even if (i trust u)

/cold – boy in space, unheard За Феликсом закрывается дверь и Хёнджин чувствует себя так, будто ещё вот-вот и его разорвёт на части от того, что он попросил его уехать. Не только попросил. Он, блять, ещё и позволил ему уехать. Позволил понимающе улыбнуться, когда в глазах — потерянность и страх, поцеловать себя и просто уехать, даже не попрощавшись. Он чувствовал, как почему-то разбивает себе сердце. Хочется скулить от того, что какого-то чёрта в один прекрасный день белый свет клином на Ли Феликсе не сошёлся. И Хван почти сошёл с ума, пытаясь игнорировать чуткость, ум, искренность, тепло и огромное сердце паренька, что не так давно просто показался ему невероятно милым и смышлёным, а сейчас до тошноты дёргал каждую ниточку в его душе, не позволяя сделать и шага от себя. Мальчишка делал из обычно серьёзного, сосредоточенного и язвительного Хёнджина маленькую драматичную лужицу, проживающую все эмоции х10. Хёнджину очень хочется плакать, он издаёт тихий писк и, закрывая голову руками, сползает по стенке холодильника, на которую опирался, чтобы не упасть от чувств, которыми прошибало, словно максимальным зарядом электрошокера. Хван проживает свою собственную казнь на электрическом стуле, убивающим разрядом того-самого-тупого чувства, от которого очень хочется куда-то деться, но пока что не понятно куда. - Сам придумал, сам переебался. Молодец, Хван! — ядовито шепчет, смотря на себя в зеркало напротив до смерти уставшими глазами. — Мы же, блять, как обычно всего лишь проживаем каждую секунду как в дешёвом драматичном кино, а потом не можем отличить реальность от собственного вымысла, чем ставим себя в тупик! Потрясающая тактика! Дело мастера! Сука, — со всей злобой на себя ударяет по полу, трясётся и встаёт за стаканчиком воды, случайно разбивающимся в следующие две минуты. Класс, он снова не в порядке и его снова кроет. Ничего нового. Хван привык жить так, словно играешь в собственном фильме, занимая главную роль. Жизнь становится ярче и насыщеннее ровно до момента, пока не столкнёшься с чем-то настолько настоящим, твоим и правильным, что играть не получится. И придётся чувствовать. Хёнджин хочет отвлечься и принимает решение, за которое его точно осудил бы Бан Чан, но которое кажется единственным близким по модальности чувства к тому, что сейчас ехидно хихикает внутри. Он выбирает перекрыть одну травму другой, смешивая ощущения и играясь на контрастах. Не смог удержать равновесие — набирай скорость, на которой умеешь ездить; раскачал лодку — устраивай шторм. Он всё же находит в себе силы убрать осколки и получается по его меркам неплохо — порезан лишь мизинец, и то совсем немного. Выпивает стакан воды и приносит со второго этажа маленькую коробочку нежно-зелёного цвета, покрытую розовыми лентами и мелкими золотыми блёстками, ставит на ковёр перед собой, мгновенно плюхается по-турецки и достаёт полароидные фотокарточки десятилетней давности. - Это мы оставим на потом, — озвучивает Хван, откладывая их на кофейный столик. Парень смотрит в коробочку и видит те самые письма без ответа, которые одновременно очень хочется как сжечь, чтобы никогда больше не видеть, так и выжечь себе на сердце, как напоминание о том, кто останется в нём самым светлым воспоминанием в его незначительной жизни, но никогда больше — чем-то настоящим, живым. Хёнджин вспоминает одну-единственную улыбку и замирает от очередного напоминания, что этого в его жизни больше не произойдёт. Не заслужил. Не уследил. Проебал. А встретив новое «солнышко», прогнал с первыми лучами. Молодец, Хван. Телефон неожиданно вибрирует и оповещает о завершении поездки по адресу Бенелюксбан, 54. Хёнджин смахивает уведомление и утомлённо откидывает голову на диван. Его почему-то радует мысль о том, что Ликс уже дома и скоро ляжет спать, пока Хван сдавливает себе горло и не даёт вздохнуть. Детектив резко подрывается и открывает телефон вновь, проверяя адрес отправления. - Да ладно, Ликс, — качает головой и прикусывает губу от волнения. Но решение не заставляет себя ждать. Хёнджин наспех собирается и повторяет заказ, спускаясь вниз заранее, чтобы успеть покурить. Мысли путаются и он несколько чувствует