our snowman and us

Середина декабря обещала быть холодной. Морозной, больно щипающей за все выступающие из под теплой одежды части тела, а холодный воздух, которым дышать, ну практически невозможно, царапал горло и легкие. И каким же счастьем было то, что эти глупые метеорологи оказались так не правы. Почти наступило рождество, но такие сильные морозы, о которых говорил весь Сеул, так и не наступили, но это не значит, что снега в городе вообще не будет, что не могло не радовать всех любителей этого времени года. Зима — одно из самых сказочных и зачарованных времен, когда все вокруг будто сияет в огнях и маленьких звездах, окружая людей волшебством со всех сторон. Юноша устремляет завороженный взгляд в небо, не в силах оторвать его от размеренно летящих вниз огромных хлопьев снега. Сынмин не может вспомнить, когда в последний раз застал такой снегопад, но сейчас это ощущается как что-то нереальное, далекое, как будто сон. — Хен! — Ким вздрагивает, когда чувствует, как две руки резко опускаются на плечи и крепко охватывают сзади. Повернув голову, он встречается взглядом с горящими прищуренными глазками. Чонин бессовестно виснет на плечах вокалиста, как будто намеревась повалить того в огромный сугроб и хихикая скрыться с места преступления. Порой кажется, что этот парень вообще никогда не перестает улыбаться и щурить глазки, точно хитрый лис. — Йени, что ты делаешь? — Недовольно бубнит Сынмин, скривив такое измученное лицо, какое только возможно. Он пытается расцепить руки младешго, но ему это не удается. Да и старается громко сказано. Так, слегка сопротивляется. — Идем кататься с горки, скорее. Джисони-хен и Ёнбоки-хен уже собираются идти, но я сказал подождать, чтобы и ты пошел с нами. — Почему я? — Сынмин выгибает бровь, наконец выбравшись из объятий Чонина. — А ты не хочешь? — Младший трясет головой, в попытке избавиться от снега, который уже успел приземлиться на почти такую же белоснежную макушку, — я подумал, может ты тоже пойдешь. — Эй, вы идете? — Слышится издалека знакомый голос и оба парня поворачивают голову в сторону источника звука, — Сколько вас еще ждать?! Мы можем и сами уйти уже! Джисон выглядит слегка раздраженным и ворчит, но на самом деле он совсем не злится. Всего лишь для вида хмурит брови, чтобы младшие поторопились, если хотят вместе покататься. Рядом с ним стоит Феликс, держа за веревочку ватрушку и терпеливо ждет, наблюдая за рванувшими в их сторону парнями. — Прямо как дети, — беззлобно цокает Джисон, скрестив руки на груди, когда парни игриво толкали друг друга. Видно, поспорили, кто первый добежит. — Они и есть, — с улыбкой на губах произносит Ёнбок, — ты тоже еще совсем ребенок, Хани. Снегопад постепенно сходил на нет, прошло довольно много времени, которое парни проводят на улице. Они скатились с этой горки уже сотню раз, а может быть и больше. И не только на предназначенных для этого вещах, потому что ватрушкой пользовался только сам Феликс. Кто катился на животе, кто вообще летел «колбаской», вызывая всеобщий смех. Через какое-то время все четверо услышали приближающиеся голоса. Остальные мемберы, скорее всего, уже заждались их. Сколько времени они провели здесь? Час или два? Чонин широко улыбается и смеётся, выпуская небольшие облачка пара изо рта. Он устал бегать от хенов, которых он безжалостно закидывал снежками. Какая же это привилегия — быть самым младшим в группе. Ему всегда все сходит с рук и никто никогда долго не злится на него, вот этим-то он и пользуется, когда кидает очередной снежок прямо в спину Хенджина, который только что пришёл и о чем-то говорил с Феликсом. Через секунду раздается крик от неожиданности и злорадный смех макнэ, уже убегающего в противоположную сторону. Глупый Йени бежит, обернувшись на возмущённого Хвана и даже не смотрит вперёд. А следовало бы, ведь когда бежишь, мало ли что может повернуться под ноги. Или кто. В этом случае неким препятствием оказался сам Сынмин, который был неожиданно для обоих снесен с ног прямо на землю. Оба парня в шумом валятся на снег и это, черт