***
Пустая платформа, украшенная светло-жёлтой мраморной плиткой и ярко-жёлтыми квадратными столбами, выглядела настолько знакомо, что заставила Сашу поёжиться от вернувшихся воспоминаний. На тонких проводах под потолком висело белое табло, показывавшее название станции — Никогде. На эту же самую станцию можно было попасть через проезжающие мимо поезда как в одну, так и в другую сторону. Будто поезд ездил по закольцованному маршруту только с одной остановкой. Да, в этом не было никакого смысла, но стоило ли искать смысл во сне? — Вот мы и снова здесь… — проговорила Саша и огляделась по сторонам. Её медленные шаги отзывались недолгим и одиноким эхо, а в тоннелях яростно бился о стены неугомонный сквозняк. Лампы над головой тихо жужжали, напоминая старый добрый эмбиент Уровня 0 и усиливая воспоминания, смешанные с горькой ностальгией. С одной стороны, Саша боялась того, что будет дальше, с другой — интересовалась, а с третьей и вовсе была настроена весьма воинственно: что бы ни предприняло Дитя, она готова ко всему. Даже если оно и попытается убить её и доломать окончательно. Она подошла чуть ближе к одному из краёв платформы и посмотрела на электронные часы над входом в тоннель. Прошло уже больше минуты с момента приезда последнего поезда, что могло значить только одно — следующий поезд прибудет на станцию уже очень скоро. Если, конечно, Дитя и прочие не решат иначе… С другого конца платформы из перегона раздался стук колёс. Саша отошла от края, чтобы наблюдать за тем, как мимо будет проезжать номерной состав со старыми громыхающими вагонами тёмно-зелёного цвета. Такие экспонаты часто курсировали по московскому метро, которое за три года учёбы пришлось объездить от края до края. А теперь они добрались аж до кошмаров в закулисных пространствах. Поезд открыл двери, зазывая Сашу внутрь. Для того ли, чтобы проехать эту дорожную петлю и вернуться на ту же станцию? Зачем? Какой в этом смысл? Однако других вариантов не было — пришлось довериться воле случая в виде этой точной копии поезда со Сцены. Вид станции в окнах быстро сменился тёмным тоннелем, по бетонным стенам которого ползли толстые провода коммуникации и белые лампы. Саша даже не стала садиться и взялась за поручень перед дверьми — всё равно недолго ехать. К тому же, нужно было оставаться начеку. Мало ли, что может случится по пути… Может, на кладбище ей ещё повезло, однако как долго она будет плутать между перегонами, поездом и станцией «Никогде»? От тряски вагона немного пошатывало. Немного потная ладонь неприятно тёрлась о поручень и постоянно соскальзывала по нему вниз, нервируя и так напряжённую Сашу. Она думала в тот момент о том, что происходит с её друзьями в их кошмарах. Думала о том, какие разрушения и смерти уже успело принести Дитя Бесконечному городу. Думала о том… как она вообще сможет проснуться, если так и будет прыгать из сна в сон. — Лучше бы я не поехала в тот день на учёбу. Осталась бы дома, сказала бы, что болею… Стольких событий не произошло бы, если бы Саша не оказалась волей случая в Закулисье. Не стала бы жертвой Дитя, не испытывала бы страх от преследования, не страдала бы от постоянных провалов в памяти… Но… тогда бы не произошли и хорошие вещи, которые всё же случились здесь: и новые знакомства, и это путешествие по Уровням, и… прощение себя за ошибки прошлого. Пусть и постепенное. Но что же перевешивало — минусы или плюсы? Резкая встряска вагона перерубила размышления на корню. Саша еле удержалась на ногах, но всё же ударилась головой о поручень. Свет во всём поезде заморгал, словно в электросети возникли какие-то неполадки. Но при этом поезд начал ускоряться. Причём очень и очень быстро! Ты думала, что спаслась, да? Но я всё ещё здесь, дорогая. И я всё ещё контролирую тебя и твою кошмарную реальность. — Уважаемые пассажиры, наш поезд следует в тупик. Просим вас немедленно покинуть вагоны, — раздалось хриплое и заглючившее объявление. Тряска усилилась, стало трудно удерживать равновесие. Казалось, что поезд скоро развалится прямо на ходу. Но он продолжал нестись вперёд по перегону. Он даже проехал светлую станцию «Никогде», направившись колесить дальше по ветке. — Что всё это значит?! Эй! Остановите поезд! «Ася, он не остановится! Он едет прямо в тупик! Тебя раздавит вместе с поездом!» — Ох… чёрт! А… А как я из поезда-то выйду?! Он уже проехал мимо станции! В этот же момент окончательно погас свет, и осталось лишь слабое освещение из тоннеля. В соседнем вагоне раздался грохот и показалась чья-то огромная тень… Рука сама по себе отпустила поручень, а ноги понесли Сашу к двери, ведущей по направлению к концу поезда. Заевшая ручка повернулась вниз, и Саша быстро проскочила между вагонами, получив в короткие несколько секунд перехода столько адреналина, что его хватило на то, чтобы пробежать дальше по поезду в сторону его хвоста. За спиной, тем временем, слышался лишь грохот дверей, ужасно тяжёлые шаги и треск стекла… Саша даже не собиралась оборачиваться. Вряд ли то, что гналось за ней, было чем-то безобидным… Усталость и нехватка кислорода в лёгких давали о себе знать, но ноги продолжали переступать переходы между вагонами. Недостаток света и сильная тряска заставляли спотыкаться о сидения и поручни, оставившие уже немало синяков. Саша боялась, что не успеет покинуть поезд, и не понимала, что же настигнет её раньше: таинственный монстр за спиной или тупик, о который разобьётся весь состав. Да, она понимала, что смерть не убьёт её окончательно, однако обратит прахом все её усилия и усилия её друзей по поиску выхода… Стало невыносимо душно, а в глазах появилось лёгкое головокружение. Тошнило. От долгого и беспощадного бега подкашивались колени: бежать приходилось из последних сил. Но до конца поезда оставалось не так много: один-единственный переход между вагонами, сам последний вагон и… пустая кабина машиниста, дверь в которую даже не была закрыта. Дальше уже попросту некуда. Разве что выпрыгнуть из поезда прямо на ходу, при этом рискнув убиться о рельсы. Или же сдаться загадочной твари, находящейся всего в нескольких вагонах от Саши. Вариантов немного, а времени — тем более. Всё стало до боли похожим на типичные экшн-фильмы, только с более опасными исходными данными в виде скорости, уже достигшей своего пика. «Как там в этих ваших задачах на относительность движения говорится?.. Относительно рельс я движусь со скоростью поезда. Но я могу снизить эту скорость, если буду двигаться в противоположную сторону… А сработает ли?» Да, пускай вся эта теория не имела места быть в такую напряжённую минуту, однако только она могла помочь Саше. Пусть и условно. Пусть и маловероятно. На панели управления поездом зелёным горела кнопка, подписанная как «Открытие дверей». Устав от своей собственной нерешительности, Саша без раздумий нажала на неё и вышла из кабины машиниста обратно в вагон, в котором уже начали открываться левые двери. По пути она надела капюшон и поправила на себе куртку, чтобы она хоть как-то защитила её при падении. Оставалось лишь отойти на нужное расстояние, разбежаться как следует и… прыгнуть, доверившись судьбе, на широкий выступ между стеной тоннеля и поездом. «Ладно, чего я думаю? В конце концов… даже если и умру… Ну нет, я не умру! Пусть хоть с многоэтажки заставят падать! Черта с два!» По невиданному чуду поезд принялся потихоньку замедляться. Чёрная тень неизвестной сущности была уже в соседнем вагоне. Но страх смертельно неудачно упасть… оказался парализующим. — Ну же, тряпка, соберись! — крикнула самой же себе Саша, глядя, как в открытых дверях проносится освещённый слабым светом тоннель. От ожидания боли скрипели зубы, она начала задыхаться от волнения. А сущность была всё ближе и ближе. — Да почему именно сейчас?! Это было последним, что сказала Саша, перед тем как наконец собрала всю волю в кулак, разбежалась и выпрыгнула за порог вагона, закрывшись руками и зажмурив глаза. Первый удар об бетонный пол последовал за вторым, как и следующие несколько. Кажется, от такого приземления отбило всё: и кости, и внутренности, и мозг. Его так ударило о череп, что ещё долгое время вместе со скрипом и грохотом бьющегося о тупик состава в ушах стоял звон. Однако Саша не впала в отключку. И невероятным, невозможным в реальности чудом выжила с минимальными травмами. По крайней мере, она чувствовала, что хотя бы сможет опомниться через пару минут, встать на ноги и пойти обратно на платформу станции «Никогде».***