вину, ведь сам указал Ликсу на его неготовность к профессии. А теперь сам же едет за ним, потому что боится, как бы тот не попал в беду. Самостоятельный. Всю дорогу до Квалитарии он прокручивает в голове все возможные варианты развития событий и вероятности того, что Феликс его заметит и им придётся разговаривать. Хёнджин не то, чтобы совсем не хочет с ним говорить — скорее чувствует себя слишком эмоционально разболтанным для серьёзных разговоров с кем-то, ставшим настолько важным в его жизни за те недели, что они знакомы. - Мы на месте, — поворачивается к нему таксист, поглядывая на счётчик. — С Вас 57 Евро. Хёнджин слабо кивает водителю, роется в карманах пальто и, найдя, что искал, протягивает две купюры. - Благодарю. Детектив выходит из машины и обходит ресторан за забором, периодически привставая на носки и ища взглядом Феликса. Его задача — по возможности незаметно убедиться, что парень безопасно доберётся до дома или как минимум закончит что бы он там ни делал и вернётся в город. - Сука, — шипит кто-то за забором, после чего раздаётся плеск воды и удаляющиеся шаги. Хёнджин аккуратно подходит к забору и смотрит поверх: Феликс раздосадованно доходит до шоссе, ищет что-то в телефоне пару минут, снова ругается и быстро уходит влево. Детектив, сохраняя тайну, следует за ним. Спустя время слежка превращается в совместную прогулку с препятствиями, в течение которой Хван то и дело проклинает Ли за безрассудность и романтизирует момент, в котором они идут параллельно друг другу и вместе мокнут под утренним дождём. Воображение вызывает зуд от желания выйти к нему и вместо обсуждения того, как он тут оказался, пригласить Феликса на танец и помереть от чувств, если тот согласится. Но так он, конечно, не делает. Всего лишь полтора часа провожает его до такси, а после — уезжает домой. Совершенно без сил. /district 9 – stray kids Ближе к восьми утра Ли Феликс через кровь, пот и слёзы (воображаемые, конечно) добирается до города, откуда без проблем ловит такси и возвращается домой. Юный детектив наконец расслабляется, сидя в относительно привычном ему экономе, и позволяет себе отключиться ровно на двадцать минут поездки до девятиэтажного блёклого здания в самый тусклый район Амстердама. Постройка, зовущаяся сейчас его домом, была относительно новой, может, прошлого века или типа того. Естественно в классических, жутко оригинальных цветах: грязно-серые кирпичные строения, стоящие в абсолютно рандомном порядке, и тонкие белые балконы, больше напоминающие рукава смирительной рубашки психически неуравновешенного прямоугольника. Ура, позитивное мышление! Жуть, а не район. Возможно, так это место видит только непосредственно Ли Феликс, проживающий здесь последние пять самых тяжёлых и ответственных лет в своей жизни. Когда он приехал, казалось, жизнь попала в режим блокировки, вся игра поставлена на паузу, настройки сбиты и всё, что он мог — чинить механизм самостоятельно, возвращая себе жизнь только собственной силой воли и животной мотивацией на грани выживания. Когда Феликс поступил в Амстердам, ему казалось, что тут-то и начнётся веселье. Но он ошибся. Учёба все пять лет занимала всё его время, да и в университете он не нашёл никого, кто вызвал бы в нём интерес. Но сейчас Феликс переворачивал свой, привыкший к теориям и рассуждениям, мозг в сторону динамичной, чертовски захватывающей работы в формате «здесь и сейчас». Машина резко тормозит прямо у стеклянной парадной и молодой детектив, мгновенно включаясь, расплачивается подготовленными заранее купюрами, наспех благодарит водителя за поездку и пулей вылетает на улицу. Он игнорирует и практически насквозь проходит дверь, механически вызывает лифт до седьмого этажа и, поднявшись, сразу вбегает в квартиру, словно ошпаренный. Может показаться, что он жутко спешит, замотивирован выше некуда, ведь ему хочется прямо сейчас проверить появившееся предположение и вернуться в офис с достаточным количеством информации, чтобы двинуться дальше. Но на деле Феликс просто отчаянно старается взбодриться, чтобы с хоть капельку освежившейся головой постараться правильно сопоставить найденные им зацепки. Он же почти настоящий детектив. Первый