Меж двух огней

      Бирюзовая пони с двуцветной гривой: бледно-голубой и белой. Единорожка, кобылка, чья юность давно вышла из головы, выпала где-то по дороге между потрясениями и ужасами войны. Только ясные глаза, не тускнеющие даже перед самой смертью, выдавали в ней рвение к жизни. Лира Хартстрингс, так её звали. Она не была чем-то известна среди своих сородичей, но последние достижения её жизни всё же выделяют на фоне простых солдат. Её жизнь недавно неким образом стала связанной с жизнью одного человека, что почти не изменило привычное течение войны, но здорово оживило её, вдохновляя одних и деморализуя неустойчивых, несформировавшихся в этом хаосе.       Разбирая оружие, своё и человека, она оценивала изношенность каждой детали. Её кустарных навыков и обладание парочкой полезных заклинаний хватало для замены или изменения некоторых непригодных элементов в нечто работающее. Больших проблем доставляет человеческое оружие чрезмерно тонкой работы, разработанное под человеческую руку. И если раньше бесконечное повторение слова «человеческое» вызывало у Лиры восторг — теперь вызывает только досаду в бытовых делах, а в остроконфликтных ситуациях порой и отчаяние.       — Чайничек, будь добр перестать засматриваться на мой круп, продолжай следить за улицей.       — Да ну-у, — скучно протянул он, — уже третий час никого нет.       Это правда, — подумала она, зачем-то вытащив предохранитель в магическом захвате. И что досадно, обратно его теперь не засунуть, подходящие чары были слишком трудны. Ломать — не строить, и это выражение целиком описывает спектр её возможностей.       Огнестрел её сородичей куда более примитивен и габариты подстроены под копытокинез и копыта, отчего многими изделиями люди не способны не только пользоваться, но и понять, откуда должны издаваться выстрелы. Спусковые курки иногда запрятаны под местом хвата, активируются при интенсивности сдавливания магнитом их магии. Как вскоре выяснилось, обычный кусок магнита и телекинез — не одно и то же, хотя первые изделия по ошибке работали одинаково, тем самым позволив полностью раскрыть устройство технологий Эквестрии для учёных человечества. И только тогда прогресс гонки вооружения начался куда быстрее, чем предполагали даже самые смелые аналитики и эксперты.       Закончив с проверкой оружия, она устало выдохнула, вновь приковывая к себе потревоженный взгляд человека. В этот раз ничего стоящего внимания не было, только вот его оружие останется небезопасным навсегда, пока не найдется другое. Или другой мастер. Теперь следовало осмотреть снаряжение, и оголяться было некомфортно, ибо их местоположение назвать безопасным никак нельзя.       Но это было всё равно необходимо, и начать было принято решение с себя. Шлем, плотно прилегающий ко всем частям головы, она не любила носить, предпочитая надевать перед началом боя. Стоит ли говорить, как часто её голова была уязвима при неожиданных атаках. Это был обычный тканевый шлем, который при связке с лёгкими чарами отлично поглощал угрозу контузией при взрыве или от шума, веся при этом всего ничего. От выстрела он не защитит, только если оружие врага окажется слабеньким, как распространённые дешёвые пистолеты — вшитые чары способны ослабить удар до синяка и этого ей хватало. Всё, что потребовал осмотр — это заплаток и подпитки схемы магического металла, так называемого, мистиля.       Мистиль образуется, когда расплавленную сталь подвергают воздействию магии в течение часа. Так как расход сил единорога при этом небольшой, ему возможно за раз создать до пары-больше тонн мистиля, который вскоре вновь сделают жидким, чтобы наносить на поверхность при помощи спрея. Сталь активирует заложенные чары, пока в ней есть хоть капля магии. Как только та истощается — мистиля больше не существует, это обычная сталь, которая была до плавки, и вернуть её не получится никаким иным способом.       