Голова раскалывалась. Будто её на протяжении нескольких часов били чем-то очень тяжёлым. В ушах стоял гул, просто невыносимый гул. Было больно открывать глаза, ведь белый свет вокруг лишь усиливал неприятные ощущения в голове. А ещё… веки залило чем-то липким. Но всё же Андрею пришлось открыть глаза, видевшие настолько размыто, что разглядеть разбитую машину было трудно. Он плохо помнил то, что произошло. Кажется, они с Леной попали в аварию. «Лена… Ох, чёрт…» Он не сразу понял и не сразу увидел, в каком состоянии находилась его жена. Её почти придавило погнутой вовнутрь дверью, а куски вылетевшего стекла торчали из её волос и лба. Она находилась в бессознательном состоянии, из которого в тот день она так и не очнулась… Каждая мысль била по и так воспалённому мозгу. Движения сковывало какое-то давление и ремень безопасности. Хотелось поскорее выбраться из этого положения и помочь ещё возможно живой Лене, только конечности плохо слушались, а пальцы почти ничего не чувствовали. Только покалывающий холод. Может, тебе бросить эти попытки? Ты всё равно умрёшь в ближайшие несколько часов без медицинской помощи. А твоя жена и подавно мертва. Разве не помнишь этого? — Иди… к чёрту… — прошипел Андрей, попытавшись выдернуть ремень. Но тот, как назло, застрял и не поддавался. — Помогите! Кто-нибудь! Но ещё живыми участками сознания он понимал, что никто ему не поможет. Никто, кроме него самого и удачи, которая запросто могла подорвать уже разбитый вдребезги автомобиль. Внутри кармана куртки что-то болталось. Просунув туда руку, Андрей смог нащупать складной нож, который до этого отдала ему Саша. Немного туповатый от долгого использования, но всё ещё способный перерезать ремень безопасности. Даже в слабых и дрожащих руках Андрея, который чуть ли не терял сознание, но всё же смог выбраться из машины, вывалившись на заледеневший асфальт. Перед глазами всё закружилось ещё безумнее, а чувство тошноты едва не вывернуло наизнанку. На ноги получилось встать лишь с опорой на колесо. В почти отвалившемся и треснувшем зеркале на дверце промелькнуло окровавленное лицо, осколки впившегося в него стекла и затуманенные серые глаза. Андрей даже не сразу понял, что это его собственное отражение… — Как он вообще выжил? С такими травмами многие даже не доживают до больницы… — Случай и вправду тяжёлый. Считайте, ваш приятель крайне удачливый человек. — Ну, Андрюха… Ленку жалко, правда. Хорошая девчонка была… — Лена… Я сейчас… Каждый шаг отдавал неприятной резью в ноге, от чего приходилось хромать. Но вместе с огромной физической болью Андрея терзала душевная — настолько сильная, что он даже не мог определить, что приносило ему большие страдания. Он понимал, что застанет любимую неживой, но всё равно шёл к ней и пытался отодрать намертво впечатавшуюся дверь, чтобы вытащить Лену из машины и понять… что уже поздно. Андрей положил её на собственную куртку, чтобы ей не было так холодно лежать. Он щупал её тяжёлую руку в надежде, что почувствует хоть какую-то пульсацию или тепло. Но всё было без толку. Лена оставалась неподвижной и почти такой же холодной, как и асфальт. Она успела оставить кровавый след на снегу возле себя, но эта кровь была лишь верным признаком конца её слишком короткой жизни… Она так много не успела сделать до своей смерти… У неё в процессе была научная работа, которую она собиралась посылать на публикацию. У неё под крылом были студенты всех четырёх курсов, многие из которых любили её и уважали. Уважали, и поэтому пришли на её похороны, чтобы почтить память Лены и выразить сочувствие Андрею, которому к тому моменту стало абсолютно всё равно… В тот день он впервые спустя долгое время своей жизни заплакал. Навзрыд. Так, как никогда до этого не плакал. Да, его голова, кажется, была близка к состоянию взрыва, а мороз превращал слёзы в иней на ресницах и окровавленных щеках. Но горе, с которым он столкнулся, поглотило его целиком. Он не до конца осознавал происходящее тогда и считал это чем-то нереальным, отказываясь верить. Так же, как и сейчас, когда Андрей сверлил пустым и невосприимчивым взглядом израненное осколками лицо жены, продолжая держать её за руку. — Почему?.. Почему именно ты?! Язык заплетался, а собственная речь казалась набором непонятных звуков. Андрея трясло в истерическом припадке, как тогда, в тот роковой день. Всё, что было у него, всё это… осталось далеко в прошлом и было перечёркнуто нелепой случайностью. Любовь всей его жизни, долгожданный ребёнок, мирное существование без кошмаров по ночам и диагнозов психиатра, которые могли лишить Андрея возможности преподавать — он потерял это в один-единственный миг. По собственной вине. Почему же ты позволил себе сесть за руль в такую погоду? Ты поступил так глупо… и эгоистично. Он и так прекрасно знал, что был виноват в смерти Лены. И с этой виной он продолжал жить и мириться. А вместе с тем… обвинял себя в том, что он решил начать жизнь с чистого листа, влюбившись в собственную студентку. Андрей будто предал клятву верности, данную другому человеку, изменив самому себе и своим принципам. Предатель. Что бы сказала Лена, если бы узнала о том, что ты нашёл себе другую? Хотя… мне кажется, она сама сможет рассказать тебе об этом. Рука Лены медленно и с отчётливым хрустом зашевелилась, от чего по спине пробежал холодок. Андрей знал, что она точно мертва. Этого просто не могло быть! Что это, чёрт возьми?! За что ему это?! — Ты солгал мне… — голос Лены звучал будто из какого-то старого радиоприёмника. Её удлинившиеся костлявые пальцы сжали руку Андрея до боли, от чего он попросту не смог сдвинуться с места. Зато его «мёртвая» жена потихоньку вставала и медленно подползала к нему, неприятно похрустывая выворачивающимися наружу конечностями. Она была бледнее, чем несколько мгновений ранее, а её некогда чистые голубые глаза залило краснотой. Воистину жуткое зрелище. Как в кошмарах детства после рассказов бабушки об умерших одержимых, обитающих на сельских дорогах. — Куда же ты теперь собираешься уйти, дорогой? Разве ты не помнишь, что клялся любить меня до тех пор, пока смерть не разлучит нас? А я ведь… всё ещё жива-а-а! — последние слова Лена провыла каким-то не своим голосом. Её окровавленные волосы свисали с головы свалявшимися прядями и, кажется, даже начали отваливаться вместе со скальпом. А зубы и вовсе местами отсутствовали или болтались на каких-то краешках дёсен. Будто всё это время Андрей был