Птичка

Гипнос был Гипносом, беззаботно летел и хихикал с обращений вроде «О, Великий» или «Благоусернейший сын прекрасной Ночи». Но вот чутьё привело его к нужному месту. Крупная, явно богатая, по сравнению с окружающими, деревушка – несколько домов даже были сделаны из камня, и к ним были выложены дорожки, которые сходились и образовывали небольшую площадь вокруг уличной сценки. Но людей там не было. Гипнос нашёл их на берегу реки, где они все, от маленьких детей до седого деда-старейшины, собрались в кучку у явно наспех сделанного алтаря. Пожалуй, было бы весело немного полетать над ними, нагнетая атмосферу ветром и задувая свечи. Но не сегодня. Гипнос раскрыл свой облик и мягко опустился на ближайший склон, чуть поодаль от толпы. Не самое эффектное появление, но самое то, если он планировал закончить всё быстро. Люди такие пугливые создания. Даже так Гипнос услышал пару взвизгов из ошеломлённой толпы, а кто-то вовсе убежал в кусты. Возможно, это не было бы так смешно, не будь они мужчинами. – Хайре, смертные, – матушка когда-то рассказала ему о том, как нужно вести себя с ними. – Хайре, великий сын прекрасной Ночи, ваше присутствие в наших землях – великое снисхождение, – старик, скорее всего старейшина, вышел чуть вперёд из толпы и согнулся, как людям в его возрасте сгибаться, наверное, не следовало. Остальные повторили за ним. Гипносу с каждой секундой было всё более неловко. Голос старика подрагивал, как и его руки, когда он продолжил. – Не сочтите за дерзость, но не могли бы вы смилостивиться над моими больными глазами и снизойти хоть не много ближе. Что-то было не так. Гипнос должен был заметить. Но он спихнул всё на волнение и опустился меньше чем в десятке метров от толпы. Большинство сделало пару шагов назад. Лишь старикашка остался пялиться на него фактически в упор. – Простите, господин, Вы прекраснее, чем я мог ожидать, – заметив своё неуважение, он быстро поклонился. – Но, тем не менее, вы ведь молили меня снизойти не для того, чтобы любоваться, не так ли? – Гипнос не горел желанием выслушивать все те хвалебные оды, которые эти олимпопоклонники подготовили для него. Наслушался уже. И что-то было здесь не так. – О, господин, у нас есть лишь одна просьба: даруйте нам крылья. Мы мечтаем летать в небе, точно как вы. У нас есть всё: любые дары, какие только пожелаете. Только даруйте нам эту возможность, – это было отвратительно. Нет, в теории, Гипнос мог исполнить его просьбу, но это навряд ли понравилось бы владыке Зевсу. И была какая-то пугающая решительность в глазах этого старика. Слишком ясных для того, кто не может видеть вдаль. Это было неправильно. Надо было уходить. – Я понимаю ваше желание, но исполнить его не в силах. Сам владыка Зевс создал вас, ходящими по земле. Я не вправе искажать его творение, – Гипнос натянул улыбку, он действительно постарался сделать её мягкой и понимающей, ему не хотелось провоцировать их. – Хотя каждый из вас может полетать в моём царстве. Сейчас самое время, чтобы пойти спать, не находите? – Гипнос было протянул к нему руку, но тот отпрянул. – То есть, нет, – промчал старик как убеждение самому себе. – Я уже сказал: в этом мире мало вещей, которые мне подвластны, – Гипнос постарался сделать свой тон более мрачным. – А теперь, мне пора, прощайте. – Стойте! – крик, смешавший надежду и отчаяние, остановил его. Он обернулся. – Господин, если вы не можете даровать нам собственные крылья, почему бы вам не отдать ваши. – Что? – шок застыл у него в глотке, не давая произнести не звука. Он и это-то выдавил с трудом. – Надеюсь, Боги простят нам это, – Гипнос не успел спросить что. Он не успел даже понять. Он только успел увидеть стрелу. Бедро пронзила боль, такая, что, казалось, его кости решили расплавить в печи со скорпионами. Она быстро поползла в стороны. В глазах потемнело. Он не мог вздохнуть. Остался только звон и боль. Он, наверное, упал. Гипнос почувствовал, как кто-то схватил его за волосы и поднял. Были ещё голоса. Они вроде говорили что-то важное или какой-то бред. Он уже не понимал. Он забыл даже про то, жив он или уже нет, когда ещё одна волна резанула плечо, спину. А потом была шея. И Гипнос сдался.

