Город снов

Держи в себе... негой тай... Беги от себя, жизнь вперёд листай. По трафаретам слов Играй со мной в любовь.

      Даня проснулся слишком резко. За окном было светло, и сквозь слегка задёрнутые прозрачные белые шторы можно было видеть редкие блестящие снежинки. Данька лежал на мягкой кровати, глядя в потолок, не сразу осознав, где он находится. И когда в последний раз Даня высыпался в тёплой постели, запутавшись ногами в одеяле и раскинувшись звездой?       Лениво потянувшись, он случайно задел рукой лежавший на подушке телефон экраном вниз. Вчера он даже не выключил мобильный интернет и оставил открытым чат, пока экран смартфона не погас окончательно. К тому времени Даня уже сладко спал.       В чате было всего одно непрочитанное сообщение: «Давай встретимся в Шоколаднице на Адмиралтейской. В 18:30» Данька нахмурился, прикидывая, где может находиться назначенная кофейня. Он открыл карту, построил маршрут и написал короткий ответ: «Ок». Повалявшись ещё немного, решил подняться с кровати. На часах был почти полдень.       Пока Даня распутывал одеяло и отыскивал тапочки под кроватью, он невольно задумался о том, во сколько Саша пришёл домой, пришёл ли он вообще, а главное, один ли он был. За последнюю мысль Даня отругал себя и решительно напомнил себе же о том, что порождать такие мысли он не имел права, ведь Саша ничего ему не должен. А вот он, Данька, совсем наоборот: за заботу и протянутую руку в многочисленные трудные минуты он так и не отблагодарил Сашу.       Приоткрыв дверь комнаты, Даня прошмыгнул в коридор. В прихожей всё было по-старому, за исключением висевшего сашиного пальто и немного небрежно сброшенных тёплых кроссовок с меховой отделкой — очередная зимняя модель, которую Данька когда-то видел на каком-то сайте и пустил слюну. Саша всё же вернулся.       Даня мигом притих и прислушался к звукам квартиры. Было невероятно тихо: наверное, Саша всё ещё спал. Сам не зная зачем, Даня решил подсмотреть в щелку двери сашиной спальни, чтобы проведать его — возможно, он уже проснулся, и они могли бы вместе приготовить завтрак. Даня твёрдо решил предложить свою помощь, несмотря на свои кривые, хоть и художественные руки, ведь это было самым малым, что он мог бы сделать для Саши.       Найти сашину спальню не составило труда: дверь в его комнату действительно была приоткрыта. Как только Даня заглянул внутрь, он так и завис на пороге. В отличие от комнаты, которую занимал Данька, в комнате Саши шторы были задёрнуты, чтобы утренний свет не мог побеспокоить спящего. А сам спящий предстал перед данькиными глазами, которые совсем округлились из-за открывшегося вида.       Половина одеяла сползла с красивой широкой спины, и Данька мог видеть крепкие рельефные плечи, которые выделялись ещё сильнее из-за того, что Саша уютно обнимал подушку во сне, сладко прижавшись к ней щекой. Из-за теней занавесок очертания мышц становились ещё более яркими, и Данька невольно сглотнул. В голову полезли самые смелые мысли, а сашиной кожи захотелось коснуться губами.       Как хорошо, что Саша не мог ни видеть, ни слышать Даню, который вовремя закрыл ладонью рот и вылетел из спальни, словно ошпаренный. Вернуться обратно, чтобы задержаться подольше, Даня не решался. Вместо этого он широкими шагами отправился в ванную, чтобы привести себя в чувства и прогнать проклятое наваждение.       Даня сунул голову под кран, чтобы вода попала на затылок и привела вконец сбившиеся мысли в порядок. Картинка со спящим Сашей не хотела выходить из головы. Будто сохранённая на задворках сознания, она постоянно возникала в данькиной голове. В какой-то момент Даня уставился на своё отражение: взлохмаченные волосы, осунувшееся усталое лицо, впалые щёки и разного цвета глаза, потускневшие от недосыпа настолько, что казались почти одинаковыми. Данька горько усмехнулся своему отражению, всё ещё вспоминая картину из спальни. Саша как будто всё делал красиво, даже спал. И как только у него это получается?       Смирившись со своей участью вечно-взъерошенного-воробушка, Даня кое-как пригладил влажные волосы и отправился обратно в свою комнату. Подождать, пока проснётся Саша? Или, может быть, приготовить завтрак? Саша уже несколько раз готовил для него, а Данька даже не смог его толком отблагодарить. Он перекатился набок и уткнулся в телефон, открывая гугл. Поиск занял пару минут, и Даня уже рассматривал рецепты вкусных завтраков. Однако некоторые рецепты выглядели слишком сложно даже для опытного кулинара, что уж готовить о студенте-второкурснике, который питался в основном полуфабрикатами или готовой едой из дешёвых магазинчиков.       