рядом с почти разложившимся трупом, тщательно загримированным под недавно умершего человека. Только этот умерший человек оказался настолько сильным, что не давал уйти, ведь вцепился в него, как иронично, мёртвой хваткой. — Что — как я померла, так сразу забыл обо мне?! Побежал к своим студенткам, да?! А с одной даже спутаться умудрился! Не удивлюсь, если ты и её забудешь, когда она сдохнет в собственном кошмаре! — взревел искажённый голос, брызжа гнилой кровью. Костлявая рука сущности, в которую обратился труп Лены, стиснула шею Андрея. И так мутная картинка перед глазами стала ещё мутнее без кислорода в мозге, а всё ещё слабые и нечувствительные руки не могли справиться с удушением. — Мне нисколько не жалко тебя. Ты заслужил всего того, что с тобой произошло, паршивец. Хотя, знаешь, ты ещё легко отделался… — Прости… Прости меня, Лен, — прохрипел Андрей, глядя в жестокие, налитые кровью глаза сущности. — Что-что? «Прости»? — усмехнулась она в ответ, не отпуская душащей руки. — Ты просишь у меня прощения? Спустя аж четыре года?! Господи, какой же ты жалкий отброс! И как я вообще умудрилась выйти за тебя замуж… В эти мгновения Андрей… хотел умереть, как на протяжении двух с половиной лет после аварии. Лишь бы родной призрак прошлого, до сих пор живший в памяти, не мучил его своим презрением и… самой настоящей ненавистью. Как бы он ни пытался забыть произошедшее четыре года назад… он вернулся к этому событию, чтобы, кажется, исправить досадную ошибку судьбы. — Это я должен был умереть! Почему я остался жив?! Почему?! Чем я это заслужил?! Горло отекло, а из груди выходили лишь предсмертные хрипы, молящие гниющую сущность хоть о какой-то пощаде. Андрей уже не надеялся выжить. И не надеялся достучаться до Саши, что он хотел сделать сначала, но, как забавно… забыл об этом. — Хотя знаешь… Одним резким движением сущность подняла Андрея с асфальта и со всей силы приложила о капот и так смятой машины, а затем отпустила его шею, дав наконец вдохнуть. От такой встряски, как показалось Андрею, оставшиеся на нём осколки стекла вошли в его раны ещё глубже, а и так ушибленный мозг грозился погрузить сознание в состояние беспомощности. — Твоя подруга оставила тебе отличный подарок в виде огнестрельного оружия… Почему бы тебе не воспользоваться им по особому назначению? Длинные пальцы шарили в карманах одежды почти неподвижного Андрея, глядевшего в одну точку. Но он тут же перевёл свой взгляд, когда прямо перед его носом сущность повертела пистолетом, словно морковкой перед осликом. — Стоит всего лишь нажать на курок — и тебя больше не будет мучить твоя прежняя жизнь. А за это недоразумение на трассе, которое произошло по твоей вине, тебя обязательно простят. Ведь мёртвых не принято поминать недобрым словом. А ты же не хочешь оставаться главным злодеем в своей собственной трагедии, не так ли?.. Сущность заботливо вложила в правую руку Андрея пистолет и переместила его указательный палец прямо на курок. А затем приставила дуло к виску. Чтобы он уж точно знал, что ему нужно сделать… — Ну же, Андрюш, чего же ты ждёшь? Всего одно действие — и ты свободен. На-все-гда. Но, то ли его разум окончательно потерял связь с реальностью, то ли он боялся… он не стрелял. Его ватная рука продолжала держать пистолет возле виска, но палец не спешил опустить курок. Что-то сдерживало его. Кажется, это был оставшийся здравый смысл, всё ещё державший Андрея от того, чтобы не впасть в то депрессивное состояние, в котором он был несколько лет назад. Пусть он и думал, что больше не может терпеть эту удушающую, тупую агонию глубоко внутри… — Смелее, Проводник. У тебя же… ничего больше не осталось. Так почему же ты, не имея никакого желания жить дальше, продолжаешь мучить себя? Сущность с вызывающим любопытством смотрела на Андрея через его плечо. Она всё так же держала его руку с пистолетом, чтобы он не смог никуда деться от своего «долга». Словно так она заявляла ему, что таким людям, как он, лишь одна дорога — гроб. «Андрей, не слушай её! Умоляю! Это не я, это обман!» Чистый, душераздирающий голос Лены откуда-то со стороны придорожных зарослей… Он показался предсмертной галлюцинацией от головной травмы, но всё же заставил Андрея отнять пистолет от виска. При этом он даже не встретил сопротивления сущности. — Какой же ты дурак… Ты и вправду думаешь, что у тебя ещё есть смысл продолжать жить? Ты потерял буквально всё! Семью, спокойствие, собственное счастье, в конце концов! Скажи мне на милость — что у тебя осталось? Что?! Эта религиозная фанатичка, которую ты уже больше никогда не увидишь?! «Она лжёт, не слушай её! Рита жива! Она смогла выбраться из своего кошмара. И она… ждёт тебя. Как ждала бы и я…» — Да. У меня осталась моя религиозная фанатичка. А ещё Тим и Саша, которой я обещался помочь, — ответил Андрей, опустив пистолет и сбросив руку сущности. — И ради этого я готов на всё. Бросив вызов собственному недомоганию, Андрей поднялся с асфальта и отошёл на несколько твёрдых шагов от застывшей на одном месте сущности. Однако та уже готовилась броситься на него, встав на четвереньки на своих уродливых длинных конечностях. — Они — моя новая семья. А спокойствие и счастье ко мне придут лишь тогда, когда я наконец разнесу твою гнилую башку! Тварь едва успела добежать до него, как получила сначала одну пулю, попавшую ей в плечо, а затем ещё две — в голову. Одна, кажется, задела впалую щёку, а другая пролетела прямо в глаз, заставив сущность оглушительно завопить на всю трассу. Но она не умерла, пусть и начала шататься. — Сдохни уже наконец! — закричал Андрей в исступлённом состоянии и выстрелил в последний раз как для себя, так и для сущности. Она рухнула прямо ему под ноги, забившись в предсмертных конвульсиях. Её мёртвые голубые глаза будто просили у него о жалости, но в те мгновения Андрея преследовало лишь желание отомстить Дитя за то, как жестоко оно сыграло на его травме через своих уродцев. Пусть он и не помнил детально, что происходило дальше, однако ясно запомнил, как он со всей дури втаптывал голову ненавистной сущности в лёд, раскалывая её хрупкий череп и размазывая сжиженные мозги по дороге. Запомнил то, как надорвал свои связки от крика отчаяния и всё ещё пульсирующей душевной боли. Запомнил, как потом долго проклинал окончательно мёртвую сущность… Было ли ему жалко ту, кто был так похож на его прежнюю любовь? Теперь уже нет. Он без оглядки на совесть избавился от этой лживой скотины, которая так цинично украла лицо и голос Лены. Но легче не стало… Лишь когда безумие спало, Андрей почувствовал, как его голову разрывает изнутри. Сознание атаковали одна за другой ужасные галлюцинации и головокружение. Шум лишь усилился, смешавшись с воем ветра и хрустом снега. Другие травмы от аварии дали о себе знать разом, чуть не повалив Андрея в снег на обочине. Но он устоял и даже продолжил путь по резко опустевшей трассе дальше. Да, его нога нестерпимо болела и казалась немного чужой. Да, он почти не видел дороги из-за размытого зрения. Да, теперь он даже не до конца понимал, куда и зачем идёт. Он просто хотел покинуть это злополучное место и прийти хоть куда-то, где его не будет пытаться уничтожить собственное прошлое… — Саша… Чёрт… Всё, что ни делал Андрей, отзывалось в нём невыносимой болью. Слово, движение, вдох, мысль… Он будто снова попал в свой персональный ад, которым стала для него когда-то депрессия: примерно так же он чувствовал себя именно в тот