***
В душном тёмном помещении под блеском софитов Мирабель ощущала себя словно не в своей тарелке. Слишком громкая музыка, слишком много людей, слишком… Слишком. Прокричав на ухо «Повеселись хорошенько!», Камило убежал в толпу, оставляя сестру возле бара. Девушка неловко одёрнула короткое чёрное платье и стала оглядываться по сторонам. Вокруг не было ничего, кроме танцующих и разговаривающих людей, которых Мирабель сочла неинтересными. «Возможно, бокал вина исправит ситуацию», — она растерянно принялась изучать карту бара. — Могу я чем-то помочь прекрасной сеньорите? — поинтересовался бармен, лучезарно улыбаясь. — Эмм... да, — неуверенно протянула Мирабель, — мне нужно что-то лёгкое. — Понял. Сделаю нежный коктейль для нежной леди, — он подмигнул. — В первый раз в таком месте? «Dios mío, спасибо, что здесь темно!» — пронеслось в голове у девушки, в то время как щёки стремительно краснели. Она не ожидала такого напора. «Или это не напористо? Это вообще прилично?» В конце концов, Мирабель пришла к выводу, что не ожидала какого-либо внимания к своей персоне, пусть даже от бармена. — Да, это вы верно подметили, — она пыталась прикрыть неуверенность в голосе улыбкой, но, судя по всему, получалось плохо. — И неужели без спутника? — Мой спутник убежал танцевать. — Тогда могу сделать вывод, что он полный дурак, раз оставил такую девушку без присмотра. Я бы с удовольствием лично украл вас у него и отвел на танцпол. Но, к сожалению, — он развел руками, — не могу, смена. Улыбка Мирабель вышла очень смущённой, но искренней, вокруг прикрытых глаз образовались морщинки. — Ваш коктейль, — парень протянул ей бокал с розовым напитком и зонтиком в тон, — хорошего вечера! Удивительно, но напиток оказался приятным на вкус. Мирабель еще раз обхватила губами трубочку и сделал глоток. Сидеть за барной стойкой, к которой постоянно подходили люди, было не очень приятно, и она облегчённо вздохнула, найдя свободный диванчик. Вдали от толпы Мадригаль позволила себе расслабиться. Не то, чтобы она ожидала чего-то другого, просто ей казалось, что это весело. Представляла, как будет танцевать и кокетничать, улыбаться направо и налево, но, очевидно, переоценила свои силы. Ноги гудели от туфель. Да и сидеть в коротком платье было непривычно: постоянно хотелось то одёрнуть подол, то подтянуть вырез. От скуки девушка начала искать Камило. Кудрявая макушка обнаружилась недалеко от диджея в компании незнакомых Мирабель парней, они переговаривались и смеялись. В сумочке завибрировал телефон, на экране высветилось: «Одно пропущенное сообщение от Бруно». — Привет, как дела? У вас всё в порядке? — Всё хорошо. Камило танцевал, теперь с кем-то общается. — Ну в нём я и не сомневался. Ты как? — В целом, не плохо. — Поподробнее. Моя восхитительная племянница уже нашла того, с кем будет танцевать весь вечер? Щёки Мирабель в очередной раз вспыхнули багрянцем, пальцы быстро забегали по экрану. — Ты говоришь как мама! — Прости, клянусь это всё ещё твой tio и Джульетта не захватила мой телефон:) — Верю. Нет, я никого не нашла, кроме бармена, который клятвенно заверил меня в том, что потанцевал бы со мной, если бы не работа. Что-то мне подсказывает, что он так всем говорит. — Верно, барменам вообще не стоит доверять. И встречаться с ними тоже не стоит. Поверь старому и умудрённому опытом человеку. — Ты не старый! Просто, знаешь, мне тут не комфортно. Камило ускакал, я одна, сижу пью, будто не веселиться пришла, а грусть-тоску коктейлями заливать. Наверное, проблема во мне. — Эй, Mariposita, все ок. Не всем подходит такой отдых. Я вот тоже не любитель ночных клубов. Может, мне заехать за тобой? П.