Грифель в пепле

      — Моя лучше!       — Нет, моя!       — Тише-тише. У вас обеих прекрасные картинки. Ну-ка, кто тут у нас?       — Коала.       — А у меня золотая рыбка.       — Они такие яркие и милые! — сказал Марко. — Они обязательно будут частью дорожки. Сейчас, только выберем подходящее место.       С тех пор как мы вернулись, в мамином доме стало шумно и весело. Приезжать теперь, когда она приютила стольких детей, было не только приятно, но и полезно. Конечно, мы говорили о том, чтобы пристроить подростков, но мама настояла на том, что сможет поставить их на ноги. Тем более, что и они не собирались сидеть без дела. Каждый, кроме самой маленькой, двенадцатилетней Эмили, нашёл подработку. Кто-то мыл машины, а кто-то разносил книги. Да, платили мало, зато так они учились общаться с людьми и обращаться с деньгами. С первым у них было особенно туго, впрочем, пока они справлялись, а это уже внушало надежду, что они не потеряются.       Главной трудностью для них стало перестроиться и выкинуть мысли о фанатиках. Они плакали по ночам от нескончаемых кошмаров, вспоминали родителей, сожжение, битву в провале. Когда я спросил маму, уверена ли она в том, что хочет жить с ними и дальше, она даже не засомневалась. Ей было трудно, но с появлением детей она обрела новый смысл. Собственно, как и я, потому что считал своим долгом им помогать. Они не были привязаны ко мне так сильно, как к маме, но с лёгкостью называли братом. Удивительно, что такой расклад меня ничуть не смущал, хотя до Сайлент Хилла я вряд ли бы согласился исполнять роль старшего.       Теперь многое было иначе. Иногда мы с Марко гостили пару дней то у моей мамы, то у его. Это происходило не очень часто, но именно поэтому такие встречи запоминались. Мы собирали всех, кто вернулся из другой реальности и кто остался здесь, чтобы ждать, жарили мясо, гуляли по лесу, ездили в центр, чтобы покататься на аттракционах.       А ещё делали дорожку, ведущую к фонтану с русалкой. Фонтан мы уже установили на заднем дворе маминого дома, оставалось только раскрасить камни. Дорожка обещала быть сказочной, судя по тому, какие сюжеты выбирали дети. За последний год они подсели на фэнтези и фантастику, а кто-то на мистику. Мама не запрещала страшные истории, но следила за тем, чтобы они не были кровавыми и слишком жестокими.       — Пускай пройдёт чуть больше времени. Им нужно отойти. Хотя бы, пока они ходят на эти сеансы, — говорила она.       Марко как-то предлагал присоединиться и мне, но я отказался. Пока я не был готов к тому, чтобы делиться с чужим человеком чем-то настолько личным. Рассказывать о том, что произошло в городе, пускай и завуалированно, чтобы не упекли в психушку. Для таких бесед у меня всегда был Марко. И разговаривали мы не только в определённые часы днём, но и ночью, когда луна заглядывала в раскрытое окно, а с улицы раздавался негромкий стрекот.       Кстати, о стрекоте. Пока я ехал домой, в салон лилась песня кузнечиков. Это лето было особенно щедрым на звуки. Везде шуршали, жужжали и пищали. Я даже не включал музыку, чтобы не прерывать своеобразный концерт, и всё гадал, какой будет реакция Марко на подарок.       Сегодня ему исполнялось двадцать. Важная дата, поэтому и сюрприз должен был быть особенным.       Я пришёл как раз в тот момент, когда девчонки спорили, чья картинка красивее. Мамы пекли яблочный пирог в кухне вместе с миссис Аккерман, Конни с Сашей купались в надувном бассейне, а Эрен, Армин и Микаса отдыхали в шезлонгах. Я смотрел на знакомый черноволосый затылок, держа коробку за спиной, и меня накрывала нежность.       — Услышал, как ты подъезжаешь, — сказал Марко и повернулся. — Что-то ты долго.       Кто-то из девчонок сплёл ему цветочную диадему. Он не снимал её с самого утра, хоть Эрен и ляпнул, что она ему не идёт. Мол, слишком мило для парня. Конечно, блядь, идёт, Эрен, одумайся!       — А куда спешить? Вечер же ещё не наступил, верно?       Он кивнул и, отложив тонкую кисть, ушёл к фонтану. Дети продолжили красить камни как ни в чём не бывало. Они уже привыкли к тому, что иногда нам хочется остаться наедине.       На скамейке я передал канцелярский нож и коробку, упакованную в праздничную бумагу с ангелами.       — Что здесь?       — Открой.       — Даже не попросишь угадать?       — Мне кажется, ты не угадаешь.       — Очень тактично с твоей стороны. Ну ладно, сейчас посмотрим.       Высунув язык, он разрезал бумагу, а когда открыл коробку, то прижал ладонь к сердцу. Да, я точно не прогадал, когда выбрал именно их.       — Ты запомнил, — восхищённо произнёс Марко, проведя пальцами по ботинкам с ярко-зелёными шнурками. Подобные были у него в детстве.       — Решил, что они тебе до сих пор нравятся.       — Конечно. Конечно, нравятся! Тем более, что их купил ты. Божечки, — вымолвил он, закрыв рукой дрожащие губы.       — Всё в порядке?       — Да, просто они… я даже не знаю, что сделать, чтобы тебя отблагодарить.       — Ничего не надо. Просто оставайся собой. Оставайся Марко.       — Раз так, то я должен надеть их прямо сейчас!       — У тебя вспотеют ноги. Дай я хотя бы носки принесу.       — Плевать. Сегодня мой день, и я хочу носить ботинки без носков.       — Ну что ж, желание именинника закон.       Он снял шлёпанцы и чуть ли не с размаху сунул обе ступни в ботинки.       — Удобные, мой размер.       — Это ты ещё в них не ходил. Погоди, давай я?       Марко кивнул, и я сел перед ним на одно колено, чтобы завязать шнурки. На втором ботинке поднял глаза. Он глядел с лёгким смущением, но не останавливал.       — Спасибо, — сказал Марко, когда я закончил.       Он наклонился так близко, что наши носы соприкоснулись. А потом я ощутил мягкие губы. Он поцеловал меня в лоб и уткнулся щекой в плечо.       — И тебе. Кстати, это ещё не всё.       — Мне всего хватает, — попытался заверить Марко, но я понимал, что он скромничает.       — Как тебе идея съездить в город, где ты родился? Он, конечно, далеко, но да пофиг. Поедем вместе. Только ты и я. Покажешь, на какой улице жил, в какую школу ходил. Интересно узнать, что сделало тебя таким, какой ты есть.       Он отстранился с ласковой улыбкой.       — Тогда тебе нужно просто посмотреть в зеркало.       — Это да, или ты подумаешь?       — Да, без раздумий! — воскликнул он, прижавшись ко мне с радостным смехом.       Луна обнимала Солнце, а Солнце обнимало Луну, и не было истории страннее и чудеснее той, что создали мы сами.       Истории, в которой у двоих была одна душа.       Навеки и навсегда.