Малыш Тим
16 ноября 2022 г. в 06:31
Если бы кто-нибудь сказал Дэмиану лет десять тому назад, что он будет мчаться спасать Тима мать его Дрейка, через половину мира, он бы немедленно освежевал шутника, предварительно отрезав его поганый язык. И девять. И даже восемь. Вот с семью уже было не так однозначно.
Семь лет.
Удивительно, как время летит, хотя по началу тянулось бесконечно, подобно нотациям отца в плохие дни. Первые пару дней так вообще прошли в мучительном ожидании. Хотя натолкнувшийся на Клариона Дрейк и получил сполна, даже будучи малышом, он особых проблем не доставлял.
Тихий, послушный, прилежный. Тем и раздражал неимоверно.
Все лип то к отцу, то к Грейсону. Даже к Тодду! Забирался к нему на руки и смущенно лапотал что-то на своем детском наречье, ковыряя пальчиками цепкими, но неуклюжими пока пуговицы на его рубашке.
А вот Дэмиана старательно избегал. Ну, насколько может избегать ребенок. Не делился игрушками, как с Диком, не рассказывал секретов понятных только ему, как с Джейсоном, не ждал проявлений внимания, как с отцом. Дэмиана он старался не замечать, не привлекать его внимания, словно боялся его.
Это даже забавляло. Рождало в глубине души желание покошмарить немного. Все равно ведь не нажалуется. Не заплачет даже. Маленький Дрейк действительно не плакал. Вообще. Ни от боли, когда полетел с лестницы и ссадил колени, ни от страха, когда что-то взорвалось в пещере. Чем вызывал глубоко потаенное чувство гордости. Может, он мог, конечно, заплакать от обиды, несправедливости, но ставить его в угол ни за что, ни про что даже насквозь темная душа Дэмиана не позволяла.
Поэтому они старательно игнорировали друг друга. И, в целом, это не было проблемой. А потом вдруг стало.
Потому что именно на нем отточенное до мелочей заклинание Клариона дало сбой. Дрейк… Он просто не обращался обратно. И при попытке снять заклинание искусственно лишь восторженно наблюдал за искрами, срывающимися с пальцев мага. Магов если быть точным. Озадаченный Кларион, хмурая Затанна, серый то ли от усталости, то ли от неисчислимого количества сигарет Константин. Ничего не помогло. Убогий, он и есть убогий, что с него взять.
Правда, на счастье семьи, совсем уж застревать в детском теле на веки вечные Тим Дрейк все же не собирался. Он… Рос. Рос и развивался как обычный ребенок. И в той ситуации — это правда было поводом для радости. Потому что получить под боком вечного ребенка — то еще удовольствие.
Особенно если ребенок этот не в меру любопытен — дети вообще бывают любопытны в меру? — а дом наполнен такими опасностями, что никакая защита от детей не спасет.
И отец не был бы отцом, если бы не увидел в сложившейся ситуации возможность. Возможность отполировать и без того идеального своего бойца, подогнать под себя полностью. Вслух всего, конечно, не озвучил, но даже вскользь озвученного намерения о «раннем развитии» хватило, чтобы Дэмиан сказал свое твердое «нет». Не факт, что отец его услышал. Потому что «нет» от Тодда кулаком в челюсть оказалось явно куда как тверже. И даже Дик не спешил их разнимать.
Не сговариваясь, все они пришли к одной мысли: Тимоти Джексон Дрейк-Уэйн никогда не наденет костюм Робина. Не в этот раз.
И Дэмиан мог, конечно, прикрывать свой категорический отказ вредностью, полудетской еще ревностью, остервенелой злостью к Дрейку. Но слишком он хорошо понимал, через что придется пройти Дрейку. И каким бы юродивым тот ни был, такой судьбы Дэмиан ему не желал.
Красный Робин был достойнейшим из них, — пусть Дэмиан никогда не признавал этого вслух, да и вряд ли признает когда-либо — но его не заслуживали ни Готэм, ни Бэтмен лично.
При всем уважении к отцу.
Когда тебе самому восемь-десять-двенадцать — это все может показаться веселым, угарным и дико важным. Когда ты старше, ты понимаешь: в своей борьбе со злом, втягивание детей в эту мясорубку, зло не меньшее и совсем не необходимое. Дэмиан тоже это понимал, не смотря на весь свой бэкграунд. Нет. Он не винил ни мать, ни отца. Как сложилось так сложилось. Но если была возможность отстоять чье-то спокойное детство, ею нужно было воспользоваться.