И самое главное, — вспоминала Лира военные лекции, — чтобы цепь мистилевого покрытия не была нарушена. Можно создать для надёжности сразу несколько цепей, перекрестив их меж собой, но это ослабит их действие. Как только цепи будут разорваны, заряд магии из них будет просто безвредно вытекать, не выполняя свою работу.       Баллончик со спреем у неё всегда был с собой, но сейчас он был не нужен. Всё было идеально.       — Чайник, займись осмотром своей одежды, я тебя подменю. Если будут какие-то проблемы, дай знать.       Они поменялись местами. Благодаря своему телосложению, Лире было удобнее выглядывать из окна. Только рог был уязвим, как яйца самцов, и его потеря может оказаться летальной из-за последующего болевого шока.       А улица действительно была безмятежна. Парочка хорошо видимых аномалий покрывала отдельные участки длиннющей дороги, двигаясь по замкнутому маршруту. Благодаря их синеватому свечению уличные фонари были излишни, да и не работали уже как десяток лет. Дома здесь были в куда более пристойном виде, чем в отдельных районах огромного города. Разрушения коснулись окон и некоторых внешних стен, пострадавших явно больше от взрывов и ударов ракет, чем от чего-то ещё. Это был всеобщий вклад в современную культуру эстетики, эквестрийцы вложили столько же души и душ в городской пейзаж, как и человечество.       Уже темнело, а значит, скоро появятся те, кто спали днём. Нельзя сказать, что эти куда опаснее дневных, во тьме стычки больше непредсказуемы на исход, и полагаться приходится больше на ощущения, чем зрение. Не столь опасно столкнуться с кем-то, чем столкнуться рядом с аномалией, которая не выдаёт себя ничем: ни свечением, ни звуками — только когда уже поздно. И ночные хорошо понимают это, они привыкли действовать в это время суток и знают маршруты как гимны своих павших стран.       — Я закончил, оно целёхонько. Только шлем проверь, я ж не понимаю ничего в рунах.       — Правильно говорить — схемах, — сказала пони, дождавшись смены. — Руны чертятся совсем иначе, и действуют тоже. И вообще, не понячья это тема.       Немного пополнив запасы магии в мистиле, она вернула ему недостающую часть снаряжения. Осталось пересчитать патроны и строить маршрут. Очень опасно выходить на улицу, если нечем стрелять, и бессмысленно идти короткими дорогами, если патронов в переизбытке. То же касается и медицинских штучек, хотя их необходимость должна быть последующей в списке. Но не было даже бинтов — последние до сих пор обмотаны вокруг правой руки человека, скрывая ожог н-ной степени (Лира была не сильна в медицине, ей хватало знаний только на понять: в каких случаях нужно вязать узлы, а в каких — набросить покрывалом, чтобы разложениями не пахло).       Когда перевал закончился, она подозвала человека к себе. Раскрыв собственнокопытно нарисованную карту, она стерла меловые следы, чтобы нанести новые. Маршрут выглядел странно, что парень сразу заметил.       Они уже давно будто делают большой крюк, обходя широкой дугой целый квадрат районов, названных Суеверными. Города делят на районы, в этом нет ничего удивительного. Но во время войны этим понятием заменили другое: «конкретная область территории», и даже парочка маленьких улиц становились достойны этого звания. Некоторые пытались называть их локациями, словом из игрового сленга, но оно не прижилось под гнётом ветеранов, привыкших называть всё иначе. Но к чему Лире обходить этот кривой квадрат — неизвестно, и она не желает говорить преждевременно.       — Нам придётся идти до нейтральной зоны, в Тильт. Нужно хотя бы пару стимуляторов и полевых наборчиков. А потом продолжим туда, куда мы собирались.       — Хоть бы намекнула, куда именно, — проговорил он тихо, поправляя кобуру на поясе.       Выбраться из здания было несложно, они миновали парадный выход, выйдя в дыру из стены меж многоэтажками. Пережидать ночь в таком месте сильно не хотелось, важнее было добраться до нейтральной зоны, чтобы найти гостиницу. Так они поступали если не всегда, то довольно часто, когда получалось добраться до них.       Ведь в ином случае можно и не проснуться, а стоять на стрёме лучше вдвоём — если один случайно прикорнёт, забыв о необходимости бдения. Разумеется, такого себе никто не позволял, но случайность жестока к невезучим, и умереть смертью новичков было позором для бывалых бродяг, вроде Лиры.       