период, только… в разы легче. Не как сейчас, когда его мозг медленно засыпал вместе с ним по дороге в неизвестность… — Очнись, пожалуйста… Он даже не понял, что сказал. И сказал ли что-то вообще. А остановился ли он или продолжает идти? И что за странные тени стоят за деревьями по бокам дороги? И почему вдруг руки коснулись настолько холодного снега? А небо… оно всегда было таким серым?.. Ох, чёрт, оно же оранжевое, как в городе ночью! А… этот цвет точно называется оранжевым? Спине… стало так холодно и жёстко. Руки перестали что-либо чувствовать, как и ноги, которые отказали Андрею несколько мгновений назад. Он медленно и верно понимал… что умирает. Умирает бесцельно и бесславно. Умирает на обочине вслед за своим же врагом, которого он хотел любой ценой пережить… Он ничего не успел и уже не успеет. Этот кошмар должен был стать для его жизни точкой. По-другому и не могло закончиться — Дитя знало, насколько фатально могла обернуться для Андрея та авария, и решило повторить её. Ведь в этом кошмаре нет никого, кто сможет вернуть его с того света… «Эй? Нет! Не смей! Даже не думай, что так просто умрёшь! Ты Проводник! И без тебя… твои друзья не справятся. Ты нужен им… Я погибала с надеждой на то, что ты будешь жить дальше, несмотря ни на что! А ты… нет, я не позволю! Ты будешь жить. Ты ОБЯЗАН жить после того, что ты пережил». Над Андреем мелькала то тень с белыми глазами, то белое пятно с крыльями и лицом Лены, которая нежно, но, в то же время, строго, смотрела на него. «Быть может, это была моя ненарочная жертва. Тогда, на пути домой… Но я не хочу, чтобы она была напрасной». На лбу оказалась тёплая рука Лены, которая, кажется, разбудила его замерзающее и умирающее сердце, забившееся чаще и чётче. Боль внутри черепной коробки начала притупляться, как и резь в хромающей ноге. Всё тело показалось каким-то невесомым и даже несуществующим. Будто это был обыкновенный сон, в котором ничего не угрожает… «Вставай, милый. Вставай. Дорога ждёт тебя…» Удаляющиеся шаги бились эхом в полусонном подсознании. Загадочная доброжелательная сущность звала Андрея за собой, пытаясь показать ему верный путь. Но… куда? Это и нужно было выяснить. Но перед этим встать на вновь здоровые ноги, спрятать пистолет в карман и… наконец шагнуть туда, куда вела заснеженная трасса…***
Платформа, на которую повезло приземлиться Саше, быстро закончилась, поэтому ей пришлось спрыгнуть на пути и идти вдоль рельс по почти тёмному тоннелю. Конечно, после трюка, который ей пришлось совершить, у неё болело всё, что только могло болеть у человека, однако это нисколько не мешало продолжать путь. И даже размышлять о том, что же делать дальше и куда можно отправиться со станции «Никогде». «Чтоб я ещё раз села в пустой поезд в кошмаре Дитя… Да никогда в жизни!» В таком огромном и пустом месте, как тоннель, можно было по-настоящему ощутить своё бессилие перед зловещими поездами-убийцами и давящее одиночество. Тут не было никого, кто мог бы защитить Сашу от опасностей, поджидавших её чуть ли не на каждом шагу. Тут не было никого, кто мог бы поддержать в эту нелёгкую минуту путешествия по мрачным перегонам, оплетённым электропроводами и темнотой. Даже голос отца… и он замолчал, оставив Сашу до неопределённого момента в вынужденном молчании. Под ноги часто попадались какие-то кабели или железки, о которые Саша ненароком запиналась. А рельсы, шедшие почти вплотную к стенам тоннеля, лишь осложняли перемещение, заставляя иногда переходить прямо на пути. Темнота делала своё дело, и периодически Саша падала и получала новые ушибы и царапины. Да, на стенах были светодиодные лампы, однако их свет был слишком тускл для такого большого пространства. Именно темнота вызывала у Саши самые тревожные опасения: в каждом звуке далеко впереди и в каждом затухании лампочек она видела монстров. Таких, каких даже Закулисье не способно создать. Ведь его последним и самым ужасным творением так и осталось Дитя. Шаги по металлическим рельсам было слышно до жути чётко, собственное дыхание казалось ужасно громким. Сашу преследовало ощущение, что эти звуки было слышно даже в самых отдалённых участках этой своеобразной линии закулисного метрополитена. А уж кто там обитает, в этих участках… об этом хотелось думать в последнюю очередь. Ничего не происходило. Вообще ничего. Даже поезда по встречной не ездили. Видимо, тот поезд был крайним по расписанию. Или интервал увеличили в связи с неудачным столкновением прежнего состава со стеной тупика. «Стоп. А… что случилось с тем чудищем тогда? Оно умерло или… нет? А вдруг оно идёт за мной?.. Нет, наверное, оно бы обязательно показалось, если бы выжило. Или… оно ждёт, пока я потеряю бдительность?» На противоположной стороне дороги показалась служебная лестница, ведшая в неширокий коридор между стеной тоннеля и краем платформы, принадлежащей уже станции «Никогде». Даже впереди не было темно, ведь дорогу освещали яркие люминесцентные лампы на потолке. Саша быстро пересекла путь, осторожно перешагнула через контактный рельс и вскочила на первую ступеньку металлической лестницы. А затем без особых проблем смогла открыть, казалось бы, служебную дверь и наконец вышла на пустую платформу станции. Она осмотрелась, ожидая увидеть какой-то подвох или опасность, но быстро поняла, что здесь она абсолютно одна. — Ну и? И что предлагаете делать дальше, а?! И справа, и слева от неё были переходы. Но она уже догадывалась, что через них попадёт туда же, где она и была. Может, она и хотела попытать удачу, только понимала, что от этого не будет никакого толку. — Вы меня вынуждаете, да? Саша смутно осознавала, к кому она обращается с этими глупыми вопросами, но ничего не могла поделать. Разве что выбрать сторону, в которую она попытается совершить переход.***
Спокойная и пустая трасса постепенно становилась самой настоящей полосой препятствий и ужасов. Путь преграждали остановившиеся и, кажется, уже давно заброшенные автомобили и грузовики, а из лесов на обочинах вылезали бледные, худые твари, похожие на ту сущность, с которой Андрею пришлось расправиться. Они шастали вдоль дорог на своих длинных ногах, ссутулившись и уронив медленно разлагающиеся челюсти чуть ли не до самой земли. Над всей дорогой стоял удушающе тяжёлый запах смерти и бензина — настоящее асфальтное болото, только заледеневшее и укрытое снегом. Загромождение машин и зимние сумерки спасали Андрея от подслеповатых сущностей, неторопливо бродивших совсем рядом с ним. Но иногда он всё же натыкался на них и без раздумий стрелял. Он понимал, что патроны закончатся в любой момент, и поэтому старался экономить их и вступал в бой лишь при необходимости. К тому же, из-за неумения стрелять было проще пробежать за фурой, чем всадить несколько патронов только в одну сущность. Он просто следовал вперёд по дороге. Туда, откуда он часто слышал голос Лены и где мелькала тень с белыми любопытствующими глазами. Он звал Сашу с мыслями о том, сможет ли вообще добраться до её головы и хоть что-то изменить. Он звал её, потому что хотел прервать круговорот страданий, в который её втянуло Дитя. Андрею даже представить было страшно, что же такое творила эта сущность с Сашей, если совсем недавно он чуть не погиб в своём собственном кошмаре… «И почему я не предупредил никого насчёт Дитя раньше? Его имя… я же постоянно о нём думал и не понимал, откуда у меня вообще эта мысль…» Искорёженные мертвецы выли, словно плакали и одновременно ругались