Насколько вообще возможно спокойное детство в их семье. С бесконечными патрулями, ранениями и похищениями. Поэтому как бы ни хотелось, но обучать правильному поведению в критической ситуации маленького Дрейка пришлось. Когда он начал что-то осознавать. Впрочем, Дэмиану порой казалось, что он и не переставал осознавать. Как иначе объяснить, что трехлетний ребенок отказывался ложиться спать, пока в дом не возвращались братья и отец.
Дэмиан в такие моменты, если уж была его очередь оставаться с ребенком, кипел от праведного гнева, пытаясь затолкать Дрейка в кровать. И у него даже получалось! А затем, заглянув в комнату через полчаса-час он заставал все ту же картину: маленький Тим вскарабкался на подоконник и внимательно смотрел в темноту.
И было бы ему плевать, если бы окна не продувались всеми ветрами в это время года, а Дрейк был настолько хилым, что от любого дуновения мог слечь с температурой, соплями и больным горлом, с трудом поддаваясь лечению. Да и вообще. Не выспавшийся Дрейк был катастрофой. А невыспавшийся маленький Дрейк — Армагеддоном. Хоть и тихим, опасным больше для себя, чем для окружающих. Но Дэмиану совсем не улыбалось соскребать его мозги с пола, если он не удержит равновесие и навернется с лестницы, или проводить реанимационные мероприятия, если вдруг тот уснет в ванной. Поэтому с каким-то маниакальным упорством Дэмиан укладывал его обратно в кровать, укрывал одеялом и с трудом давил в себе желание привязать ребенка к кровати. Возможно, это желание считывалось на его лице куда как более ясно, чем ему хотелось. Потому что каждый раз Тимоти смотрел на него как кролик на удава, и притворяясь послушным ребенком, закрывал глаза.
Что не мешало истории повториться еще минут через сорок. И так до самого возвращения остальных.
И со временем мало что изменилось. Все то же ожидание похвалы со стороны отца, игры с Грейсоном, секретниченье с Тоддом и максимально возможное игнорирование Дэмиана. Не то чтобы это его волновало. В конце концов при таком раскладе ему не приходилось даже прятать свои художественные материалы, опасаясь, что что-нибудь может быть порвано, поломано или, какой ужас, съедено. Впрочем, Дрейк был слишком смышленым для подобных выходок.
И смышленость его с возрастом только росла. Он легко учился всему новому: читать, писать, считать. Очень любил энциклопедии и рассказы о Шерлоке Холмсе, ну кто бы сомневался. Казалось, дайте ему учебник высшей математики, он и им овладеет играючи. Но подобные эксперименты ставить над пытливым детским умом никто так и не решился. Побоялись, что гениальный детский мозг перегреется. Впрочем, намеренно тормозить его развитие тоже никто не собирался. Дрейк был волен заниматься тем, чем он хотел заниматься сам. Шахматы, плаванье, механика, языки — этот ребенок всегда был чем-то занят. Оставалось только в полглаза следить за тем, чтобы он не убился по случайности, задумавшись о чем-то или намешав бомбу с помощью детской игровой химической лаборатории. Дэмиан не сомневался, он и такое сможет, если достаточно упрется.
Впрочем, вполне можно было и не следить. Он прекрасно понимал, когда лучше не отсвечивать. Вообще. Не только перед Дэмианом. Бэтсемья, даже без Красного Робина, оставалась бэтсемьей. С патрулями, похищениями, ранениями. И когда кого-то латали после очередной неудачной вылазки, он сидел в пещере, напряженный, словно сжавшаяся пружина. И по-прежнему не плакал. Просто прожигал взглядом, будто рентгеном.
Возможно запоминал, учился, кто ж его знает. Дэмиан никогда не мог понять, что твориться в не в меру смышленой голове Дрейка: со взрослым он в основном цапался, с мелким, даже спустя несколько лет сохранял молчаливый нейтралитет. А простреленный бок и вовсе мешал анализировать, что там скрывается за этим напряженным детским взглядом.
Тем удивительнее, очнувшись через пару часов под капельницей с пустыней во рту, обнаружить в кресле рядом с кроватью именно Дрейка, увлеченно читающего что-то про разработку игр. У этого ребенка вообще имелся предельный круг интересов?..
