Любовь с глазами палача

Он исчез практически бесследно. Я получала письма от него всего несколько раз за эти три года. Они были не очень длинными, но очень желанными. Жить в неведении было трудно, но в каждом новом письме, коих было катастрофически мало, все сильне и сильнее ощущалось улучшение состояния Серёжи. С каждым письмом он становился все более и более похожим на того, кого я полюбила изначально.  В письмах он всегда говорил, что к нему хорошо относятся, ведь это частная клиника, но меня не оставляли тревоги.  Сначала, когда он только уехал, меня не покидал страх. Телефон был вне зоны действия сети, видимо он купил итальянский номер, где и проходил лечение. Но в письмах сказал, что по телефону нам все равно не дадут поговорить, мол может мешать лечению. Меня это бесило и пугало. Я несколько раз хотела сама к нему полететь, но он возражал, говорил ждать его дома. Иногда накатывали воспоминания о той ужасной ночи, иногда страшно становилось за самого Серёжу. Но со временем я просто стала ждать. Он не исчез бесследно, а значит обязательно вернётся. Каждый раз, когда возвращалась домой, я не запирала дверь, надеясь, что он просто придёт как обычно с работы, сядет за стол, и мы будем болтать наблюдая из окна закат.  Сегодня я так же пришла домой, не заперев дверь и направилась на кухню готовить свой простенький ужин. Голода не было, но поесть нужно.  Опустевшая кухня, которая была нашим любимым местом, погрузилась в ожидающую тишину в тот день, но сегодня всё звучало. Холодильник жужжал немного громче обычного, чайник булькал, ложка громко звякала по чашке с чаем. Даже лампочка, которую я не могу поменять уже несколько месяцев, перестала мигать.  Отогнав эти мысли, я продолжила нарезать помидор, который собиралась кинуть на сковороду к яичнице.  — Нож затупился, — говорила я сама с собой, обозначая в голове, что пора бы заточить ножи в доме или купить новые, ведь сама точить их я не умела. Продолжая жалкие попытки нарезать помидор, я видимо что-то пропустила мимо ушей, потому что в ту же секунду меня обвили крепкие большие руки. Я испугалась как никогда, и не успев ничего понять, выбросила локоть назад, ударяя гостя под рёбра. Сзади послышались стоны боли.  — Хорошая реакция, — кряхтел вперемешку со смехом мужчина.  — Серёжа?.. — ещё более напуганно спросила я, не доверяя глазам. Разумовский, сложившись пополам, хихикнул моему недоумению.  У меня не было слов для извинений, я даже не могла описать свои эмоции. Я испытывала все, что можно испытать в таких ситуациях: полное счастье, злость на него за то, что не предупредил, страх за него и вину за не очень радушный приём.  Из глаз потекли слёзы, которые не хотелось останавливать. Хотелось выплеснуть все, что накопилось за эти три долгих года. Я не плакала с того момента, как Серёжа уехал, стараясь быть сильной ради нас, но сейчас, когда он передо мной, я могла позволить себе эту слабость.  — Прости… — подойдя ко мне и заключив в успокаивающие объятья извинился он. — Прости, что бросил, — продолжал он, поглаживая меня по голове, пока я плакала, прижавшись к его груди. Я снова слышала стук его горящего любовью сердца, я снова чувствовала как вздымается его грудь вдыхая запах моих волос.  — Ты! Как ты мог? Как мог уехать не посоветовавшись? — кричала я сквозь слёзы от злости и счастья одновременно. — Я же переживала… — последнюю фразу я прошептала, чувствуя, что боль, страх и злость исчезают, оставляя за собой только счастье встречи. — Прости меня, — шептал он мне в макушку, опаляя ее горячим дыханием. — Прости… Вылезать из этих объятий не хотелось, я и не торопилась, но почувствовала, как мне на нос что-то капнуло. Подняв голову, я увидела такое же заплаканное лицо Серёжи, как и моё. Он был счастлив и огорчён всем этим в той же мере, что и я, и это меня успокаивало.  Поймав мое недоумение, Разумовский поцеловал меня в нос, высушивая слезу. Его взгляд был таким свободным… Будто больше не от чего было защищаться, будто он мог наконец быть собой.  Не выдержав, я сорвалась и прильнула к его губам. Они горели, заражая своим жаром и меня. Поцелуй не был робким, он передавал всё отчаяние, что мы оба испытывали из-за разлуки. Я целовала его отчаянно и жадно, будто боялась, что этот миг последний, что я открою глаза и его снова не будет рядом, но каждый раз когда я их открывала, он все ещё был передо мной, всё такой же красивый, родной, но теперь ещё и свободный. Поцелуй никак не заканчивался, терзая губы до жжения и красноты, но нас это не останавливало. Поцелуй был горьким от сожаления и соленным от слез счастья и встречи. Но ничего, нас ждёт ещё множество сладких поцелуев.