***
— Этот утырок... — со вздохом проговорил капитан второго отряда, адресуя это пустоте, а не мне. — Но ты не волнуйся, — она посмотрела на меня. — скоро договорюсь о твоем переводе ко мне. — мои кулаки непроизвольно сжались, на секунду перехватило дыхание, но не от восторга, а... Я не знаю. В такие моменты внутри начинало бурлить какое-то странное чувство, вызывавшее слабую злость, а в голове появлялись мысли начать защищать Ульпиана. Доказать, что они ошибаются на его счет, что заблуждаются и на самом деле он не такой и плохой. У всех его действий была какая-то причина... Гладия продолжала возмущаться, но я окончательно перестала ее слушать, вспоминая действия Ульпиана. Тяжелые тренировки, грубость, излишняя строгость на миссиях и... Грубость? А грубил ли он мне? Припоминая каждую нашу интеракцию — были лишь повышенные тона, когда я показывала свой "характер" и не слушала его, но чего-то подобного никогда не было, за исключениям сегодня... Если вспомнить тренировки, то все... Почти все были в рамках моих возможностей, а невыносимые были лишь... Когда я... После того как подсела к нему во время обеда, он повысил сложность, но ненадолго, когда поздно вернулась в комнату. Он тогда зачитал мне лекцию о важности сна, хотя сам спал чуть больше лошади. А может из-за того, что я все свое свободное время провела со Спектр? Значит это Ульпиан за нами наблюдал? Но зачем усложнение? Может я себя накручиваю, но кроме всей этой грубости — в первые годы моего обучения у Ульпиана, когда я думала лишь об убийстве морерожденных, — он вновь научил меня обращать внимание на свое окружение, которое доселе я совершенно не замечала. Для меня были лишь болванчики, которые помогают в моем деле, но благодаря Ульпиану я увидела за ними людей, своих товарищей, которые... Боялись меня... Но я встретила Спектр... Из... Второго отряда, о котором, как я сейчас вспоминаю, часто говорил Ульпиан, как про отдельных его членов, как та же Спектр, так и их деятельность в целом... А та миссия... Тогда я сильно загналась из-за своих ошибок, которые оказались не настолько фатальными, по сравнению с прошлыми. Тогда я начала общаться со Спектр, а наши привалы были подозрительно близко... Ульпиан еще быстро нашел меня. Могло ли быть так, что он подстроил это специально? Капитан третьего отряда продолжала что-то говорить, наверное пыталась утешить меня, но я все пыталась понять насколько напускной была его агрессия, но чем больше вспоминала, тем больше входила в ступор, не понимая действий Ульпиана. В таком случае может быть лишь один верный вариант — спросить его прямо, прижав его к стене фактами. Я встала, быстрым шагом покинула комнату, Гладия что-то сказала в след, но я так и не покинула своих мыслей. В животе появилась некая тяжесть, причину появления которой я не могу понять.***
Стоя перед комнатой капитана я пыталась унять ту тяжесть, мешавшую мне войти. Как оказалось это моя тревога. Я боюсь что мои надежды окажутся ложными и вся та доброта не была искренней. Сглатывая слюну — плавно открываю дверь, легким шагом проникая на чужую территорию. Из ванной комнаты доносился укоризненный голос, повторявший что кто-то облажался. Первой мыслью было, что капитан говорит обо мне, отчего сердце начало ускоряться, прогоняя большие объемы крови, наверное надеясь, что это подтолкнет мозг в другом направлении, отличном от этого, но я не собираюсь уходить не услышав ответа. Шаги давались труднее, страх цепями тащил мне обратно, но до Ульпиана оставались считанные метры, а его голос... Он говорил не обо мне, а... Не знаю радоваться ли мне, что он говорил это о себе, ведь быть может мои догадки верны, или же наоборот — печалиться, ведь капитан никогда не корил себя. Мог сказать, что облажался, что кто-то умер по его недальновидности, но всегда ссылался на то, что на войне всегда есть потери, особенно у нас. Этими словами мог скрывать свое беспокойство, которым, даже, поделиться не с кем. Свои проблемы я могу рассказать Спектр, а он... Единственная с кем капитан поддерживает контакт — Гладия, но их взаимоотношения