивой барышни обходится?***
- Я бывал в Пентосе, - важно заявил юноша и, размахнувшись, швырнул камень в воду. Озерная гладь взорвалась искристыми брызгами, - и в Браавосе тоже. - А как же Тирош? – хитро улыбнулась девушка, и Эйгон на мгновение запнулся, едва не прикусил язык. Алейна держала в руках цветок чуть увядших маргариток, осеннее солнце зажгло ее локоны темным золотом, мерцающей пыльцой окропило нежные руки. Красивая… Эйгон никогда не видел девушки красивее её. Леди Лемора, конечно, тоже не дурна собой, но она могла бы быть его матерью, а Алейна – женой. Женой наемника, но не короля. И кто придумал, что короли могут делать всё, что захотят? - Мать умерла, когда я был еще маленьким, - он постарался, чтобы его голос звучал печально, - и отец увез меня из Тироша. Но… помню, там были очень вкусные сладости. «Медовые пальчики» называются, - Эйгон улыбнулся, чуть сморщив нос. Девушка тряхнула каштановой косой. Ярко-алая лента трепетала язычком пламени. - А что же Пентос? - Ну, - юноша потянулся, сцепил руки за спиной, - в первый день каждого года торговый князь Пентоса лишает девственности двух девушек – деву полей и деву морей. Пентошийцы считают, что это принесет городу урожай и спокойное море. А если же нет… князя убивают и на его место избирают другого. Алейна, мило покрасневшая при упоминании соития, побледнела, испуганно охнула. Темно-лазурные глаза чуть расширились. - Это же ужасно! Эйгон только плечами пожал. Ужасно – это когда его мать изнасиловал и убил Григор Клиган, когда сестру убили жестоко, безжалостно, словно!.. но вины Алейны в том нет. Юноша окинул взглядом ее простое темно-зеленое платье с кремовым кружевом на воротнике и манжетах. Когда Эйгон займет Железный трон, атлас, шелк, бархат, все что она захочет… но захочет ли? Ведь скоро… Септа подошла неслышно, будто тень, Алейна заметила ее первой. От женщины не укрылось, что молодые люди стоят близко друг к другу… слишком близко. И мнимый тирошиец позволил себе приблизиться куда теснее к леди Стоун, чем дозволено. - Эоган, - Лемора ласково улыбнулась девушке, смело встретила недовольный взгляд юноши, - твой отец зовет тебя. Ступай, я провожу леди Стоун. Таргариен нахмурился, сурово поджав губы. Почему они за ним следят?! Неужто кто-то думает, что он может причинить вред Алейне? Передернув плечами, он сердито зашагал прочь, даже не попрощавшись с девушкой. Но на смену раздражению, царапающему грудь тупыми когтями, пришел азарт, радостное предвкушение, вспыхнувшее жаром в крови. Они и так много времени потеряли в Долине. Неужели, пора?..***
Лорд Роберт Аррен, Защитник Долины, Хранитель Востока, бился в истерике. Он метался по постели, не позволяя мейстеру и слугам приблизиться, вопил, захлебываясь слезами. Из разбитого носа сочилась кровь. Петир Бейлиш с плохо скрываемым отвращением взирал на пасынка. - Успокойте его, - бросил он отрывисто, - поставьте пиявки или суньте в рот грудь, только пусть он заткнется. - Я говорил им, - прорыдал Роберт, задыхаясь, - говорил, что не хочу, что у меня болит голова, а они заставили! Пусть теперь полетят! Полетят! Алейна, совершенно беспомощная, могла лишь смотреть, как мальчика силой укладывают ровно, и мейстер Колемон попытался влить ему в рот какое-то снадобье. Роберт кричал и плевался, мотал головой и, изловчившись, боднул мейстера лбом в подбородок. Вопль маленького лорда оглушил девушку, в ушах поселился тонкий отвратительный звон. Было ясно, что владеть копьем зяблик не научится никогда. Петир сжал локоть Сансы тонкими сухими пальцами и потянул её в сторону двери. Девушка бросила прощальный взгляд на мальчика. Лорд Бейлиш пророчил ему скорую смерть, болезнь, в конце концов, одержит верх, несмотря на все потуги Колемона. Сердце болело, обливалось кровью, словно слезами, от того, что несчастный ребенок, измученный хворью, потерявший мать и отца, скоро