навык, приобретённый у жуткого соседа пару лет назад и, на удивление, помогающий в эту минуту, — навык подключения ко всем городским камерам видеонаблюдения, что спокойно позволяет ему со второго курса даже с личного ноутбука без труда залезть в базу, найти нужные камеры, просмотреть записи и проделать данную операцию даже после бессонной ночи. Возможно, студенческие годы Ли Феликса всё же не прошли даром. Парень подробно просматривает запись с момента убийства Хосока и весь последующий час, не находит вообще ни одной проезжавшей в тот период машины, решает ускорить запись и просмотреть ещё немного... - Есть! — восторженно кричит Ликс, подпрыгивая на стуле. — Так, ну, время не то, чтобы идеально, но с погрешностью вполне подходит. Не мог же он раствориться. Детектив быстро записывает в заметках «чёрный Mitsubishi ASX CDJ-182» и проверяет освоение им второго особого навыка, прежде не пользующегося у него личной популярностью. С той же ловкостью, лёгкостью и знанием дела Феликс находит договор о продаже данной машины некому Ян Чонину полуторагодовалой давности. Быстро записывает следующей строчкой в заметках и останавливается. Лишь ближе к десяти утра стажёр заканчивает мозговой штурм, делает пятиминутную разминку для изнывающего тела, стоит под душем около десяти минут (в качестве перезагрузки устройства), наспех собирается и, не медля, выдвигается в направлении студии. Встреча с Мин Юнги была согласована в его частной танцевальной студии, находящейся на юге города. Там же, где больше недели назад застрелили ахуевшего хореографа и где он провёл сегодняшнюю ночь. Для стажёра сложность разговора заключалась в том, что это первый подозреваемый старше двадцати, разговор с которым придётся вести аккуратнее, тактичнее и профессиональнее. Общаясь с подростками, Ликс мог периодически поддаваться эмпатии и руководствоваться ощущениями, но сейчас это как будто больше не сработает. Сейчас надо по-взрослому… Хотя для этого, в принципе, у него есть Хёнджин, а Феликс может расслабиться, набраться опыта и слушать внимательнее. И это, определённо, успокаивает. Парень делает крюк и заезжает за кофе в ту-самую-кофейню, выбирает в этот раз сезонный самый крепкий (чтобы прийти в себя) кофе (который он даже не любит) со смешным названием «дедушкин американо», и на всех порах мчится к студии. Когда приезжает, у входа его уже ждёт совершенно потрёпанный и сонный Хван, намекающий внешним видом либо на отсутствие ночного сна, либо на кристаллическое равнодушие. Мужчина прячет спутанные волосы под белой плюшевой панамкой и закрывает щёки клетчатым шарфом, от чего немного напоминает мишку. - Хёнджин! — обращается Ликс, выходя из машины в паре метров от входа, — привет, как настрой? - Доброе утро, — зевает Хван, улыбаясь. — Вообще-то я должен был тебя об этом спросить, но раз такое дело, великолепно. А твой? - Супер! Я успел съездить к тому ресторанчику и нашёл пару спорных зацепок ,— интригует Феликс, поднимаясь на третий этаж. — Расскажу после встречи, но, если честно, наверное, я собой доволен. Хёнджин мгновенно просыпается, снова вспоминает утро под дождём и понимает, что должен отреагировать как минимум удивлённо. Он тормозит на лестнице и, сдвинув брови, всматривается в мешки под глазами стажёра, а после в стаканчик с кофе в его крошечных руках. - Американо? — отвечает детектив. — Надо было сразу понять, что ты не спал. Да и адрес твой узнать уже наконец. Феликс не в курсе, ему это на руку. - Ага, называется «дедушкин»! Взял в той кафешке, где мы были с Сангхуном, — Феликс как будто слышит только вопрос и не собирается комментировать остальное. - Мог сказать, что поедешь на место убийства, — завершает мысль Хёнджин, впервые игнорируя кофе. Если они хотят быть командой, им нужно научиться доверять друг другу. А с таким подходом дело не пойдёт. - Ты поехал бы со мной, — без сомнений оспаривает Ликс. — А мне нужно было попробовать самостоятельно. Наставник удивляется самоуверенному тону стажёра, но признаёт, что в какой-то степени он прав. Но только в какой-то. - Для меня твоего желания поехать туда в одиночку достаточно, чтобы не лезть, — подчёркивает Хёнджин, останавливаясь у двери. — Но