Заметив, что он очнулся, ребенок резво соскочил с кресла, но не для того, чтобы убраться подальше. Наоборот. Смело подобрался ближе и робко, немного смущенно спросил:
— Пить хочешь?
Дэмиан только и смог, что кивнуть. Потому что да, хотел. И потому что у него совершенно не было сил дотянуться до бутылки с водой.
И, о, боги, он еще не пил воды вкуснее.
— Почему ты здесь? — спросил Дэмиан, отдав бутылку и устало откидываясь на подушку. Держать голову и бутылку вдруг оказалось невероятно изматывающей задачей. Чуть нахмурился. Что правда, то правда, за все это время, Дрейк ни разу не переступал порог его спальни.
Мальчик только передернул плечами.
— У всех дела. Кто-то должен был.
Ах вот оно что. Что-то он не видел мотивации из серии «кто-то должен», когда Тодд тут валялся в отключке неделю, а Дрейк лип к нему как банный лист, без какой-либо возможности отправить его подальше. Вообще столь трепетное отношение мелкой итерации приблудного к этой паршивой овце, а скорее просто барану, поражало воображение. Тодд у нас был просто светом в оконце. Дэмиан обязательно бы закатил глаза, будь ему не все равно.
А так только раздраженно цыкнул:
— Я в порядке. Можешь идти. — Мальчик проигнорировал его слова, вновь забираясь в кресло и беря в руки книгу. Пришлось повторить с нажимом: — Можешь идти.
— Папа сказал побыть с тобой, — парировал он, спокойно продолжая читать.
А, ну раз папа сказал, то папа пусть потом и разбирается с тем, что у любимого сыночка от ночного бдения режим сна сбился и кошмары снятся чаще обычного. Фыркнув едва слышно, Дэмиан прикрыл глаза, погружаясь в беспокойный поверхностный сон. И плевать на все.
Ну или не на все. Потому что открыв глаза уже под утро, младший из Уэйнов — хотя теперь утверждение было спорным, — с неудовольствием обнаружил свернувшегося в кресле и посапывающего в обе дырочки Дрейка. И шею его, как и спину, как-то немыслимо искривленную, было даже жаль.
Раздраженно цыкнув, Дэмиан не без труда и едва слышного шипения сквозь зубы пододвинул себя на постели. Прогонять упрямого ребенка смысла все равно не было. А потому, переведя дыхание, он тихо позвал:
— Тимоти… — позвал и сам едва заметно вздрогнул. По имени он его звал чуть не в пятый раз в жизни. Взрослый — он был Дрейком. Маленький — «ты» или «ребенок». Или вообще никак зачастую. Когда они были наедине, достаточно было что-то спросить или сказать, не используя обращений. В компании остальных эта необходимость вообще отпадала. Может поэтому вздрогнул и сам Дрейк, испуганно распахнув осоловелые от дремы глаза. Уэйн откинул одеяло. — Иди сюда. Шея болеть будет. И холодно.
Дрейк только заторможено кивнул и только и смог, что без протестов забраться в чужую постель и свернуться под боком у Дэмиана, почти тут же засыпая. В чем-то Тодд прав. Сейчас он как никогда напоминал нахохлившуюся маленькую птичку ищущую тепла под крылом у старших.
С того момента у них не то чтобы наметилась сильная оттепель в отношениях — кому вообще она была нужна? Уж точно не Дэмиану. У него своя жизнь как бы, — но и от тактики тотального игнорирования они как-то отошли.
Их молчание стало чуть более уютным. Расстояние несколько уменьшилось. Теперь Дрейка можно было обнаружить в зоне видимости. И даже в мастерской Дэмиана, тихо делающим уроки и исподтишка наблюдающим за работой старшего.
А потом, краснея и запинаясь, теребя рукава толстовки, подошел к нему с просьбой помочь с домашним заданием по ИЗО. Потому что ИЗО — это единственное, что не давалось ему ни под каким соусом и что портило ему табель с оценками. Заставляя натужно пыхтеть над рисунками и недовольно хмурить брови над очередной тройкой.