погибнет. Чтобы расчистить Гарри путь к Гнезду и Долине. - Мальчику все хуже и хуже, - грустно заметил Петир, когда они поднимались в его чертог. Мужчина потирал острый подбородок, серо-зеленые глаза были мрачно задумчивы. Сейчас он Мизинец, лукавый и льстивый, верный человек Ланнистеров, но миг – и на девушку смотрели ласково, чуть виновато, но с прежней извечной хитринкой, - думаю, очень скоро новый Молодой Сокол воспарит к Орлиному Гнезду. И мы вместе с ним. Я не хочу парить, волки не умеют летать. Один неверный шаг – и она погибнет. Они погибнут, и Алейна, и Санса. В игре престолов она потеряла много, слишком много. Даже себя. - Не тревожься, моя милая, - Петир приподнял лицо Сансы за подбородок, его дыхание отдавало яблочным сидром и мятой, - скоро все закончится. Осталась еще пара ходов, но в них нам помогут лорды Долины и наши тирошийские друзья. Дыхание перехватило, горло славно сжала безжалостной ледяной дланью. Вести из Королевской Гавани прилетали на черных крыльях, слова, писанные черными чернилами, были столь же темны и безрадостны. Хрупкие покой и мир Долины были готовы рассыпаться в любую минуту. - Юному Гарольду не терпится жениться, - молвил Петир, глядя на девушку из-под темных ресниц, - но пусть пока довольствуется служанками да крестьянками. Моя же милочка слишком хороша. Недосказанное «для него» повисло в воздухе. Руки Бейлиша, поглаживающие плечи Сансы, внезапно напряглись. Девушка смотрела на брошь-пересмешника, приколотую на серебристо-черном бархате, не решалась поднять взгляд. Мужчина провел кончиками пальцев по ее щеке и отошел. Она же не смогла сдержать облегченного вздоха. - И всё же свадьбу придется отложить, - промолвил он, впрочем, довольно спокойно, с затаенным злорадством, - Зеленая Скала, Грифонов Насест… многие лорды трижды подумают, стоит ли им биться с мятежниками или же примкнуть к ним. Все устали от войны, и некоторым уже всё равно, пред кем склонить колено. Лишь бы всё быстрее закончилось. - Уверена, Гарри расстроится. - Да, и подарит бастардов еще нескольким крестьянкам, - фыркнул Петир, - надеюсь, моя дочь достаточно благоразумна, чтобы не позволить ему лишнего. - Нет, отец, - речь о ее нареченном, но вспомнился девушке совершенно иной – с бронзовой кожей, с дерзкими синими волосами и пронзительным взглядом пурпурных глаз. Почти запретное чувство распустилось цветком в груди, но тут же увяло, когда Санса поймала взгляд Петира. Он улыбался, но глаза были холодными, подернутыми изморозью. Наверное, такими же, как тогда, когда он вытолкнул леди Лизу в лунную дверь. - Очень рад, - прошептал он, потянувшись к ее губам. Санса раньше позволяла ему себя целовать. Разве есть вред в простом поцелуе, а ведь лорд Бейлиш спас её. Но когда их дыхание смешалось, а лицо мужчины оказалось совсем близко, северянка отвернулась. Сердце испуганно замерло, ошеломленное, и заколотилось быстро-быстро. Но пропустило удар, когда руки Петира обвили её талию. - Отец? – Санса рассеянно заморгала. Мизинец тихо застонал. - Ты опять отворачиваешься, Кет, снова отталкиваешь меня. Но я же спас тебя! Неужели я не заслужил немного благодарности? - Отец, я не Кет, - она уперлась ладонями в его плечи. Страх сдавил грудь, не давая сделать и вздоха, - я Алейна, отец. Ваша дочь. - Дочь… дочь, которой у меня никогда не было, - его слова были пронизаны мукой, горькой тоской, руки крепче сжали девушку, - я подарю тебе весь мир, Санса. Подари мне немного любви. Разве я многого прошу? Не в силах произнести и слова, Старк покачала головой. Лорд Петир любил её мать, неужели он и Сансу спас потому, что она так похожа на леди Кейтилин? И все его поцелуи и объятия предназначены ей, а Санса… девушка похолодела, ощутив ладонь мужчины у себя на бедре, хотела остановить его, закричать, но Бейшил смял её возражения голодным поцелуем. Немой крик обжег горло. - Я