это я так, на будущее. Ли впервые слышит такие слова в свой адрес и снова переживает мини-инфаркт от такого странного доверия. Складывалось ощущение, что Феликсу больше ничего не нужно объяснять и обосновывать, потому что ему просто доверяют и дают делать то, что он считает правильным. И это большая честь, которую он рассчитывает заслуживать. - Моя задача в первую очередь — подстраховать тебя на случай чего и проследить за работой, направить по необходимости. В общем, ограничивать не собираюсь, — делает интонационную паузу, — но лучше буду знать наверняка, откуда начинать твои поиски, — завершает Хван, желая всё же вербализировать данный аспект своего понимания наставничества. - Признаю, ты прав, — удивляется Феликс, отмечая, что ему реально повезло. — Извини, что рискнул, но результаты могут быть полезны… - Не сомневаюсь, — перебивает Хёнджин, потихоньку выключая эмоции. — Расскажешь сразу после, но Юнги вроде как человек пунктуальный и заставлять себя ждать — дурной тон. Феликс замечает секундное выключение и слегка поворачивает голову, рассматривая строгий и сосредоточенный профиль Хёнджина, который, казалось, не видел уже вечность. С одной стороны — он вновь восхищён, слегка взбудоражен и заинтересован, но с другой — тот Хван, который существует вне этого детективного агентства и дела Чон Хосока, вызывает в нём далеко не только восхищение. Пару дней назад он где-то на подкорке пришёл к умозаключению, что прямо сейчас почему-то рядом с этим человеком он чувствует себя живее, чем когда-либо, что значит, что бы там ни было дальше — ему хочется это удержать и отрицать бессмысленно — ему хочется остаться. Хёнджин трижды стучится в зал и, получив утвердительное «Входите!», проходит вперёд. - Тренер Мин, — уважительно кивает Хван, обращая внимание на невысокий рост и блестящие глаза мужчины. — Здравствуйте, мы по поводу Хосока. Детектив Хван или Хёнджин, как Вам удобнее. - Хёнджин, будем знакомы, — очень мягко и спокойно отвечает тренер, растворяя опасения Ли, — для тебя — Юнги. Детектив пожимает мужчине руку, они обмениваются скрытой улыбкой, и Феликс даже успевает забыть о том, что он вообще-то тоже пришёл на допрос. - Просто Феликс, — произносит Ли, вызывая неожиданную улыбку Хёнджина. Юнги кивает в ответ и возвращает свой взгляд к Хёнджину, ожидая вопросов. Детектив ловит этот жест и не заставляет себя ждать: - Юнги, за последние полгода от тебя поступило пять заявлений на имя Чон Хосока, — тренер внимательно слушает и лишь качает головой. — Обвинения в употреблении, распространении и продаже наркотических веществ несовершеннолетним. Серьёзные обвинения, никаких доказательств. От кого ты это узнал? - Почему вы так спокойно утверждаете это после его смерти, но ничего не предприняли, пока я пытался до вас достучаться? — раздражённо спрашивает Юнги, меняясь в лице, но в ту же секунду возвращаясь в норму, — Знаю, не вы лично. Проехали. /good boy – gd x taeyang полгода назад. Тёплым майским вечером после очередного скандала с Сангхуном, который вновь под конец послал его нахрен, Мин Юнги бродил по оживлённым улицам Амстердама, смотрел на яркие вывески кафе, ресторанов и пабов и искал в них что-то похожее на себя сейчас: забытое, ненужное, виноватое. Мужчина вчитывался в каждую табличку, прислушиваясь к музыке и контингенту, и двигался дальше до тех пор, пока не нашёл в этом карнавале авторских коктейлей и крафтового пива O`Donnell`s. Назвать этот паб отличным от многих других было сложно — Юнги просто уже по-человечески заебался и хотел напиться. Он проходит за дальний столик, заказывает сразу две кружки тёмного стаута, порцию фри и классический бургер, старается быть вежливым с официантом и выглядеть нормально. Но, как только тот уходит, Юнги кладёт голову на стол и просто закрывает глаза, прокручивая в памяти все события последних лет и убеждаясь, что он остаётся никем. Он никто для родного сына, его классы никогда не пользовались особой популярностью, а его самого, казалось, уже много лет тошнит от всего. Допивая первый стаут, Юнги поднимается из-за столика и быстро осматривает помещение на предмет двери в туалет. Но находит вместо неё затерявшегося в рядах сидящих