***
Как нарисованный, ненастоящий
Я в чьём-то романе герой.
Палят — ну сколько он вынесет тяжестей,
Много дано ли герою судьбой?
Но я не хочу быть героем истории,
Мне к чёрту не нужен пролог и сюжет.
Я существую, блять, я существую, блять,
Я существую, блять, я человек!
***
— Не называй меня так, зови меня просто по имени, — Императрица неловко махнула рукой, слегка посмеиваясь. — И не нужно так формально меня приветствовать! Мы же подруги, хватит и одного кивка. Прошло некоторое время с коронации Императора Руфелиса и признания Джион Императрицей. По традиции аристократы должны отправлять подарки новой Императрице в знак приветствия. Поэтому Аристия пришла во дворец Императрицы, чтобы лично отдать свой подарок. Королева кивнула своей стоящей позади служанке, и та протянула ей белую коробку средних размеров. Осторожно взяв коробку, она повернулась к Джион. Глаза той уже сияли от нескрываемой радости и заинтересованности. — Еще раз поздравляю вас со становлением Императрицей, матерью народа. В отличии от аристократов, Императорская семья должна лично отдавать подарки. Это означало, что они — одна дружная семья, поддерживающая друг друга в тяжёлые времена. Аристия, хоть и пониженная Королева, всё же была членом Императорской семьи. Джион с благодарностью приняла подарок и оглядела его. По её выражению лица и нетерпеливым движениям можно было понять, насколько ей хочется побыстрее открыть коробку и узнать, что внутри. Она была словно маленьким ребёнком, что получил долгожданный подарок на Новый год. И в такие моменты Аристии становилось жаль Джион. Она ведь правда всего лишь ребёнок. Ребёнок, которого не по собственной воле и желанию отправили в другой мир, где все было чужим. Чужая одежда, чужой этикет, чужая еда и чужие люди. Её рано лишили объятий родителей и друзей. Её рано лишили тепла близких. Схватили за воротник и из-за оракула толкнули из суши в море. А плавать Джион не умела. — Позвольте тогда откланяться. Мне нужно уладить ещё некоторые дела. Королева присела в неглубоком реверансе и неторопливо направилась в другую сторону от Императрицы. Коридоры дворца всегда были холодными и длинными. Тут не было места теплу и нежности, все действовали ради своей выгоды. Лучше привыкнуть к таким давящим стенам, стать их частью, присоединиться к этой мрачной атмосфере и научиться здесь выживать. Потому что тут солнцу не место. Любое проявление невинности прилетает обратно, в ту же секунду, ножом в спину. Министры, аристократы, другие авторитетные и высокопоставленные люди — все они хищники, готовые при любом удобном случае перегрызть друг другу глотки, пачкая эти красивые мраморные полы и золотые украшения кровью. Но на всех драгоценностях уже полно красных пятен, скрывающих в себе профессионально спрятанную ото всех половину истории. Королева махнула рукой служанке, чтобы она оставила её одну. Та, едва скрыв радость на лице, сразу же убежала. Как только Королева увидела её выражение лица, в глазах янтарного цвета проскользнула ирония. Равномерный стук каблуков эхом раздавался в этом пустом — как в прямом, так и в переносном смысле — месте. Королева медленно шла, скользя изящной рукой по таким же изящно построенным стенам. — Нужно прекращать это. В последнее время она начала часто задумываться о совсем не нужных вещах, тем самым терзая себя. Аристия слегка покачала головой и направилась в свой кабинет. Там наверняка накопилась еще уйма документов, которые она должна рассмотреть.***
— Отнеси это Императору. Скажи, что он срочно должен это прочесть. Королева передала папку с документами своей личной служанке и приказала ей удалиться. Кабинет был погружён в неуютную тишину, если не считать того, что Королева напряженно стучала пальцами по столу. Её брови были чуть нахмурены, а глаза задумчиво смотрели в одну точку. Вздохнув, она поднялась со своего стула и оглядела комнату. «Навести бы тут порядок.» Если посмотреть, весь её кабинет был завален листочками, папками и книгами. На полочках уже образовались тонкие слои пыли, говорящие о неубранности комнаты. Аристии хотелось смеяться от данной ситуации. Она тут решает почти все проблемы Империи, справляется с недовольствами граждан, ещё и выполняет работу Императрицы, а ей не могут выделить хотя бы несколько служанок и телохранителей. Ну конечно, кто захочет прислуживать Ледяной Королеве? Наплевав на то, что это, вообще-то, не работа Королевы, она начала сама все убирать и расставлять по местам. Ей нужно занять себя чем-то, отвлечься на что-то, кроме работы. Вчера пришёл отчёт о большом бунте на границах, что потревожил многих. Погибли люди, многие были ранены. Видимо, это была какая-то банда, что пыталась воспользоваться праздничной атмосферой в Империи. Их, конечно, победили, но, всё же, пострадали многие. Граждане и так были недовольны до этого происшествия, но после этого их гнев возрос в несколько раз. Высокие цены на продукты, растущее число безработных, зияющая пропасть среди аристократов и простолюдинов — всё это скрывалось за маской идеальной и процветающей Империи. Как бы Аристия ни старалась справиться со всеми проблемами, одна она не могла и не сможет. А просить помощи не у кого. Аристия знала Руфелиса и то, на что он способен и не способен. Сейчас ни Императрица, ни Император почти не обращали внимания на дела в Империи, из-за чего всё легло на её плечи. Руфелис был занят ухаживаниями за своей Императрицей, а сама Джион с такими делами и проблемами справиться не смогла бы. Закончив с