С. Коктейль хоть вкусный? — Вкусный;) А ты можешь? Ты почему еще не спишь, кстати? Опять допоздна работал?! — Поражаюсь твоей догадливости, sobrina. Каюсь, опять не успел закончить вовремя. Тогда минут через двадцать буду, предупреди брата. На улице было прохладно. Пришла пора, когда знойные дни сменялись свежими ночами; ветерок обдувал разгорячённую кожу Мирабель, от чего та покрывалась мурашками. Ко входу подъехала обшарпанная чёрная машина, старше девушки раза в два. Она тут же подбежала к ней и юркнула на переднее сиденье, спасаясь от вечернего холода. — Здравствуй, mi Mariposa. Голос Бруно всегда завораживал Мирабель: низкий, с хрипотцой, всегда ласковый и родной. Он приблизил сигарету, зажатую между длинными узловатыми пальцами, ко рту, вдохнул в последний раз и, выбросив, закрыл окно. Абуэлу жутко злила эта его привычка. Каждый раз она не ленилась и отчитывала его за то, что он «портит своё здоровье», словно ему было пятнадцать. А он стойко терпел и, возможно, назло ей, каждый визит в casa de la familia Мadrigal начинал с показательного выхода на балкон с пачкой сигарет. — На своих ногах стоишь. Плохо веселилась! Одна тёплая улыбка, брошенная племяннице, и машина тронулась с места. Дядя внимательно смотрел на дорогу, отбивая ритм по рулю — завораживающее зрелище. Фонари осветили острый профиль, стала заметна усталость, синяки под глазами, чуть спутанные, как если бы он задремал во время работы, кудри. — Зато ты, я вижу, повеселился. Сколько не спал? — Ночь. Но я закончил, так что сегодня меня ждет мягкая постель. Мирабель тяжко вздохнула. Бруно был трудоголиком, не умел придерживаться рабочего графика и любил полуночничать, из-за чего ситуация, когда он не спал несколько дней подряд, выпивая литры кофе, не была чем-то новым и удивительным. — Хорошо хоть получилось? — Настолько, что я готов дать спойлер. — Ты похвалил себя?! Он закатил глаза: «Ты хочешь спойлер или нет?» Конечно, она хотела. Она хотела знать всё, что касается его работы, его творчества, его жизни. К тому же, в этот раз история вышла особенно увлекательной, и Мирабель честно смотрела каждую серию по телевизору. — Кассандра встретит Хулио. — Что?! Но он ведь умер! И это было чистой правдой: жених Кассандры умер от рук её брата ещё в прошлом сезоне. — Нет. Я писал, что он впал в кому, медсестра Моник так и сказала, — Бруно хитро улыбнулся. — Если бы кое-кто внимательно смотрел, то понял бы. — Эй, я внимательно смотрю! Подожди, если он не умер, то их помолвка — действительна. А как же Эрнандо? — Один спойлер, mi sol. — Так не честно! Мне же теперь придётся ждать выхода серии, а то и не одной! — Вот видишь, ты готова ждать, значит я — хороший сценарист. Лучше скажи, как тебе поворот? — ускользнул от расспросов Бруно. Он точно знал, что, стоит Мирабель попросить его ещё раз, и он сдастся, выдаст всё с потрохами, лишь бы видеть восторг в карих глазах. — Неожиданно. Думаю, зрители оценят, — равнодушно ответила девушка. — Ну, не дуйся. Ты прекрасно выглядишь. Мирабель всегда удивлялась тому, как взрослый мужчина, писатель, может так плохо переводить тему разговора. Но сейчас её больше интересовал комплимент, нежели чужое косноязычие. — Не расстроена? — Чем? — она не поняла вопроса, всё ещё повторяя в голове его последнюю фразу. — Тем, что всё оказалось не так, как ты себе представляла. — Немного, но, думаю, это моя вина. Если бы я танцевала, то было бы интереснее. — Так почему не пошла? Бруно повернулся к ней, от чего прядь волос упала прямо ему на лицо. — Не знаю, не хотелось. На самом деле она врала. Мирабель прекрасно знала почему не пошла. Стеснение — вот в чем её проблема. Ей было неловко выйти