Данька закусил губы, упорно листая страничку с рецептами. Когда его взгляд выхватил из длинного списка рецепт блинчиков с джемом, Даня возликовал. Прочитав рецепт несколько раз, он прикинул свои кулинарные способности и решил попытаться приготовить завтрак для Саши. Теперь дело за малым: осталось найти ингредиенты и преодолеть свой вечный страх что-нибудь сделать не так.       Данька долго расхаживал по кухне, проверял полочки и баночки и периодически заглядывал в экран смартфона, сверяясь в сто двадцать пятый раз. Осторожно выложил все найденные продукты на стол и присел на стульчик, снова разглядывая незамысловатый рецепт. Выглядело совсем не трудно, успокаивал себя Даня.       Можно было бесконечно оттягивать момент, но, собравшись с мыслями, он решил всё же начать. В конце концов глаза боятся — руки делают. Данька даже напрягся и нашёл мерный стакан, едва не уронив полку и не упав сам на пол. Ему и в голову не приходило, что однажды может захотеться что-нибудь приготовить для по-настоящему особенного человека. Он даже успел пожалеть, и не один раз, что на старой квартире готовил не он, а его противный сосед Андрюша, которому следовало отдать должное — у него были самые настоящие способности к кулинарии. А Данька тем временем прослыл типичной творческой личностью, у которой беспорядок царил не только на рабочем столе, но и в голове.       Даня осторожно разбил яйца, добавил сахар и немного соли. Робко перемешал, а потом долго смотрел на бежевую массу. Посмотрел на уже заляпанный экран смартфона один раз, другой, сверился и решил продолжить. Поймав кураж, он, не долго думая, добавил оставшиеся ингредиенты в тесто, забыв прочитать важное замечание о том, что муку следует добавлять постепенно, иначе в тесте могут появиться комочки. Осознал это Данька уже позднее, когда безуспешно пытался справиться с тестом и превратить его в однородную массу.       Управившись с тестом, всё ещё неидеальным, Даня решил, что воевать с его однородностью дальше не было смысла. Нужно было приготовить хотя бы несколько блинчиков, пока Саша ещё спал.       Он потянулся к духовке, отыскал там сковородку, которая была побольше, и поставил её на включённую плиту. Сердце Даньки билось быстро-быстро, как будто от этого простого завтрака зависела целая жизнь — а может быть, и зависела? Даня закусывал губы, пока не осознал, что забыл налить масла на сковороду. Он кинулся к столу, хватая бутылочку растительного масла и открывая её на ходу, плеснул его на сковороду. Раздалось громкое шипение — Данька забыл убавить огонь, и из-за этого масло начало «стрелять». Несколько раскалённых капель масла попали на данькины руки, и он даже вскрикнул, вовремя зажав себе рот.       Убедившись, что Саша всё ещё спал, бедный Данька, почти выплюнувший сердце от испуга, принялся разливать тесто небольшими бесформенными порциями на сковороду. Держать миску и половник было непросто — теста оказалось довольно много — и из-за этого Даня не успевал донести половник до сковороды и расплёскивал тесто мимо. На самой сковороде тем временем всё было не лучше: блинчики выходили разных размеров, а некоторые растеклись, сливаясь, и превратились в непонятные куски какой-то массы. От обиды Данька уже был готов заплакать, но шестое чувство вовремя подсказало перевернуть первую партию (огонь он, слава Богу, уже убавил — жизнь многому научила).       Процесс переворачивания блинчиков Данька не забудет никогда. Пытаясь подцепить готовый, непонятной формы блин, он только разламывал его ещё больше. После нескольких попыток, на большой тарелке лежала невнятная масса из теста, которая являлась блинчиками только на вкус — но насчёт этого Данька тоже не был уверен. Только с третьей попытки у него получилось приготовить несколько более-менее правильной формы блинчиков.       Приноровившись, Даня заметно приободрился. Занятие оказалось очень увлекательным: теперь он ловко забирал блинчики со сковородки, хотя они были всё ещё далеки от идеальных. «Для первого раза я очень хорошо справляюсь» — хвалил себя Данька, сосредоточенно глядя на сковородку, боясь сжечь свои кулинарные изыски.       