уборкой, она вышла из своего кабинета и, не дожидаясь горничной, направилась к Императору. В её маленьком дворце мало кто работал. В каждом коридоре этого места её сопровождали лишь одиночество и тишина. И это иногда начинало давить так сильно, что дышать было просто невозможно. Честно говоря, Королеве всё начинало надоедать. Ей надоело быть птицей, которая и петь не способна. Ей надоело сидеть годами взаперти, в этой блестящей золотой клетке, что так манила других птиц на свободе. Но будь у неё еще один шанс, она больше не позволила бы оторвать свои крылья. Она готова была обменять своё место на крылья других птиц, лишь бы улететь отсюда. Королева до недавних пор думала, что её заперли здесь два года назад. Но нет. Ей было уготовано это место, когда она была еще в утробе своей матери. И Королева не знала точно, сколько ещё продержится. Сколько ещё ударов нужно, чтобы окончательно сломать её? Она быстро дошла до Императорского дворца, к кабинету Руфелиса. Хоть её дворец и находился подальше отсюда, по сравнению с дворцом Императрицы, но путь до сюда занимал лишь пять или десять минут. — Сообщите Его Величеству, что я желаю с ним встретиться. Охранники неуверенно посмотрели друг на друга. Первый кивнул второму и вошёл в комнату. Но не прошло и минуты, как он в страхе выбежал оттуда. Слегка заикаясь, он сказал: — Его Величество сказал, что не хочет никого принимать. Лицо Королевы не изменилось. Она стояла с гордо поднятой головой и ледяными глазами смотрела на охранников. Те задрожали под её взглядом, хоть и пытались это скрыть. — Прошу, уходите. Королева незаметно сжала ткань платья от гнева. Ещё немного постояв, она развернулась и ушла. В каждом её шаге охранникам виделись холод и сталь. Когда она пропала из поля зрения, они наконец вздохнули с облегчением. Аристия прикусила губу до крови. В последнее время она стала слишком чувствительной. Она сама не знала, почему ей всё труднее надевать маску безразличности. Её с детства учили скрывать эмоции, потому что так нужно. Ей с детства говорили, что Императрица всегда должна держать разум холодным и контролировать свои чувства. Императрице не разрешено. Не дано. Не позволено. А пониженной Королеве тем более. Неторопливые шаги превратились в быстрые. Она сама не заметила как, запыхавшись, прибежала к Императорскому саду. Хорошо, что по пути ей никто не встретился. Королева не хотела, чтобы кто-то увидел её в таком жалком состоянии.***
Обычно напряженное или ничего не выражающее лицо Королевы сейчас было расслаблено. Свет от луны проникал сквозь развевающиеся от ветра шторы, слегка освещая комнату. Казалось, будто само время остановилось по приказу Виты, давая отдохнуть своему ребёнку. Не было ни звука: весь дворец, всё было погружено в тишину. Но эта тишина не была напряжённой, а придавала сказочную атмосферу этой ночи. Серебристые волосы Аристии были взъерошены и разметались по всей кровати. Она спала, обняв руками мягкую подушку. Её ресницы чуть подрагивали. Весь её вид говорил о том, что она была расслаблена и крепко спала. В такие моменты казалось, что именно она была беззащитным ребёнком, нашедшим свой покой в тихих ночах и прекрасных снах. Увидь эти гнусные аристократы такую её, точно потеряли бы сознание или охнули бы. Никто из них не представлял, что у этой девушки может быть такое выражение лица. Им в голову не приходила мысль, что она тоже обычный человек. Свет от луны будто игрался вокруг неё, превратившись в маленькие шары света. Они прыгали, танцевали в известном только им ритме и нежно шушукались на неизвестном языке. А Вита гладил волнистые волосы своего ребёнка и извинялся за ошибки, за неспособность вмешаться и что-то изменить. Аристия чувствовала необъяснимую тревогу. За секунду она нахмурила брови и начала беспокойно ворочаться в кровати. Казалось, её мучил страшный сон, душа и утягивая ко дну,***
Было только раннее утро, но Королева, как всегда, уже работала в своем кабинете. Она подписывала некоторые документы, а те, в которых требовалась подпись Императрицы, откладывала в отдельную стопку. Будь здесь кто-то из дома Моник, точно начал бы беспокоиться по поводу её вида. Темные круги под глазами и истощенный вид. За последнее время она заметно похудела, хоть и раньше была худышкой. Но это заметили бы только люди с дома Моник. А остальным было наплевать. Они относились к ней как к украшению — бесполезному, или вообще никак не относились — предпочитали игнорировать её существование. От работы её отвлёк стук в дверь. — Входите. Это была её личная служанка. Она поклонилась и робко подошла к ней. В руках она держала письмо. Увидев это, Аристия просто махнула рукой и служанка, быстро отдав нужное, сбежала. Она выдохнула и взяла письмо, осмотрев его беглым взглядом. На нём был символ дома Ласс. — Наконец-то. Прошло два дня с того момента, как пришел отчет о бунте на границах. Но Император никак не проявлял заинтересованность данной ситуацией и, посчитав, что это не настолько серьёзная проблема, опять свалил всю работу на Королеву. Хоть она и могла предпринять небольшие меры и избавиться от этого дела, Королева подозревала, что это не простая банда. Обычная кучка идиотов не смогла бы нанести такой вред и поднять большую шумиху. Это известно малому количеству людей, но, когда прошлый Император Миркан стал не способным управлять Империей и у всех дел встал его сын, Руфелис, отношения Империи Кастина с другими Королевствами и Империями начали ухудшаться с каждым днём. Поэтому, вполне вероятно, этот бунт могли провернуть их соседи. Большой праздник в Империи, охрана расслаблена. Разве не самое лучшее время очернить и так не лучшую репутацию Императорской семьи? Аристия сообщила о своих подозрениях ответственному за это дело, Серу Карсейну, и сейчас получила письмо с просьбой встретиться. Так как это дело не терпит отлагательств, она написала в ответе, что они могут встретиться сегодня. Закончив с написанием ответа, Королева позвонила в маленький колокольчик, и спустя несколько секунд***