Когда они решили сократить путь по открытой дороге, послышался свистящий звук. Выстрела не было слышно, парень даже сильно удивился, пытаясь по траектории от следа крупной пули хотя бы примерно оценить дальность. И совсем неважно, что след находился в полуметре от его тела, что стреляли либо по его душу, либо на предупреждение. Что-то заметив или уловив некий знак, Лира магией оттащила парня за штанину в укрытие — за разбитую иномарку «Шевроле». Указав копытом в сторону, она дала понять, что планы изменились, нужно идти более длинным маршрутом. Даже говорить ничего не пришлось, в её ясных глазах слова читались как на бумаге.       Человек иногда ёжился, силясь понять, как им получается понимать друг друга без слов, находя утешение в романтизации войны. Некто из старых людей однажды сказал, что пройдя сквозь огонь и воду, напарники способны даже стать единым разумом. За этим следовало множество красивых и одновременно страшных историй, которые послушать было увлекательно.       Но Лира отрицала всю эту романтизацию, пытаясь назвать все байки — чушью собачей, а если не собачьей — то бредовой. Наверняка она бы приложила копыто ко лбу человека, проверяя наличие горячки, выскажись он об этом вслух.       Они миновали множество глубоких ямок на соседней улице. Пробирались меж зданиями такого же состояния, в которых состоялся последний перевал. И обходили квадрат всё дальше и дальше. Зато приближались к Тильту быстрее, чем изначально ожидалось. За время движения они ни разу не останавливались дольше, чем на минуту — передохнуть перед манёвром или оценить местность, — и даже не заговорили ни разу. Разговоры способствовали потере бдительности, что парень знал на своём горьком примере. Достаточно один раз открыть рот не по делу и ты больше не сможешь быть собранным, не получится насторожиться на сквозняк, ведь он так похож на простой ветер. Которого не было. Как и не станет тех, вместе с кем ты пришёл.       Когда они были уже совсем близко, снова послышались выстрелы. Их было много, и они шли с разных сторон.       Переглянувшись с пони, парень выглянул из укрытия, вгляделся, чтобы пересказать кратко:       — Жёлтые флаги на месте, оттуда стреляют по синим. Синие на девять по одиннадцать часов от нас. Люди против людей.       Кобылка задумалась, застыв в нерешительности. Никто из обоих не знал, кто прячется за синими комбинезонами, и кем они являются. Всегда можно вступиться за нейтралов, заслужив с их стороны небольшую скидку или награду. Но если другая сторона окажется известной или крупной фракцией, то наживать новых врагов будет очень неприятно, учитывая, что им и так несладко с отношениями своих сородичей.       Подбросив монетку, парень неуверенно покосился на решку на ладони. Это был выбор против синих. Единорожка кивнула, принимая такой выбор.       Отсюда открывался хороший вид, как и отличные перспективы быть застреленными, если кто-то окажется сзади. Когда среди налётчиков заметили движение справа, было слишком поздно — за два опустошённых магазина упало четыре тела, прежде чем им пришлось сменить позиции на более защищённые. Будет хорошо, если они не опознали двоицу. Плохо, если их много.       Со стороны нейтралов отделилось два человека, направившихся к неожиданным союзникам. По тому, как никто даже не выстрелил по виднеющемуся туловищу Лиры, её спутник был расслаблен, продолжая целиться в синих.       Бой стал медленно затухать, перетекая в оборону. Пальба продолжалась, когда кто-то пытался перебраться поближе, а таких смельчаков было двое: по одному с каждой стороны. И полегли на одинаковом расстоянии отдаления. Очевидно, появление необычной двоицы сильно ударило по самоуверенности синих бойцов, ведь треугольник заведомо меняет процесс любого наступления в зависимости от выбора стороны.       Пользуясь передышкой, Лира успокоилась, встречая переговорщиков.       — Как мы и думали, это же Израдцы, — сказал один из них в рацию, как только отдышался. — Лучше бы застрелили, честное слово. В такие моменты я жалею, что вы не наши враги.       Так называли компанию человека и пони. Древнерусское слово, как называли изменников. Такое прозвище им дали эти жёлтые, в совсем другом поселении. Оно прижилось совершенно случайно, стоило какому-то ценителю истории так их обозвать, ведь до этого они были безымянной компанией, хотя о них слышали многие.       — Хренадцы, гонорар за помощь будет? — спросила пони.       — Зависит от наглости. Ещё ничего не закончено, нам нужно было только убедиться в вашей безвредности.       Спутник единорожки вздрогнул, почувствовав на себе взгляд тильтовцев. Пусть они оценивали только их физическое состояние, неприязнь витала в воздухе. Ещё немного времени и она, как искра в тумане газа, взорвётся, посыпаются едкие комментарии. Второй тильтовец ни разу не заговорил, и даже не встречался глазами ни с кем, кроме своего напарника.       — Теперь, раз вы за нас, то давайте двигаться, мы будем с вами на подсосе. Наши позывные — Двойка и Хвост.       Кобылка кивнула, Чайник тоже всё понял, они без труда покинули укрытие. Всё это время их спасал огромный кусок асфальта, перевернувшийся на одной из ям, которые легче назвать небольшими кратерами. Никто не стрелял, но и не расходился. Перед тем, как скрыться за другой стеной, было видно, как несколько жёлтых отделились, направившись в противоположную сторону. Что видела образовавшаяся четвёрка — видели и синие. Похоже, налётчиков пытались зажать, а то и перекрыть пути отступления. Сделать заложниками, либо вовсе обезопасить мир от них.       Проблема обнаружилась сразу — снаружи от них нет укрытий совсем. Можно прятаться за стеной, но высунуться уже не получится, если заметят. Противники явно на это рассчитывали, воздвигнув на своих позициях впечатляющую оборону. Не впервые бывали такие случаи, когда спартанцы держались на воде неделю, чего хватало до прибытия помощи союзных сил. И не всегда удавалось дождаться живыми.       Взрывных устройств или гранат не было ни у кого. У бродяг они и вовсе не моде, незачем оно им. Осталось выжидать и надеяться, что опрометчивые решения окажутся удачными. Чайник понял, что если сейчас ничего не предпринять — предпримут враги.       Он похлопал по плечу Лиры, привлекая внимание, и указал рукой вверх. Окно второго этажа, у которого раньше был балкон, но остались только выступы и толстая балка, торчащая с левой стороны — прямо над ними. План был прост, и он сработал. Магия помогла подняться на выступ, но затратила много сил у заклинательницы.       С пистолетом наготове, парень осторожно и быстро показал свой профиль в окне, не заметив никого живого. Влезать было небезопасно без мер предосторожностей, а паранойю лечить вредно. С помощью хлама, который ему подали жёлтые снизу, он выяснил, что внутри ловушек нет. Не было реакции ни на звук, ни на полёт и движение по инерции мусора, никаких приспособлений под окном. Не похоже, что синие основательно готовились к отпору, удовлетворившись лишь стратегически выгодной точкой наступления. И были бы правы, — подумал парень, влезая внутрь. Возможно, его действия всё же привлекли к себе внимание, ведь шум нельзя просто игнорировать, так что действовать оставалось быстро, пока имеется хоть какое-то преимущество.       Как только спутник скрылся в окне, Лира позаботилась о подъёме наверх. Второе заклинание на троих ей не осилить, тем более — даже поднять себя она бы вряд ли смогла. Тильтовцы очевидно знали план действия, и быстро создали живую лестницу, пропуская её первой. После взобрались сами, помогая друг другу, предварительно собрав в кучу под собой пирамиду, чтобы облегчить подъём.       Вновь открылась стрельба, отряд на противоположной стороне решил действовать напролом. Это было на руку четвёрке, которая собиралась воспользоваться отвлечённостью противников. Осторожно продвигаясь по коридору, заглядывая в каждую комнату, они меняли позиции, двигаясь поочерёдно. Задача заключалась в том, чтобы подобраться с правильной стороны и не выяснить, что их всё это время ждали. А их действительно ждали, в это стоит наивно верить, чтобы разочарование оказалось приятным.       