Charm/Очарование

— Грейс —

Кровь вытекает из шеи дракона, где раньше была голова, и пропитывает фиолетовую землю вокруг него этой странной, радиоактивной оранжевой драконьей кровью. Хадсон стоит во всем этом, размахивая мечом обеими руками, и рубит мертвого дракона по зияющей ране на шее, снова и снова, тошнотворными ударами. Как будто он умер слишком быстро, как будто его гневу и боли некуда деться, пока он не будет страдать так же сильно, как и Хадсон. Я тянусь к нему, высвобождаю меч из его сжатых рук, когда он, спотыкаясь, отступает назад. — Все в порядке, — говорю я мягко, и он тяжело опирается на меня. — Все кончено. Все кончено. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня в первый раз, и его лицо лишено цвета, его блестящие голубые глаза тусклые и разбитые. — Ее больше нет, — выдыхает он, и я понимаю, о ком он говорит. — Да, — шепчу я в ответ, даже когда мое собственное сердце разрывается от потери. — Мне очень, очень жаль. — Зачем она это сделала? — бушует он. — Зачем ей понадобилось ввязываться в это? Я поместил ее в башню с часами. Я сказал ей оставаться на месте, сказал, что приду за ней, когда все закончится. Почему она не послушалась? Почему она не… — Потому что она любила тебя, — говорю я. Я хочу притянуть его ближе, прижать к своему сердцу, но я знаю, что он еще не готов к этому. Поэтому я просто говорю ему правду. — Потому что она хотела защитить тебя так же сильно, как ты хотел защитить ее. Он кивает, его челюсть сжимается, но опустошение в его глазах такое же черное, как и было. Я обещаю себе, что когда мы вернемся в гостиницу — или в то, что осталось от гостиницы после того, как этот дракон размазал свое дерьмо по всей городской площади, — я буду обнимать его так долго, как он мне позволит. Но сейчас у нас новая проблема. Потому что, как и из дракона, которого мы убили в прошлый раз, из этого дракона тоже поднимаются капли золота и серебра. Они крутятся, крутятся, крутятся в той же схеме двойной спирали, которую я видела раньше. Только вместо того, чтобы подниматься в ночь, как, как я думала, делали другие, эта энергия остается прямо здесь, между нами и драконом. Сначала я не понимаю, в чем дело, и это меня пугает. Это его душа кружит вокруг нас? Его энергия? Это способ для его сломанного тела попытаться собрать себя заново? Я надеюсь, что это не так. Очень надеюсь. Потому что смерть должна быть уважительной — даже смерть наших врагов — и последнее, чего я хочу, это сражаться с каким-то странным ожившим зомби-драконом после всего, что произошло сегодня ночью. Но оказывается, то, что происходит на самом деле, гораздо хуже. Потому что, когда я оглядываюсь назад, Свил уже здесь. Это он вытягивает этот тонкий золотисто-серебристый туман изнутри дракона. И под моим ужасным, пристальным взглядом он открывает рот и начинает втягивать сущность дракона глубоко внутрь себя. — Что вы делаете? — задыхаюсь я, пытаясь встать между ним и душой дракона. — Вы не можете этого сделать. Вы не можете… Он отпихивает меня с дороги с такой силой, что я спотыкаюсь о скользкую кровь и чуть не падаю. Но Хадсон успевает поймать меня, даже когда он поворачивается, чтобы посмотреть, что делает мэр. — Ты, больной ублюдок, — рычит он, отбрасывая меня в сторону и двигаясь к мэру, который к этому времени почти поглотил всю сущность дракона. Не просто мэр, я вспомнила. Свил утверждал, что он тоже маг времени, но мы посмеялись над этим. У меня свело живот, когда я поняла, что мы, возможно, совершили ужасную ошибку. Впервые за несколько месяцев я вспоминаю фигуру на балконе ратуши, когда сущность меньшего дракона поднималась вверх и уходила в ночь. Я помню, каким почти неузнаваемым был Свил, когда мы встретились с ним за поздним завтраком на следующий день. Насколько помолодело и разгладилось его лицо. Еще больше я помню, как он подталкивал нас убить этого самого дракона, говоря, что это единственный способ спасти деревню. И вот он здесь, забирает последнее, что может дать этот дракон. Да, я знаю, что он должен был умереть. Я знаю, что он был намерен убить всех нас — и, в конце концов, я думаю, убить Хадсона и меня конкретно. Но знать это — одно. Знать, что нас могли обмануть, что нас могли использовать — это совсем другое. Уже сейчас мэр выглядит моложе, выше, сильнее. Он определенно кажется более сильным, его тело светится изнутри от мощной магии, которую он только что поглотил. Когда он двигается, когда он поднимает руки перед собой, он просто трещит от электричества, а к тому времени, когда он вдыхает последнюю порцию сущности дракона, он светится. — Какого хрена ты сделал? — кричит Хадсон, направляясь к нему бегом. Но прежде чем Хадсон добегает до него, Свил исчезает. — Какого черта? — Хадсон оборачивается, дико озираясь. — Куда он исчез? Я качаю головой, потому что понятия не имею. Проходят долгие секунды, пока мы крутимся на месте, пытаясь понять, куда он исчез, но все безрезультатно. А потом, внезапно, он вернулся. В ста футах от того места, где он был всего мгновение назад. — Как он это