в толпу людей и начать двигаться. Бруно посмотрел на неё, будто знал, почему ей не хотелось танцевать, но лишних вопросов не задавал, лишь сделал музыку погромче. Она любила ездить в дядиной машине. Во-первых, потому, что там всегда вкусно пахло: Мирабель не понимала, чем именно, но запах был настолько приятным, что она с трудом сдерживала стон, вдыхая его. Во-вторых — дядя слушал музыку. Не просто музыку, и не хорошую музыку (такой и дома было предостаточно), а «музыку tio Бруно». Это была гремучая смесь старого рока, джаза, латинских и арабских напевов, так подходящая ему. Такая же местами непонятная и устарелая, но не менее восхитительная и завораживающая. Искусство не становится хуже со временем. Аромат и звуки создавали в старой, потрепанной жизнью, машине ощущение маленького, укромного мира, где есть лишь они вдвоем. Мира без времени, места, условностей. За окном промелькнул знакомый пейзаж: они практически доехали. Мирабель вышла из машины, потянулась, но тут же опомнилась и принялась одергивать подол платья. Бруно на это лишь улыбнулся. — Обещай, что не будешь заморачиваться по поводу сегодняшнего, — он обнял её на прощание, — то, что подходит одним, не подходит другим. — Только если ты обещаешь сегодня поспать. Он кивнул и протянул мизинец, чтобы скрепить клятву.***
— Ну что, гулена, как прошла ночь? Агустин с широкой улыбкой осмотрел ещё сонную дочь. Мирабель вымученно скорчила подобие радости на лице. Хотелось спать и есть, но завтрак ещё шипел на сковороде. — Нормально, пап. — Ага, сбежала к дяде спустя час! — на кухню вбежал растрепанный Камило. — Доброе утро всем! Мирабель была уверена, что утро у него еще не настало. — С Бруно? Я думал, она пришла с тобой. — Неа, она у нас скромница, да Мира? — Камило хитро ухмыльнулся. — Отсиживалась в уголке. — Ох, что вы пристали к ней? Мама поставила на стол поднос с арепами и поцеловала дочь в макушку. — Она приличная, стеснительная, вот и всё. Да и нечего девушке гулять по ночам. — Правда? Помнится, мы познакомились в баре, дорогая, — Агустин одарил Джульетту влюблённым взглядом, — я тогда играл на сцене с ребятами из института. — Ага, и упал со сцены прямо прямо мне под ноги, — засмеялась женщина, мечтательно прикрывая глаза. — Это от твоей красоты, mi amor. Камило закатил глаза, подмигнул кузине и, цапнув арепас со стола, понёсся на второй этаж. После завтрака Мирабель отправилась к себе в комнату. Неужели она действительно настолько зажатая?! Нет, она конечно знала, что не может вести себя также раскованно, как Долорес, или открыто флиртовать с парнями, как Изабелла, но ведь это нормально. Или нет? С тяжким вздохом девушка откинулась на подушки и закрыла руками лицо. Не хотелось, чтобы единственный эпитет впереди её имени был «стеснительная». Хотелось быть «яркой», «незабываемой», «чудесной», в конце-концов. Мирабель усмехнулась. Чтобы отвлечься от тяжких мыслей, девушка потянулась к телефону. Скоро должна была выйти новая серия сериала и она хотела знать точное время. «Раскрепостись с помощью танца» — гласила реклама с женщиной в красном платье. Не долго думая, Мирабель перешла по ссылке. «Школа танцев. Может, это не такая уж и плохая идея, ты ведь хотела научиться танцевать также красиво, как мама. Да и первое занятие бесплатное», — подумала она, листая страницу сайта. То тут, то там мелькали картинки девушек в традиционных костюмах. Для парных танцев требовалось найти партнера, и она принялась перебирать варианты. «Может, кто-то из родственников согласился бы пойти с ней? Точно не Камило. Папа? Нет, он итак умеет». В голове всплыл образ дяди Бруно, стряхивавшего пепел с кончика сигареты и тепло улыбающегося ей — в груди приятно кольнуло — но она тут же отогнала его. Нет. Проще пойти на одиночные занятия, вот научится и тогда будет искать, а сейчас сама как-нибудь справится. Отправив заявку, Мирабель выдохнула с облегчением, вся она горела от предвкушения и легкой нервозности.***