Тишину кабинета нарушил скрип открывающейся двери. Королева вошла в легко украшенную комнату, и её взгляд сразу наткнулся на обладателя ярко-красных волос. Карсейн, увидев, что она пришла, встал с дивана и поклонился, как подобает этикету. — Приветствую вас, Ваше Высочество. Благодарю, что вы согласились встретиться. Королева коротко кивнула и предложила сразу перейти к делу. Она подошла к столу в центре комнаты, рядом с диванами, и положила документы на стол. Пока Карсейн читал документы и записи, она приказала служанке принести тёплый чай. Сев напротив него, она начала изучать его. Он всё больше хмурился с каждым прочитанным словом и сейчас выглядел устрашающе. Прочитав всё, он откинулся на спинку дивана и, немного задумавшись, достал из внутреннего кармана пиджака ещё несколько бумаг. Они были сильно помяты, как будто он прятал их в спешке. — Это отчёты от моих доверенных лиц. Я не отдал их Руфелису, так как ему наплевать на это дело. Королева только сейчас обратила внимание на его внешний вид. Его красные волосы были взъерошены, а под глазами залегли тёмные круги, говорящие о том, что он достаточно набегался за этим делом. В каждом его движении читались раздражение и усталость. Он с самого детства мечтал стать лучшим мечником Империи. Упорно тренировался, временами ссорился с родителями. Не обращал внимания ни на что, кроме уроков фехтования. Но знай Карсейн, что с этим названием ему на голову свалится уйма проблем, — на которые их Великий Император внимания не обращает — он бы задумался, а стоит ли это того? В его голосе было неприкрытое раздражение, будто он и не об Императоре говорит. Услышь эти слова чужие, ему точно влетело бы. Но он говорил так свободно, будто ему плевать. И эту свободу Аристия никогда не сможет достичь. Она сгниёт в этом дворце, а её кости будут грызть мерзкие крысы. Затолкав ненужные мысли глубоко, она сосредоточилась на работе. Взяв бумаги, она внимательно прошлась взглядом по тексту. Почерк был кривой, создавалось ощущение, что писали торопливо. В это время служанка принесла чай, о котором Королева просила ранее. Поставив все на стол и налив им обоим, служанка быстро удалилась. Карсейн протянул руку к своей чашке. Хоть он и пришёл сюда не для того, чтобы выпить чая с Королевой, ему сейчас было нечем заняться, кроме как ждать, когда она закончит. Да и, признаться, в её присутствии он ощущал некое спокойствие и умиротворение. Он не чувствовал «холод, который заставляет кости замерзать», как выражались некоторые особо чувствительные аристократы. В её присутствии ему было комфортно. Сделав один глоток, он сморщил лицо. — Гадость. Отвлёкшись от бумаг, Аристия посмотрела на его выражение лица и не смогла сдержать слабой улыбки. — Можете добавить сахар. — Ага. Как давно она не встречала настолько...открытых людей? В мыслях ущипнув саму себя, она вернулась к своей работе, а Карсейн добавил два кубика сахара, как она и посоветовала. Он не стесняясь изучал её взглядом. Ему с детства было плевать на этикет, он предпочитал честность, а не слащавые речи, в которых по факту лишь море яда. Серебристые локоны были собраны в обычную и простую прическу, — так не соответствующую «Холодной Королеве» — а янтарные глаза были полны усталости. О Вита, только он замечает, насколько она худая, или всем в этом дворце настолько на неё наплевать? Королева, прочтя всё, коротко вздохнула и отложила бумаги на стол. — Официальные отчёты, которые мне передали и эти отличаются. Карсейн перестал задумываться о ненужных вещах и вмиг стал серьёзным, поняв, что может случиться в скором времени. — Руфелис полнейший придурок. Аристия изучающе смотрела на него. — Готовьтесь. Её слова звучали как смертный приговор в этой тишине. — Думаю, наши соседи хотят сжечь нашу Империю.***
— Но!.. — Даже слушать тебя не желаю! Аристия до крови прикусила губу. Как бы она ни старалась, Руфелис никак не желал принимать нужные меры. Он вообще не понимал всю серьезность ситуации. Она несколько дней бегала от своего дворца к нему, пытаясь добиться встречи, но он всё отказывался. Но не выдержав, в этот раз она просто ворвалась в его кабинет. — Как вы не понимаете?! На кону стоят жизни миллионов людей! Если мы не!.. Не успела она договорить, как Руфелис с силой схватил её за плечи. Его глаза,***