сделал? — спрашиваю я, но Хадсон не спешит отвечать. Вместо этого он бежит в направлении мага. Он оказывается там меньше чем через секунду, но Свил уже исчез. Только на этот раз ненадолго. Через мгновение он появляется прямо за Хадсоном и сильно толкает его. От толчка Хадсон летит вперед и падает на лицо. Хадсон, который никогда не спотыкался под тяжестью чужой силы. В долю секунды он поднимается на ноги и несется к Свилу, который сейчас стоит посреди городской площади, расставив ноги и откинув голову назад, смеясь. — Ты же не думаешь, что сможешь дотронуться до меня? — спрашивает он, когда Хадсон бежит. И снова он исчезает, чтобы вновь появиться в нескольких футах от него с огромной палкой в руке. Но это не просто палка. От ее верхушки отходят две цепи, к которым прикреплены шипастые серебряные шары, подобных я никогда раньше не видела. О, и он добавил накидку — ярко-белую с серебряными блестками, если быть точной, почти такого же цвета, как и то, что, по моему мнению, может быть средневековой боевой булавой в его руке — конечно, обновленной, с небольшим налетом семидесятых. — Что это за хрень? — Хадсон бросает на меня взгляд, совершенно обескураженный. — Я думаю, это… — Я прерываюсь, когда Свил поднимает палку над головой и начинает вращать ею, пока его бедра извиваются в стиле Элвиса. Цепи и шары, прикрепленные к ним, тоже начинают вращаться, и я задыхаюсь, когда вся городская площадь внезапно превращается в дискотеку семидесятых, вдохновленную ЛСД. Не хватает только Bee Gees, поющих «How Deep Is Your Love». И опять же, я думаю, что Свил, возможно, сейчас проходит прослушивание на роль четвертого Би Джи. Он определенно владеет движениями бедер — теперь ему не хватает только небольшого движения скрещенными руками, и он будет на высоте. — Это что, шипованные… диско-шары? — в ужасе шепчет Хадсон. — Я уверена, что да, — отвечаю я. Потому что, что еще можно сказать в этот момент? Если бы желтая подводная лодка «Битлз» начала плыть по Главной улице, я бы не удивилась. Но хотя Свил выглядит нелепо, в его привязанности к семидесятым есть что-то жуткое, что заставляет меня задуматься… Есть ли у него способность изменять время? Может ли он перескакивать между прошлым и будущим, когда захочет? И если он может, есть ли что-то, чего он не может сделать? Что-нибудь, что он не сможет использовать в разгар боя? Какая-нибудь ловушка, из которой он не сможет выпутаться? Я качаю головой. Нет, это не может быть правдой. Если бы он мог это сделать, другие бы наверняка заметили, сказали бы что-нибудь. Мои плечи начинают расслабляться. Может быть, все не так плохо, как кажется. — Ну, такое не каждый день увидишь, — комментирует Оребон, подходя к нам сзади. — Или никогда, — добавляет Каоимхе. — К счастью. — Давай, Хадсон! — Свил зовет со своего места на другой стороне площади. — Ты был таким храбрым раньше. Разве ты не хочешь спуститься сегодня? — Кто-нибудь еще это видит? — спрашивает Луми, тряся головой, словно хочет прояснить ситуацию. — Или меня так сильно ударили, что у меня галлюцинации? Я понимаю, почему он так думает. Потому что кто бы мог подумать, что это реальная вещь? Что одержимый семидесятыми мэр самого большого города в Теневом царстве будет размахивать диско-шарами как оружием, да еще и одетый как чертов пародист Элвис? Тот факт, что это даже не самая странная вещь, которую мы видели в этом царстве, говорит сам за себя. Как и тот факт, что это даже не самое странное, что мы видели от него. — Нет, — говорит ему Каоимхе. — Мы все видим эти большие блестящие шары. Луми вздыхает. — Я боялся этого. — Но больше он ничего не говорит. И да, я понимаю, что это странно, но это не так ужасно, как если бы мы все умерли. Может быть, энергия дракона просто зарядила мэра, чтобы он мог побывать в другом временном периоде. Может быть, в следующий раз он откроет для себя грелки на ногах и одежду «Flashdance» на плечах. Это, конечно, было бы не самое худшее, что могло бы случиться с этим отверженным Ивелом Книвелом. Но тут мэр откидывает голову назад и смеется — таким смехом, от которого мурашки бегут по позвоночнику. — Я ждал этого момента тысячу лет, моя дорогая. Так что спасибо тебе. — Я сглатываю, пока мой желудок перекатывается и надувается, как океан во время шторма. — Эм, за что именно вы благодарите меня? Пожалуйста, не говори ничего плохого. Пожалуйста, не говори ничего плохого. — За то, что дала мне возможность вернуться домой — и переписать историю, конечно же. Я понятия не имею, что это значит на самом деле, но я знаю, что это плохо. Очень плохо. Я смотрела достаточно фильмов Marvel, чтобы знать это. Но я бы все равно догадалась об этом по тому, как замирает все тело Хадсона, воздух вокруг него становится ледяным и вызывает мурашки по моей коже. Я бросаю на него быстрый взгляд, но он уже взмыл в воздух и приземлился в нескольких ярдах от меня, прямо у ног Свиоа. Только вот Свил снова исчез. И на этот раз, когда он снова появляется, он находится в трех футах от Оребона, его булава с дискотечным шаром уже на середине взмаха.