возьми, больно. Им везёт, что снег все ещё не успел стать твёрдым, как лёд из-за частой ходьбы по нему и их тёплые вещи спасли от серьёзных травм. Шапка старшего отлетает в сторону, а тёмные волосы теперь побелели от количества снега в них. — Эй! — Возмущённо кричит Ким, хмурит брови, — Ты совсем головой поехал?! — Эй, хен, не кричи так сильно, — Чонин совсем не чувтсвует стыда. Ну только если совсем чуть-чуть, — прости меня, — он щурит глазки и широко улыбается, потянувшись за белой шапкой. А она оказывается такая мягкая, поэтому вместо того, чтобы вернуть её владельцу, он надевает её на себя и завязывает шнурки. — Ты похож на дурацкого снеговика, — фыркает Сынмин, присаживаясь на снегу и оттряхивается. Чонин смеется и встаёт с земли, протягивая руку темноволосому. Тот смотрит снизу в верх и готов поклясться, что этот парень не похож на дурацкого снеговика на самом деле. Он похож на ангела. Ким с радостью принимает помощь, хоть и закатывает глаза. Руки Яна оказались очень холодными и это немного насторожило старшего. Поэтому, когда Ким встаёт, он держит руку друга в своей еще какое-то время. — Где твои перчатки? — нахмурившись спрашивает старший. — А твои? — Чонин не выглядит так, как будто его что-то заботит. Да и вообще, этот дурак даже без шапки (не считая Сынминовой вещицы, которую Йени бессовестно украл). — Ты такими темпами отморишь себе все. Руки или мозги. — Ой, как мило…хен, ты беспокоишься обо мне? Непонятно, щеки старшего краснеют из-за морозного воздуха, или же от того, какой проницательный парнишка сейчас стоит перед ним. — Конечно я беспокоюсь. Как и обо всех остальных, — Сынмин говорит немного небрежно, нельзя ведь, чтобы Чонин что-то заподозрил. Хотя, этот хитрый лис настолько умен, что иногда Сынмину кажется, что он наверное даже мысли читать умеет. Но младший лишь невинно улыбается, сщурив глазки и отдаёт уже порядком замерзшему парню его шапку. Ким думает, как же он не замерзает? Чонин когда-нибудь вообще не улыбается? Ким довольно редко видит, чтобы уголки губ юноши были опущены, а он не щурил глазки, так игриво и очаровательно. Наверное, это придаёт ему больше шарма. Наверное, Чонин сам по себе очаровательный. Они некоторое время молча стоят на месте, наблюдая за тем, что делают другие мемберы, например, как Хан со всех ног убегал от Минхо-хена, в которого, кажется, запустил снежок, а часть снега попала ему за воротник, заставив громко вскрикнуть. Ну, а теперь пришло время мести, да? Сынмин наблюдал за ними, словно смотрел какую-нибудь игру, хихикая и показывая пальцем на них. Пока не чувствует, как кто-то дергает его за рукав, ну конечно, это был Йени. — Эй, хен, — парень уже сидел на корточках и лепил маленький шарик из снега, а Сынмин был готов сорваться с места, чтобы не позволить ему атаковать первым, — давай сделаем снеговика? Ой, ну это немного не то предложение, которого Сынмин ждал, но тем не менее, звучит довольно увлекательно. Снег был не самым подходящим для лепки, слишком уж рассыпчатый, но постараться можно. Правда Сынмина беспокоит то, что Чонин будет лепить совсем без перчаток, а он замечает, как пальцы младшего стремительно краснеют. Неужели он правда не чувствует холода? Стоит ему захотеть снова возмутиться, как в поле зрения появляется такой внимательный и заботливый Чан. Ким не успевает ничего сказать, как старший заботливо протягивает пару перчаток, которую Чонин оставил дома. Ян благодарит хена, а в глазах читается заметное облегчение. Теперь можно полностью расслабиться. Ким садится рядом с макнэ, тоже принимаясь лепить из снега шарик, но когда ставит его на землю — он тут же рассыпается. Ему потребуется ещё несколько попыток, чтобы сделать нормальный плотный шарик и начать катать по верхнему слою снега. Чонин в свою очередь уже слепил среднего размера шар. За ними каждый раз остаются забавные следы в виде длинных непрерывных полос. Сынмин так увлёкся этим занятием, что не заметил того, как Минхо, недовольный тем, что вся его спина теперь мокрая, ушёл в дома, а за ним хвостиком бежал Джисон искренне