за баром Чон Хосока, тренирующего его сына последние пару лет и в данный момент заедающего текилу лаймом. Мужчина на секунду замирает, но быстро решает никак не реагировать на тренера, банально из-за того, насколько не готов сейчас об этом думать. Весь оставшийся вечер Юнги пьёт ещё три стаута, а в качестве вишенки на торте две пина колады следом и наблюдает за напивающимся напротив Хосоком, выглядящим спустя пару часов «слежки» не таким уж и гандоном. Может, зря он считает его хуёвым человеком и постоянно пытается обойти? Может, пора отступить и оставить их с Сангхуном в покое? Может, так будет лучше для всех, и этот мужчина сможет дать Сангхуну больше, чем он сам? Может, получить ещё одно образование и начать всё с чистого листа? Заканчивая размышления, Юнги замечает, что Хосок искренне и пьяно благодарит бармена, протягивает ему чаевые, пожимает руку, зачем-то даёт пять и собирается уходить. А Мин почему-то хочет его догнать. Мужчина просит счёт, торопясь, расплачивается и в распахнутой куртке выбегает на улицу, влетая в толпу из двадцати человек, курящих прямо у входа. Юнги оглядывает людей вокруг, надеется, что успел, и наконец цепляется взглядом за нужный профиль. Тренер Чон стоит в компании молодого паренька низкого роста и с ангельским лицом, неожиданным пирсингом в нижней губе, фиолетовой татуировкой летучей мыши на всю шею и светлыми волосами, по-дружески держит руку на его плече и о чём-то вещает, да так, что второй заливается. Юнги успокаивается и решает тихонько постоять у стенки, чтобы сначала дать Хосоку закончить диалог, а потом уж подойти. Всё это время мужчины непринуждённо общаются, смеются и Мин допускает мысль о том, что от компании Хосок не избавится ещё долго. Он ждёт пять минут, тяжело вздыхает и собирается вернуться в бар, как краем глаза замечает, как парень с татуировкой летучей мыши аккуратно подносит левую руку к карману тренера Чон и туда падает что-то белое и квадратное. - Какого..? — Юнги резко тормозит, видит, как мужчины тут же начинают прощаться и понимает, что шанс ему сегодня всё же предоставлен. Чон Хосок моментально растворяется в толпе, и Юнги резко дёргается в сторону, где тот был пару секунд назад. Мужчина выходит из толпы и движется прямо к набережной — единственному месту, куда Хосок мог сейчас пойти. Он непонимающе вертит головой и старается убедиться, точно ли не наебался и не пропустил его. - Хосок! — кричит Мин, заметив знакомый силуэт на углу. Силуэт поворачивается в его сторону, непонимающе наклоняет голову и пытается всмотреться вдаль. - Юнги? — спрашивает Хосок, распознавая объект. — Нахуй ты здесь? Отъебись от меня. Мин подходит к знакомому тренеру, смотрит снизу-вверх, пытаясь прочитать. - Тут ещё кто от кого отъебаться должен?! Когда ты пришёл, я уже допивал первое пиво, — со злости признаётся мужчина, понимая, что этот гандон бесит его настолько, что наблюдать без происшествий можно только со стороны. — А ты испортил мне вечер своим появлением! Опять! - Господи, как же ты заебал пить и обвинять меня в своих проблемах! — Хосок моментально загорается от его искры и не собирается тормозить. — Хотя проблемы тут только у тебя с головой! - Что тебе подбросил тип у бара? Ты по карманам смотрел, умник? — с насмешкой спрашивает Мин. Хосок не смеётся. Он бледнеет ровно на две секунды, взгляд вмиг становится пустым и напуганным, а потом… Он приходит в себя и скалится. - Чувак, сходи по-братски к окулисту и отъебись от меня, — недостаточно уверенно повторяет Хосок, Юнги смотрит в его глаза ещё раз и пазл складывается. - Да ты торчишь, — вырывается у мужчины, глаза округляются и он даже немного теряется, не ожидая узнать столько, — серьёзно? Какого черта?! Ты работаешь с подростками! Ты работаешь с моим сыном! Что здесь проис-... Смазанный удар прилетает слева, попадает прямо в челюсть, и Мин резко падает на брусчатку, разбивает губу и теряет сознание. настоящее время. - После этого я пытался поговорить с Сангхуном ещё несколько раз, но всё закончилось тем, что он отказался разговаривать со мной «в этой жизни» — цитата, — заканчивает рассказ Юнги, захвативший детективов настолько, что ни один из них не рискнул задать