напоминают скорее строго служебные, без пустых разговоров, да и напряжение между ними никуда не делось. Но только я прислушалась к его словам — как же вовремя я решила это сделать, — услышала то, что заставило забыть о бешеном темпе сердца и о дыхании: — Это такая лажа... Даже то, что я накричал не поможет... Где я совершил ошибку? Я неосознанно зашла в ванную. Ульпиан стоял спиной, а голова была опущена, скорее всего сверлил взглядом раковину, но даже если и поднимет взгляд — меня заметить не сможет. От его слов стало грустно и, недолго думая, быстро сократила расстояние и уже стояла позади него, следующее что я сделала, так это, пусть и не полностью, но, обхватила его со спины. Естественно капитан удивился, восклицая: «Какого?». Если буду медлить, то Ульпиан просто отодрет меня от себя, так что нет времени подбирать слова, нужно было заботиться об этом раньше. Придется говорить то, что придет в голову. — Нигде... — капитан, видимо, не понял о чем я, — Не было никакой ошибки. — он... Дрогнул? Почему? — Вс... — Разве я не, — опять эта напускная грубость? — учил тебя не... — Хватит! — я. Я сказала это? Дыхание, о котором успела забыть вновь вернулось, но его тут же от волнения сперло. Надеюсь я не ошиблась... — Зачем Вы продолжаете весь этот фарс? Зачем делаете вид, что настолько циничны, хотя это не так? Зачем тогда проявляли заботу, если терпеть меня не можете?! — я даже не заметила как из глаз пошли слабые слезы, но заметила как с каждым моим словом по телу капитана пробегала еле уловимая дрожь. — Что ты несешь? Как капитан я должен заботиться о своих подчиненных, ни... — А другие что? Вы не проявляете к ним никакой заботы или же для Вас забота — не донимать их целыми днями? Или же это я такая особенная, получившая особое внимание? В чем же причина? — я иду в нужном направлении? На правильные ли точки я давлю? Нет. Нужно просто продолжать, как говорил сам Ульпиан: «Иногда лучше слушать сердце, чем мозг.» — В чем причина учить меня той мелодии? В чем причина покупать ту игрушку в виде касатки и отнекиваться? В чем причина особого внимания ко мне? — до сего момента слова сами слетали с моих уст, но сейчас все в миг опустело. Будет лучше помолчать. Капитан тяжело вздохнул, с таким сожалением, которое больше не скрывалось за маской безразличного деспота. Его тело стало более мягким и я, непроизвольно, ослабила хватку, а он сам стал чуть ниже, более не держа свою спину так прямо, словно вместо позвоночника была арматура. — Хорошо... — Ульпиан разрывает продолжительную тишину, наступившую после моих слов, и поворачивается ко мне. — Я расскажу тебе. — он смотрит своими тусклыми, красными глазами, в которых наконец читалось хоть что-то, кроме тех извечных дум, возможно связанных со мной. А черные брови отступили на свое законное место. Даже непривычно видеть его расслабленное лицо, словно предо мной другой человек, но еле заметный, из-за полей шляпы, шрам все же отгонял сомнения. Но, неожиданно для меня, капитан все же немного изменился в лице, как если бы подавлял слабое раздражение. — Может, — голос был сжатым, как когда люди прячут какую-то эмоцию. — Пройдешь в гостиную? — А? То есть, д- так точно. — я резким движением развернулась, покинув ванную комнату. И почему я вообще засмотрелась на него в такой-то момент? лучше потом это обдумаю, главное узнать причину, благо та тяжесть почти исчезла, а сердце вернулось в свой привычный ритм и ничего не будет отвлекать от того, что собирается поведать Ульпиан.***