извиняясь перед своим любимым хеном. Или же он просто боится его? Ёнбок тоже вскоре ушёл, потому что он ещё утром обещал всем сделать печенье к вечеру, а тесто в холодильнике уже давным давно подошло, просто он слишком увлёкся снежными играми. Хенджин чихает и трет руки, пытаясь согреть, но к нему тут же спешит Бин, взяв его покрасневшие пальцы в свои теплые широкие ладони. Они оба уже просто замёрзли, поэтому ушли, а Банчан ещё некоторое время наблюдал за младшим, словно воспитатель или же папа, который следил за тем, чтобы с его детьми не случилось. Он спрашивает их, останутся ли они здесь ещё, на что младшие утвердительно отвечают и лидер, со спокойной душой, отправляется в дом ко всем остальным, напоследок попросив их не задерживаться, чтобы вдруг не заболеть. Начинало темнеть. Свет исходил лишь от внешних фонариков их дома и стеклянных дверей с матовым покрытием, но юношам это не мешало продолжать заниматься своим делом. Благодаря командной работе, они наконец сделали основание и середину, а потом рапределились, кто будет искать детали, а кто лепить голову. Проиграв в «камень-ножницы-бумага», Сынмину пришлось остаться на улице и лепить эту дурацкую голову. У Чонина на самом деле получалось намного лучше, отчего Ким тихо ругался и пыхтел себе под нос, когда снежный ком в очередной раз рассыпался. Но к возвращению Йени, ему все-таки удалось наконец слепить и поставить последнюю часть снеговика. Вместе они украсили его какими-то маленькимм камешками и тонкими ветками, которые сначала у основания сломались, когда они пытались воткнуть снеговику руки. Юноши отходят, чтобы осмотреть свое творение, и конечно, они ожидали увидеть снеговика, который бы походил на тех самых, которых показывают в фильмах. Но этот выглядел слегка иначе…ну, да, немного кривой, и веточки у него совсем не симметричные, да на нем есть несколько пятен в виде кусков грязи, но зато он такой родной. Они вложили в него душу и всех себя. — Хен, встань рядом, я вас сфотографирую, — Чонин зубами снимает перчатку и тянется в карман, чтобы достать телефон. Ким пожимает плечами и встает рядом со снеговиком, мило позируя и отправляя в камеру много сердечек. Он уже представляет то, как эти фотографии пойдут в «бойфренд материал» контент. Чонин, держа в зубах перчатку, тихо хихикает, фотографируя друга. — Ого, Сынмин, я не знал, что тут есть зеркало, — Ян противненко хохочет и щурится, пока не получает огромным снежком прямо в лицо. Макнэ вскрикивает и тут же собирается мстить за это, набирая полные руки снега, но Сынмин тут же убегает прочь, что заставляет младшего долго гоняться за ним. А когда он попадает в него снежком, то они меняются местами. И так по кругу. Они бегают друг за другом, смеются, они так счастливы находиться сейчас здесь, несмотря на то, что пальцы ног начинают замерзать, а легкие разрываются от холодного воздуха, который они часто вдыхают. Сейчас очередь Сынмина убегать и он, кстати, очень хорошо справляется с этой задачей, ровно до того момента, пока не слышит внезапный вскрик и глухой звук падения. Он оборачивается и замечает, как младший неподвижно лежит на снегу. Ким останавливается, тихо хихикая над ним, но тот никак не реагирует. Это заставляет Сынмина немного напрячься. — Эй, Йена, — окликнул его Сынмин, постепенно приближаясь к лежащему на снегу парню, наклоняется, чтобы увидеть его лицо, а парень лежит и широко улыбается, перед тем, как внезапно схватить старшего за шарф и потянуть на себя. Сынмин от неожиданности подскальзывается и падает прямо на Чонина, который тут же залился смехом. — Дурак? Я тебе ребра могу переломать вот так! — Сынмин возмущается, не в силах отвести взгляд от счастливого выражения лица макнэ, смех которого был заразнее любой простуды, поэтому несмотря на то, что он пытался сделать злой вид, губы Кима тоже растягиваются в улыбке. Ему нравился смех Чонина. Ему нравилась его улыбка, и нравилось то, как он хитро щурит глазки. Нравились его волосы и то, как его щеки ярко краснеют от колючего мороза, а изо рта выходят облачка пара, каждый