Всё шло просто замечательно, пока не раздался звонок в дверь. Даня подпрыгнул на стуле, практически падая на пол. Ему не показалось, в дверь действительно звонили. Совершенно забыв о своей готовке, напуганный Данька подкрался к входной двери. Трель звонка раздавалась слишком настойчиво, и Даня разрывался между желанием открыть дверь или проигнорировать внезапного гостя. Первый вариант всё же перевесил: страх разбудить Сашу был слишком велик.       Даня робко повернул защёлку и медленно открыл входную дверь.       На пороге стояла миниатюрная, довольно экстравагантная девушка с короткой стрижкой пикси. На её светло-пепельных волосах, разбавленных яркими синими прядями, всё ещё держались несколько свежих снежинок. Лицо было невероятно бледным, даже бледнее, чем у самого Даньки, а на фоне этой фарфоровой бледности выделялись ярко-зелёные большие глаза.       Одежда девушки была не менее необычна, чем её внешний вид: из-под широкой нейлоновой белой куртки, расстёгнутой, несмотря на холод, выглядывал ярко-рыжий длинный свитер. Половина лица девушки была скрыта ярким шарфом, который будто связали из нескольких совершенно не сочетающихся лоскутков.       Вся девушка выглядела как одно большое яркое пятно, но несмотря на внешнюю несочетаемость её одежды, всё выглядело невероятно стильно. Подобные особенности Данька замечал всегда. — Добрый день, — почти шёпотом произнёс Даня, но его всё же услышали. — А я точно дверью не ошиблась? — девушка сдвинула брови к переносице, прикрыла дверь, проверяя номер квартиры, и открыла снова. — Вроде не ошиблась. — Не зна-аю… Вам кого? — спросил Даня немного нараспев всё ещё тихим голосом.       Только тогда он заметил в руках девушки небольшой коричневый крафтовый пакет. — Ехала мимо, решила отдать Саньке подарок, а то он вчера сунул мне его в сумку, а потом забыл, — быстро проговорила она.       В её тоне чувствовалась небрежность, но она ничуть не портила эту девушку. Наоборот, её небрежность и резкость звучали очень естественно, и в этом даже был свой шарм, отметил про себя Данька. — Саша спит ещё, — он удивился, насколько непосредственно это прозвучало. А мог ли он вообще говорить в таком тоне о Саше? Захотелось ущипнуть себя за руку. — Тогда передай ему, что я заходила, — девушка сунула Дане пакет в руки, совершенно не смутившись. — Не надо, не буди. — Ладно… — эхом отозвался Данька.       Девушка оглядела коридор, поправляя шарф. — Меня Таня зовут, — Даню вмиг передёрнуло. — Ты друг Сани?       В голове сразу же всплыл вечер накануне, когда Саша собирался на встречу с друзьями, и когда Даня так некстати заметил сообщение на чужом смартфоне, не предназначенное для его глаз. Однако девушка, назвавшаяся Таней, совсем не подходила под данькины представления. Он думал, что подобная персона, с которой Саша ходил на встречу, должна быть как минимум под метр восемьдесят, с длинными стройными ногами от ушей, прикрытыми тёплой мини-юбкой, и с какой-нибудь маленькой брендовой сумочкой в руках. Образ реальной Тани диссонировал с той картиной, которую Даня нарисовал у себя в голове.       Таня уставилась на Даню в упор, поднимая бровь, в ожидании ответа. — Да какой из меня друг… — наконец нашёлся Даня. — Я комнату снимаю… временно. Я скоро уеду, — только вот куда? В любом случае, Тане этого было знать необязательно. — Даня, да? — Таня прищурилась, а в её взгляде читались игривые нотки. — Даня… — Он что-то такое говорил, — бросила девушка в ответ и снова поправила шарф. — Я побегу, а то снова мою машину увезут. Тут вечные проблемы с парковкой, — снова непосредственная и такая свободная фраза. Даня даже позавидовал. — До свидания… — когда Даня попрощался, Таня уже бежала вниз по лестнице.       Парнишке понадобилось секунд десять, чтобы «перезагрузиться». Придя в чувства, он сунул нос в пакет и сразу отпрянул, густо покраснев. В пакете лежало мужское нижнее белье. — Так вот какие подарки дарят сейчас друзья, — задумчиво произнёс Даня, всё ещё пытаясь угадать, какие отношения связывали эту загадочную Таню и не менее загадочного Сашу.       Вопросов становилось всё больше и больше, но им так и суждено было остаться без ответа, по крайней мере в ближайший вечер. Всё ещё глядя в пакет, Даня развернулся и босыми ногами двинулся в сторону кухни. — У нас что-то горит?! — голос, полный паники, заставил Даню вздрогнуть от неожиданности и бросить пакет на пол.       