— Мне придется начать издалека, не против? — Киваю, пристально смотря на капитана. — Эх... Хорошо. Это случилось чуть больше двух десятилетий назад. Я тогда был еще мелким шкетом, лето проводил в деревне с лесом, около моря, до которого было метров двести-триста. И в этой деревне я делал то, что делали мои ровесники, чаще всего мы купались... — голос парня слегка поник, а история, лежащая тяжким грузом на его душе, вот-вот начнется. — Так, в один день, покупавшись, я с друзьями отдыхал на берегу. Болтали о том, о сем, пока один из наших, он сидел лицом к морю, а мы спинами, не сказал: "парни", указывая за наши спины. — Ульпиан сделал небольшую паузу. — Мы разом обернулись и, даже не успев осознать, что перед нами, — морерожденный убил Никколу, моего друга детства, впечатав его в песок. — я не смогла удержать взгляд на Ульпиане, сместив его на пол. Слишком сложно не проводить аналогии с моим прошлым. — За хрустом костей последовали и кровавые брызги, — по спине пробегает слабый холодок, — Которые заставили нас подорваться с места и бежать куда глаза глядят. На полпути эту тварь отвлек Михаил, урсуский мужичок, перебравшийся в нашу деревню под старость лет. Он тогда с охоты возвращался и, увидев нас решил помочь. Выстрелы пусть и отвлекли морерожденного, но также напугали и нас. Мы бежали еще быстрее. Добежав до моего дома — я начал стучать как умалишенный. Дело было рано утром, родители еще спали и смогли открыть лишь через минуту-полторы, когда морерожденный уже несся ко мне, расправившись со стариком. — стало не комфортно, словно на меня что-то давит. — Когда дверь была открыта — я повалился внутрь, потому что под конец уже начал толкать ее своим телом. Оказавшись на полу я обернулся, до этой твари было совсем ничего, но, благо, к этому моменту прибыли охотники, в мгновение ока, прибившие морерожденного. — неприятные ощущения отошли на второй план, в голове было лишь: «если бы к нам тоже успели, была ли бы моя жизнь лучше?». Я смогла оторвать взгляд от пола, вернув его на капитана. — Через год после этого я вступил в ряды Охотников Бездны, но только в качестве рядового, не участвовавшего в боевых действиях, но я все схватывал на лету и быстро обучался, так что вскоре стал полноценным солдатом. А там, на службе, годы прошли незаметно, ведь я только и делал что убивал морерожденных пачками, используя, по большей части, атаки по площади, чтобы убить как можно больше тварей за раз, что и сыграет со мной злую шутку... — Ульпиан молчал несколько минут, пока я не коснулась его плеча, — Да, прости, — капитан вернулся из своих мыслей и продолжил. — С того дня прошло десять лет, я все помнил и обстоятельства сложились крайне удачно — меня направили в сектор моей деревни, чтобы ликвидировать морерожденных. Все прошло успешно, я выкашивал их пачками и благодаря этому мы смогли закончить к заходу солнца. По пути к транспорту на котором нас должны были увезти — меня окликнули мои родители и мой капитан сказал, что он с командой подождет и у меня есть время до полуночи. Естественно я, радостный, побежал к родителям. Дома болтали о их быту, моей службе и когда речь зашла о тех событиях меня аж передернуло, — да даже сейчас по его телу прошла легкая дрожь. — Но в этот момент раздался стук в дверь, с большими интервалами между ударами. Я уже подорвался, но отец остановил, сказав сидеть на месте мол "и так много поработал, отдохни". К двери пошла мать, а отец к холодильнику, достать еще что-нибудь к столу... — Ульпиан глубоко вздохнул, посмотрев в мои глаза. — Ты спрашивала почему я обучаю тебя только одиночным атакам, но не по области. Все дело в том что за нашей дверью оказался морерожденный, переживший мою атаку по области... Мать не успела даже закричать, как ее глотка была разодрана. Я повернулся лишь когда ее бездыханное тело упало на пол. В этот момент эта тварь уже напрыгнула на моего отца, который чудом проскользнул под ней. Я подоспел лишь когда она второй раз летела на него... Я мог убить морерожденного еще в полете, но я промахнулся, а у моего отца теперь было пробито легкое в нескольких местах, аналогично и ребра, с другими внутренними органами... Пусть моя вторая атака и пришлась четко в цель, но состояние отца было хуже некуда. Когда команда пришла — я сидел, держа подле себя трупы своих родителей. — я непроизвольно сделала жалостливое лицо По словам капитана я только и делал, что повторял: "это моя вина"; ему пришлось нести меня. — и снова пауза, затянувшаяся на большее время, чем прошлые. — После этого инцидента я и начал тренироваться как не в себя, оттачивая уже атаки по отдельным целям и быстрый анализ поля