на несправедливый мир. Их длинные ногти на бледных ладонях царапали лёд под собой и ломались прямо на месте. А у некоторых отваливались зубы и сами по себе выпадали глаза из глазниц, оставаясь висеть на нервах. Это выглядело до тошноты омерзительно. Даже хуже каких-нибудь убогих. Ибо эти сущности были гораздо больше похожи на разложившиеся человеческие трупы… Холодный ветер со снегом продувал до рёбер, вынуждая кутаться в и так зимнюю одежду ещё плотнее. Руки без перчаток сильно мёрзли — приходилось дышать на них и иногда прятать в карманы. Но долго так делать Андрей не мог — было слишком опасно для того, чтобы прятать пистолет, мешавший согреть ведущую правую руку. «Куда же я иду, в конце-то концов?» — задался вопросом Андрей, хмуро глядя вперёд — туда, где небо горело оранжевым ярче всего и где остановившиеся фуры казались чёрными очертаниями далёких гор. «Туда, где тебя ждёт спасение…» Прямо перед Андреем из-за грузовика вышла сущность, походившая на искорёженный труп старика. Он даже не стал медлить и выстрелил, каким-то образом попав прямо в голову. Сущность тут же упала к его ногам, дёргаясь в болевом припадке, однако Андрей не стал добивать её и поспешил дальше. Ведь, кажется, он увидел впереди какое-то строение. И оно было похоже на вход в метро. «Тебе нужно поторопиться. С каждой минутой дорога будет становиться лишь опаснее…» Весь остаток пути до дверей метро он уже бежал. Бежал, не жалея сил и ног и не обращая внимания на ледяной ветер, задувавший под куртку. Бежал прямо на виду у гнилых и запылённых глаз, переползая через капоты машин и отталкивая приближающихся сущностей. Они так легко отставали от него, словно ослабели за всё то время, пока Андрей шёл по шоссе. Но об этом он задумался лишь тогда, когда преодолел тяжёлую заледеневшую дверь и спустился в подземный переход — тусклый и холодный коридор с такой же дверью в конце. На стенах не было привычных указателей с направлением и названием станции, а вокруг было до неприличия чисто. Даже следов оттаявшего снега Андрей не увидел. Зато прямо под ногу ему попалась чья-то пластиковая карточка. Понимая, что это вряд ли просто так, он поднял её. И увидел то, от чего впал в долгий… очень долгий ступор. — Зотов Андрей. Стажёр. Отдел контроля за состоянием электромагнитного фона, — прочитал он на карточке, где была его фотография примерно пятнадцатилетней давности. — Что за H-Tech? Я что-то не помню, чтобы я там стажировался… Но он не помнил и стажировку в той организации, из которой у него была рекомендация и различные отчётности. Да, он знал, что около двух месяцев проходил там преддипломную практику. Только… почему от этого не осталось никаких воспоминаний? — Андрюх, мне тут мой знакомый передавал, что у нас в области какая-то американская инженерная компания филиал открыла. Говорят, студентов охотно берут. Может, тоже подадим документы на стажировку? Проявим себя — нас в Штаты после учёбы работать позовут! А заодно практику закроем! — А чем конкретно они занимаются? — Ой, да я особо и не интересовался. Какая-то инновационная контора, занимающаяся всякой электроникой и техникой, вроде бы. Название какое-то… то ли «Хай-тек», то ли «Эйч-тек»… Не помню. Он резко вспомнил тот разговор с одногруппником во время одной скучной лекции на последнем курсе. Кажется, Андрей даже согласился на его предложение, написал какую-то бумажку, прислал по почте, поехал на собеседование, а потом… что, чёрт возьми, было потом?! «Ты был слишком любопытен… Они посчитали, что ты знаешь слишком много и… стёрли твою память, чтобы ни один секрет Закулисья не проник за стены исследовательского центра». — Кто «они»? Про кого ты говоришь? Что за H-Tech, в конце-то концов?! — спросил Андрей. «Ты узнаешь всё позже. Поверь мне, милый… Твоя подруга нуждается в тебе прямо сейчас. Помоги ей. Спустись в метро…» Двери на станцию еле колыхнулись. Будто откуда-то из глубин подземки поднялся ветер, который их толкнул. Или кто-то невидимый проскочил к турникетам, чтобы побыстрее спуститься к поездам… Андрей прошёл внутрь станции и осмотрелся: касса метрополитена была закрыта рольставнями, билетные терминалы не работали, а ворота турникетов были открыты. Над закрытой кассой электронные часы застыли на одном времени и одной дате — первое января 1970 года, полночь. Хотя интерьер вокруг был современным — уж это Андрей знал точно. И точно знал, что ему нужно спуститься на платформу по выключенному эскалатору. Очень длинному эскалатору: станция находилась довольно глубоко. Так глубоко, что во время спуска Андрей даже не мог увидеть конца эскалатора. А когда он в один момент обернулся, то не увидел и начала. Словно кошмар резко решил ограничить свою территорию до бесконечного спуска… куда-то. Возможно, даже не в метро, а в какую-нибудь преисподнюю, как сказала бы Рита в сравнение. «Рита… Боже, я надеюсь, с ней всё хорошо…» Непонятная тревога не давала ему поверить в то, что кричал голос Лены ещё на трассе. Он до сих пор немного не доверял той неизвестной сущности, которая притворялась его женой, ведь не мог понять: Дитя ли это играет с ним или же в игру вступил кто-то ещё? Однако именно эта сущность спасла Андрея от смерти на обочине. Хотя могла бросить его… Эскалатор шёл под крутым уклоном, почти прямо, хотя Андрей не чувствовал, что падает. Но, когда он смотрел под ноги и видел, как ступеньки уходят ровно вниз, словно по лифтовой шахте… его охватывал своеобразный страх высоты, которого он никогда не испытывал. Именно этот страх заставлял его крепко держаться за резиновую обкладку поручня и осторожно перебираться со ступеньки на ступеньку. Но часто сила тяжести брала своё, и Андрей начинал бежать по эскалатору. Бежать, чуть ли не падая на узких ступенях, с которых соскальзывала мокрая подошва обуви. Но, возможно, что-то просто подталкивало его быстрее добраться до платформы станции. В один момент он наконец увидел далеко внизу мраморный пол и будку дежурного по станции и понял, что все опасения были напрасными. Однако дальше придётся, возможно, садиться на поезд. Только вот… в какую сторону? Ближе к низу Андрей замедлился и перешёл на спокойный шаг. Теперь он с лёгкостью мог разглядеть интерьер входа на платформу: и круглые оранжевые лампы, свисающие с потолка, и осыпающуюся мозаику с каким-то непонятным узором… — «Иногда лучше повернуть назад, чем продолжать бежать по дороге, у которой нет конца», — прочитал Андрей на транспаранте над эскалатором, когда спустился с последней ступеньки. — Это… к чему? Мне нужно повернуть назад? «Это послание не для тебя, а для… кое-кого другого. И я бы хотела, чтобы ты его передал». В служебную дверь неподалёку кто-то постучался изнутри. Сначала робко и тихо, а затем громче и настойчивее. Только оттуда, как ни странно, никто не кричал, словно пытаясь подозвать к двери лишь стуком. Но… кто это мог быть? И почему он не может просто покинуть служебное помещение? Не ловушка ли это? — Эй! Кто там? — спросил Андрей, когда подкрался к двери на пару шагов и перехватил пистолет в правую руку. Как только он задал этот вопрос, стук прекратился, а к двери с обратной стороны кто-то подошёл. А затем попытался открыть её, но та оказалась наглухо заперта. — Тут… кто-то есть? — послышалось с той стороны. Кажется, это была девушка. Ну, по крайней мере, на это хотелось надеяться. Андрей приблизился к двери ещё, оказавшись перед самым её порогом. Незнакомка по ту сторону тоже сделала тихий шаг