Рассредоточившись по разным сторонам коридора под окнами, они одновременно выглянули, открывая ещё одну очередь выстрелов. Зная, что жизнь легко и быстро оборвётся, если расслабить курок, экономить патроны не получалось. Пули попадали по стенам, звенели о сталь, но зацепить удалось только одного, и то волей случая. Нескольких секунд хватило, чтобы оценить — отсюда по синим не попасть никак, именно по этой причине те не беспокоились, сосредоточившись на желтых слева от них.       Менять или наполнять магазины четвёрка сразу не стала, отползая для этого в противоположную комнату. Только Хвост остался на месте, судорожно доставая патроны из карманов. Дрожавшими руками ему не сразу удалось вставить обойму обратно в оружие, но было поздно. Влетевшая в окно граната подтвердила, что троица (теперь уже троица), была права в своих мерах предосторожности.       — Вот с-суки, — поджал губы Двойка. Больше он ничего не произнёс, считая сказанное достаточной данью погибшему. Выждав несколько минут, первым выбрался обратно под окна, к трупу, чтобы забрать у него оружие и снаряжение. Это была общепринятая практика, которую единодушно приняли все. Пользуясь молчаливым разрешением, Чайник забрал оранжевую аптечку со стимуляторами, спрятав её в один из подсумков на костюме единорожки.       Стрельба всё-таки прекращалась, доносившиеся до них крики сокращались в числе. Было ясно, что их маневра хватило для скорого завершения. А может, они и наоборот ничего не сделали, сыграв на отвлечении, когда другая группа оказалась эффективнее. Тем более, Лира глубоко в душе радовалась такому исходу, что зацепило не её и не её человека, не перестав равнодушно глазеть на труп Хвоста, над которым мародёрствовал его живой союзник.       Когда на общей новостной линии рации объявили о завершении неудачного налёта синих, они спустились навстречу жёлтым. Двойка сдал всё нажитое в лапы группы таких же мародёров, обследовавших тела поля битвы, и был таков. Израдцы же, как они вынужденно приняли своё прозвище, наконец-то прошествовали на базу Тильт. Охрана, контролирующая вход, только покосилась на парочку, но оставалась безмолвна. Иначе потребовали бы оплату «билета» или устроили допрос: за коим чёртом они пришли, подождите, рога сами вынесем.       На самом деле, это достаточно уютное место. И наибезопаснейшее.       Нейтральные зоны возникли совсем недавно, три года назад. На самом деле, ранее они были негласными и не имели нынешнего авторитета, но прознав о том, что их куда больше, они объединились, надавив на ниточки связи с крупными фракциями. Зачастую даже гиганты павшего мира оказывались у них в должниках и были рады сбросить это ярмо, пообещав неприкосновенность или защиту. А потом за ними последовали и остальные, поняв, что в таких местах торговые отношения идут куда проще и шире, ведь через них проходят все. В конечном счёте, несогласных в существовании «жёлтых» осталось в меньшинстве, и те вскоре появились в чёрном списке.       Чёрный список нейтралов был куда опаснее вражды с влиятельными фракциями, ведь наличие имени в нём гарантировало вымирание его обладателей. Но были и живучие, как Отбросы, куда входили сброд бандитов и бродяги с дурной репутацией. Помимо чёрного был и негласно называемый белый список, в котором были, в основном, одиночки или группы. Попасть туда почти невозможно, а счастливчиков будут знать в лицо. Им предлагаются крупные скидки, доступ в закрытые места и прочие прелести, достойные весьма авторитетной персоны.       Тильт представлял собой не очень шумное поселение, хорошо адаптировавшую свою местность в свою пользу. Раньше здесь пытались устроить одну из крупных торговых точек, и успех случился лишь наполовину ввиду среднего прилива туристов. Своё название база получила из-за казино, которое здесь было до них, и сохранилось в состоянии до пригодного к использованию. Оно работало до сих пор, принося существенную долю прибыли, только ходили в него самые богатые, либо чрезмерно азартные люди. И выходили ещё богаче, либо совсем без гроша, ибо казино забирало себе только четверть или больше денег, позволяя игрокам обогатиться за чужой счёт. Отсюда и нервный персонал, который вскоре стал пристальнее следить за положением огнестрела у посетителей.       