Charm/Очарование

— Грейс —

Шок рикошетом пронзает меня. — Что ты только что сказал? — Ты слышала меня, — отвечает он, надвигаясь на меня. — Я не собираюсь повторять это снова. — Ты не можешь просто так свалить это на меня… — Я могу, — говорит он мне. — И что ты теперь собираешься с этим делать? Я понятия не имею, что я собираюсь с этим делать. Как я могу знать? Он так пристально смотрит на меня, и я знаю, что должна что-то сказать. Я знаю, что должна ему что-то сказать, но не могу. Потому что все, о чем я могу думать, это то, что Хадсон любит меня. Хадсон Вега любит меня. — У тебя нет ответа, не так ли? — усмехается он. Но у меня есть. Страх идет в обе стороны, я понимаю. Я боялась того, что было между нами, так же, как и он. Но я больше не боюсь. И он заслуживает того, чтобы знать это. Потянувшись вверх, я беру его за затылок и притягиваю его рот к своему. Он издает удивленный звук, но мне плевать. Не здесь и не сейчас. Я прикусываю его нижнюю губу, перетягиваю ее между зубами и сосу, пока он не застонет во все горло. Отчаянно желая ощутить его вкус на своем языке, я кладу руку на его плечо, затем вниз, к его груди. Я провожу руками по его спине, наслаждаясь теплой твердостью его мышц под моими ладонями. Я целую его слишком идеальную челюсть, а затем позволяю своему рту задержаться на его шее, плече, ключице. А затем я прижимаюсь к нему всем телом, умоляя о большем. Умоляя дать мне все, что он может дать. И еще больше. Всегда больше. Хадсон стонет в ответ и снова кружит нас, пока я снова не упираюсь спиной в стену. Затем он хватает меня за верхнюю часть бедер и мягко, мягко опускает мои ноги обратно на землю, заботясь о том, чтобы я была в состоянии, чтобы стоять. — Что такое? — спрашиваю я, пытаясь снова обхватить его. Но он только ухмыляется, его клыки сверкают в мягком свете прикроватной лампы. Затем он опускается передо мной на колени, стягивая с моих ног нижнее белье. И вдруг его рот оказывается во множестве новых и интересных мест. Места, о которых я даже не подозревала, где я могу чувствовать себя так, как Хадсон заставляет чувствовать. Задыхаясь, я отчаянно цепляюсь кончиками пальцев за его плечи, пока он целует мое тело. — Нормально? — спрашивает он, на секунду поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. Я смеюсь, потому что это даже отдаленно не нормально. Это намного больше, чем нормально. Но я не говорю этого. Я не могу. Где-то за последние шестьдесят секунд рот Хадсона сделал меня совершенно неспособной к речи. Поэтому я просто киваю, обхватывая его лицо рукой и улыбаясь ему с самым глупым выражением лица на планете. Хадсон, кажется, не возражает. Он просто улыбается мне в ответ, его глаза с тяжелыми веками соблазняют меня все больше с каждой секундой, когда они направлены на мои. — Я люблю тебя, — шепчет он, и, поскольку я все еще не могу говорить, я издаю в горле хныкающий звук. Это немного, но ему, должно быть, этого достаточно, потому что он поднимает мою ногу, обхватывая ее. А затем целует меня так, что все мое тело превращается в расплавленную лаву. Я горю. Без костей. Я взорвалась от ощущений, которые заставляют меня повторять имя Хадсона как мантру, когда я вжимаюсь в стену, чтобы не рухнуть на пол. В конце концов, даже этого недостаточно, чтобы удержать меня на месте, поэтому Хадсон берет мои бедра в свои руки и держит меня неподвижно, унося все выше и выше, туда, где нет ни слов, ни страха, ни прошлого, ни будущего. Пока нет ничего, кроме нас и наслаждения, накатывающего на нас, как цунами. И мы тонем в ощущениях за ощущениями, пока, наконец, он не поднимает меня выше и выше. И все равно этого недостаточно. Я все еще хочу большего. Я дергаю его, приподнимая, притягивая ближе, чтобы я могла возиться с тем, что осталось от его одежды, пока он медленно, осторожно ведет нас к кровати. Оказавшись там, я достаю из прикроватной тумбочки пакет, который я положила туда с того дня в гардеробной — на всякий случай. Затем, защитившись, он прижимается своим ртом к моему. Он проводит клыками по моей нижней губе достаточно сильно, чтобы вытекла капля или две крови. Он слизывает ее в одно мгновение, а затем, когда я все еще под кайфом от потребности, радости и любви — так много любви — он переносит нас обоих через край в океан бесконечного удовольствия.