навстречу. — Вы тоже застряли в этом кошмаре? — спросил он. — Подожди… Андрей? Это ты? В тот момент в голове будто загорелась лампочка. Он узнал в незнакомке за дверью Сашу. Только… что она забыла в его кошмаре? Неужели они всё это время находились в одной и той же «вселенной»? А настоящая ли это Саша вообще?.. — Да! Да, это я! — Правда? Ох, как хорошо, что ты жив… Рита рассказала мне, что вы все втроём отправились в кошмары Дитя для того, чтобы спасти меня, и я… уже и не надеялась, что встречусь с тобой. Услышав заветное имя, Андрей тут же всполошился. — Ты виделась с Ритой? Как она? — Мы не виделись, но мы общались. Мы… кто-то помог нам связаться через телефон, и она провела меня с кладбища в метро. А потом сбросила вызов… Я не знаю, что с ней и жива ли она вообще. Саша вздохнула, а с её стороны о дверь что-то легонько стукнулось. — Ты там в порядке хотя бы? — спросила она. — Жив — и слава богу, — ответил Андрей. — Какая-то сущность сказала мне, что Рита всё-таки выбралась из кошмара. Не знаю, стоит ли ей верить, однако она спасла мне жизнь. И… что-то мне подсказывает, что это не Дитя. — Какая-то сущность? С тобой… тоже постоянно говорит кто-то, кого ты не видишь? — Да. И этот кто-то разговаривает голосом моей покойной жены. — А со мной будто мой папа говорит… Они задумчиво замолчали, позволив «запеть» звуку ветра в тоннелях метро. Саша нервно оттаптывала какой-то ритм, а Андрей пытался понять, кто же этот неизвестный, который хотел связаться с ними, и какие у него мотивы. — Слушай, ты же тоже сейчас в метро? Я правильно понял? — Всё верно. Только я уже хрен знает сколько времени брожу тут из одного перехода в другой, но всё время оказываюсь на одной и той же станции. — Это… как? — Без понятия, честно, но я уже замучилась. Будто по какой-то ленте Мёбиуса хожу. — После этих слов Саша усмехнулась: — Дитя знает толк в извращениях… Именно тогда Андрей вспомнил слова на транспаранте. Наверняка что-то значащие, иначе бы о них не упоминала сущность. — Лучше повернуть назад, чем продолжать бежать по бесконечной дороге… — проговорил он задумчиво, пытаясь вспомнить смысл той фразы. — Ты это… о чём? — Это была подсказка, которую я должен был передать тебе! — понял Андрей. — Говоришь — ты бродишь из одного перехода в другой? — Ну да. Только… к чему это? — А ты пробовала идти в обратную сторону? Ну, то есть, не постоянно прямо, как задумано, а именно развернуться и идти в обратном направлении? — Нет. Какой в этом смысл? — спросила Саша с долей скептицизма в интонации. — Я приду туда же, где и была. — А вдруг нет? Это же сон, в конце концов. Всякое может быть…***
Что-то заставляло Сашу сомневаться. Она ведь уже столько времени провела на этой станции! Она бы точно заметила, если бы был какой-то альтернативный путь побега из этого своеобразного мраморного дурдома. А тут… настолько простое решение, что даже не верится в его действительность. — Ладно, попробую. У меня всё равно нет других вариантов, — наконец ответила она после некоторого времени раздумий. — Так, стоп… а как же ты? — Со своими проблемами я разберусь сам, не волнуйся. Для меня главное, чтобы ты проснулась и наконец выбралась из тела Дитя. Остальное… ерунда. — Ваши жизни для меня не ерунда! — взбесилась Саша, снова столкнувшись с этим жертвенным пренебрежением. — Если вы умрёте здесь, это будет на моей же совести! — Ты берёшь слишком большую ответственность за чужие решения, Андропова. Хватит, — твёрдо заявил Андрей. — Просто… делай то, что должна. Вдруг из-под двери к ногам Саши выкатился её пистолет и пластиковая карточка, похожая на пропуск или проездной и оформленная на имя Андрея. Только… в более молодом возрасте. — Тебе это понадобится, — сказал Андрей. — Даже пропуск? — спросила Саша, поднимая с пола переданные ей вещи. — Но зачем? — Никогда не знаешь, что встретишь на пути. Кто знает — вдруг нужно будет что-то открыть? В конце концов… тут ничего не происходит и не даётся просто так. Она повертела в руке карточку и оглядела её со всех сторон: она была покрыта мелкими царапинами и разводами, а на уголках стёрлась краска — карточкой явно активно пользовались когда-то. И это когда-то было около десяти лет назад. Или даже больше… — Спасибо, — сказала Саша, обратив взгляд к закрытой двери, и вздохнула. — Если бы я могла помочь тебе хоть чем-то… — Ты поможешь мне и всему человечеству Закулисья, если выберешься из Дитя, — ответил Андрей. — Поэтому не тормози и продолжай идти к выходу. Надеюсь, ты уже рядом… — Хотелось бы, чтобы это было так… Саша грустно улыбнулась и положила ладонь на дверь. — Я надеюсь, мы встретимся снова, — проговорила она. — Береги себя, ладно? — Само собой. Куда ж я денусь… Снова это тревожное предчувствие чего-то нехорошего, отдающего мотивами смерти… В сердце неприятно защемило от тревоги и грусти, но Саша смогла прогнать это чувство. — Тогда… до встречи? С той стороны двери послышались медленные отдаляющиеся шаги. — До встречи, Андропова. — Даже через голос Саша понимала, что Андрей улыбается ей. Так же с грустью, как и она… Уже совсем скоро шаги за дверью затихли, удалившись куда-то вглубь станции, на которую попал Андрей. Потому что Саша знала, что он точно не на «Никогде». И точно знала, куда она пойдёт дальше. Она отшагнула от служебной двери и повернулась назад — туда, где коридор перехода поворачивал почти под прямым углом. — Обратно — так обратно… Может, какие-то мгновения ранее она не верила в предположения Андрея, однако как только она зашла за угол, то увидела перед собой не ненавистно жёлтую платформу станции «Никогде», а эскалатор, стремящийся под пологим углом вверх, прямо к вестибюлю. Это не было похоже на вход в «Никогде». Скорее… на выход, принадлежащий совсем другой станции. Какой именно, было не важно: Саша начала подъём по нерабочему эскалатору. И… чёрт, как же он был похож на эскалатор той самой станции, с которой полтора года назад отъехал злополучный поезд до «Никогде». Но был ли этот поезд действительно закулисным или же что-то переместило Сашу, пока она спала? — Вопросы, вопросы, вопросы… Сколько можно уже?! — ругалась Саша, пока поднималась к вестибюлю. — Почему никто не может дать внятный ответ? Но даже на такой простой вопрос никто отвечать не захотел. И, в целом, Саша уже даже смирилась с этим постоянным игнорированием со стороны высших закулисных сущностей. Какое им дело до простых смертных, когда у них в руках есть власть над этой всеми забытой параллельной реальностью? Пусть все здесь хоть перережут друг другу глотки — они будут молча наблюдать за этим зрелищем, делать ставки на своих избранников и помыкать ими, как вздумается… А умрёт кто — даже слёз лить не будут. Слишком большая честь… А захотят — помогут. Но, только если у них будет настроение на эту самую помощь. Так они, конечно, закроют глаза на весь тот кошмар, что творится с тобой, а потом, о чудо, придут, чтобы дать подсказку, а затем благополучно замолчат для дальнейших наблюдений. — И что вообще у всех этих божеств на уме? Если бы они были так великодушны, то я бы сейчас здесь не находилась… Но… может, они пытались предупредить её тогда — на пути к квартире номер четыре? Или… ещё до встречи с предыдущим хозяином Дитя? «Помнишь, как тот старик на базе «Альфа» предупреждал тебя о странных незнакомцах? Мне кажется, всё это было не просто так…» — Типа… он был провидцем? Саша смутно помнила жизнь на «Альфе», однако, как ни странно, того старика в