Charm/Очарование

— Грейс-

Осознание медленно приходит в полумраке комнаты. Я сразу же вспоминаю, что нахожусь не в логове, но все остальное как в тумане. Наверное, потому что мне тепло, спокойно и комфортно, как будто я не чувствовала этого целую вечность. Но опять же, я впервые за последний год сплю в кровати. Конечно, мне удобно. Диван в логове был в полном порядке, но пространство и упругость этой кровати ощущаются как чистая роскошь. Роскошь, которую я пока не хочу покидать. Наверное, мне стоит достать телефон и посмотреть, который час. Но я не хочу этого знать. Не сейчас, когда мысль о том, чтобы выползти из-под этих одеял, кажется пыткой. Поэтому вместо этого я немного извиваюсь, пытаюсь зарыться поглубже в их тепло. И тут же пугаюсь, когда кровать извивается в ответ. За мгновение до этого она обхватывает меня рукой и шепчет: — Напомни мне, Грейс. Что в человеческом понимании означает «обниматься»? — О Боже, — вскрикиваю я, пытаясь сбросить с себя очень тяжелую руку Хадсона, но это трудно сделать, когда она обвивается вокруг моей талии, удерживая меня на месте. — Слезь с меня! — Не хочу быть разносчиком плохих новостей, принцесса, — говорит Хадсон голосом, который, клянусь, является воплощением настоящей ухмылки. — Но это ты на мне. Я ненавижу то, что он прав, и еще больше ненавижу то, что где-то в течение ночи я накинулась на него. Мое лицо зарылось в его шею. Моя рука обвилась вокруг его груди, а половина моего туловища вдавливает его в кровать. А моя нога — о боже, моя нога — перекинута через его верхнюю часть бедер. Я буквально прижимаю парня к кровати. Боже мой. — Я все же хочу спросить, — продолжает он низким, злым голосом, от которого мое сердце бьется слишком быстро. — Было ли тебе так же хорошо, как мне? Я слишком отчаянно хочу оставить между нами хоть какое-то пространство, чтобы ответить. Вместо этого я поспешно сажусь и пытаюсь скатиться с него. Но он выбирает ту же секунду, чтобы сдвинуться с места — он пытается помочь мне, откидываясь в сторону, я знаю — и от этого становится только хуже. Потому что теперь, когда мне наконец-то удалось сесть, я лежу на нем, раздвинув ноги и упираясь коленями по обе стороны от его бедер. Теперь глаза Хадсона поспешно открываются, и я обнаруживаю, что смотрю в их удивленные голубые глубины в течение одного долгого, бесконечного мгновения, прежде чем произойдет куча вещей одновременно. Руки Хадсона ложатся на мои бедра, и он начинает поднимать меня с себя. Но я уже отпрыгиваю в сторону так быстро, как только могу, и дополнительный импульс заставляет меня скатиться с края кровати. Я ударяюсь об пол с грохотом и очень громким писком. А потом я просто лежу там, потому что, серьезно, куда мне дальше идти? С тем, как мне везет сегодня утром, я попытаюсь сесть и упаду лицом вперед к нему на колени. Как бы в подтверждение моих опасений, кровать сдвигается, и я чувствую, как Хадсон смотрит на меня через край. — Грейс? — Его голос наполнен беспокойством. — С тобой все в порядке? — Я в порядке, — говорю я ему, хотя мои слова звучат приглушенно, потому что я отказываюсь поднимать лицо с ковра. — Могу я хотя бы помочь тебе подняться? — неуверенно спрашивает он. Его рука касается моей спины, и я отдергиваю ее. — Просто оставь меня. Я могу умереть здесь. Все в порядке. Это вызывает у него смех. — Я не думаю, что это возможно. — Конечно, возможно, — говорю я, наконец, поворачивая голову, потому что ковер действительно не так хорош на вкус, как кажется. — Я просто должна лежать здесь достаточно долго. — Да, но я уверен, что Арнст и