Старый форд подъехал к ухоженным новостройкам раньше назначенного времени. Водитель открыл окно, впуская свежий воздух, наполненный ароматом цветов. Щелчок зажигалки, и запах орхидей смешался с клубами табачного дыма. Щурясь от солнечных лучей, нарушивших идиллию, мужчина одной рукой шарил в бардачке и недовольно ворчал. Найдя среди полнейшего хаоса из влажных салфеток, документов и скомканных заметок очки, мужчина водрузил их на орлиный нос. Он остановился рядом со студией, в которую ходила sobrina, прямо под яркой вывеской. Взгляд Бруно был прикован к окну, где отчётливо виднелись силуэты женских фигурок в пестрых юбках. Одна из них выделялась для него болезненно чётко, как свеча в кромешной темноте. Музыка не проходила сквозь толстое стекло, но она и не требовалась: гибкое девичье тело само отбивало ритм, пульсировало, заменяя целый оркестр. Дыхание стало неприлично частым. Мирабель танцевала, кружилась, подкидывая расшитый подол, улыбалась. Словно бабочка: грациозная и недоступная, хотя, казалось, протяни руку — и сможешь прикоснуться к свету. Но нет, ладонь лишь упрётся в стекло, а она упорхнет. Кудряшки подпрыгивали в такт движениям, то оголяя, то пряча нежную шею. Бруно бы отвернуться, закрыть глаза, не смотреть на это откровение, искушающее грешную душу. Но он не мог, силы разом покинули его. Мужчина лишь любовался молодостью племянницы, грелся под её лучами и, казалось, весь мир застыл на мгновение, всё недвижимо, кроме его Марипосы и давно мёртвого сердца, что стало биться как молодое. Глубоко внутри хотелось тешить себя мыслью, что танцует она только для него одного. Что каждый невольно брошенный робкий взгляд, каждая невинная улыбка на самом деле принадлежали ему. Бруно точно сгорит в аду за такие мысли. Он запрещал дрянным желаниям пускать корни в сердце, но разве олеандру нужно разрешение, чтобы пробиться сквозь почву? Из распахнутых дверей выбежала Мирабель с сумкой на округлом плече и сразу же бросилась к машине. — Ты рано. Её раскрасневшееся лицо сияло, а глаза горели неизвестным Бруно огнём, грудь под блузкой тяжело вздымалась. — Закончил раньше, чем планировал, — он надавил на педаль газа, сглатывая вязкую слюну, — красиво танцуешь. — Спасибо, — Мирабель смущённо отвела взгляд в сторону. «Он видел её? Ну конечно видел: студия на первом этаже, окна в пол. Ему действительно понравилось?» — уйдя в себя, девушка начала нервно теребить рукав, что не укрылось от дяди. — Сценарий одобрили, — поспешил разрядить обстановку он, — теперь я буду только консультировать. — Поздравляю! То есть у нас сегодня праздничные посиделки? Они договорились об этом еще месяц назад: хотели провести день за просмотром фильмов, поеданием пиццы и разговорами. Из-за работы Бруно они стали реже видеться, что огорчало, поэтому Мирабель на последнем семейном ужине выловила его и предложила (вернее сказать, поставила перед фактом) устроить ночевку los locos de la familia Мadrigal. — Что-то типа того, — ответил мужчина, глядя в зеркало заднего вида, — только заедем в магазин, холодильник пустой.***