Какой идиот вообще ставит оценки за рисунки в школе? Как можно оценить хорош ребенок в рисовании или нет? Да и с чего он должен быть хорош? А может это его авторский стиль, вообще? Оценщики Кристис нашлись…
Это он все бухтел про себя, устроившись за спиной Дрейка и мягко ведя его руку своей, показывая нормально, как легче всего выводить линии, как работать со штрихами. И стоически проигнорировал тот сквознячок по полу, что возник из-за приоткрытой двери. Впрочем, также быстро он и исчез.
— Я рад, что вы, наконец, сблизились, — как-то вечером доверительно и даже мягко заметил Тодд.
Они сидели и пили кофе возле одной из горгулий, наблюдая за непривычно спокойным в эту ночь Готэмом.
— Так говоришь, как будто это что-то значит, — раздраженно цыкнул Дэмиан в ответ.
— Для тебя значит, разве нет? — поинтересовался в ответ старший, закуривая. Издал короткий хриплый смешок. — Во всяком случае, ты перестал испепелять нас с Диком ненавидящим взглядом, когда мы возимся с птенцом.
За маской-домино не было видно, но Дэмиан был уверен, в глазах Тодда пляшут развеселы черти.
— Идиот, — только и сумел выпалить он, чувствуя, как запылали скулы.
И еще никогда он не был так рад побегу из Аркхема.
Еще никогда он его так не проклинал.
Потому что в итоге Грейсон сломал ногу, Тодд наворотил кучу калек и трупов и сбежал подальше от разъяренного отца, а отец решил обратить гнев в созидание где-то за пределами орбиты Земли.
И все заботы о Дрейке свалились на его плечи.
Не то чтобы он реально вызывал какие-то хлопоты. Но у него был свой ритм жизни: школа, секции, досуг. И это приходилось учитывать. Проводить с ним гораздо больше времени, чем прежде. Пусть и скупо, но поддерживать в начинаниях, хвалить за успехи, подбадривать после неудач. Все это от него требовали не столько братские чувства, — где б они еще были… — сколько одиночество.
Это омерзительное липкое ощущение холодного одиночества, облепляющего, запускающего щупальца внутрь, вытягивающего все силы, что еще остались, когда ты не плачешь, потому что никто не придет и не утешит, потому что это не имеет смысла. Это чувство было очень хорошо ему знакомо. Возможно даже им обоим, если говорить о прошлом Дрейке. Этот Тимоти Джексон Дрейк-Уэйн не привык к одиночеству. И не должен был привыкать.
В целом, можно было втянуться, подстроиться. И Дэмиан сам не заметил, как обнаружил себя в торгово-развлекательном центре, в очереди за фисташковым мороженым, пока Дрейк прыгал на батутах, рискуя свернуть себе шею. Оставалось только надеется, что парочке своих трюков Грейсон его все-таки научил.
Во всяком случае, когда он вернулся к батутам, Тимоти все еще радостно резвился на них, без нужды в оказании экстренной помощи. И все же махнул ему, призывая выбираться. Кивнул на мороженое. И не прогадал. Улитка в жизни, в вопросах сборов и бесконечных «еще пять минуточек», чем раздражал неимоверно, ради угощения Дрейк готов был поднажать. А потому уже через минуту плюхнулся на скамейку рядом с ним, радостно забирая свое мороженое. Весь взмокший и пышащий жаром. Чуть дернув уголком губ, Дэмиан убрал с его лба налипшую челку. Да так и замер обескуражено, кинув взгляд поверх его головы. Хотя по-хорошему, надо было хватать Тимоти в охапку и бежать со всех ног.
— Дэмиан, — мягкий бархатный голос все равно проморозил его насквозь. — Давно не виделись.
И столько же еще не видеться, подумалось ему, но вместо этого он только пододвинулся, прижимая к себе настороженного Тимоти, прикрывая его своей рукой. Не убегая, конечно. Освобождая место.
— Дед, — кивнул он в ответ, с трудом натянув на лицо едва уловимую улыбку. — Какими судьбами? Я вновь пропустил семейный ужин, на котором ты презентовал очередной кубок из черепа врага своего?
— О, даже если и так, ничего страшного, я бы прислал тебе фотографию в директ, — насмешливо хмыкнул Ра’c, не отводя взгляда от замершего Дрейка. Заметил: — Какой очаровательный маленький детектив. Вы его не слишком балуете и расхолаживаете?
— Хоть кто-то в этой семье должен быть избалованным, расхоложенным и жить в свое удовольствие, — отозвался Дэмиан держась уверенно и при том безразлично. Но в голосе его скользнула сталь. — Что ты хотел?