вопрос по ходу повествования. - И ты на этом остановился? — спрашивает Хван, возвращаясь в реальность. - Нет, — качает головой Юнги, обращая свой взгляд к Хёнджину. Ему казалось, что парень понимает его переживания, и от этого хотелось говорить. — Следующий месяц я искал человека, который сможет достать доказательства, чтобы привлечь этого кретина к ответственности. Нашёл. - Он не успел? — вырывается у Феликса. — Найти доказательства, имею ввиду. - Не то чтобы, — Юнги щёлкает языком и даже на секунду ухмыляется. — Я не успел оплатить его услуги. Озвученная стоимость равняется трети моего годового заработка, так что я принялся откладывать. - Что это был за человек? Как ты вообще смог на него выйти? — задаёт вопросы Хёнджин, понимая, что Юнги, во-первых, совсем не плохой человек, а во-вторых, он им доверяет и расскажет сейчас что угодно. - Я смог найти того паренька, что был с ним, — Мин замечает, как детектив Хван приятно удивляется, и даже сам собой немного гордится. — Его зовут Тэиль, оказался классным парнем и после пары приватных встреч пошёл на контакт. Сказал, у него есть знакомый, который может достать любую информацию о ком угодно, но за это придётся заплатить круглую сумму. Когда почти собрал и договорился с тем парнем о встрече, узнал, что Хосока нет. - Юнги, последнее, о чём можем просить, — начинает Хван, замечая, что Юнги действительно вымотался и лучше закругляться, — имя того, кто согласился продать тебе информацию, и подсказка, где бы нам найти Тэиля. - Зико, — устало отвечает тренер, заставляя сердце Феликса биться быстрее. — В пабе O`Donnell`s на Квеллейнстраат. Он ходит туда каждую субботу после полуночи. /black eye – vernon - Хёнджин, притормози пожалуйста, — просит Феликс, останавливая парня на выходе из студии, — думаю, лучше сразу рассказать, что знаю. Детектив оказывается на улице, достаёт пачку сигарет и останавливается у здания, ожидая Ли. - Слушаю. - Парня, согласившегося продать Юнги информацию, зовут Зико, — напоминает Феликс. — Я нашёл это недалеко от места убийства. Стажёр достаёт из верхнего кармана пуховика зелёный платок, свёрнутый в кулёк. Феликс быстро развязывает узелок и показывает детективу цепочку, найденную утром. Он быстро находит на ней нужную надпись и обращает на неё внимание детектива. Хван аккуратно берёт платок в свои руки и всматривается. - Значит, Зико, будучи информатором, был на месте убийства и, вероятнее всего, знал Хосока, — предполагает Хёнджин. — Вот откуда заоблачный ценник. Продавать друзей выгоднее, чтобы это того стоило. И у нас есть Тэиль, который точно передавал Хосоку наркотики и от которого Юнги узнал о Зико. - Получается так, — Феликс улыбается, чувствуя удовлетворение от проделанной работы. — Но это ещё не всё: я точно знаю машину, на которой Зико уезжал с места убийства. Хёнджин с нескрываемым восторгом и гордостью смотрит на Феликса и признаёт для себя широкий горизонт возможностей этого парня. - Ты очень хорошо поработал, Ликс, — искренне хвалит наставник и, не сдержавшись, нежно треплет его волосы. — Тогда ждать нечего, осталось только узнать у Тэиля, где бы нам найти тачку и её владельца. - К слову, полтора года назад она была зарегистрирована на Ян Чонина. Тоже новый персонаж в этой истории, — завершает Феликс, закрывая глаза от удовольствия. Сегодня он идёт в гору, значит, нужно быть готовым взбираться на пик. Хван Хёнджин роняет сигарету, прожигает карман пальто и больше не смотрит на Феликса. Он обжигается то ли окурком, то ли именем, слетевшим с самых неправильных для этого губ. Парень тормозит и всматривается в поребрик, изучает лужи и белые разметки, и, кажется, просто выпадает в осадок. Его как будто переехала бетономешалка и вкатило в асфальт с такой силы, что он с ним слился. Хёнджин бегает глазами и пытается что-то вспомнить (хотя, скорее, забыть), прикусывает губы и не поднимает взгляд. - Старый персонаж, — с той же интонацией, но совершенно без эмоций произносит Хван, привлекая к себе внимание стажёра. - Чонин уже фигурировал в каком-то деле? — хмурит брови Феликс, пытаясь расшифровать эмоции напротив. — Или ты снова уже в курсе, а мне не сообщил? Но расшифровать не получается, потому