Разделившись, Чайник провожал взглядом Лиру, ушедшую искать приличную, на цену, гостиницу, пока сам не развернулся в сторону огромного ангара, переделанного в самый настоящий базар. Только торговали там не овощами, а овощи оружием. И это было самое безобидное из обидных слов, которые мог себе позволить Израдец, выслушав среднюю стоимость боеприпасов. Торговлю на жёлтых базах не контролировал никто, друг на друга влияли лишь конкуренты или их запасы товара. Потому парню повезло скупить две коробки за приемлемую цену и несильно потерять в кошельке. Только пришлось обойти все прилавки и не выдавать своего имени, иначе бы ситуация была кардинально противоположной. Здесь принято знать по именам и принадлежности к группировкам, от этого зависела предлагаемая цена. А если у кого-то вскрывалось фальшивое лицо, об этом узнавали все, но наказания не следовало, всё продолжалось своим чередом — только оставались дураки, которые имели с ним невыгодную сделку.       У аптек конкурентов было мало, они скорее объединялись в общую цепь, даже имели связи и процент с торговцев оружием, распоряжавшимися их же товарами. Всё проистекало с дефицита товара, либо общего или общих производителей. Те же бинты, антисептик и другие средства скорой помощи было легко изготовить, но сложные препараты создавали в сохранившихся лабораториях, либо их скупали у пони, которые шли на контакт с человечеством — у них иные методы создания лекарства и оно создавалось в разы легче, действовало эффективнее, только зачастую было недолговечно в руках людей, не имеющих ничего общего с магией.       Разумно рассудив, Чайник всё же приобрёл магические стимуляторы, ведь за использование медицины по-любому отвечала единорожка. С закупками было покончено, а о провизии будет целесообразнее рассудить утром, после выбора нового маршрута пути. Личных денег у него было в избытке, и соблазн купить что-то лишнее как никогда высок. Он бы и мог себе позволить потратить хотя бы треть, но отчаянно не хотел подвести свою пони, если та недосчитается общей суммы на нечто важное. Такого никогда не было, но огорчение совсем не шло к её лицу, как к существу, которого он считал наимилейшим.       Встретились они случайно на том же месте, на котором и разошлись. Выяснилось, что благодаря появлению Израдцев, отбить атаку синих стало намного проще, ведь до этого жёлтых плотно держали под прицелом, полностью контролируя их передвижение. Неизвестного противника всегда легко переоценить, вот те и поспешили отступить. В качестве награды за помощь им позволили бесплатную ночь в хорошем отеле, и предупредили, в каких районах польская группировка Виверна, те самые налётчики, теперь гуляют как у себя дома. На этом акция добра закончилась.       В своём номере они наконец-то позволили себе расслабиться. Никому не нужно дежурить снаружи, а местный персонал надёжнее долдонов, контролирующих входы на базу.       Сняв с себя костюмы*, сложив всё у постели, они на всякий случай пересчитали своё имущество снова, в том числе и деньги. Последние представляли собой банкноту и монетки уникального вида. За время глобальной войны государственные валюты сильно обесценились, даже международный доллар сильно упал, потеряв прежнюю стойкость и привлекательность. Только восточные страны недолго держались на плаву благодаря обилию природных ресурсов, недоступных западным «соседям». В конечном счете, война сделала все банкноты бессмысленными, как атавизм на мировом теле. И тогда, опять же не без поддержки жёлтых, появилась новая валюта, ставшая действительной единственно важной на земном шаре. Каждый называл её привычными именами: баксами, тенге, юанями, рублями. Смысл и стоимость не падали, потому что каждый понимал, что теперь речь только об одной и той же банкноте, на которой всегда изображён земной шар, отличающийся сторонами только на купюрах разной величины стоимости: сотни, тысячи, пяти, десяти, двадцати пяти и, наконец, ста тысяч. На первых на шаре показана Африка, на последних — Антарктида. Монетки имели ту же цену, отличаясь лишь цифрами на лицевой стороне, оттенком цветов металла, и назывались одинаково: биты.       