— Тия... Прости меня. — О чем вы, Ваше Величество? — Я всё же влюбилась в Руфи. — Я приму его после банкета. — Ваше Высочество, вы в порядке? Вы сильно побледнели. — Ничего страшного, просто слегка тош...угх! — О Вита, вы только посмотрите на нашу «Холодную Королеву»! — Хахаха! — Примите наши поздравления, Ваше Величество! — О чём вы, Сер Ласс? — Может, я делаю поспешные выводы, но, кажется, Королева беременна! — О Вита! Она беременна? — У нас есть Императрица, но она забеременела первой? — Не-е-ет! — Ваше Величество! Вы в порядке?! — Кха кха! Аристия в очередной раз проснулась от боли и закашлялась. Благо, сейчас была глубокая ночь, никто не увидит её жалкое состояние. "С каждым разом боль только усиливается..." Аристия положила руку на свой живот и нежно погладила. "Хватит ли меня на ещё восемь месяцев?..." В этом пустом и холодном дворце единственным её утешением стал её ребёнок. Её грела мысль о своём дитя. Грели представления, как маленькая девочка с серебристыми волосами и янтарными глазами — прям её маленькая копия — энергично бегает по поместью Моник. Отец точно не оставит её ребёнка во дворце. "О Вита..." Аристия смотрела на луну, что была видна через окно, и молилась. "Дай мне ещё время, пожалуйста." Она не хотела, чтобы её ребёнок прожил такую же жизнь, как у неё — без матери. Но ничего с собой и со своей болезнью поделать уже не могла. Она просто надеялась, что отец позаботится об её ребёнке и отвлечется на него, не слишком грустя. Почему она уверена в том, что родится девочка? Аристия нежно смеялась и продолжала гладить свой живот. Она не знает. Она просто уверена в этом. Она уверена, Вита исполнит хотя бы одно её желание. А белые лилии красиво блестели в свете луны.***
После того, как выяснилось, что она беременна, Руфелис запретил ей покидать свою комнату под предлогом «заботы». Он сразу же прислал к ней доктора после банкета, но сам не объявился. Ненавидит ли она его? Да. Любит ли она его? Да. Аристия окончательно запуталась в своих мыслях и чувствах. Она точно не желала провести с ним ночь. Не описать словами, насколько большую трещину это событие оставило в её душе. Она днями не выходила из своей комнаты, отказывалась от помощи слуг, потому что не желала, чтобы они увидели эти отвратительные синяки по всему её телу. Не ела, не спала. Лишь занимала себя работой и нескончаемыми бумагами. Лишь жалко существовала. Она раньше мечтала о его любви. Но получив эту «любовь», она окончательно сломалась. Ей было мерзко от всего. От себя, от своего отражения в зеркале, от людей. От мужчин. Внутри неё поселился какой-то животный страх, из-за чего она отказывала всем просьбам встретиться, хоть все они и были связаны с важными делами. Она окончательно сломалась. Но смогла собрать себя из мельчайших осколков, когда узнала, что беременна. Она и так такими темпами умрёт. Не стоит торопиться. Не стоит губить ребёнка, что не виноват в своем появлении. Поэтому Аристия отложила все мысли о смерти и пообещала себе, что будет заботиться об этом малыше. Она отдаст всю себя, чтобы этот ребёнок увидел свет от солнца, чтобы этот ребёнок пришел на свет. От мыслей её отвлёк стук в дверь. — Ваше Высочество. Поклонившись, в комнату вошла девушка в полностью белой одежде. Ей было поручено ухаживать за ней, пока она сидит в заточении из-за Любимого Императора. И он ни разу её не навестил. Девушка положила поднос на тумбочку у кровати. Налив нежно пахнущий чай, она протянула чашку Королеве, мягко улыбаясь. — Вам, наверное, трудно привыкнуть ко всем симптомам беременности. Этот чай поможет вам расслабиться. Аристия поблагодарила её и взяла чашку. Девушка, проследив, как она выпила всё, поклонилась и, взяв поднос, вышла из комнаты. Тишина окутала комнату, и Аристия снова осталась в одиночестве. Возможно, это эгоистично - давать жизнь ребёнку, зная, что у него не будет нормальной жизни. Зная, что у него не будет ни матери, ни отца. Лучше уж выпить яд и умереть, не дав этому дитя увидеть все гнилые стороны мира Аристократии. Но Аристия не могла. Она понимает, признается, что поступает неправильно, но по-другому она уже не может. Этот ребёнок стал для неё тем самым лучиком света в конце туннеля. Стал её надеждой. Аристия просто хочет, чтобы частица её жила. Потому что сама Аристия боится. Боится жалко умереть.***
Не успела она и заметить, как прошел ещё один месяц. Она так же сидела в своей комнате и не выходила наружу. Ей лишь позволяли пройтись по дворцу раз в неделю. Если сравнить её версию два месяца назад и её версию сейчас, можно было увидеть заметную разницу. Во-первых, она больше не выглядела как человек при смерти. Ужасной худобы не было. Её организм более-менее восстановился. Странная болезнь тоже стала беспокоить её в разы меньше. Будто её молитвы были услышаны, и Вита решил исполнить её единственное желание. Но это не отменяло того, что боль с каждым разом становилась лишь сильнее, нестерпимее. Второе и, наверное, самое большое различие — её глаза. В её глазах появился свет, маленькие мотыльки, которые, казалось, уже успели погаснуть в раннем возрасте. Особенно её глаза блестели, когда она гладила свой уже едва заметный живот. Наверное, снаружи было шумно из-за того, что Королева забеременела первой, а не Императрица. Репутация Джион точно была подорвана. Но Аристия не чувствовала вину, ни перед кем. Потому что она сама этого не хотела. Её принудили. Но своего ребёнка она любила всем своим сердцем. Тишину в комнате нарушил раздавшийся стук в дверь. — Входите. Обычно, перед дверьми комнаты и кабинета Императорской семьи стоят минимум два охранника и сообщают обо всех желающих встретиться. Но Королева, кажется, не заслужила такого «счастья». Аристия думала, что пришёл доктор, поэтому не обратила внимание на скрип двери. В последнее время она иногда чувствует острую боль в животе, и это её беспокоит. — Ваше Высочество, Его Величество Император зовёт вас. Но, услышав незнакомый мужской голос, она резко подняла голову и увидев обладателя голоса, нахмурилась. — Харен Су Демарк. Её наполненные холодом янтарные глаза заставили дрогнуть обладателя пшеничных волос. — Тебя не учили правилам этикета? Он, осознав свою ошибку, быстро