раз, когда он вздыхал и смеялся. И Чонин, наверное, ему тоже нравился. И еще, наверное, немного странно выглядит то, что Сынмин сейчас просто, словно завороженный, смотрит на улыбающееся лицо макнэ, который лежит спиной на снегу. Снег в блондинистых волосах переливается в свете фонариков, висящих на козырьке дома и Сынмину казалось, что на голове Чонина собралось скопление маленьких звезд, которые так ярко сияли, подчеркивая и без того сияющую натуру младшего. Чонин перестает смеяться, только изредка вздыхает, переводя дыхание, а это задача не из лёгких, когда на тебе кто-то лежит. Он упирается ладонями в плечи Сынмина, который внезапно стал слишком серьезным. Чонин беззаботно улыбается, убрав упавшую на глаза челку друга и тихо хихикает. — Сынмин, все в порядке? Ким пару раз моргает, как будто что-то обдумывая в голове, ерзает на парне, устраиваясь удобнее и вскидывает брови. Ответа не последовало. Чонин в небольшом замешательстве уже хотел попытаться встать, но его прерывает бережное касание. Губ. На его собственных. У него спирает дыхание, сердце начинает биться быстрее, намереваясь раздробить грудную клетку. Его щеки краснеют сильнее, хотя, казалось бы, куда еще. Чонина застали в расплох и сейчас ему не хочется смеяться, потому что странное чувство охватило все тело парня. Но оно не неправильное. Чонин не чувствует отторжения или чего-то плохого и все совсем наоборот. Ян рвано выдыхает, когда Сынмин прерывает это неловкое касание губами, ведь поцелуем это назвать сложно. Чонин совсем забыл о том, что его спина начинает замерзать, а пальцы на ногах давно уже не чувствуются. Между парнями повисла неловкая тишина, а сам Сынмин точно не выглядит так, словно только что поцеловал другого парня. — У тебя нос холодный, — заметил Ким, невинно улыбаясь растерянному Чонину. — Эй, — оба юноши оборачиваются в сторону дома, откуда исходил голос. Это Чан и их лидер явно был чем-то недоволен. Он хмурится, выдыхая видимое облако пара, что ему придает еще более угрюмый вид, младших это напрягает. — Вы вообще в своем уме?! Прекратите валяться на снегу! Так ведь и простудиться можно! Оба парня тут же чувствуют облегчение. — Давайте уже заходите, Феликс почти все приготовил к столу. Вы ведь не хотите, чтобы для вас от его брауни остались только крошки? — Серединка моя! — Выкрикивает Сынмин и, вскочив с юноши, бежит в сторону дома. Он прекрасно знал, что Серединка — самая любимая часть Чонина, потому сразу же услышал за спиной копошение и недовольные возгласы макнэ. Дома тепло. Дома висят гирлянды и горит камин, а на кухне собрались все участники, что-то так активно обсуждая. На столе стоял контейнер со все еще теплыми брауни, а рядом тарелка с внушающим количеством печенья, которое все участники так ждали с самого утра. Они были украшены глазурью и посыпаны пищевыми блестками, так что любой из этой комнаты мог понять, что их готовил именно Феликс. Но некоторые из них отличались, что означало в украшении печений поучаствовали все. Хоть кухня и была заполнена оживленными разговорами, на фоне играла приглушенная музыка, но в этой размеренной атмосфере выделялось хмурое лицо макнэ, который все еще пытался переварить все то, что произошло. Сейчас Сынмин ведет себя так, словно ничего и не случалось. И это не он был инициатором того случайного (случайного ли?) поцелуя. Чонин смотрит то на Кима, то устремляет взгляд на его губы, растянутые в беззаботной улыбке. В груди начинает как-то тяжело давить от странных мыслей. Становится даже слегка тревожно, несмотря на расслабленную обстановку среди участников. Чонин так сильно углубился в свои мысли, что даже не сразу заметил, как к нему кто-то подсел. — Йени, все в порядке? — неожиданный голос заставляет Чонина вздрогнуть и перевести взгляд на лидера, обеспокоенно заглядывающего прямо в его глаза. — Оу, хен, да…все хорошо, а что? — Выглядишь поникшим, — от слов макнэ Чану не становится лучше, потому что, если честно, он слишком хорошо чувствует то, что у него не все в порядке. -Эй, Йени, ты чего, грустишь что ли? Ты в