Мирабель застыла между рядами с чипсами, пока Бруно нарезал круги в отделе с фруктами. — Трудности выбора? — спросил он, завязывая пакет с виноградом «Изабелла», Мирабель не могла не усмехнуться. — Ты какие любишь? Может, лучше начос взять? — С солью, — спокойно ответил Бруно, подходя ближе. — Серьезно?! — тёмные брови подлетели в удивлении. — Классический ответ взрослого. — Мне уже много лет, если ты вдруг забыла, — ухмыльнулся он и подошел к стенду, — давай купим попкорн? Мирабель было всё равно, что брать: попкорн, чипсы, начос или безглютеновые крекеры из отдела здорового питания. Она интересовалась потому, что хотела знать, что любит Бруно. Соль. Многие любят классику, но ещё никогда её это так не будоражило. Камило любил острое, Антонио — сладкое, Луиза — пряное, а Долорес — кислое. Солёное любило старшее поколение. Ему действительно много лет. Но разве она думает об этом, когда смотрит на тонкую кожу его запястий, под которой реками раскинулись вены, когда он чуть наклоняет голову вправо к плечу и смотрит исподлобья, когда она любуется трещинами на губах, сухих, как пустыня? Нет, а следовало бы. Очень хочется постучать о что-то деревянное. «Тук-тук-тук-стук по дереву». На кассе Бруно вспомнил, что забыл взять газировку, поэтому Мирабель осталась стоять в очереди одна. Выкладывая продукты из тележки, она нервно оглядывалась по сторонам, ища в толпе знакомую кудрявую голову: у неё ведь совсем нет денег. — Вон он, девушка, — кивнула куда то женщина за кассой. — А? — Вон он, ваш молодой человек, идёт. Щёки Мирабель горели. Неужели кто-то мог подумать, что они встречаются? Она и дядя Бруно? Но поправлять не стала, глубоко внутри испытав хищное удовлетворение от этих слов. Тёплая рука легла ей на плечо. — Успел! — Бруно, тяжело дыша от бега, положил на ленту тёмно-зелёную бутылку. — Ты же за газировкой ходил?! — вопросительно взглянула Мирабель на вино. — Мы это так теперь называем? — Не ворчи как мама, я уже давно совершеннолетний. И не ты ли говорила, что у нас сегодня праздник? Он чмокнул девушку в макушку и вытащил портмоне, а ей лишь оставалось смотреть на него, пытаясь скрыть обожание во взгляде.***
Бруно жил в невысоком доме, где на каждом этаже находилось по две квартиры, а во дворе росла папайя. Идеальное место для отшельника, коим по сути он и являлся. Никаких шумных вечеринок, крикливых пар или маленьких детей. Спокойствие и умиротворение. — Добро пожаловать в мою «каморку», — он открыл дверь перед девушкой, приглашая войти. Квартира Бруно была самой маленькой в доме: на входе ты сразу попадал в гостиную, совмещенную с кухней, с одной стороны дверь в спальню, с другой — в ванную. Он редко открывал шторы, поэтому в квартире всегда царил приятный полумрак — от того и «каморка». Деревянный пол и высокие потолки, шкафы, под завязку заполненные книгами, затёртый зелёный (у Бруно вообще была слабость к этому цвету) диван перед новым большим телевизором. Он умудрился даже впихнуть рабочий стол, правда стоял тот чуть загораживая проход, поэтому ходить нужно было особенно аккуратно. — Ох, прости, — Бруно быстрым шагом прошёл на кухню, грациозно огибая злосчастный стол, умудряясь ничего не задеть, — совсем забыл утром помыть посуду, — он неловко улыбнулся и развёл руками. Мирабель не была удивлена. Весь дом напоминал чудной ларец, забытый на чердаке. То тут, то там валялись разбросанные вещи: выцветшие фотографии, наполовину сгоревшие благовония, зажигалки с диковинными старинными пепельницами. Этот хаос перебрался и в машину, и даже на голову дяди. Возможно, он просто сам был насквозь им пропитан, поэтому всё, к чему Бруно прикасался, становилось беспорядочным. Это не пугало, скорее добавляло жизни. — Сейчас все сделаю, ты пока садись. Закатав рукава бордовой рубашки, он включил воду и принялся тереть тарелки мыльной губкой. Непослушные кудри спадали вниз, мешая, от чего Бруно фыркал, пытаясь их убрать. Мирабель невольно залюбовалась