буду нежен, милая, я не причиню тебе боли, - исступленно шептал он, не отрываясь от губ девушки. Санса дернулась, попыталась отвернуться, но его пальцы запутались в её волосах, надавили на затылок, привлекая к себе. Это был уже не тот человек, что спас её. Мизинец уткнулся лицом в шею северянки, лихорадочно пытаясь задрать юбки. Его удушающие объятия ослабли лишь на мгновение, но и этого хватило ослепленной паникой и какой-то звериной яростью Старк вырваться и броситься прочь. Петир звал её, что-то кричал вслед, а Санса бежала прочь, не разбирая дороги. Стыд, унижение, гнев сплетались воедино, тлели и жгли. Выжигали дыру в груди. Дыру, которая отчаянно нуждалась в заполнении.***
Девушку била крупная дрожь, зубы стучали о край оловянной чаши, которую ей участливо протянула септа Лемора. Почему она пришла именно сюда? Не в свои покои, не в опочивальню Ранды, где Петир уж точно не посмел бы ее тронуть, а в башню, отданную тирошийским наемникам? Рядом с Сансой переминались с ноги на ногу Полумейстер и Утка, Гриф, непримиримо скрестив руки на груди, взглядом выражал свое недовольство. Мужчина хотел прогнать её, Санса чувствовала это, но молчаливый укор в глазах Леморы усмирил на время раздражение тирошийца. Девушка глотнула воды, но руки дрожали так, что она облила платье. Несколько капель повисли у нее на подбородке. - Миледи, что случилось? - мягкая рука септы ободряюще сжала пальцы Сансы, - что вас так напугало? Отец, мой лорд-отец... но разве они поверят ей? Петир купил их верность золотом, для наёмников она лишь бастард, незаконнорожденная. Мизинцу стоит только приказать, и Гриф или даже Лотор Брюн приведут Сансу к нему. Силой, поневоле, если придется. Девушка зажмурилась, пытаясь не позволить горячим слезам хлынуть по щекам. - Наверняка, этот Хардинг опять что-то натворил, - убежденно пробасил Ролли, пытаясь вытряхнуть из бороды хлебные крошки. Тирошиец глухо фыркнул. - Пусть с этим лорд-протектор разбирается. Нечего нам в дела господ лезть. Утка, проводи миледи... - Нет! - Санса не узнала свой голос. Тонкий и жалобный, похожий на птичий, - пожалуйста, не... не отводите меня к отцу... пока. Гриф нахмурился, пробормотал что-то в синюю бороду. Септа ласково поглаживала холодные пальцы Сансы, слабой и несчастной, словно котёнок. Она совершенно не изменилась, всё такая же дурочка, какой и была в Королевской Гавани, доверчивая, глупая... права была королева Серсея. Все были правы. Леди Старк судорожно всхлипнула, но когда увидела ворвавшегося в комнату Эогана все же разрыдалась. - Мы ничего не сделали, - поспешно выпалил Ролли, выставив перед собой руки. Лемора обняла плачущую девушку, а Джон двинулся к юноше, загораживая собой Алейну, но Эйгон никого не видел и не слышал. Тихие всхлипы ранили его куда сильнее ядовитых насмешек Гарольда и его прихвостней, хотелось обнять, защитить, утешить... но разве примет леди жалость наёмника с пустым именем и крашеными волосами. Но тогда почему же он видит её здесь? - Алейна, то есть леди Алейна, - жгучий взгляд Коннингтона окатил Эйгона плохо скрываемым недовольством. Пальцы, затянутые в кожу перчаток, сжались в кулаки. - Что-то случилось? Дурак! Конечно, Неведомый побери, случилось, иначе почему она плачет? Юноша шагнул к Алейне, но Джон удержал его за плечо и покачал головой. Таргариен дернулся, вырываясь. Никто не смеет перечить королю! Он опустился на колени подле девушки, сжал в ладони её руку. Алейна трепетно вздохнула, не отнимая пальцев от заплаканного лица, в синих глазах плескался страх... и мольба. О спасении, о любви, о ласковом слове. И Эйгон пропал. Сгинул в бездонном омуте, мерцающем хрусталем. Джон глухо кашлянул, выдохнул сквозь зубы намеренно громко. Полумейстер зашуршал свитками, а Ролли замычал себе под нос "Бессу из таверны", но юноша даже головы не повернул. Алейна безмолвно роняла слёзы, не