Мароли будут искать тебя перед смертью, и я не думаю, что ты хочешь, чтобы они увидели тебя в таком состоянии, — сухо отвечает он. — Я уверена, что они видели и похуже. — Я прижимаюсь щекой к грубой шерсти ковра и не могу не пожалеть, что не догадалась прихватить подушку, когда падала. — Хуже? — повторяет Хадсон, слегка подавившись этим словом. — О, они определенно видели и похуже. Просто… Он, должно быть, машет рукой надо мной, потому что я чувствую внезапный ветерок на задней части бедер и нижней части задницы. Потому что, конечно же, футболка, которая на мне, полностью обтягивает мою талию. Конечно, черт возьми. А это значит, что за последние пять минут Хадсон не только прижал все мои самые чувствительные части тела к своим самым чувствительным частям тела, но и открыл чертовски красивый вид. Внезапно, рука, которую я стряхнула минуту назад, приобрела совершенно новый смысл. Он пытался прикрыть меня, а я ему не позволила. Может ли это утро стать еще более неловким? Со стоном я потянулась вверх, схватила в кулак простыню и одеяло и потянула изо всех сил, переворачиваясь на спину. Что, как выясняется, является еще одним крайне невыразительным действием с моей стороны, потому что Хадсон падает вниз прямо вместе с одеялом. И приземляется прямо на меня. На секунду мы оба слишком ошеломлены, чтобы двигаться. Но потом он смеется — теплым, забавным смехом, который сотрясает все его тело напротив моего. — Это значит «да», — комментирует он, когда наконец контролирует свой смех. — Это было так же хорошо для тебя, как и для меня. — Что.Что на самом деле. Черт? — Я вскрикнула. И под криком я подразумеваю шепот, так как 180-фунтовый вампир в настоящее время лежит на моей диафрагме. — Ты, должно быть, делаешь это специально! — Эм, ты ведь понимаешь, что это ты потянула меня вниз, верно? — Я собиралась взять одеяло! Как я вообще могла сдвинуть тебя одной рукой, не говоря уже о том, чтобы сдернуть тебя с нее? — Я уже опирался на кровать, поэтому был не в равновесии, — отвечает он. — Ты просто потянула меня за собой. — Как ты мог потерять равновесие? — мне наконец удается восстановить дыхание. — Ты чертов вампир. Я думала, что равновесие — это твоя фишка. — Я пытался убедить самого упрямого человека, которого я когда-либо встречал, позволить мне помочь ей. Я не ожидал, что в ответ она попытается стянуть все с этой чертовой кровати! — Да, ну, девушка должна делать то, что должна, — сурово шепчу я. — Кстати говоря, если ты не слезешь с меня в ближайшие тридцать секунд, ты умрешь здесь вместе со мной. Только я позабочусь о том, чтобы ты умер первый. — Такая кровожадная, Грейс. — Цокнул он. — Разве можно так обращаться со своим зайчиком? Зайчиком? Какого черта? Кто этот парень и что он сделал с Хадсоном? — Я думаю, ты хотел сказать, что ты мой дружок. — Я подчеркиваю «к». — О, Грейс, я думал, ты никогда не спросишь. Я бы с удовольствием пообнимался с тобой. — Хадсон! — рычу я. — Ладно, ладно. Такая ворчливая. — И вот так, он упирается руками по обе стороны от меня и выполняет идеальную вторую половину берпи, от отжимания через планку до легкого прыжка на ноги. Рывок. Что еще хуже, он протягивает ко мне руку. — Теперь, пожалуйста, позволь мне помочь тебе, пока мы не разрушили всю эту комнату? Часть меня хочет сказать «нет», просто чтобы позлить его, но в конце концов я сдаюсь. Чем быстрее я встану, тем быстрее смогу притвориться, что ничего этого не было. Особенно когда я проснулась, я чувствовала себя в безопасности и лучше, чем когда-либо за очень, очень долгое время. Что совсем не страшно.