поклонился, извиняясь. Аристия устало вздохнула. С ней всегда так обращались в этом чёртовом дворце. Служанки не доделывали свои работы, другие просто игнорировали. В самом начале, когда она только ступила сюда, некоторые особо наглые персоны пытались даже как-то унизить её, но она быстро справилась с ними. После того, как выяснилось, что она беременна, все работники дворца быстро поменяли свое поведение и начали обращаться с ней очень хорошо. Но и это продлилось не долго. Все быстро пронюхали, что Императору на неё все ещё наплевать. Королева сама не обращала на многое внимания, предпочитая игнорировать всех этих надоедливых людей. Всё нормально, пока они выполняют свои обязанности и не создают проблем. Но как девушка, которая с самого детства училась этикету, она никогда не позволит кому-то перейти её личную границу. — Выйди и позови служанку. Хоть она больше не смотрела на него, её голос все ещё был наполнен холодом. Харен снова поклонился и вышел. Спустя несколько минут в комнату торопливо вошла её личная служанка. Аристия осторожно встала с кровати, и ей помогли переодеться. Закончив с одеждой, она погладила свой живот и вышла с комнаты. Харен послушно ждал у дверей и, увидев её, слегка склонил голову. Этот человек был одним из самых доверенных лиц Императора. Он указал рукой в сторону, и они пошли к кабинету Руфелиса. "Наконец-то..." На то, чтобы Руфелис позвал её, потребовалось почти два с половиной месяца. Он ни разу не навестил её, как обещал тогда, на банкете. От Джион тоже не было никаких новостей. Видимо, она училась разбираться с проблемами Империи, так как после того, как выяснилось, что Королева беременна, она отказалась от больших стопок бумаг, и служанки забрали все документы с её рабочего стола. Что не изменилось в ней - так это её гордая походка. Она шагала медленнее чем раньше, но в каждом стуке её низких каблуков всё равно просачивался холод. Живот еще не был заметен, но она всё равно носила свободные наряды ради комфорта ребёнка. Стражники, увидев её, быстро доложили об этом Руфелису и открыли ей дверь в его кабинет. Харен решил не заходить, так как это был разговор, не предназначенный для взора третьих лиц. — Прибыла по вашему приказанию, Ваше Величество, Солнце Империи. Руфелис величественно стоял рядом с окном и наблюдал за дождем. Он даже не удосужился повернуться к ней. — Не хочу тратить свое время на бессмысленную болтовню с тобой, перейду сразу к сути. Его голос, движения, поза — всё было пропитано насквозь безразличием. А глаза — отвращением к ней.***
Аристия открыла глаза в пустоте. Везде было темно. Она чувствовала себя так странно. Ей не было больно. На неё ничего не давило. Эта пустота была такой тёплой. Она чувствовала свободу здесь. Звук колокольчиков. Такой нежный и приятный. Кстати... Как её звали? Она не может вспомнить кто она... — Пиония. Да, точно. Пиония. Пиония обернулась на зов и увидела нежно улыбающегося человека. Его длинные серебристые волосы спадали со спины, как водопад. Кстати, что такое «Водопад»? — Дитя моё, подойди ко мне. Пиония послушно подошла к нему и посмотрела ему в глаза. Он схватил её за руку и поднес к своему лбу. — Прости меня, Пиония. Прости меня. Только сейчас она заметила, насколько грустным он был. — За что вы просите прощения? — За всё, Дитя, за всё. Он нежно посмотрел на неё и, поцеловав в лоб, отпустил её руки. — Тебе пора проснуться.***
— О Вита! Зовите лекаря, Королева проснулась! Аристия медленно открыла глаза и зажмурилась из-за громких голосов. Служанки бегали туда-сюда, разводя шум. Перед глазами всё расплывалось, и она не видела чётко. Спустя минуту пришёл придворный лекарь и осмотрел её. Аристия всё ещё не могла нормально на чем-то сфокусироваться. Мысли, воспоминания — всё в голове было как в тумане. С помощью служанок она села, оперевшись спиной на кровать, и ей подали стакан прохладной воды с болеутоляющими таблетками. Болеутоляющие. У неё болел живот. Все воспоминания о недавних событиях начали медленно возвращаться, добивая её. Аристия глупо уставилась на таблетки в руках. Там было так много крови. Она с дрожащими руками поставила стакан обратно на тумбочку и погладила свой живот. Нет. Умоляю, Вита, прошу тебя, нет. Все служанки смотрели на неё с сожалеющим взглядом. Почему они так смотрели на неё? Королева сглотнула ком в горле и попыталась проконтролировать свой голос, чтобы тот не сильно дрожал. — Я потеряла ребёнка? Доктор вздохнул и тоже посмотрел на неё с сожалением. Она все поняла от одного его взгляда. Вот почему она чувствует огромную дыру вместо сердца. Хахаха. — Я еще могу... Иметь детей? — Ваше Высочество, к сожалению, у вас с детства было слабое здоровье. Поэтому, я не думаю, что... — Выйди. Всё. Она не хочет, чтобы её видели такой. Она не хочет, чтобы все эти мерзкие люди видели её слабую сторону. Она хочет остаться одна. Она хочет сломаться в тишине и одиночестве. Это лучше, чем показывать чужим свои трещины. Доктор понимающе кивнул и покинул кабинет с другими служанками. За что? Просто... За что? Аристия в этот момент потеряла единственную причину жить. Она уверена, сейчас её глаза тоже светятся сумасшествием, как у Руфелиса тогда. В её голове что-то щёлкнуло. И с громким треском сломалось. Он не навестил её. Она тут потеряла ребёнка, ребёнка от него, а он не отправил даже жалкое письмо. Произойди это событие год назад, она кричала бы во весь голос. Произойди это событие год назад, она устроила бы тут бардак, кинув все вещи на пол и сломав их. Но сейчас она слишком устала. У неё слишком много трещин в душе. Аристия просто легла, завернувшись в одеяло. Как в детстве, когда она капризничала и не хотела что-то делать или слушать. А сейчас... Сейчас это одеяло — единственное, что слышит её боль и прячет от суровой реальности. Единственное, что дает хотя бы каплю чувства защищённости. Единственное, что видит её слёзы. Ну, и дождь за окном тоже.***