переулке она не забыла. И только в этот момент поняла, что же он имел в виду тогда, когда пытался предупредить об опасности со стороны Дитя. А ведь оно шло за ней по пятам, подгоняя и подталкивая в нужном для себя направлении, чтобы потом зажать в углу. Одинокую и беспомощную. Наивную и ничего не подозревающую… — Я доверилась Дитя… — осознала Саша, остановившись почти у самого конца эскалатора. — Чёрт возьми, я поверила этой твари! Я поверила в её наглую ложь!.. Чёрт, Тим ведь предлагал мне пойти вместе с ним! Почему я не согласилась?! «Не кори себя, дорогая. Ты не знала, что всё так обернётся. Возможно, ты не смогла понять все эти предупреждающие знаки, и в этом нет твоей вины. Да и… что ты сможешь изменить сейчас?» Облокотившись о перила эскалатора, Саша закрыла лицо ладонями. Как же много всякого дерьма произошло только из-за того, что она оказалась не в том месте, не в том времени и не поняла никаких предупреждений, которые были на каждом шагу! А вслед за собственной жизнью она потянула под откос жизни своих близких товарищей и жизни невинных граждан Бесконечного города. Словно под лёд замёрзшего озера… — Почему вся эта чертовщина валится именно на меня?! Не успеваю я опомниться, как меня тут же сбивает с ног! Сначала папа, потом эта моя деградация, потом Закулисье, Дитя… Я уже и не помню, когда в последний раз спала без кошмаров и постоянных пробуждений… В ответ лишь тихо прожужжала лампочка над вестибюлем. Саша вздохнула и обняла себя за плечи. Ей так хотелось, чтобы кто-то сейчас поддержал её по-настоящему и дал надежду на то, что всё будет хорошо, а попытки выкарабкаться из этого болота не напрасны. — Я просто… хочу жить в спокойствии и наконец забыть весь этот ужас! Неужели я о многом прошу?! Я хочу назад свою прежнюю нормальную жизнь! Да, может, раньше я не ценила её и считала невыносимо скучной, а то и вовсе несправедливой. Но сейчас… я осознала, насколько она ценна для меня. Она поднялась на несколько ступенек, оказавшись на самом верху эскалатора. — Я не прошу вернуть папу — он уже в прошлом. И я мирюсь с этим. По крайней мере… пытаюсь, — продолжила Саша. — Но… я хочу вернуть хотя бы те дни, когда мы вчетвером сидели в своей квартире и пели под гитару. Хочу вернуть те дни, когда мы с Тимом беседовали ни о чём на привалах и не думали о том, что будет дальше и какая ответственность лежит на нас. Хочу вернуть это… спокойное время. Даже если нам и не суждено попасть обратно на Сцену… «Ты же знаешь, как много мучений тебе предстоит пережить, чтобы выбраться отсюда и получить долгожданную свободу… Готова ли ты на такую жертву ради своего желания?» Саша лишь догадывалась, через что ей предстоит пройти, перед тем как она наконец проснётся. Да даже когда она проснётся… как яростно ей придётся сопротивляться, чтобы Дитя не смогло погрузить её обратно в кошмары? Но что для неё лучше — отступить на полпути к выходу или же стиснуть зубы и вытерпеть всю предстоящую боль, чтобы увидеться со своими друзьями и наконец отчихвостить эту чёрную наглую морду? Что ж, для Саши ответ был очевиден. — Готова, — сказала она, неожиданно почувствовав в себе ещё большие силы. «Так… иди же смелее, дорогая. Тебе осталось не так много. Но соберись с духом — Дитя свирепеет. Оно не остановится ни перед чем, чтобы заставить тебя остаться в кошмаре. Оно будет пытаться убить в тебе надежду. Оно будет заставлять тебя проходить через самые мерзкие воспоминания. Оно будет пользоваться образами самых родных для тебя людей. Но ты должна… держаться. Ты должна бороться, что бы ни случилось». — Я постараюсь, — ответила Саша и прошла вперёд по вестибюлю. — Обещаю. Открытые дверцы турникета пропустили её к дверям на выход, за которыми была видна непроглядная зимняя ночь. И, как только Саша переступила порог метро, её обдал холодный, душащий порыв ветра. Она еле-еле смогла открыть глаза и увидела перед собой уходящую вдаль пустую автомагистраль. На горизонте горели окна какого-то дома, который так и манил к себе, словно пристанище. Но Саша понимала, что именно там, в этом доме вдалеке ей предстоит снова столкнуться с Дитя и его творениями…***
Минуты текли так же медленно, как песок в песочных часах. Секунды песчинками лениво падали вниз — в прошлое, вызывая раздражение у Андрея, который сидел на лавочке возле колонны и ждал поезда. Ждал и… дремал от усталости, но часто просыпался из-за тревожных мыслей: вдруг он проспит или не заметит, как на него нападёт очередной уродец? Хотя вокруг всё было тихо и спокойно. Как перед последней электричкой до пригорода… — Спасибо, что помогла мне и спасла мою жизнь, — сказал Андрей в адрес сущности, которая наверняка была рядом с ним. — Конечно… жаль, что ты не настоящая Лена, но… я благодарен тебе за то, что ты подарила мне ощущение встречи с ней. «Я понимаю тебя — ты скучаешь по ней…» — Скучаю. Ещё как скучаю… Но, знаешь, надо жить дальше. Строить свою жизнь заново и с другими переменными, пытаться снова обрести счастье… Андрей не оборачивался, но боковым зрением увидел, что рядом с ним на скамейку присела чёрная тень с белыми глазами. Похожая на человека, но всё равно бесформенная — даже и не скажешь, какой у этой тени пол, возраст и национальность. Впрочем… зачем это нужно знать? «Ты правильно мыслишь, Проводник. За прошлое действительно держаться не стоит. И я рада, что до тебя это всё же дошло…» — И это дошло до меня только в Закулисье, — усмехнулся Андрей и поднял глаза в потолок. — Может, мне и нужно было здесь оказаться, чтобы осознать эту простую истину. Сквозняк в перегоне завыл ещё отчаяннее, а вдали еле слышно застучало эхо. Кажется, это поезд. Но… нужно ли садиться в него? — Стало быть, ты та самая Тень Закулисья? — спросил Андрей, повернувшись к сущности, сидевшей рядом с ним. Глаза-точки утвердительно моргнули, а голова Тени слегка наклонилась набок. — Получается, тебя можно считать живым воплощением созидательной силы Закулисья? Ну, как бы… пророком закулисного божества? «У Закулисья нет божеств. Это вам, людям и подобным, привычно думать такими категориями, ведь это несравненно проще. Но есть вещи выше человекоподобных божеств, которые вы не в состоянии осознать и понять. И к этим вещам… относится само Закулисье. У него нет создателей. У него нет владельцев. Оно существует само по себе. Оно создаёт себя само. Оно живое и разумное, но при этом не похоже ни на человека, ни на сущность… Возможно, ты близок к его пониманию, однако… не так, как мог бы». — Надо же… — проговорил Андрей. — Тогда выходит, что ты лишь отражение Закулисья как такового? «И отражение, и его неотъемлемая часть. Как Уровни, сущности и явления. Как родившиеся здесь люди… Частичка Закулисья присутствует в каждом его уголке и обитателе. И… такая же частичка есть в тебе и твоих друзьях, ведь вы его избранники, призванные остановить другого избранника». — Другого избранника? Дитя? «Оно должно было стать помощником Закулисья, его правой рукой и… самым любимым творением. Но в один момент… Дитя увидело людские войны, подлость и убийства сущностей. Оно увидело, как бесцеремонно люди вторгались на Уровни и меняли их первозданный вид. От того, что творилось с его родным измерением, Дитя страдало. Оно жаждало сделать хоть что-то, чтобы остановить людскую экспансию в Закулисье. И в один миг… его жажда переросла в действие. Действие, от которого гибли невинные люди, а с ними и сущности. Действие, от которого рушились рукотворные постройки и части