Из-за резкого торможения, Даня буквально врезался носом в голую грудь Саши. В нос бросился запах свежего постельного белья, чего-то ментолового и отдалённо горького. Маленькие ладони непроизвольно схватились за чужую талию, и удержался Данька на ногах только благодаря такой же реакции со стороны Саши: он снова удержал его. Обнял данькино хрупкое тело так крепко, что ощутил пальцами торчащие позвонки. Щека парнишки непроизвольно коснулась липкой кожи на груди Саши, всё ещё покрытой лёгкой испариной после сна. Сейчас Даня находился слишком близко — настолько близко, что ему показалось, что он может расплавиться в любой момент. — С-Саш?.. Ты проснулся?.. — робко пролепетал он.       И только сейчас до данькиного обоняния, притуплённого таким эстетическим и внезапным видением в виде Саши, дошло, что горелый запах доносился из кухни, а не от его задницы. — Блинчики! — воскликнул он и бросился на кухню по коридору. Саша, не долго думая, последовал за ним.       Оказавшись в кухне, Даня первым делом ринулся к плите, выключая огонь. Очередная порция блинчиков на сковородке теперь превратилась в порцию кругленьких угольков. — Как же так, — причитал Данька, стряхивая угольки в мусорное ведро. — Я же отлучился всего ненадолго… — Ты решил сжечь мою квартиру? Я настолько долго не просыпался, что ты решил прибегнуть к более серьёзным методам? — Саша совсем не злился, несмотря на минувшую опасность. Его голос звучал как обычно бодро, а сам он выглядел значительно свежее: всё-таки недаром говорят, что хороший сон полезен для здоровья. — Я хотел… — Данька посмотрел на Сашу снова и зарделся.       Тот всё ещё сидел перед ним без верха, и если Даньку это смущало до трясущихся коленок, то Саша чувствовал себя максимально спокойно. «Ещё бы ему переживать с такой-то фигурой» — пронеслось у Даньки в голове. — Я хотел приготовить завтрак, — пробубнил Даня, снова ставя сковородку на плиту. — Для меня? — Саша тепло улыбнулся, а его серые глаза так и гипнотизировали бедного Даньку. Хотелось просто исчезнуть, потому что выдерживать этот взгляд было чертовски сложно. — Ты… Ты вчера… Вчера ты так устал, — с третьей попытки проговорил Даня. — И я думал… Я думал, что ты захотел бы… поесть свежеприготовленной еды… — Это очень мило с твоей стороны, — Саша прямо сиял, и это сияние чуть ли не ослепляло Даню, который даже плечи опустил от смущения. Смотреть куда-то, только не на Сашу, оказалось слишком сложной задачей. — Может быть, я помогу тебе, и мы приготовим блинчики вместе? А то вдруг ты снова захочешь сжечь мою квартиру…       Данька попытался рассмеяться, но вышло слишком нервно. Однако от помощи отказываться не стал. — Я там пакет уронил на пол, — вполголоса сказал он. — Девушка приходила, отдала его тебе.       Саша обратил внимание на коричневый пакет, сейчас лежащий где-то у входной двери. Даже Даня заметил, как он смутился, после чего торопливо поднялся и удалился с кухни. Стало совсем тоскливо. — Это Таня, — начал оправдываться Саша уже из коридора. — Она вечно подарит какую-нибудь ерунду, а потом не успокоится, пока я ее не возьму.       Даня просто пожал плечами, продолжая колдовать над завтраком. — Это довольно дорогой бренд, — попробовал возразить он, но услышал за спиной легкий смешок. — А где ты сейчас видел что-то дешевое?       С этим было сложно спорить. Даня уже несколько лет не покупал себе одежду только потому, что цены росли быстрее, чем он зарабатывал. Пытаясь отвлечься, он подошел к окну и взглянул на столбик термометра. Почти тринадцать градусов со знаком минус. Предстоящая прогулка обещала быть веселой. Данька с ужасом представил грядущую зиму, обнял себя за плечи и содрогнулся. — Замерз? — голос Саши казался беспокойным. — Нет, — помотал головой Даня. — На работу нужно сегодня. Представляю, как холодно на улице. — Ума не приложу, как ты ходишь в своей ветровке. — Сам себе удивляюсь…       С ароматным зеленым чаем даже неудачные блинчики показались вкусными. Не мог же Саша так притворяться, что с удовольствием опрокинул в себя половину небрежно сложенной на тарелке стопки. Даня возгордился собой, постоянно трогал свои щеки, чтобы скрыть так и просящуюся улыбку.       