— Ой, я не хотела тебя будить! Джион неловко поправила волосы, увидев, что Аристия проснулась. Сон быстро исчез, стоило Королеве увидеть Императрицу в своих покоях. Она хотела приподняться, но Джион быстро потянулась к ней и чуть надавила на плечи, чтобы та легла обратно. — Не стоит, правда. Аристия точно поднялась и поклонилась бы, будь у неё силы на это. Но вот уже неделю она была прикована к постели. Лекарь регулярно посещал и проверял её состояние. Дни текли для неё как вода. Не заметишь, как потеряешь много. Она больше не видела краски и просто существовала. Она точно возьмется за бумаги. Она точно будет заполнять все свои дни работой, чтобы отвлечься. Она снова будет часами сидеть за стопками бумаги и пытаться решить все проблемы Империи. Но это будет в будущем, когда она восстановится. — Зачем вы решили навестить меня? Джион сжала губы и опустила взгляд. Она выглядела усталой, под глазами залегли темные круги, а пальцы похудели. Аристия сразу поняла, что её до такого состояния довели уйма работ. Она слегка улыбнулась и перевела тему, поняв, что Джион трудно ответить на её вопрос. — Как успехи в работе? Глаза Императрицы засветились странным огнём и энтузиазмом. — Знаешь, это очень трудно! Я сначала вообще не могла справиться и с одной стопкой бумаг. Всё время думала, как ты справлялась. Но потом начала делать, хоть и маленькие, но успехи. Но это всё равно трудно! Она смешно надула губы и начала энергично жестикулировать одной рукой, второй всё еще держа руку Королевы. Аристия сама не возражала, у неё просто не было сил на это. Нескончаемый поток слов Джион расслаблял. Её мозг, который был готов разорваться, сейчас отдыхал. Аристия и подумать не могла, что наступят такие времена, когда она будет сидеть вместе с Императрицей прямо на траве и болтать два часа, что Джион будет сидеть у её кровати, когда даже родной отец не навестил её. — Мне всегда помогал один успокаивающий чай. Позже попрошу свою служанку передать вам рецепт. — Не стоит! Ты должна отдыхать и восстанавливать своё здоровье! Королева и заметить не успела, как прошло несколько часов. В основном говорила Джион, а она тихо слушала её рассказы. Она рассказывала интересные факты о своем мире, — Аристия поймала себя на мысли, что ей очень интересен её мир — шутила и смеялась. Не объяснить обычными словами, насколько ей помогло времяпровождение с Джион. Королева слегка посмеялась от очередной её шутки и внимательно посмотрела на неё. Ее чёрные волосы до плеч стали длиннее, пока они не виделись, и сейчас были растрёпаны. А глаза всё ещё были наполнены пониманием. Королева не понимала. Как Джион могла улыбаться и поддерживать девушку, что забеременела от её второй половинки. Она в этой ситуации и правда была больше похожа на наложницу, чем на Королеву. Аристия всё ещё помнит её потухшие глаза в банкете. Разве она не должна ненавидеть её? — Я не ненавижу тебя. Джион произнесла эти слова так нежно, будто прочла её мысли. — Когда я только услышала, что ты беременна, честно, мне казалось, что весь мир меня предал. Мне казалось, что и ты, и Руфелис строили ужасные планы за моей спиной. Она говорила медленно и спокойно, пытаясь донести свои слова до Аристии. — Я вас обоих тогда сильно ненавидела. Даже как-то попыталась выкинуть твой подарок, но не смогла. Джион крепко сжала её руку и посмотрела прямо в янтарные глаза. — Но прошло некоторое время, гнев утих, и я поняла. Поняла, что ты не виновата в этой ситуации. Поняла, что ты просто жертва обстоятельств. Аристия слушала её слова настолько внимательно, как будто она была самым лучшим оратором во всей Империи. Она слушала и слышала её. Джион отпустила её руку и поднялась со своего места. Она отошла на несколько шагов и низко поклонилась. — Прости меня, Аристия. Королева сжала руку. За что она просит прощения? За свое рождение? За своё появление в этом прогнившем мире? Но в этом виновата не она, а Вита. Она медленно приподнялась и, оперевшись на спинку кровати, села. — Джион. Императрица, услышав своё имя, резко подняла голову. Она с широкими глазами смотрела на Аристию. Впервые она назвала её по имени. У Джион появились слёзы на глазах. Она произносила её имя так, как произносили её родители. И улыбалась она так же мягко и устало, как её мать. — Я никогда не ненавидела тебя. Аристия временами злилась, временами завидовала, но точно не ненавидела. Джион подошла к ней и неожиданно обняла. Королева просто растерялась в её объятиях и не знала, что делать. Она просто мягко похлопала её по спине, ощущая, как ткань её пижамы становится мокрой от слёз, и как тело Джион дрожит. Они не ненавидели друг друга. В этом чёртовом дворце никто не мог понять их так, как они понимали друг друга.***