порядке? — громкий голос Джисона в конце концов привлекает слишком много внимания к персоне Чонина, так, что все участники оборачивются в сторону их младшего. Сынмин тоже. — Нет-нет, все хорошо, правда, вам не о чем беспокоиться, — Чонин нервно усмехается от такой резкой перемены темы, что даже слегка ударяется коленкой об стол. — Ты даже не ешь, — тихо замечает Минхо, который между прочим стоял ко всем спиной, пока возился с главным блюдом. Но даже так, этот парень способен подметить все, вот так чудо… Феликс в свою очередь печально глядит на свою выпечку, неужели переживает, что у него получилось не так вкусно, как обычно, что Йени совсем не ест? — Нашего малыша хлебушка кто-то обидел? Ты ведь знаешь, что можешь сказать мне, если с тобой что-то случилось, я разберусь, — встревает Чанбин, слегка нахмурив брови. И Чонин знает, что за него всегда постоят его хены. Чонин знает, что все участники, все его друзья, готовы встать за него стеной, и он тоже готов! Он счастлив это знать, но это правда не то, о чем бы он хотел говорить сейчас за столом. — Нет, все хорошо, правда! Спасибо, что беспокоетесь, просто…- макнэ мнется, поджав губы, — просто мы так давно не собирались вот так. Я имею в виду, без камер и стаффа… И я очень рад, что сейчас мы все вместе, проводим время. Вот и задумался о том, как хорошо, что у меня есть все вы… — Ох, Йени! — На спину Чонина наваливается тяжелый вес чужого тела, а после бедного парня сильно стискивают в объятиях, заставляя пискнуть, — Йени, ты такой чудесный! — Джисон не жалеет сил и сжимает парнишку, потираясь щекой о светловолосую макушку и сильно целует туда же, — Это так мило, мы тоже счастливы сейчас, что мы все вместе! — С тобой, Йени, — тепло добавляет Чан, бережно потрепав младшего по волосам. Чонин тепло улыбается всем мемберам. Он на самом деле благодарен всем им за их любовь и заботу. Он счастлив быть здесь и сейчас. Перед носом макнэ появляется кружка горячего какао, которое Хенджин с заботливой улыбкой ставит на стол и гладит младшего по плечу. — Давайте тогда есть, — произнес Минхо, закончив с готовкой. Их всех ждет очень насыщенный вечер. И оставшееся время Чонин пытался не думать о произошедшем, а просто насладиться отдыхом со своими хенами. И он правда наслаждался, все прошло просто замечательно. Но, когда пришло время готовиться ко сну, почти все уже разошлись по комнатам, Ян снова погрузился в раздумья. Лёжа на спине, он долго сверлил взглядом потолок. И все это не казалось сном, он уверен, что это было реальностью. И ощутимый вес тела, и этот взгляд. И до сих пор живот не отпускает это странное чувство, которое Чонин, кажется понял как бабочек, базжалостно порхающих в нем. Ощущение тёплых губ Сынмина на его холодных отпечатком осталось в мыслях, Ян несколько раз прокручивает тот момент в голове. Не может уснуть. Он часто ворочается, взбивает подушку, и пытается наконец лечь поудобнее, но упускает момент, когда он неожиданно для себя оказывается прямо возле двери в комнату Сынмина. Парень неуверенно поднимает руку и осторожно стучит, на что получает тихое «открыто» с другой стороны. Он открывает дверь и видит Сынмина укутавшегося в одеяле, а его голова почти полностью была погружена в мягкую подушку. Он что-то листал в телефоне, даже не подняв взгляда. — Хен, — Чонин даже не знает, что сказать. И зачем он вообще пришел? — можно я лягу с тобой? Слегка недоумевающий взгляд Сынмина все-таки устремляется в сторону младшего. — А что в твоей комнате? — почти незаинтересованно бубнит Ким, отложив телефон. — Там холодно. — У тебя стоит обогреватель. — Он сломался, — Нагло врет макнэ. Сынмин смотрит на него пару секунд, но после слегка двигается к краю кровати и хлопает рядом, молча приглашая друга прилечь. Почему-то внутри Чонин был готов визжать от счастья. Но вместо этого он с невозмутимым взглядом ложится под одно одеяло с парнем и слегка касается своими холоднымм ногами нагретых лодыжек Сынмина. — Эй, осторожнее, — Сынмин возмущается, на что Ян хитро хихикает. Комната опустилась в тишину. Парни лежат