что детектив как обычно был ходячим противоречием и говорил одно, выражал второе, а уже думал третье. Вот и сейчас он стоит перед ним со своим разбитым грустным лицом, не выражающим ровным счётом ничего, говорит с ним своим тупым металлическим голосом, от которого табун мурашек и желание спрятаться, подрагивает в плечах и пальцах и отчаянно пытается отвернуться и закрыться, и Феликсу так хочется к нему прикоснуться, успокоить, попытаться помочь хоть чем-то... Но это ведь Хван. Это грёбаный Хван, с которым никакая помощь не сработает, если он не готов её принять, и остаётся лишь надеяться, что в этот раз именно к тебе он прислушается. Феликс аккуратно берёт Хёнджина за руку, руководствуясь лишь верой в то, что когда-то его это действительно включило, но в этот раз всё идёт немного иначе, потому что Хван отстранено косится на их переплетающиеся пальцы, вздрагивает, словно от холода, и убирает руку. Казалось бы, Феликс всего лишь произнёс одно имя, а Хёнджин уже успел оказаться с этим именем в гробу, вспомнить тот самый взгляд и умереть с ним повторно. - Чуть больше года назад повесился в нашей камере для тех, кто находится под следствием, — серьёзно отвечает Хван, и Феликс чувствует, в нём что-то изменилось, — и фигурировал в деле о наркоторговле, тоже подходит. Его вёл Джисон, надо забрать документацию и посмотреть. Ли непонимающе смотрит на Хёнджина и впервые чувствует такой холод, что замораживает сердце, не прикасаясь. - Вы дружили? — аккуратно предполагает стажёр, боясь сделать хуже. - Младший брат от других родителей, — почему-то честно говорит Хван, всё так же равнодушно и тоскливо мечась взглядом по асфальту. Он берёт ещё одну сигарету и жестом просит у Феликса прощение за вынужденную паузу. — Можно сейчас я покурю, потом мы дойдём до агентства и вместе посмотрим дело без личной привязки. Если потребуется, я расскажу. Но если нет, не хочу ворошить прошлое. Феликса поражает смесь предельной откровенности и закрытости, читающейся во взгляде детектива. Он как будто с одной стороны говорит абсолютно всё, о чём думает, и выражает желание и готовность открыться, но в той же степени не доверяет ему практически ничего, связанного с очевидно важными и болезненными для себя вещами. - Хван, какого чёрта? — искренне спрашивает Ликс. — Давай обсудим заранее, чтобы я представлял, что этот человек для тебя значил, и не сказал ничего лишнего. Прости, если мои слова тебя ранят, но если я не буду знать, почему болит, могу навредить лишь больше, — Феликс подходит ближе и пытается поймать на себе бегающий взгляд парня напротив. Попытка проваливается и Ли остаётся лишь мягко приподнять Хёнджина за подбородок, огладить щёку и попросить.— Пожалуйста, давай поговорим. Хёнджин тяжело переводит взгляд на Феликса и вспоминает ещё одну удивительную особенность паренька — когда ему надо, он пойдёт на всё, чтобы получить желаемое, да и сейчас его аргумент звучит достаточно весомо, чтобы Хван переступил через себя и ответил: - Пойдём в агентство, — предлагает парень, вновь замечая искры в глазах напротив. Ему тяжело сопротивляться тому теплу и свету, которым Феликс окружает его изо дня в день, и он не может не чувствовать себя безопаснее. Он чувствует привычку, знает, что сейчас к нему лучше не подходить и оставить в покое, но с Феликсом он уже в покое. Он смотрит на Ли и даже говорить как будто не так тяжело, потому что он слушает. Он слышит. Он принимает, не отворачивается и не уходит. Он пытается остаться рядом и помочь. И Хёнджин хочет попробовать, ведь он того стоит. — Ли Феликс, пойдём, я расскажу, — и для достоверности своих слов берёт его за руку. — Обещаю попытаться. Феликс приятно удивляется жесту и соглашается. - Мы познакомились, когда Чонин был главной язвой младших классов, — начинает Хван, нервно усмехаясь, — и все постоянно хотели ему за это втащить. Мне так нравилось, что он умеет быть собой и никого не подпускает, что начал его защищать. Пару раз огрёб, а потом и он заступился за меня. Так и подружились. - Так вы знакомы с детства? — очень грустно спрашивает Ли, зная ответ, но желая озвучить вопрос. - Как ты понял, да, — кивает Хван, меняясь в лице. — С того момента