— Принеси бумагу для писем. Служанка слегка удивилась её просьбе, но послушно поклонилась и вышла. Спустя несколько секунд она пришла с несколькими бумагами и пером. Аристия осторожно встала с кровати и подошла к столу для писем. Она спросила у Джион про отца и узнала, что он ушёл в очередной поход и поэтому не мог навестить её. Она чувствовала, что у неё осталось чертовски мало времени. Она чувствовала, как умирает. И она не знала, когда придет её отец. Успеет ли она обнять его? Лучше уж перестраховаться и написать письмо. Так, на всякий случай. Она села писать только отцу, но писем получилось много. Первое — отцу, второе — Лине, её личной служанке из поместья Моник и самой лучшей подруге, третье — тёте Анне из кухни, ещё несколько писем для всех служащих в поместье Моник, ещё одно для Джион... Пальцы сами по себе написали «Руфелису». Она застыла, не зная, что писать. А что она может написать? Пожелать счастья? Не хочется. Пожелать все несчастья мира? Она слишком горда для этого. Янтарные глаза еще долго смотрели на чистую белую бумагу, где сверху было написано красивым почерком имя того, кто оставил огромные трещины в сердце Королевы. Наконец, её пальцы двинулись и начали писать буквы за буквами. Она ни за что не простит того, что он сделал с ней, не простит того, как он поступал с ней. Но также, она никогда не сможет разлюбить его. "Пойми, не ты всемогущий."***
Королева не знает, сколько дней, недель и месяцев прошло. Но она знает: её время остановилось, когда она потеряла своего ребёнка. И скоро её жизнь тоже остановится. Её все чаще и чаще мучает бессонница, становясь лишь сильнее. От отца всё так же не было никаких вестей, а её состояние оставляло желать лучшего. Её конец быстро приближался, но она уже не волновалась. Она ничего не чувствовала. Убрав мешающиеся волосы с лица, Королева медленно поднялась с кровати. Она и раньше спала чутко, но в последнее время даже обычный шорох был способен разбудить её. Аристия выпила стакан воды, что стоял на тумбочке у кровати и, услышав шум с другой стороны от неё, оглянулась. Звуки шли со стороны двери, что была слегка приоткрыта. Наверное, служанки не закрыли до конца. Поставив стакан обратно и накинув себе на плечи тёплое одеяло, она пошла проверить, кто там шумит у её дверей в такой поздний час. Но, подойдя к двери, она так и застыла с вытянутой рукой. — Неужели это правда?! — Да! Я слышала, как об этом говорила главная служанка! — Её Величество беременна! Да благословит Вита это дитя! Джион беременна. Джион беременна. Аристия ощущала, как последние осколки её сердца падали и снова разбивались на миллионы частей. Эти слова повторялись в её голове бесчисленное количество раз, заглушая все остальные мысли. — Я слышала, что Император очень рад! — Даже храмы проводят моления, благословляя ребёнка Императрицы из пророчества! — У Его Величества наконец-то появится наследник! Когда Аристию, маленькую Аристию, начали учить всему, что она должна знать, как будущая Императрица, никто не радовался. Когда Аристия обручилась с Руфелисом по приказу Императора Миркана, никто не обрадовался. Но когда появилась Джион, все были рады. Никто не обратил внимания на то, что, как бы, жизнь одной леди разрушилась из-за этого. Когда она страдала, все были рады. Никто не обратил внимания на её страдания и потраченные годы. Церковь не принесла свои извинения перед ней, за разрушение её жизни из-за неверно истолкованного предсказания. Аристия выполняла почти все бумажные дела дворца, но её никто не благодарил. Все её заслуги присваивались Императрице. Все искали в её движениях и шагах тьму, в то время как Императрицу все обожали. Никто тут о ней не заботился. Когда она забеременела, все смотрели на неё косыми взглядами. Будто она в этом виновата. Будто она виновата во всём. Когда она забеременела, никто не радовался. Никто не благословлял её ребёнка. Никто не устраивал праздники в честь её ребенка. Когда она потеряла ребёнка, никто не грустил. Никто не жалел её. Когда она потеряла ребёнка... Когда она... Ахахахахаха! — Ахахахаха! Она беременна! Джион беременна! — Ваше Высочество! О боже, прошу, простите нас! Но Королева смеялась. Так, как никогда раньше. Она не обращала внимания на их слова. Она их не слышала. — Ваше Высочество, умоляем вас, успокойтесь! Но Королева смеялась. И никого рядом с ней было. Ни отца. Ни матери. Ни ребёнка.***
— Уверяю вас, она сошла с ума! — Тише! Ты хоть знаешь, что с тобой сделают, если услышат, как ты тут члена Императорской семьи оскорбляешь?! — Ты не работаешь в её дворце и не прислуживаешь ей, поэтому так легко и говоришь! Увидь ты её сумасшедшие глаза, точно пошла бы служить в храме, лишь бы избавиться от ужасающего ощущения! Служанка ещё несколько минут продолжала без перерыва говорить, пока не заметила испуганные глаза своей подруги, что смотрела на что-то за её спиной. Обернувшись, она вскрикнула от страха и быстро упала на колени. — Умоляю, простите меня, Ваше Величество! За её спиной стояла Джион, тихо слушая все её слова и наблюдая, как она обливает Аристию грязью, создавая ещё больше слухов. И Императрица не побоится сказать, что эта служанка бесит её. — За оскорбление члена Императорской семьи минимум отрезают язык, максимум — голову, знала? Служанка стала полностью белой, все краски вмиг потерялись с её лица. Она начала биться головой об пол, умоляя, чтобы её пощадили. Услышав шум, другие служанки тоже собрались здесь и застыли. Они никогда ещё не видели такую Джион. Её чёрные глаза сейчас пристально наблюдали за провинившейся служанкой. В её взгляде не было игривости и веселья, что все привыкли видеть. В её глазах сейчас горел холод. — Стража. Будто ожидая её приказа, за секунду появились две солдаты и за руку увели служанку, чей лоб уже кровоточил. Она не стала трогать вторую служанку, так как она в этом участия не принимала. Джион медленно прошлась взглядом по всем. Каждый, увидев обсидиановые глаза, смотрящие прямо в душу, опускал взгляд, не находя в себе силы смотреть в ответ на эту пугающую бездну. — Запомните все. Аристия — моя названая сестра. В голосе Императрицы не было невинности. В её голосе был холод, ранее никем не замеченный. Сказав эти слова, она развернулась и ушла. Впервые служанки обратили внимание, насколько прямая у неё осанка. Джион быстро зашла в свои покои и, вздохнув, прислонилась спиной к стене. Ей очень хотелось навестить Аристию, но она боялась, что сделает лишь хуже. Боялась, что она уже возненавидела её.***