Различие между ними составляло только в принятии. У пони банкноты стоили вдвое дешевле, когда у людей такую же стоимость составляли монеты.       Закончив с осмотром, Лира даже улыбнулась, глядя на человека. Тот сидел на левой стороне постели, на подушке в грубо пошитых из разных кусков ткани штанах и футболке. Держа телефон в руках, от которого вился провод зарядки вниз, он вёл расслабленную игру. Это была какая-то распространённая, возможно, со старых времён, игрушка про строительство городов и управление повседневной жизнью горожан.       Поняв, что теперь ей совсем нечего делать, кобылка взобралась на постель к нему под бок. Чувствуя её настроение, Чайник, не отвлекаясь, обхватил её руками, переворачиваясь навстречу, и вытянул телефон подальше, чтобы она тоже могла наблюдать. Происходящее на экране увлекало обоих, несмотря на некоторую примитивность этой игры.       — Представь, что мы нашли уголок на планете, где не идёт война, а живут вот так, — кивнула она на телефон, — кем бы ты хотел быть?       — Наверное, архитектором, — нескоро ответил человек, всерьёз задумавшись. — Понимаешь, городские виды какие-то совсем некрасивые. Не, всё-таки на чешских землях мы видели красивые дома, которые ещё как-то сохранились, но они всё равно простоваты.       — А чеши были…       — Чехи, так говорят на русском, это на западе, в тысячи двести километров запад от нас. А может, и чуть меньше, если я что-то путаю.       — В Эквестрии я не имела никакой профессии, — помолчав, заговорила Лира. — Там с этим как-то легче, ведь если у тебя есть предназначение, то знание дела приходит как-то само — университеты и колледжи нужны скорее для общего или глубокого понимания своего дела.       Пока он пытался усвоить эту непонятную информацию, она продолжила. Похоже, ей нужно было чем-то поделиться, и игра только надавила на затаившиеся эмоции.       — Бон-Бон, моя бывшая подруга, что осталась на эквестрийской стороне, была прекрасным кондитером. Но я честно ни разу не видела, чтобы она держала при себе журналы о выпечке или чего-то в этом роде. Все рецепты она придумывала сама, а их вкус был уникален, полностью подтверждая влияние кьютимарки. Тебе же известно, что обычная выпечка и выпечка силой метки всегда разительно отличается? Обе невероятно вкусные, но сласти Бонни невозможно перепутать с другими.       — Похоже, ты сильно скучаешь по ней? — забеспокоился человек, увидев на её глазах капельки слёз.       — Стараюсь не скучать, — призналась она. — Узнав о нашей близости, она меня сразу же бросила, хотя мы были неразлучны.       Человек вновь вернулся к старым мыслям, посещавших его, когда он только сошёлся с этой прекрасной пони. Из-за дружбы с ним от неё отвернулась родная Эквестрия, та же судьба постигла и его, хотя это была скорее его личная инициатива. Он не жалел о своём поступке, но вид расстроенной пони вызывал внутри огонь ненависти: к эквестрийцам, к людям, к себе. И изо всех сил надеялся, что эмоции не отображались на его лице.       Пока поверх его рук не легли бирюзовые копыта. Обычно твёрдая кость стала неожиданно мягкой, и человек успокаивался, поглаживая их пальцами. Чтобы чувствовать моральное состояние друга, пони не обязательно смотреть на него — но об этом он не знал, а Лира продолжала хранить тайну до поры до времени.       — Пора спать, завтра день будет непростым, — прошептала она, магией нащупав на стене рычажок. Погас свет, и во тьме, как по команде, они погрузились в сон, так и не отпустив друг друга. Забытый телефон погас через час, отсчитав время бездействия для перехода в спящий режим.