Просидев в комнате, медитируя над заряжающимся телефоном, Даня обтирал ногой чемодан, который наконец решился разобрать. Подходящей для встречи одежды у него не было — была только более-менее свежая толстовка от «Найк», купленная за целое состояние мамой, и черные джинсы, у которых еще не протерлось между ног. До встречи оставалось всего ничего, а идти до кофейни минут двадцать, это еще если не останавливаться каждые пять метров, чтобы отогреть уши и глубже засунуть их в куртку. Даня на всякий случай проверил, нет ли у него шапки, хотя прекрасно знал, что ее никогда и не было.       Завязав шнурки, Данька разогнулся со стоном, поправил свою жуткую сумку — на этот раз полупустую — и едва не столкнулся с Сашей лицом к лицу. — Может, тебе дать теплую куртку? — спросил он, презрительно выгибая бровь. — На тебя смотришь, и уже холодно.       Даня оторопело уставился на довольно плечистого мужчину и не сдержался от смеха. Быстро прикрыл рот ладонью, мотая головой. — Боюсь, что я в ней утону, — махнул он ладонью. — Ты слишком много для меня делаешь, мне не по себе.       Саша его не слушал, открыл шкаф и достал дутую удлиненную куртку с меховым воротником. Осторожно повернул Даню за плечо и не прекращал смотреть прямо в глаза, пока тот не сдался и не принял теплую вещь. — Здоровье не купишь ни за какие деньги, — вздохнул он, принимая из данькиных рук ветровку и вешая ее в шкаф. — Сейчас народ носит все абсолютно безразмерное, так что никто не поймет, что она тебе велика.       Даня застегнул молнию до самого подбородка, накинул на голову капюшон, рассмеявшись, что за упавшим мехом почти ничего не видит. Спине сразу стало жарко, и холодная улица перестала казаться страшной. — Верну все в целости, — отсалютовал он, выбегая за дверь. — Приду после работы поздно, надеюсь, что не разбужу.       Сражаясь с жутким ветром, Даня шел по набережной, прикрывая нос натянутым на ладонь длинным рукавом. Шагая по Биржевому мосту, он уже подумал, что вполне мог бы дойти до станции метро и выйти прямо у кофейни. С ужасом представил, что впереди еще один мост, и громко застонал, готовый остановиться, никуда не идти и умереть на этом самом месте. Пожалуй, подумал Даня, будь он в своей тонкой ветровке, именно так бы и произошло даже против его воли.       Глаза страшно слезились, щеки, казалось, покрылись инеем, ресницы заледенели, когда он добрался до назначенной кофейни и замороженной рукой открыл тяжелую дверь. Осмотрел помещение, приложил ладони лодочкой к губам, пытаясь их согреть, и сквозь упавший капюшон заметил Романа, сидящего в конце зала, за столиком в самом углу. Данька даже не стал смотреть на время, он уже понял, что опоздал, судя по пустой чашке, в которой, вероятно, был чай. — Ты немного опоздал, — поднял голову Рома и подпер ее на руке. — Я думал, что совсем не придешь.       Даня стал суетливо раздеваться, свернул верхнюю одежду на диванчике и присел напротив своего собеседника. Тот выглядел довольно манерно — совсем не тот Рома, который раздражал своим карандашом. Щеки Даньки в момент порозовели и отогрелись. — Я начудил дома, поэтому задержался, — часто затараторил он. — Честно говоря, не очень хотел идти… у меня нет денег на подобные прогулки. Ты не против, если я просто посижу?       В терпении и сдержанности Рома вполне мог соревноваться с Сашей. Он точно так же откинул со лба прядь светлых волос, пригладил ладонью начинающие закручиваться от влажности кудряшки и как-то слишком томно — так показалось Дане — провел пальцами по тонкой шее. — Это же я тебя позвал, так что разреши угостить, — синие глаза неотрывно смотрели на Даню, а тот все больше вжимал голову в плечи, тщетно стараясь от этого взгляда ускользнуть. — Неудобно как-то… — промямлил он. — Ну ты чего?.. — теплая ладонь скользнула по деревянному столу и коснулась данькиных пальцев, которые он тут же поджал в кулак. — Ты же помогаешь мне делать проект.       Даня бегал взглядом от своей руки до чужой, силясь понять, что же такое сейчас произошло. Он не хотел спрятаться от прикосновения, а теперь не знал, как попросить Рому повторить его. — Но мы даже не начинали… — бормотал он, не отрывая взгляда от стола.       Тонкие пальцы, только что лежащие на столе, звонко щелкнули перед самым данькиным носом. Даня поднял голову и на автомате заправил отросшие волосы за уши. — Мне попросить персонал, чтобы они открыли окно? — Зачем?       Данька чисто машинально посмотрел влево на окно и передернулся от холода. Он ведь только-только начал отогреваться. — Очень душно, Дэнни.       От этого небрежного тона и непривычно прозвучавшего имени бросило в жар. Даня весь поджался и постарался через силу выпрямить спину. — Хорошо, — сдался он. — Я люблю капучино, в котором много корицы. Без сахара.       