— Ваше Высочество, срочные вести! Маркиз Моник был арестован за измену! В комнату ворвалась её личная служанка и доложила об обстановке. Во дворец Императора пришёл доклад, в котором говорилось о том, что Маркиз Моник был схвачен рыцарями на границе. Они нашли в его палате письма, где он договаривался с соседними странами предположительно о войне. Сейчас он находился под присмотром десятков солдат. Должность главнокомандующего в этом походе автоматически сняли с него и передали другому человеку. Аристия позабыла всё и мгновенно побежала к Руфелису. Если она права, во дворец должен был прибыть посыльный, и именно ему будет отдан приказ: пощадить или убить. Она во что бы то не стало должна успеть, пока не стало слишком поздно. Он не мог поверить в эту историю. Просто не мог. Сразу понятно, что это подстава. Письма должны быть фальшивыми. Его отец очень предан короне. Настолько, что ещё ни разу не навестил свою дочь. Поэтому, он не мог натворить что-то настолько глупое. Королева ворвалась в зал для аудиенций. Она сильно запыхалась, так как бежала без перерыва от своего дворца к нему. Ей очень хотелось закашляться и упасть, но на это сейчас времени нет. Было кое-что, что важнее её страданий. Руфелис победоносно восседал на своем троне, смотря на неё сверху вниз. — Ваше Величество! Пощадите моего отца! Я молю вас! Он скептически поднял бровь. — Просишь пощадить того, кто совершил измену? — Мой отец не мог сделать такое! Вы же знаете, насколько он предан короне! Услышав её слова, Руфелис громко засмеялся, будто от очень смешной шутки. — На колени! — Что... — Разве ты не хочешь спасти своего отца? Аристия любила своего отца всем сердцем. Да, между ними не было крепкой семейной любви, да, отец не смог подарить ей родительскую нежность, но и сама Аристия не святая. Помнится, какая-то служанка говорила, что по венам Моник течёт ледяная кровь. Да, это так. Что отец, что дочь — эти двое привыкли прятать свои эмоции и не показывать что-то лишнее другим, выставляя свои слабости на всеобщее обозрение. — Встань на колени и поклонись мне. Но это не значит, что они ничего не чувствуют. — Затем оближи мою обувь, и я помилую твоего отца. Но это не значит, что им не бывает больно. — Что, не можешь? Аристию с детства учили как будущую Императрицу, что будет править миром. Аристию с детства учили уметь наблюдать. Аристию с детства учили гордости, чтобы соответствовать своему титулу. Для аристократа такое унижение равносильно смерти. Даже ужаснее смерти. Но в мире, где у неё ничего не осталось, в мире, где она сама скоро не останется, отец не должен так погибать. Отец — единственный её близкий человек. Она и так умрет, как-нибудь перетерпит это унижение. Но отец... Он умирать не должен. Аристия шагала к нему. Каждый шаг давался ей с трудом, будто её кости ломали. Но ей ломали не кости. Ей ломали гордость. Она опустилась перед ним на колени и дотронулась губами до его туфель. Она спасет своего отца, чего бы это не стоило. — Ты всегда была высокомерной, а сейчас стоишь передо мной на коленях. Руфелис всё ещё смеялся. Его забавлял тот факт, что Ледяная Королева переступила через себя? Дабы спасти своего любимого отца. Аристия — она больше и в мыслях не посмеет назвать себя Королевой — подняла голову. — Теперь вы пощадите моего отца, как и обещали? Он сделал вид, будто крепко задумался. Аристия следила за каждым его движением, молясь. — Знаешь, я смог поймать его на измене только благодаря тебе. Ведь именно ты первая заподозрила неладное. Его рот изогнулся в мерзкой ухмылке, и его следующие слова прозвучали для неё как смертный приговор. — К сожалению, я уже отправил приказ казнить его. Он будет убит завтра, рано утром, перед своими солдатами, что так сильно уважали его. Каждое его слово било её с такой силой, что она чувствовала боль. Чертовски сильную боль. Единственный вопрос, на который она хотела бы услышать ответ... Почему? Королева начала истерично смеяться и схватилась за голову. Почему. Почему. Почему. Почему. Почему. Почему. Почему. Почему. Почему. Чем она такое заслужила? Аристия смотрит на человека перед собой. Её любовь. До гроба. Наверняка её глаза так же покраснели. Наверняка её глаза блестят сумасшествием, как у него. "Не прощу." Аристия вытащила острую шпильку из волос и вонзила Императору прямо в глаз. — Ни за что тебя не прощу! Её рука вообще не дрожала. Кровь украсила её лицо. Он упал без чувств, даже не успев позвать охранников. Она смотрит на окровавленную шпильку у себя в руках. И не жалеет. Она смотрит на окровавленную шпильку у себя в руках. И ищет причины жить. Её любовь мертва. Её отец мёртв. Её ребёнок мёртв. Причин нет. Аристия поднимает шпильку над своим лицом. Ярко-красная кровь капает на щёку, но она не моргает. В эту секунду в зал врываются охранники, что заподозрили нечто неладное. И находят два трупа.***