мы росли вместе, дружили семьями, проходили вместе абсолютно всё, что только предвещал подростковый возраст, а потом… Я уехал учиться в Амстердам, а он остался заканчивать школу. - Но вы же поддерживали связь? Этот вопрос пробуждает в Хёнджине вину, от которой он бегал уже год куда только можно, но ни разу не смог. Он знает, что Феликс просто интересуется, но слова режут по-прежнему оголённый нерв, и ему больно. Правда больно, но он обещал попробовать. И он хочет верить. - Первые полгода, а потом у него появился Сынмин, и со временем мы перестали переписываться, да и я решил, что он разберётся сам, повзрослеет. А как поступит сюда, помогу ему освоиться, и мы снова станем семьёй. Наивно, потому что всё пошло не по плану: Чонин не поступил, остался в Рурмонде и начал игнорировать мои попытки с ним связаться, — Хёнджин делает паузу, чувствует себя паршивее некуда, но выбирает закончить бодро. — Вот примерно так я потерял самого дорогого мне человека, оказавшись тупым самоуверенным подростком. Феликс впервые видит Хёнджина таким. Безнадёжным, разбитым и ненавидящим себя. Хочется его обнять, поддержать, утешить, он проклинает свою безграничную эмпатию по отношению к этому парню, но ещё больше — профессию, ведь на этом история точно не закончилась, и раз уж они говорят, он должен спросить. - Хёнджин, мне жаль, но правильно ли я понимаю, что с тех пор вы впервые встретились, когда его взяли под следствие? — спрашивает стажёр, надеясь получить отрицательный ответ хоть здесь. - Меня пригласили для допроса, — выдыхает Хван, вспоминая самый худший день в своей жизни, — и я узнал, как зовут подозреваемого, когда Хан Джисон сказал у двери: «Ну, надеюсь, у тебя получится поговорить с нашей вредной Чонинкой», — рассказывает Хёнджин, эмоционально максимально отстраняясь ото всех событий того времени. — Шутка смешная, но ситуация страшная. Помню, как открыл дверь и почти застыл. Его лицо.... Он выглядел таким уставшим, измученным и грустным, а я не мог думать ни о чём, кроме того, что мне нужно как-то допросить человека, ради которого пошел бы на что угодно. На нервах начал просто ужасно. Всё пытался сообразить, как сдержать эмоции, когда перед тобой сидит почти младший брат, а от тебя ожидают профессионализма. - Ты справился? — поражается Феликс, будучи совсем не в силах говорить. История Хёнджина действительно задевает за живое, и вот уже несколько минут он не думает ни о чём, кроме слов детектива. - Это работа, Феликс. Я не могу не справиться, — с сожалением говорит Хван, чьё лицо с каждой минутой становится всё мрачнее, хотя казалось, уже некуда. — Первое время он совершенно не доверял, а я не мог взять себя в руки. Дурак. Около часа мы просто смотрели друг на друга и молчали. Но потом он открылся: рассказал, что употребляет и случайно попался, когда пришёл за весом. Слышать это было невыносимо. Я уехал практически сразу после допроса и думал только о том, что должен был уберечь, позаботиться, не бросать одного. За ночь подготовил доказательную базу для обеспечения его невиновности и предписания направить в наркологию, а утром узнал, что Йенни повесился в камере, — Хёнджин делает глубокий вдох и завершает. — Он оставил записку, в которой сказал, что не был причастен к делам и соврал, лишь бы защитить близких. Извинился, что не смог рассказать всё, и сказал, что я всегда буду его семьёй, даже если не смогу простить. Конец истории. Хёнджин хочет убрать руку, но Феликс держится за неё лишь крепче, тянет парня на себя и прижимается всем телом. Он не знает, как правильно выразить свои чувства словами, и решает действовать по наитию. Хван не отвечает на объятия, но и руку больше не пытается забрать. Они стоят напротив детективного агентства, не произносят ни слова и разделяют эти эмоции. Для Хёнджина постепенно открываются простые истины: объятия Феликса — это искренность, объятия Феликса — это забота, объятия Феликса — это безопасность, бесконечное желание помочь и... Хёнджин сдаётся. Он утыкается лицом в плечо Ликса и совершенно по-детски плачет, чувствуя себя в руках этого мальчика защищённым от всей боли этой Вселенной, потому что у него в ней уже есть Феликс. И этого достаточно.