Даня внимательно следил за всеми движениями своего нового приятеля: как он звал официанта, как указывал нужные позиции в меню, как не старался даже взглядом показать, что он не совсем обычный парень, избегал касаний и лишних вопросов. Вот бы Даньке быть таким осторожным, а не кричать на соседа, размахивая квир-литературой.       Стоило девушке официантке отойти, как Рома снова положил ладонь на стол и почти незаметно коснулся данькиной руки кончиками пальцев. — Ты никогда не был на свиданиях?       Сконфуженный Даня огляделся вокруг и протянул руку навстречу. Пальцы Романа оказались холодными и как будто влажными. Это прикосновение не вызвало бурю эмоций ни хороших, ни плохих, оно просто было и казалось почти естественным. — А кто должен был меня позвать? — Даня усиленно гипнотизировал лежащие на столе руки. — Обычно парни зовут девушек, а у меня с этим не очень сложилось.       Хлопнув Даньку по руке, Рома сплел пальцы в замок и подпер руками подбородок. — Давай мы тогда не будем ходить вокруг да около. Надеюсь, ты понимаешь, почему я тебя позвал?       Даня кивал, без стеснения смотрел в синие глаза и не мог поверить, почему он с первого раза не заметил всю эту красоту. — Боюсь, что да, — выдохнул он и замолчал, пока девушка расставляла заказ на столе.       Пожелав приятного отдыха, она удалилась и, вопреки данькиным ожиданиям, не повернулась и даже не бросила косого взгляда. Сколько же есть нормальных людей, а ему угораздило открыться именно Андрюше. — Я тебе не симпатичен? — вопрос, заданный шепотом, прозвучал громче гонга. — Тебе противно? — Вовсе нет, — запротестовал Даня и тоже перешел на шепот. — А если противно, то только от самого себя. У меня сейчас ужасно сложный период, поэтому, как ты говоришь, свидания мне пока чужды. — Да уж, все видели то видео.       Даня фыркнул и склонился над чашкой — в руки взять побоялся, чтобы не расплескать кофе, налитый до самых краев. — Да я звезда! — А как ты решился сделать каминг-аут? Ты ведь должен был знать, что будет несладко. — Я поругался с соседом из-за книги, ляпнул со злости, а сосед рассказал всем. Так что, увы, подумать мне не дали, все рассказали за меня.       Подняв взгляд от чашки, Даня заметил, как исказилось лицо Ромы. Но даже сейчас он выглядел довольно смазливо и привлекательно. — Отвратительно, — прошипел Рома. — А что за книга? — Да стояла на видном месте в книжном, — Данька неопределенно махнул рукой в сторону. — Там на обложке два парня, один из них слепой… Ну я купил, принес домой, а дальше понеслось. — А название у нее «Раскрашен тобой», — кивнули ему в ответ. — Я тоже читал ее, у меня даже есть автограф автора. Эта девушка работает в том книжном, где я ее брал.       Даня мотал головой, как болванчик, поджимал губы и никак не мог вставить свое слово про вкусный десерт и очень сладкий кофе со вкусом апельсина. — Это круто, — он отложил ложку и откинулся на спинку стула. — А я вот сейчас переехал и стараюсь прятать ее под подушкой, чтобы снова не выгнали. Никак не дочитаю, времени свободного совсем нет. — Конец тебе понравится. А еще там много откровенных сцен. Ты как к этому относишься?       Не на шутку вспыхнув от подобного вопроса, Даня улыбнулся в полный рот, снова посмотрел Роме в глаза и заметил в них игривый огонек. Оба парня рассмеялись. — С любопытством, — подыграл он и стал двигать руку по столу, чтобы снова чуть соприкоснуться.       Ощущения были новыми и настолько будоражащими, что хотелось еще хоть на грамм больше… дольше хоть на долю секунды. Первые прикосновения, первый теплый взгляд, надежда на то, что Данька не всегда будет один и узнает тепло чужого тела. — Ты мне понравился, Дэнни, — и после этих слов Даня покрылся с ног до головы мурашками. — Мы можем после кофе немного прогуляться? Не слишком все это быстро для тебя?       Безбоязненно обхватив холодные тонкие пальцы, Даня от радости даже поерзал на стуле. Взглянул на часы и подумал, что вполне может пригласить Рому прогуляться с ним до цветочного. По крайней мере он будет точно знать, когда прогулка подойдет к концу и нужно будет попрощаться. Он тогда будет к этому готов, а пока же — совсем нет. — Можешь пройтись со мной до работы, мне нужно забежать ненадолго, чтобы собрать несколько заказов на завтра.       Обратив внимание на крепко держащую руку, Рома вежливо улыбнулся. — Пожалуй, я согласен.       