открывшимися предплечьями, тонкой сеткой вен на них, музыкальными пальцами, крепко державшими кружку. — Давай, я помогу. Она сняла резинку с запястья, собирая чёрные, с проблесками первой седины, волосы. Они были мягкими, и Мирабель захотела зарыться в них, вдохнуть запах (интересно, что бы это было?), но тут же отпрянула от прикрывающего глаза дяди. Что она делает? — Спасибо, mi mariposa. Тишина всегда воспринималась ими как нечто комфортное, она давала возможность насладиться моментом. Бруно в принципе считал, что именно тишина показывает, насколько вы близки с человеком: «С чужаком молчание в тягость, в то время как с близким ты не молчишь, вам просто не нужны слова, чтобы понимать друг друга». Шум воды и позвякивание ложек походили на музыку, изящную и очень личную. — На самом деле, я хотела пойти на парные танцы, — голос Мирабель обрушился, как раскат грома. Бруно выключил воду. — Почему не пошла? — Не с кем: папа умеет, Камило даже просить не стоит, а танцевать с кем-то незнакомым я постеснялась, — недовольно проворчала Мирабель, опираясь на край дивана. — Попросила бы меня, — вытирая руки, сказал Бруно. — И ты бы согласился? — удивление было искренним, она была уверена, что он откажет. — Мне казалось, что ты занят. — Тут ты права. Но для того, чтобы танцевать, не обязательно ходить на занятия. Бруно ловко откупорил бутыль, вино тонкой струйкой крови полилось в бокал. — Ага, особенно если ты не знаешь, как это делать. Мирабель быстро отвела глаза от дяди, разглядывая ковер на полу. Побоялась, что столь пристальный взгляд на шею с ходящим от каждого глотка кадыком вызовет много вопросов. — Я бы научил. — А ты умеешь? Бруно подошел к шкафу и начал искать что-то в коробке. — Да. Мама считала, что это обязательный навык для любого уважающего себя caballero. Я в детстве ненавидел танцы, не понимал, в какой ситуации смогу блеснуть умением плясать. — А сейчас? — А сейчас готов расцеловать её. Оказалось, это полезнее умения отличить элегию от баллады, — он повернулся к ней и подмигнул, — по крайней мере, девушкам нравится намного больше. У Мирабель округлились глаза, но Бруно этого не увидел. — Нашёл! Он вскинул вверх руку с ярким картонным квадратом в победном жесте, после чего подошёл к проигрывателю и поставил пластинку. Музыка заиграла, и он приблизился к племяннице, приглашающе протянул руку. — Прошу. Она неуверенно коснулась его ладони, но Бруно тут же притянул её к себе, не давая шанса на отступление. — Повторяй за мной, — он начал шагать. Мирабель смотрела под ноги, стараясь не наступить на него, напряжённая, как струна гитары. Тёплая мужская рука на теле ощущалась слишком приятно. Бруно двигался плавно и уверенно, вёл за собой, не позволяя споткнуться или задеть ненароком угол. — Расслабься, — тихий голос прямо над ухом заставил Мирабель напрячься ещё больше, — мы же не на гвоздях танцуем. — Это очень смущает, — честно призналась она. — Знаешь, мне кажется, что ты слишком часто смущаешься там, где могла бы успокоиться и получать удовольствие. — Это не так просто, как кажется, — поворот, и Мирабель чуть не утыкается носом в мужскую грудь. — Знаю. Я бы хотел помочь, но не понимаю причину твоей неуверенности. Что тебя смущает сейчас? Ответ колол язык. Она бы рассказала, как её бросает то в жар, то в холод от его прикосновений, как кожа покрывается мурашками от хриплого голоса, а в груди щемит, когда видит его спящего где не попадя, но не может, потому что он старше, потому что — он брат матери. Поэтому она врёт. — Я не очень-то хорошо двигаюсь. — Неправда, у тебя отлично получается. Ты даже на ноги мне не наступила! — поспешил заверить её в