Уровней… И мне очень не хочется, чтобы этот бессмысленно жестокий геноцид продолжался». Мимо Андрея и Тени с головокружительной скоростью пронёсся номерной поезд, который удивительно точно остановился там, где должен был, и открыл свои двери в ожидании пассажиров. В вагонах было безлюдно, а блеклый свет навевал какое-то умиротворение. Неужели Андрею придётся сесть именно в этот поезд? И куда он доберётся в нём? А можно ли в него вообще заходить? «Этот поезд направляется прочь из мира кошмаров. Как только ты отъедешь от станции, ты проснёшься на Уровне 11. Возможно, тебе придётся карабкаться и ползти, чтобы тело Дитя не поглотило тебя снова. Однако знай, что ты обязательно справишься…» Андрей обернулся к Тени, которая без каких-либо эмоций на своём бесформенном лице смотрела на него, будто ожидая, что он войдёт в вагон. В конце концов, что ещё у него оставалось, кроме как послушать совет Тени? — Ну что ж… Если нужно прекратить геноцид — мы прекратим его, — сказал он и усмехнулся. — На то нас и выбрало Закулисье. Тень в ответ лишь кивнула и отошла на пару шажков назад. Дальше уже не было смысла задерживаться или что-то спрашивать. Дальше только вперёд — прочь из ужасной карманной вселенной Дитя… Как только Андрей оказался внутри вагона, двери закрылись, а по всему поезду раздалось: — Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… Последняя часть объявления оборвалась. Но Андрею и не нужно было уточнять, куда едет поезд, ведь он уже знал его пункт назначения. По крайней мере… был уверен в этом. Он в последний раз взглянул на Тень Закулисья, неподвижно стоявшую на платформе станции. Она всё такими же спокойными глазами провожала его в путь, но в то же время… не выглядела зловеще. Скорее… грустно и даже задумчиво. Будто именно в Тени сосредоточилась вся печаль Закулисья-родителя, не сумевшего справиться с собственным чадом, которое быстро превратилось в его главного врага и самого жестокого монстра. «Как же трудно быть родителем убийцы и террориста… Вроде бы и не твои руки в крови, но виноватым чувствуешь себя именно ты…» — подумал Андрей, пока в окнах вагонах проносилась платформа. В считанные секунды поезд въехал в тоннель, и виды станции сменились серыми стенами и чёрными проводами. Грохот колёс о рельсы начал затихать и становиться далёким, а свет в вагоне начал тухнуть, приобретая более тёплый оттенок оранжевого. Перед глазами стояла размытая картинка, а вместе с тем… тянуло ко сну. Стоило Андрею закрыть глаза, как он почувствовал, что всё его прежнее окружение исчезло, а вместо него начало появляться другое…***
Хаос, охвативший Бесконечный город, вселял в Риту панику и дикий страх, от которого отнимались руки и появлялась дрожь. Но ещё больше она боялась того, что не увидит своих друзей, которые уже где-то полчаса не показывались из тела Дитя и никак не давали о себе знать. Однако о себе давали знать другие жертвы Дитя, трупы которых прибивало прямо к ногам Риты. Она всматривалась в каждого из них, с надеждой и страхом ожидая, что узнает в погибшем кого-то знакомого… Пару раз Риту чуть не утянуло обратно в Дитя, но она быстро сумела выбраться и отойти подальше. Но, помимо Дитя, рядом бродили не менее опасные сущности. Приходилось прятаться от их глаз за развалинами домов и перевёрнутыми машинами. А вместе с этим продолжать смотреть на чёрное тело Дитя, расползшееся во всю ширину улицы. Смотреть и надеяться… И вскоре среди чёрных волн промелькнула чья-то рука, отчаянно тянувшаяся из пучины. А затем вторая, которая продирала путь для человека, застрявшего под поверхностью черноты. Но очень быстро она разомкнула свои тугие объятия и позволила несчастному вынырнуть и сделать вдох. Рита, всё это время наблюдавшая за этой схваткой, сумела разглядеть в нём Андрея. Однако чернота тут же начала топить его снова, готовясь вновь отправить в мир кошмаров. — О Господи! — воскликнула Рита и тут же бросилась к волнам. Не боясь ничего и никого, она бежала по густой темноте, ловко вырываясь из её цепкой хватки и чудом удерживаясь на вязнущих ногах. Ей не было важно, что случится с ней — её волновала лишь судьба Андрея, которая уже какое время висела на волоске от смерти. Как только Рита добежала до него, а её ноги оказались почти по колено в черноте, она схватилась за руки Андрея и потянула его из вязкой пучины, в которую его начало затягивать снова. Но ей было настолько трудно, что от напряжения заболела поясница, а руки, такое ощущение, были близки к тому, чтобы оторваться от локтевого сустава. Как она удерживала равновесие, так и осталось загадкой даже для самой Риты, которая, превозмогая боль и нехватку сил, тащила едва очнувшегося Андрея. Он всё пытался встать на ноги сам, но ещё укутывавшая его чернота не давала это сделать. — Ну же! — крикнула Рита под действием усталости и ярости и сделала ещё один упорный рывок в сторону «мелководья». Она едва не упала спиной обратно в темноту, однако Андрей смог ухватиться за её руку и наконец подняться из волн, так усердно пытавшихся потопить его. И почти сразу же Рита попала в его объятия. — Живая… — выдохнул Андрей с облегчением, слегка прижав её к себе. Его одежда была в засохших пятнах крови и грязи, как и его лицо. Рита с ужасом представляла, что пришлось пережить ему в своём кошмаре, раз он выбрался из него в таком состоянии. Но она понимала, что узнает это нескоро — примерно тогда, когда Дитя наконец падёт и больше не будет досаждать странникам и всему остальному Закулисью. Ведь сейчас у них нет времени на долгие разговоры. Объятия были короткими, и они немедленно вышли обратно на чистую улицу, куда ещё не добралось Дитя. — Ты в порядке? Что там с Сашей? Ты встретил её? — спросила Рита. — И я, и она в порядке. Я направил её к выходу из метро, но я не знаю, что с ней будет дальше, — ответил Андрей, пока в это же самое время проверял огнесоль у себя в коробке. — Может, дальше по такой логике её… Так, а ты случайно не знаешь, что с Тимом? Он вообще появлялся или нет? Видела ли ты его? — Не видела. Он наверняка всё ещё в кошмаре Дитя. Если, конечно, его тело не вынесло в другую часть города… Рита обхватила себя за плечи и посмотрела в противоположную от Дитя сторону — туда, откуда издалека на них с Андреем уже бежало несколько сущностей, и ей тут же стало не до прежних проблем. — Но помощь Тима нам бы точно не помешала… — проговорила Рита, отступая назад, где было Дитя. Андрей быстро посмотрел по сторонам и на несколько секунд задумался. А затем взял её за плечо, слегка тряхнув. — Помнишь, как ты смогла поднять ключ на Уровне 45? Я тогда ещё предположил, что ты можешь поднять что-то намного тяжелее. Он перевёл взгляд в сторону машины, лежавшей колёсами вверх на дороге. — Ты предлагаешь мне сбросить на тех убогих машину? Но… вдруг я не смогу? Вдруг это работало только с маленькими предметами? — Пока не попробуешь, мы это не узнаем, — ответил Андрей и посмотрел на приблизившихся к ним сущностей. — У меня осталось не так много огнесоли. Прошу тебя, Рит. На тебя вся надежда… Убогие были невероятно близко: можно было с лёгкостью разглядеть каждый слой их отслаивавшейся кожи и торчащие из гноящихся ран обломки костей. И эти самые убогие собирались превратить Риту и Андрея в себе подобных страдальцев… — Х-хорошо. Я… попытаюсь, — ответила она и вытянула руку вперёд. Ей оставалось лишь сосредоточиться на предмете своей магии и молиться на то, чтобы её способность не подвела их двоих…