смея улыбнуться, а юный дракон словно оцепенел. Нехорошее предчувствие колючим холодом окатило внутренности, сердцу стало тесно в груди. Эйгон должен жениться на Дейнерис, на Матери Драконов, а разве понравится ей делить короля с незаконной девицей по имени Стоун? Женщина, не побоявшаяся идти войной на Залив Работорговцев, едва ли смирится с супружеской неверностью. Убежденность Коннингтона в том, что не просто так бегает сюда дочка Мизинца, только окрепла. Но тревога в фиалковых глазах Леморы немного остудила ярость, тлеющую в груди грифона. Он снова сжал пальцы, кончики которых он почти не чувствовал. - Выйдите, - сталь в голосе Эйгона вынудила всех присутствующих вздрогнуть. Хелдон растерянно заморгал, Утка поперхнулся и закашлялся. Непривычно и странно было видеть его таким. Не мальчика, любящего засахаренный миндаль, не юношу, жаждущего приключений, но мужчину. Мужчину, который нашел свою женщину. - Я приказываю, - лед в голосе сломался, оплавился диким огнем плохо сдерживаемого раздражения. - Выйдите вон. Все! Лемора нерешительно поднялась, разглаживая подол, Дакфилд резко умолк на припеве, а Хеллдон уронил на пол "Яшмовый ларец", и беспокойные взгляды вонзились в Коннингтона. Подчиниться королю или не дать ему же натворить глупостей? Разве не в том суть должности десницы короля? Пока король спит, десница строит. А коль король влюблен? Джон недовольно тряхнул головой. Глупости всё это, блажь молодости! Не для того Коннингтон столько лет провел в изгнании, чтобы позволить сыну Рейгара потерять всё из-за девки, да еще и бастардки! - Эйгон... - начал мужчина, забывшись, и запоздало прикусил язык. Леди Лемора охнула, прижав руки к груди. Темно-голубые глаза Алейны удивленно распахнулись. - Эйгон? - прошептала она одними губами. Нет, верно ей послышалось. Эйгон и Эоган – очень похоже. Но юноша порывисто вскочил на ноги, в два шага оказался подле Грифа. - Сколько уже можно осторожничать?! Чем больше мы будем тянуть, тем больше времени будет у узурпаторов. Две королевы сейчас грызутся, Тиреллы и Ланнистеры в глотки готовы друг другу вцепиться, а что же мы? Сидим и выжидаем, словно трусы! - Это не трусость, - прорычал Гриф, сжав зубы, - все наши труды могут рухнуть, утонуть в крови из-за одного письма, сплетни, шепота. Долина – это не Зеленая Скала и не Грифонов Насест. - А дракон – не пересмешник, верно? Этой пичужке взлететь выше Таргариена не удастся, - повернувшись к побледневшей девушке, наемник улыбнулся. Лиловые глаза были полны печали. - Не бойся. Ни тебе, ни твоему отцу не причинят вреда, даю слова. Голос отказывался подчиняться Сансе, даже вздохнуть удавалось через раз. Все мысли вдруг рассыпались, обратились пеплом, но в то же мгновение сотня невысказанных вопросов вереницей закружилась в голове девушки. Эйгона или Эоган? Это… неужели это сон? Сейчас ее разбудит Мадди и скажет, что лорд Роберт хочет послушать сказку про Крылатого Рыцаря. Но небольшая комнатка с низким потолком не спешила таять предрассветным видением. Сердце отчаянно, безумно колотилось у груди. Это не правда. Просто не может быть правдой. Напряжение, недоверие обледенило воздух, кажется, еще чуть-чуть, и вздохи будут обращаться облачками белесого пара. Санса испуганно взглянула на септу, но Лемора лишь покачала головой. - Девицу заприте здесь. Не хочу, что бы она растрезвонила на весь замок, - угрюмо буркнул Гриф, поворачиваясь спиной. Он вышел из горницы, громко топая, и сир Ролли поспешил вслед за ним. - Думаю, вам тоже стоит остаться здесь, леди Лемора. Для вашей же безопасности, - Полумейстер сухо поклонился и торопливо посеменил прочь. Юноша вышел последним. Взгляд, который он подарил Сансе, был красноречивее всяких слов. Злорадно заскрежетал запираемый засов, и девушка не удержалась от горькой усмешки. Это далеко не первый раз, когда ее запирают. Не первый и не последний.