Под конец прогулки всё стало слишком очевидно, и Даня убедился в своих догадках. Его не просто пригласили на настоящее свидание, но и пытались о нём заботиться. Строить из себя неприступного ёжика стало ещё сложнее, стоило Роме пару раз поправить капюшон на голове Дани и аккуратно одернуть его от кишащей машинами улицы, когда тот совсем задумался, что-то увлечённо рассказывая.       Несколько раз Даня ловил себя на том, что слишком долго задерживал взгляд на холодных голубых глазах. В тусклом свете фонарей на пешеходных переходах они красиво отражали жёлтый свет, и это придавало Роме какой-то магический вид. Острые приподнятые скулы были настолько выразительны, что Даньке казалось, что о них можно даже порезаться. А когда Рома показал свои очаровательные ямочки на щеках, смеясь над какой-то не самой смешной данькиной шуткой, последний совсем растаял. — Мы на месте, — робко проговорил Даня, понимая, что краснеет.       Парни стояли возле светящийся белым неоном вывески «Kraft Flowers». — Мне очень нравится этот район, — Рома задрал голову, глядя наверх. — Здесь есть какая-то атмосфера старины, и ты будто переносишься в другое время.       Данькино сердце гулко стучало. Он думал точно так же. — Идём, я покажу тебе наш магазин, — Даня потянул дверь на себя, пропуская Рому внутрь.       Катя была в оранжерее. Девушка осторожно просматривала каждый цветок, проверяла бутоны и опрыскивала суховатые листья. Приходилось тратить немало усилий, чтобы поддерживать нужную температуру воздуха и ухаживать за каждым цветком. Иногда Катя даже в шутку называла цветы своими «детками», ведь забирать столько сил и энергии могут только они.       Даня помахал Кате рукой и получил в ответ добродушную улыбку. Девушка отставила пульверизатор в сторону и отвязала фартук с фирменным логотипом магазина. Вытерла руки о свою нежно-зелёную флисовую кофту и изящной походкой вышла в зал, закрывая за собой дверь.       Каждый раз, видя Катю за работой, Даня всегда испытывал какое-то волнение. Плавные, но уверенные движения, изящество в каждом касании, особенно когда она расправляла лепестки — слишком несвойственно её спортивному образу. В одном из своих скетчбуков Данька даже однажды набросал её эскиз, но показать не решился. — Привет, — улыбнулась Катя. — Ты снова поздно. Надеюсь, твои дела стали немного получше.       От Даньки не скрылось Катино любопытство, когда та окинула Рому взглядом, слегка прищуриваясь. — Да, всё намного лучше, спасибо, — а ведь у него всё и правда лучше. Катя всё ещё мельком поглядывала на Рому, и Даня заметил это. — Эм… знакомьтесь, это Рома, мы учимся на одном курсе, — Данька небрежно и как-то дёргано махнул рукой. — Рома, это Катя, хозяйка магазина.       Рома снова показал свои очаровательные ямочки, улыбаясь Кате, и сказал, что ему очень приятно познакомиться. Что-то подсказывало Кате, что задавать вопросы было слишком рано и, возможно, не совсем тактично. — Ты решил разобрать заказы на завтра? — девушка поспешила заполнить паузу, направляясь к подсобке. — Это не срочно, тебе не обязательно работать с ними сегодня. — Нет-нет, я бы хотел пособирать букеты, на завтра есть один заказ ко дню рождения… — пролепетал Данька, мысленно жалея о том, что Катя так некстати подчеркнула несрочность заказов.       Рома мог подумать, что Даня хотел от него поскорее избавиться, но на самом деле это было не так. Сам же Рома тем временем рассматривал витрины с керамическими вазами на другом конце небольшого зала. — Тогда я оставлю тебя здесь, потом закроешь магазин, — послышалось из подсобки. — Мне нужно идти. Завтра я приду после обеда, нужно съездить на склад и поговорить с заказчиком. У нас будет небольшое обновление каталога. — Не беспокойся, я со всем управлюсь. Ты можешь на меня положиться, — Даня поднял два пальца вверх, а Катя улыбнулась, взглянув на Рому, а потом снова на Даню. — Увидимся, — коротко бросила она, одаривая Даню улыбкой. — И не делай глупостей, — она подмигнула. Данька покраснел.       Дверь магазинчика закрылась, и Даня остался наедине с Ромой. — У лаванды очень приятный запах, — он обернулся на чужой голос, увидел Рому, сжимающего в руках небольшой букетик сухих фиолетовых цветков.       Рома перебирал букет пальцами. Заботливо, аккуратно, боясь повредить. Данькины руки начали дрожать, и он просипел: — Я собирал их сам…       Рома поднял взгляд от букета и одарил Даньку слабой улыбкой. — Правда? — он поднёс маленькие цветы к губам и сделал движение, будто целует их.       