спина к спине и Чонин не чувствует того облегчения, которого он ждал. Почему? Неужели это не то, что он хотел? Может он зря пришёл…вошканье рядом выводит из раздумий и Чонин слышит, что парень еще не спит. — Сынмин, — менее формально обратился Чонин, все еще лежа к нему спиной, — что это было? — Что именно? — Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю, — в ответ молчание, которое длится несколько секунд. — Я просто захотел это сделать, — тихо продолжает Ким, — вот и все. — Почему захотел? — Какая разница почему? — Я хочу просто понять, что это все значит, и… — А что тут понимать? — Сынмин перебивает парня и в комнате снова становится тихо. Казалось бы, Чонин правда понимал, что ничего другого это значить не может. Если ответ плавает на поверхности, то почему он так сильно переживает и нервничает, вытирая потные ладошки о свои пижамные штаны? Просто, вдруг Сынмин решил так подшутить над бедным юношей, который и так путался долгое время в своих чувствах? И сейчас, если Чонин вдруг решит, что это правда ответ, то может случиться самая неловкая вещь на свете. «Йени, боже, я же пошутил!» Чонин сглатывает. Все-таки Сынмин не настолько жестокий, чтобы подшучивать таким образом, но мысли различного характера не покидают голову младшего. — Можно я обниму тебя? — немного даже запинаясь интересуется макнэ, повернувшись лицом к старшему. В этот момент, оказалось, что Ян был настолько погружен в мысли, что даже не заметил, как Сынмин первый повернулся в его сторону, теперь они лежат нос к носу, заглядывая в глубокие глаза друг друга. Чонин поджимает губы, густо краснея и если бы в комнате горел свет, он бы заметил, что Сынмин не многим отличается от него. Уши старшего горят, когда он внезапно ощущает теплое дыхание на своих губах, только сейчас обстановка намного ближе и интимнее, чем была на улице. Ким не отвечает, потому что боится, что его голос предательски дрогнет и просто позволяет младшему прижаться ближе. Он чувствует, как его голова удобно устраивается на его груди, поэтому не сдерживается и опускает руку на мягкие волосы, бережно потрепав. Им обоим все еще немного неловко, но кажется все, что происходит сейчас постепенно разъясняет ситуацию. И Чонин решается осторожно взять Кима за руку, коснуться его костяшек и переплести пальцы. А Сынмин все еще удивляется тому, почему руки макнэ до сих пор такие холодные. — Тогда сделай это еще раз, — полушепотом говорит Ян, подняв взгляд, а Сынмин не может перестать думать о том, почему его глаза так блестят, словно в них спрятались звездочки, — если хочешь, конечно. — Ты не против? — Если бы я был против, я бы оттолкнул тебя еще тогда, — цокает макнэ, слегка приподнявшись на локтях. Сынмин мнется какое-то время. Сейчас он не выглядит так же уверенно, как вечером, но все равно прижимается к мягким губам парня. Он бережно их сминает и тихо сопит, пока Ян неуверенно сжимает его ладонь в своей. От Чонина пахнет зубной пастой и домом. Обстановка становится намного более расслабленной, чем была до этого. Они целуются нежно, так трепетно, словно это было самым драгоценным и важным моментом в их жизни. Может, оно так и есть? Чонин отстраняется первым, любовно заглядывая в темные глаза Сынмина, прикасается лбом его лба и нежно целует в кончик носа. Странное чувство тревоги давно сместило мягкое ощущение тепла и спокойствия, особенно когда ладони Сынмина опускаются на спину Яна и прижимают того еще ближе, от чего младший еле слышно хихикает. И кажется вся вселенная теперь зациклена на них, кажется, что никого больше нет, кроме них двоих. Беззаботное чувство любви охватило юношеские сердца. И скорее всего эти двое завтра вместе свалятся с температурой из-за долгих игр на улице, Чан принесет им две чашки с противовирусным средством, долго ругая мальчишек, ведь он предупреждал, что лежать на снегу нельзя, а потом они будут обмениваться ленивыми заразными поцелуями. — Эй, хен, — шепчет Чонин, уткнувшись в вкусно пахнущую шею парня, — давай завтра снова слепим снеговика? — Только если завтра закончится так же.