обратном tio. — Но всё ещё не так хорошо, как ты. — Не всё дается сразу. Если бы ты видела, как я танцевал в твоем возрасте, то упала бы со смеху, — Мирабель подняла на него заинтересованный взгляд, Бруно вздохнул. — На школьном балу я пригласил девушку на медленный танец и умудрился упасть, — он закатил глаза, — прямо вместе с ней. Она сломала каблук и подвернула ногу. Как понимаешь, остаток вечера мы провели в травмпункте. — Такое ощущение, что ты про папу рассказываешь, — на лице девушки появилась долгожданная улыбка. — Агустин, в отличии от меня, в танцах был великолепен. — Ну хоть там! Бруно улыбнулся: она, наконец, перестала сжиматься, как загнанная в угол лань, и двигалась свободно. Он покрутил её вокруг своей оси, отчего Мирабель заулыбалась ещё сильнее и прикусила губу, обнял, прижимаясь к узкой спине. Музыка сменилась на более медленную, и они неспешно двигались в такт. Мирабель позволила себе откинуть голову на его плечо, бёдра начали двигаться сами собой, повторяя ритм. Бруно прикрыл глаза. — Мирабель, ты очень грациозная, и только дурак не захочет с тобой танцевать, — его кудри щекотали нежную кожу девичьей шеи. — Ты самая красивая и добрая девушка, которую я когда либо встречал, — сообразив, что он несёт, Бруно поспешно добавил, — я имею в виду, что не стоит переживать и бояться, что ты недостаточно хороша и можешь ошибиться. Она развернулась, вынуждая разомкнуть объятия. Её глаза, как две звезды, смотрели прямо в его, и Бруно не мог оторваться. Положив ладони, сильно меньше его собственных, на худые плечи, она слегка приподнялась на носочки. Сердце Мирабель колотилось, будто хотело пробить грудную клетку, и он был заворожён этим звуком. Бруно застыл, почувствовав мягкие губы на своих. Невинное, в другой ситуации с другими людьми, прикосновение ощущалось как первородный грех. Хотелось поддаться искушению и ответить, прижаться к ней всем телом, смять нежную кожу зубами. Она отодвинулась на секунду и, набрав в лёгкие воздуха, снова прильнула к нему, уже смелее прижимаясь раскалёнными губами к чужим губам. Руки Бруно робко сжали её талию, но он всё ещё не отвечал. Когда Мирабель окончательно отстранилась от него разгорячённая, тяжело дышащая, с горящими щеками, он мог поклясться, что не видел зрелища прекраснее. У Мирабель подкосились ноги, когда он сам поцеловал её. В голове стало так легко и пусто, что хотелось воспарить, лишь бы не отрываться от чужих сухих губ. Рука двинулись вверх по плечу, зарываясь пальцами в чёрные кудри, притягивая ещё ближе. Не сдержав тихий стон, она приоткрыла рот, позволяя языку проскользнуть чуть дальше. Низ живота потеплел. — Мирабель, — она открыла глаза и встретилась с его затуманенным взглядом, — то, что произошло сейчас в этой комнате, должно остаться тут. Дурман поцелуя испарился, оставляя горькое табачное послевкусие. — Но ты же сам сказал, что я — самая красивая девушка на свете. — Да, и от своих слов я не откажусь никогда, но, — Бруно глубоко вдохнул, — ты должна быть красивой для кого-то другого. — А что, если я не хочу быть такой для кого-то другого? — выпалила Мирабель осознавая, что второго шанса у неё не будет. — Это неправильно. Она чувствовала, как гулко и часто бьётся его сердце. — Но это есть. — И это плохо для нас кончится. — И пусть. Пусть, если для того, чтобы быть твоей, мне нужно пройти через презрение. Я согласна. — Это реплика Кассандры, — Бруно невольно улыбнулся. — Да, — Мирабель посмотрела новую серию. — Иди сюда, — чужие руки притянули её и сжали в объятиях. Музыка сменилась в очередной раз. — Потанцуй со мной еще немного, — прошептал ей в висок мужчина и, прикрыв глаза, начал двигаться.