***

Ветер донёс до него запах крови. Знакомый запах. Настолько, что сознание отказывалось его воспринимать. Кони неслись вперёд всё сильнее, чуя настроение их хозяина. Земля вылетала из-под их копыт и не только. Не повезло тем существам, что оказались на пути колесницы бога войны. – Отец, – Фобос подал голос откуда-то сзади. – Я чую его ужас, – надо ли говорить, что это не сделало ситуацию ни на грамм лучше. – Но он не живой. – Объяснись, – змея вцепилась в его глотку, укоряя. Это он виноват, что сразу её не послушал. Всё, что бы ни произошло с Гипносом – его вина. – Он говорит, что Гипносу было страшно, но свежего ужаса мы не чувствуем. Не знаю почему. – Деймос формулировал мысли лучше, чем его брат. – Ясно, – Арес стеганул коней. Они отозвались раздражённым ржанием, пытаясь сказать, что быстрее не могут. Но бежать стали явно слаженней. Они перемахнули через холм и наконец-то увидели деревню. Тот, кто решил построить её здесь, явно был не дурак. Холмы, порой даже горы, надёжно защищали здешних жителей от возможных захватчиков. Но сегодня они им не помогут. Арес утопит этих ублюдков в их крови. – Деймос, Фобос, позаботьтесь о том, чтобы никто не ушёл. – Да, отец, – его мальчики проворно спрыгнули с колесницы на полном ходу. Уж они-то точно позаботятся. Арес даже не сомневался. Но всё же он рассчитывал придушить большую часть этих паразитов своими руками. Заставить смотреть, как он разделывает их детей и жён. Он принесёт их в жертву своей любви. Омоет Гипноса их страданиями за всё, что бы они не сделали. Они будут мечтать о Тартаре. Арес натянул поводья, заставляя коней тормозить. Не прошло и нескольких секунд, как он встал в полный рост перед жмущейся к сцене толпой. Они были в ужасе. Они взывали к его отцу. Молили о пощаде. Рыдали, раскаиваясь. Но Арес был глух. Его клинки раскалялись, упиваясь кровью, страхом жертв и чистой яростью хозяина. Пока… «Пожалуйста! Мы вернём ему крылья! Прошу вас!» Арес сам не сразу понял, услышал ли он это или всё это лишь эхо его дурной фантазии. А когда он понял. – Я клянусь! Я-я знаю, где они! Умо…– старикан поперхнулся хриплым отчаянным криком, когда он поднял его за горло. – Где? – старый ублюдок указал на дом за сценой. Арес потащил эту жалкую трепыхающуюся тушу за собой. Он прекратил свои жалкие попытки только тогда, когда Арес отшвырнул его в стену возле стола с огромным свёртком на нём. У него ушло чуть больше нужного времени, чтобы развернуть его: пропитавшаяся божественной кровью ткань липла к перьям. Они всё ещё были такими же мягкими и тёплыми на ощупь, только немного мокрыми – закрой Арес глаза, он мог бы подумать, что ничего не случилось, просто его птичка попала под дождь, не более. Но он видел. Он чувствовал. Он видел тёмно-красные разводы и чувствовал пропитавшую эти светлые перья жестокость. Он видел кусок обрубленной кости и чувствовал, что от этих крыльев больше не веет той нежной, обволакивающей прохладой, которая всегда окружала Гипноса. – Где Гипнос? – Арес повернулся к старику. Тот даже не посмел сдвинуться с места. – Я-я не знаю, – он прикрылся руками. Как будто это могло помочь. Арес знал, что мразь не договаривает: он рос с Гермесом. – Говори, – Арес поднял его за шкирку и тряханул, ударив о стену. – О-они сбросили его в р-реку, – старикашка позорно заливался в истерике, дрожа всем своим худощавым телом. – Не с твоей ли указки?! – Арес не мог больше сдерживать весь гнев в себе. Он чувствовал, что если не выплеснет его, то сам разрыдается. И у него была отличная мишень, которой он выломал рёбра и позвоночник. Снаружи его уже ждали сыновья. – Отец, где Гипнос? – Деймос всегда был прямолинейнее его брата, за что часто получал тычок в рёбра. Прямо как сейчас. – В реке. – Что?! – теперь Фобос получил подзатыльник от брата. – Они сбросили его в реку, – Арес пошёл к берегу, пока его сыновья переглядывались. Они нагнали его спустя секунду. – Я так понимаю, нам придётся поплавать? – Ага. Плавать им придётся много. Очень.