Даня поспешил отвести взгляд, теряясь. Воздух в прохладном цветочном зале вдруг стал невыносимо жарким, а Дане захотелось поправить ворот своей толстовки. Рома всё ещё прижимал букет лаванды к своим губам. — Знаешь, — вдруг начал он. — Мне с детства хотелось быть среди цветов… Но потом мне сказали, что это совсем не мужское, представляешь? И я пошёл на архитектора.       Рома усмехнулся с некоторой горечью. Даню его слова задели и даже немного покоробили. Такому изящному человеку только и место, что вокруг чего-нибудь красивого. И такого же нежного, как он сам. — Это… неправильно, — Даня неловко кашлянул, чем обратил на себя Ромин взгляд, который снова утонул в лаванде. — В жизни нужно делать то, к чему у тебя лежит душа. Как же можно противиться тому, чего ты искренне желаешь?       Рома прищурился. — Иногда это очень сложно, а то и почти нереально, — тихо отозвался он и сделал пару шагов вперёд. — Я не совсем с тобой согласен. Настоящее желание всегда побеждает, — выпалил Даня, а Рома тем временем оказался совсем близко к нему. Дане хотелось объясниться, что именно он имел в виду, но, оцепенев от близости, не двигался.       Взгляд Ромы прожигал насквозь, заставляя Даню словно подчиняться ему и не отводить глаз. Не разрывая зрительного контакта, Рома подцепил пальцами несколько стебельков сухоцветов с прилавка. Мельком взглянув на них, Даня заметил, что один из цветков был голубого цвета, а другой зелёного.       Рома осторожно поднёс цветки к розовеющим данькиным щекам: синий цветок к синему глазу, а зелёный — к зелёному. — Не могу на них насмотреться, — прошептал Рома. — Твои глаза. Они просто невозможные.       Даня шумно выдохнул и чисто машинально зажмурился. Рома осторожно коснулся кончиками пальцев его ладони и переплёл их пальцы вместе. Глаза Дани всё ещё оставались закрытыми. Сердце давно ускорило свой ритм, а в лёгких забился сладковатый запах лаванды. Настолько приторный, что Даньке стало нечем дышать.       Рома немного подался вперёд, накрывая губы Дани поцелуем. Он едва касался губами чужих губ, будто пробовал. Данька еле дышал, обжигал раскалённым дыханием губы Ромы, немного приоткрывая их. Тогда Рома позволил себе коснуться кончиком языка данькиной верхней губы. Поцелуй сразу стал глубже, а Даня оказался прижатым к прилавку. Рома крепче сжал Данину руку, раскрывая его губы.       Данька ощутил лёгкий привкус сигарет и мятной жвачки. Он ненавидел курить и курящих тоже, но чужой вкус на языке казался не просто приятным, а даже дурманящим. Движения Роминых губ казались каким-то танцем, от которого становилось невыносимо приятно, и Дане не хотелось отстраняться.       Шумно выдохнув, Даня всё же разорвал поцелуй, когда почувствовал, как Ромино колено коснулось его паха. Рома, раскрасневшийся, выглядел не менее возбуждённо, чем сам Даня. Недавно сияющие глаза Даньки помутнели от накатывающих ощущений, а Рома, воспользовавшись чужой слабостью, припал губами к шее, заставляя Даню заскулить.       От поцелуев кружилась голова, и Даня, чтобы удержаться на ногах, выпустил ромкины пальцы и схватился за него, обнимая. Сам того не замечая, он подставлял шею под влажные губы, ёрзал по колену и сдавленно стонал. Последний стон Рома заглушил новым мокрым поцелуем, но уже более коротким. — Я позвоню тебе, — выдохнул он во влажные губы Дани. — И напишу, когда доберусь до дома… Мне пора идти.       Затуманенными глазами Данька смотрел на отстраняющегося от него Рому. Последний даже облизнул губы, чем смутил его ещё больше. — Я буду ждать… — одними губами прошептал Даня.       Разум отказывался ясно думать, а слова совсем не давались. Наверное, последний раз такое было на какой-то глупой вечеринке на первом курсе, кажется, на посвящении в студенты. — Увидимся, Дэнни, — имя Дани на припухших Роминых губах выглядело слишком красиво.       Накинув оставленную на кресле куртку, Рома махнул рукой на прощание и вышел из цветочного магазина, не спуская с Дани глаз. Даня же рассеянно поднял руку вверх в простом жесте «До встречи» и не отходил от окна, пока Рома совсем не скрылся из виду, обернувшись на прощание.       Прийти в себя едва ли получилось, и Даня машинально коснулся своих губ двумя пальцами. На них всё ещё чувствовался лавандово-мятный вкус его первого поцелуя.