— Увидеться с внуком. Разве это запрещено?
Дэмиан только раздраженно цыкнул в ответ. Сама невинность, а не глава личной религиозной секты с упором на коммерческие убийства.
— Что ж, ты меня видишь. Что-то еще?
— Нам нужно поговорить.
Уэйн-теперь-не-самый-младший раздраженно прикрыл глаза. Разговор этот, и без того бессмысленный, рисковал скатиться в очередное втирание идеалов аль Гулов, уговоры возглавить Лигу Теней, а он по этому поводу уже все сказал.
Так что…
— Не о чем, — бросил он. И потянув за собой Тимоти, направился прочь.
Он много чего ожидал и толпы ниндзя, поджидающих на выходе. И нападение со спины. Но вот дротик в шею и последующая темнота — были неожиданностью.
Еще большей неожиданностью стало то, что очнулся он ни в бэт-пещере, ни в цитадели Лиги Теней под усиленной охраной. А все там же, на парковке, в окружении парамедиков. Но без Тима.
Проклятье!
И вот теперь он мчался в цитадель в Гималаях на самолете Бэтмена и пытался придумать, как ему тихо вытащить ребенка, не вступая в бой с ассасинами деда. Кровавая баня — это хорошо. Но сейчас у него были совсем другие планы.
Впрочем, уже на подходах, его встретила мать. Он был так предсказуем? Недовольно поджала губы, и он полностью отзеркалил этот жест, сложив руки на груди.
— Где ребенок?
— Сначала разговор, потом ребенок, — отрезала женщина, по снегу провожая его до крепости.
— Сначала ребенок, потом разговор, — невольно прорычал он. Эти игры начинали его утомлять.
— Дед хотел поговорить с тобой, Хабиби, зачем ты все усложняешь? — устало вздохнула Талия.
— Я усложняю? — насмешливо изогнул он бровь, невольно копируя Тодда.
— И вообще, мальчик невыносим так же, как и ты! — вдруг посетовала она. — Ты на него дурно влияешь.
— Мой брат, как хочу, так и влияю, — фыркнул Дэмиан, надеясь, что прозвучал не слишком обескураженно в ответ на такую смену вектора.
Цитадель встретила их молчанием и холодом. Спартанские условия, как и всегда. Удивительно как он не умер здесь в раннем детстве, подхватив воспаление легких после жаркой и засушливой пустыни. Оставалось только надеяться, что Тимоти не закинули куда-нибудь в сырые казематы. Потому что отогревать он его будет скидывая в костер трупы этих умников. И дед с матерью будут первыми в этой очереди. При всей любви и уважении к ним.
Видимо, его ближайшие родственники тоже это понимали, поэтому путь их лежал не в темницы, не в кабинет Ра’са, а в жилые комнаты. В одну из самых теплых спален, что когда-то принадлежала ему. Что ж, надо отдать им должное, они действительно хорошо понимали, с кем имеют дело.
Едва слышно открыв дверь, Дэмиан скользнул внутрь.
В камине тлели угли, а на большой кровати, под тяжелым пледом клубочком свернулся Тимоти Джексон Дрейк-Уэйн, едва слышно… всхлипывая? Звук этот был столь невообразимым, почти шокирующим, что кажется прострелил его голову, и теперь несчастный мозг красовался на стене немыслимым произведением абстракционизма. Миллионов в десять можно было оценить.
Качнув головой, подошел ближе, осторожно коснулся дрожащего плеча, заставив едва не подпрыгнуть на постели, испуганно распахнув глаза. Секундная заминка. И вот уже Дрейк повис у него на шее.
Едва сумел выдавить сквозь икоту и судорожные всхлипы:
— Я думал… не… придешь.
— Ну что ты, — с трудом выдавил Дэмиан, вытирая ладонью горящее от слез личико. Бегло осматривая на предмет повреждений и не находя. — Тебя обижали?
Судорожно всхлипывая, Тимоти покачал головой и вновь прижался к Дэмиану.
— Он… сказал, что не придешь… Я никому… не нужен, — в конце предложения Тимоти издал какой-то странный хриплый писк и вновь зашелся слезами. Заставляя Дэмиана, растеряно покачивать его в своих объятиях, силясь жестами и уговорами успокоить разыгравшуюся истерику.
Что ж, дед прав, им определенно есть, о чем поговорить.