боя, чтобы держать все под контролем. Такой темп сохранялся годами, пока в пути на одну миссию капитан не сказал мне, то, что засело навязчивой идеей глубоко в моем мозгу; он пожалел меня. Не из-за ситуации которая со мной произошла, а из-за моих собственных же действий, которые сделали из меня, как он сказал: "не более чем безвольную куклу, которой управляет тупое упорство и нежелание повторение произошедших событий". Естественно я даже не подумал обратить на его слова внимание, посчитав их обычным нравоучением, мол: "не увлекайся, всех не перебьешь". — я несколько раз коснулась его предплечья чтобы он помнил о моем присутствии, ведь, во время рассказа, капитан выглядит крайне подавленным. — Но как же я ошибался. В предпоследнем разговоре он указывал на мою одержимость этой вендеттой, а в последнем, на обратном пути на базу, — изнывая от полученных ран, просил не проецировать что-то, но не успел договорить, смерть забрала его раньше. Тогда я, как самый квалифицированный, занял его место. Сразу начал диктовать намного более строгую дисциплину, чем была при прошлом капитане, тренировки стали жестче. — я с сожалением отвела глаза, освобождая Ульпиана от пристального взора, пока он не продолжил говорить. — Так продолжалось чуть больше месяца, пока до меня случайно не дошли слухи, что прошлый капитан не достиг своей цели. Я не мог понять чего он так и не достиг, пока не нашел в кабинете небольшой блокнотик, в котором описывались различные пейзажи, миссии, предметы интерьера, ну и личные опасение по поводу меня. — я оставила свою ладонь на его предплечье, надеясь на то, что это хоть немного поможет рассказывать. — Капитан боялся того, что если я займу его место — превращу других в себе подобных, с вырезанной волей к жизни, мечтам... И свободе. То семечко сомнения, которое он заложил перед своей смертью, — начало прорастать, пусть и медленно, но уверено. И тут, спустя годы, появляешься ты, талантливый новичок, которого сразу начали сравнивать со мной. Естественно я тоже заинтересовался, поэтому вызвался быть наблюдателем на твоем преждевременном тесте, хотя мое присутствие и не было обязательным. И... То что я увидел... Был я. — капитан произнес это с такой горечью, что тяжесть вновь вернулась, а взгляд вновь был прикован к кафельному полу. — Ты была словно моим отражением, такое же сильное и тупое упорство, отсутствие инстинкта самосохранения и такая же одержимость этой вендеттой. Во время этого теста я несколько раз перечитал твое досье, все сильнее осознавая тот путь, по которому ты пойдешь: не способная самостоятельно заводить друзей, не из-за необщительности, а из-за озабоченности силой и навыками, которые хотят использовать в будущем, чтобы защитить тех, кто станет близок сердцу. — капитан прав, я ведь только и думала об этом. Поэтому даже страшно слушать то, что он дальше может сказать. — Испытав это все на себе — я не хотел чтобы подобное произошло с тобой, такой юной и... Не до конца утратившую надежду. — вновь этот грустный вздох. Жалость сжимает все тело, но сердце сильнее всего. Ощущение, словно оно вот-вот сплющится. — Поэтому я договорился о твоем назначении ко мне. Я хотел сделать тебя достаточно сильной, но и не отрицающую общение и контакт с окружающим тебя миром и при всем этом — не привязавшуюся ко мне. — с моих сошло немое: "зачем?", — Ведь, в конечном итоге, я мечтал умереть на поле боя, — все внутри меня замерло от осознания того, что вместо этих глубоких ранений — Ульпиан мог вовсе умереть. — Все эти битвы стали частью меня и без них я не видел свою жизнь. Может мне нужно было быть строже, — эти слова — словно еще один удар под дых. Мне больно осознавать, что он готов на подобные действия ради... Меня... — А может попытаться найти смысл жизни без морерожденных, но я рад, что ты нашла друзей и сформировалась такой. — Ульпиан протянул руку к моей голове, начав гладить. Его голос был радостным, что ослабило ту тревогу и жалость, позволив посмотреть на лицо Ульпиана и заметить улыбку, из-за которой я инстинктивно обняла его, а он ответил тем же.